Свидание на Крыше Мира

Ветер был прохладным, но рядом с Тео не было холодно. От него Юэмин всегда чувствовала жар, вспоминая, как он создавал на ладони пламя.

- Я его уже люблю, - ответила Юэмин.

Сейчас Тео уже сам говорил о том, что сюда стоило бы приехать весной. В это время здесь будет еще красивее, когда зацветут все вишневые деревья. Юэмин хотела бы бывать здесь как можно чаще. И она надеялась, что дойдет до тренировок с местными мастерами. Особенно после того, как полностью восстановится.

- Здесь кажется, что во всем мире все хорошо, - сказала Юэмин.

Когда они вернутся в Пекин, нужно будет снова искать ответы на сложные вопросы. Решать, что будет в Сиане, куда идти учиться, что делать с работой. Но поездка в Линь Ян Шо была возможностью на какое-то время об этом забыть. Юэмин понимала тех, кто жил здесь годами. Но ее место было сейчас рядом с Тео, в том числе, когда он поедет обратно в Пекин. Где он снова станет сорок девятым в триаде Чжу сяншэна. И мало кто будет знать, что он мог быть совсем другим человеком в тибетском монастыре.

- Здесь спокойно. Тихо. Ничего не меняется годами, - негромко сказал Тео. Менялись только приходящие сюда лица, а основной костяк обитателей не менялся практически никогда. Только в бороде Настоятеля появлялось все больше седины, а мастера переставали казаться кем-то вроде недостижимых небожителей. Такие же люди, со своими чувствами, своими обычными жизнями и привязанностями. - Мир такой же, каким я его помню почти тридцать лет назад. Только деревья стали немного выше и толще. Еще электричество вот полгода назад наконец провели.

Тео гордился тем фактом, что и сам был причастен к этой модернизации монастыря, где до этого обходились свечами и масляными светильниками. Да и стирать приходилось руками, ужас какой.

- Давай присядем, - предложил Тео. Закат не будет видно от этого хуже, а сидеть, обнявшись, тоже приятно, не менее, чем стоять, обнявшись. - Когда солнце зайдет, будут видны звезды. В городе такого неба не бывает.

В городе иногда можно увидеть самые крупные, редко - созвездия, потому что часть неба все равно оказывается закрыта высотками и ограниченным пространством окна или балкона. Здесь небо начинало казаться сплошь усеянным звездами. Оно уже не черное, не темно-синее, каким принято считать ночное небо, оно становится практически серебряным от обилия видимых звезд. Которые переливаются подобно рассыпанным на черном бархате драгоценностям.

- Давай, - согласилась Юэмин.

Она села на приступку, где был расстелен плед, и вытянула немного уставшие ноги. Так вид был ничуть не хуже, но смотреть было намного удобнее. Оранжевый цвет становился все темнее, на смену золоту в пейзаже все отчетливее проступали оттенки охры и терракота. Горы готовились к ночному сну, и ветер становился немного холоднее.

- Мне рассказали легенду, что сюда может попасть только тот, кого этот монастырь хочет видеть, - сказала Юэмин.

Она услышала об этом во время прошлого похода в библиотеку, разговорившись с кем-то из учениц монастыря.

- Как думаешь, это правда? - спросила девушка, взглянув на Тео.

Ей нравилось в Линь Ян Шо, и в то же время она нередко чувствовала себя здесь так, как будто её случайно пригласили в чужой дом. Уютный, гостеприимный и прекрасный, но где её не ждали.

- Так говорят, - кивнул Тео. Он сел рядом с Юэмин, обнял ее за плечи и прислонился спиной к стене Храма, нагретой солнечными лучами за день, но быстро отдающей тепло. - Люди попадают сюда разными путями. Кому-то монастырь начинает сниться, кто-то слышит о нем в случайном разговоре, а кто-то просто натыкается, когда и сам не знает, что пытается найти. Если ты здесь - значит, монастырь ждал тебя и впустил тебя. Потому что в противном случае мы бы до сих пор могли кружить по горам в поисках правильного пути.

Отец рассказывал, что однажды, когда мама испугалась своих способностей, вышедших из-под контроля, она уехала в монастырь, а люди отца прочесали весь Тибет, но не смогли его найти. Тогда он отправился на поиски сам, но монастырь открылся ему только когда сам счел испытания, выпавшими отцу, достаточными. Когда тот доказал, что готов искать до самого конца.

- Я не знаю, как это происходит, но я иногда думаю о монастыре как о чем-то живом, - продолжил Тео. - По сути, это ведь всего лишь земля с несколькими постройками и кучей деревьев. Но здесь все как-то по-другому. И люди меняются, когда сюда попадают. Значит, это монастырь их меняет?

Или, может быть, это просто сама жизнь подкидывает такие ситуации, в которых людям приходится меняться. Тео крепче прижал к себе девушку. Теперь он уже не представлял себе, как бы жил дальше, если бы не она. Продолжал прыгать от одной девушки к другой, пытаясь найти что-то, чего и сам не знал, и никакой бы монастырь это не исправил, потому что тут в почете скромность и сдержанность в своих аппетитах.

Юэмин не решилась спрашивать, что было бы, если бы монастырь их не пустил, когда они ехали сюда на телеге, а она не могла еще ходить. Видимо, Тео был достаточно хорошо с ним знаком, чтобы считать, что все будет хорошо. Или из-за опасности в Пекине другого выхода не было все равно. Юэмин прижалась к плечу Тео.

- Ты здесь тоже другой, - сказала она.

Это было сложно объяснить, и Юэмин ненадолго замолчала, подбирая слова, чтобы правильно донести свою мысль. Потому что в Пекине Тео ей тоже нравился, и влюбилась она в него именно там.

- Вот, когда человек идет куда-то, он особым образом одевается, особым образом себя ведет, говорит и так далее. Чтобы было правильно, чтобы соответствовать. А если он дома, он такой, каким ему нравится быть. Тут ты дома, - попыталась объяснить Юэмин.

В Пекине даже дома Тео как будто продолжал играть роли, которые у него были в течение дня. Юэмин редко оставалась с ним наедине надолго, потому что почти все время в квартире была Ян нюйши, может, дело было и в этом. Но за несколько дней на Тибете Юэмин узнала о Тео намного больше, чем до этого.

Тео никогда не замечал за собой, чтобы он как-то сильно менялся, уезжая из Пекина и приезжая сюда, или наоборот. Но, может быть, для него эти изменения и не были заметны, но заметны для окружающих. Возможно, в словах Юэмин и было рациональное зерно. В Пекине он был сорок девятым номером, и нужно было соответствовать этому статусу. Здесь он был просто Тео, никого не интересовало, сколько у него денег, какая у него машина, чем он занимается по жизни. И здесь ему не нужно было прятать свои способности. Хотя как раз это и меньше всего его заботило.

- И какой из двух Тео тебе нравится больше? - с усмешкой поинтересовался он, наклоняясь, чтобы поцеловать Юэмин в шею под ухом, где заканчивался воротник теплого свитера. Строго говоря, сейчас это было практически единственным местом на теле девушки, куда можно было ее целовать. Ну, не считая губ, щек, нос и прочего лица.

Вот еще поэтому Тео не очень любил зиму и околозимнюю погоду - девушки надевают на себя кучу одежды, проникнуть через которую становится проблематично, не расстегнув тысячу пуговиц и не сняв примерно с десяток предметов гардероба. Но, если посмотреть с другой стороны, что может быть интереснее, чем слой за слоем снимать с девушки всю эту ткань, постепенно обнажая ее тело?

От поцелуя Тео по спине снова пробежались мурашки. Юэмин прикрыла глаза и улыбнулась, наслаждаясь этим ощущением, поэтому не сразу ответила на вопрос. Тео все равно был Тео, даже играя пекинские роли. Просто здесь она узнала его лучше и подпустила намного ближе.

- Этот, - сказала Юэмин. - Хотя и тот, и этот Тео - мой любимый Тео.

Солнце село, и последние рыжеватые лучи гасли на горизонте. Юэмин посмотрела на небо, где стали поблескивать первые, самые смелые звёзды. Небо здесь было очень близким, ведь они находились не только на крыше Храма Будды, но и на крыше мира, как часто называли Тибет. О нем всегда рассказывали легенды разной степени реалистичности, но до недавнего времени Юэмин в них не верила. А сейчас сама стала участницей такой легенды, оказавшись в Линь Ян Шо.

- Я рада, что мы сюда приехали, и что я узнала тебя таким, - сказала Юэмин.

В Пекине у них бы не было возможности столько времени проводить вдвоём. И Юэмин без помощи магии все ещё оставалась бы в инвалидном кресле, а не лазала бы по крышам во время свидания.

Юэмин не стала говорить о том, что реально боялась третьих лишних в их отношениях, причём вовсе не других черт самого Тео, а вполне реальных соперниц. Он не давал ей поводов для ревности, все поводы ограничивались предостережениями других людей о том, что было в его жизни раньше. До того, как он спросил у неё, хочет ли она с ним быть.

Звезды становилось ярче, и из отдельных светящихся точек превращались в серебристые мазки скоплений. Юэмин не знала астрономию. Она могла разглядеть пару созвездий, но ей и не интересно было обращать внимание на подробности, когда картина целиком была настолько красивой.

Внизу были слышны голоса - в монастыре начинался ужин, и все спешили к столовой, но Юэмин надеялась, что они с Тео останутся на этой крыше как можно дольше.

- Нас никто не увидит здесь? - спросила Юэмин.

Храм окружали деревья, да и вряд ли кто-то станет разглядывать крышу с той стороны, где не было жилых построек.

Юэмин ничего не ответила, но Тео не стал еще раз повторять свое предложение, оставив это обсуждение на потом. Сейчас что толку об этом говорить, они все равно живут вместе и будут так жить еще как минимум целую неделю, а потом...посмотрят, что будет потом. В любом случае, Тео собирался настоять на том, чтобы девушка жила с ним и дальше. Не разойдутся же они по разным квартирам после всего, что между ними произошло.

- Нет, если только не будут искать нас специально, - Тео оглянулся посмотреть, прикрыл ли он за собой окно, потому что открытое могло вызвать у кого-то лишние ненужные вопросы, но окно было прикрыто, и из окна их было не заметно, поэтому Тео не беспокоился. Он бы не беспокоился даже если бы их увидели. Они не делали ровным счетом ничего такого. Хотя вряд ли по неписанному уставу монастыря можно было просто так лазать по крышам без острой необходимости, в остальном они не нарушали никаких правил - просто сидели, обнявшись в тихом месте, не на виду, вечером, но до отбоя. Оставался открытым еще вопрос с возрастом Юэмин, но Тео уже и думать забыл о том, сколько ей лет. Стоило только принять для себя, что она - его, и этот вопрос и все переживания, с ним связанные, отпадали сами собой. - Но даже если и увидят, ничего страшного. Вряд ли кто-то удивился - дети ведь как-то тут рождаются, - он усмехнулся.

- Я подумал, что мало что о тебе знаю, - продолжил Тео. - Я понимаю, что сейчас всякий подобный разговор в итоге может привести к разговоре о том, что случилось в Сиане... - он помолчал, -...но я бы хотел тоже узнать тебя получше.

Юэмин усмехнулась в ответ. Тео был из тех детей, кто родился в монастыре. Живое доказательство, что правила могут нарушаться.

- До того, что случилось, было еще семнадцать лет нормальной жизни, - сказала Юэмин.

Настолько нормальной, насколько она могла быть таковой у дочери лунтао. Детство Юэмин точно нельзя было назвать тяжелым или несчастным. У неё были свои сложности в общении с матерью, но ничего такого, чего не бывало в других обычных семьях. Было довольно много приятелей, но не было особо близких друзей. Потому что в школе шептались, что у неё какой-то серьезный опасный отец. К ней не набивались дружить, но и никогда не задирались.

- Меня ставит в тупик вопрос "расскажи о себе", - призналась Юэмин. - Но ты спрашивай, что тебе интересно, и я отвечу.

Потому что она не могла представить, о чем рассказывать самой, но в то же время не было ничего, что Юэмин хотела бы скрыть от Тео.

Тео хотел было признаться, что его тоже ставит в тупик просьба задавать вопросы, но это были разговоры для бедных - сам завел тему, значит не ему с нее и соскакивать. Он сел поудобнее

- Мне интересно все, - всеобъемлюще ответил он. - Чем ты занималась помимо учебы, что любишь делать, что любишь вообще. Какие цветы тебе нравятся? А то я полагаюсь на свой выбор, но, может быть, ты любишь какие-то особенные?

Скажи она ему, что ей нравятся цветущие кактусы рода опунция, он попрется искать эти кактусы на Тибете. Тео сейчас находился в той стадии влюбленности, что даже самую абсурдную просьбу собирался на полном серьезе исполнить, чтобы ей было приятно. Конечно, как человек с богатым опытом отношений, он не торопился признаваться в этом Юэмин вслух, но смысл был такой, что слабоумие и отвага давно стали его жизненным кредо. А сейчас - и подавно.

- И почему у тебя всегда холодные руки? - спросил он вдогонку, беря в руки ее ладони и сжимая их, чтобы согреть. Они и правда были холодными,. Снова как у лягушонки. - Тебя совсем не греет моя любовь?

Первый вопрос был риторическим, потому что причина, скорее всего, была в каких-то физиологических особенностях организма, но вот ответ на второй вопрос его дюже интересовал, хоть и был задан в шутливой манере. Ему не очень хотелось быть серьезным. Серьезным он будет в Пекине.

Юэмин улыбнулась, слушая вопросы Тео. Он снова грел её руки в своих горячих ладонях, и ей было это приятно, хотя она привыкла к тому, что пальцы мерзли почти всегда.

- Мне нравится, когда цветы яркие и необычные. Всякие тропические и странные, - сказала Юэмин. - И не люблю розы. Мне кажется, что человек дарит розы, когда не может ничего придумать.

Она еще с недавних пор терпеть не могла белые цветы, которыми была заставлена вся квартира после похорон отца. И запах белых лилий, как ей казалось, её преследовал еще несколько дней. Об этом Юэмин сейчас говорить не стала, чтобы не сводить разговор к той трагедии. Она обернулась на Тео и очень внимательно посмотрела в его глаза.

- У меня холодные руки, чтобы у тебя была возможность их греть, - сказала она, сдерживая улыбку. - Ну и потому, что я курю. Говорят, от этого тоже бывают холодные руки, - Юэмин усмехнулась. - Хотя ты тоже куришь, а руки у тебя всегда горячие.

- В следующий раз я все-таки принесу тебе декоративную капусту, - с ухмылкой решил Тео, но потом задумался. - Хотя вряд ли ты ее оценишь, она похожа на огромную розу. Растет у нас в оранжерее. Но она странная.

Он не любил дарить розы, потому что они были слишком банальными. Их дарили всем, а Тео любил быть оригинальным. Поэтому чаще дарил герберы, орхидеи или подсолнухи. И если с орхидеями можно было иногда пролететь мимо, то с герберами и подсолнухами он угадывал всегда. Обычно против них никто ничего не имел.

На улице стремительно темнело. Наверняка уже начали зажигаться первые фонари по монастырю - на верандах жилых корпусов, столовой и лазарета, хотя с этой стороны их было не видно. Никому бы и в голову не пришло искать их здесь, это же все-таки был не проходной двор как дикий парк или ручей, где ходили все, кому только не лень.

- Мои руки всегда горячие из-за магии огня, - ответил Тео. Он отпустил руки Юэмин и сложил свои ладони лодочкой, затем создал над ними небольшое пламя, дающее достаточно тепла, чтобы об него можно было греться. - Поэтому я почти не чувствую холода. Так чем все-таки ты занималась помимо учебы?

Ему было интересно, чем она жила до того, как приехала в Пекин. Жизнь дочери лунтао может быть ужасно скучной, когда тебе нужно в девять быть дома, а везде за тобой следует телохранитель, но тут Тео мог судить только по своим младшим сестрам.