Два брата

Странное состояние с высокой температурой и слабостью в теле продолжалось три дня, и все это время молодой человек в основном спал, лишь изредка выползая в столовую, чтобы хоть что-то поесть. С отцом он больше не виделся, но ему казалось, что тот после его откровений о боязни крови вообще не хотел не только разговаривать с ним, но и находиться рядом, предпочитая пропадать на работе. В часы пробуждения, когда голова не так сильно болела, он садился за стол и пытался что-то посчитать. Но как всегда ничего не получалось, и он уже начинал чувствовать свою никчемность. И ведь не с кем поговорить.

Вчера вернулся Джун, а сегодня он уже отвез тетю с подругами в салон свадебной одежды. Брат как всегда был при деле, и Сэтоши с огорчением заметил, что начинает ему завидовать. Наверное, у него действительно много есть от матери, нежели чем от отца. И он сам боялся своих мыслей, ведь это неправильно.

А ближе к вечеру ему стало легче. Он даже смог нормально поесть, но все равно чувствовал какую-то слабость в теле. И, поблагодарив мать, снова вернулся в свою комнату. Мать передала ему контакты психотерапевта, с которым договорился отец, и он посмотрел на эту бумажку, вернулся к рассматриванию отчетов. Работу никто не оменял.

Через два часа после того, как он начал заниматься отчетами, он незаметно для себя заснул, положив голову на руку, лежащую на столе. А на пол упала визитка психотерапевта..

Возвращение домой далось Джуну нелегко. Пусть он и регулярно созванивался с матерью, узнавая все последние новости о семье, этого оказалось недостаточно, чтобы чувствовать себя комфортно, переступая порог родительского дома. Отец не сказал ни одного грубого слова, но, при этом, подозрительно на него косился, Сэтоши болел и больше походил на бледную тень, пару раз мелькнувшую перед его глазами, а мать хоть и старалась показывать, что все нормально, не могла разрядить тяжелую атмосферу всеобщего недопонимания. Поэтому, как только представилась возможность, Джун, сославшись на необходимость помочь Яреци и ее подругам, повез их в свадебный салон, планируя неплохо провести время, пока девушки будут выбирать себе наряды.

И он не ошибся. День действительно прошел в приятных прогулках и болтовне с парочкой старых приятелей и привлекательными особами женского пола, которых он возил по магазинам. И все было бы вполне прекрасно, если бы не необходимость возвращаться домой к людям, которых он очень любил, но на невысказанные вопросы которых совершенно не знал, что ответить, чем только усугублял собственное чувство вины за свой длительный отъезд и столь сухую встречу после разлуки.

И, несмотря на все переживания родителей, больше всего он чувствовал себя виноватым перед братом, понимая, что там, где он сам приобрел больше свободы, тот потерял остатки своей. Что, похоже, и сказалось на его здоровье, превратив физически достаточно крепкого молодого человека в свое потрепанное подобие. Поэтому, с большим сожалением отказавшись от встречи с одной старой подружкой, Джун решил вечером навестить Сэтоши в его комнате и попытаться разобраться, что довело старшего Мотидзуки до столь плачевного состояния.

- Сэто-ни, - постучал он в дверь, - я могу войти? - Он часто обращался к брату более чем неформально, хотя тот был старше его на пять лет, и ему это всегда прощалось. Сэтоши не выражал по этому поводу особых возмущений, мать лишь улыбалась, а при отце он всегда придерживался принятых правил, так что никто, как ему казалось, не оставался в проигрыше.

Так и не дождавшись ответа, Джун осторожно приоткрыл дверь и обнаружил брата, уснувшего прямо за столом. Хотел было подойти, но сразу не решился, ведь его сюда не звали. Да и они с Сэтоши никогда не были так близки, чтобы без приглашения врываться в его комнату и творить, что вздумается, поэтому Джун просто остался стоять в дверях, решая, что же делать дальше.

Ему снились какие-то неприятные сны, наделенные кошмарами и странными цифрами, которые стали кровавыми. А потом снова стало жарко. И ко всему этому прибавился стук в дверь, и почему-то он был отчетливым и громким. И, наверное, именно он вытащил его из сна.

Он дернулся и услышал голос младшего брата. Открыл глаза и поднял голову. Посмотрел на стену и протер лицо руками. Потом обернулся и увидел Джуна. Сейчас мозг хоть немного соображал, и он вспомнил, что хоть и видел брата, но так и не общался с ним. Ему вообще эти дни было неважно, когда именно он приехал, что рассказывал о поездке в Китай, как отреагировали родители его приезду. Хотя судя по множеству блюд на столе, самых разных, его появления ждали.

Он мотнул головой и снова протер лицо руками. Кивком головы указал брату на стул, а смм перебрался на кровать.

- Привет. Заходи. Извини, меня тут немного какая-то дрянь сразила. Но я рад твоему возвращению, - улыбнулся он.

Не успел Джун определиться в своих дальнейших действиях, как Сэтоши продемонстрировал, что уже не спит и даже готов с ним немного пообщаться. И, пользуясь разрешением, младший из братьев занял предложенный ему стул, пытаясь припомнить, когда же сидел в этой комнате последний раз и, в итоге, остановился на варианте "очень давно".

- Да, я вижу, что ты совсем раскис. Тяжко было? - Взгляд Джуна скользнул по полу и зацепился за валяющуюся визитку, надписи на которой заставили его глаза на секунду расшириться. Не нужно было обладать могучим интеллектом, чтобы предположить - психотерапевт, по неизвестным пока для него причинам, понадобился брату, о котором он, в своем эгоизме, вспоминал не настолько часто, чтобы регулярно звонить и интересоваться состоянием его дел.

- Извини, что бросил все на тебя одного, но у меня было не так много вариантов - либо монастырь, либо психушка, а может, что еще похуже.

Со свойственной ему тактичностью, Джун не стал задавать никаких вопросов, решив, вместо этого, показать, что не у одного Сэтоши имеются проблемы, требующие посторонней помощи. Причем, если разбираться, его случай мог оказаться похуже, поскольку излечиться от необычных способностей было невозможно, поэтому ему пришлось учиться с ними жить и даже использовать их во благо.

- Да нет, не особо, - он усмехнулся уголками губ и посмотрел на брата, пытаясь понять, что в нём изменилось. Что-то поменялось. Его не было семь месяцев. Он возмужал, повзрослел. - Меня гоняли по разным поручениям, а по вечерам отец подкидывал работу, с которой сложно разобраться. Мне как-то легче бегать по поручениям.

Наверное, если Джун вернётся в компанию, то от него, Сэтоши, наконец-то отстанут, позволив заниматься тем, что хоть и не нравится, но не приносит таких проблем, как заполнение финансовых отчётов. Он всегда был исполнительным, старался всё делать правильно, вовремя и качественно, но вот с математикой и всякими финансовыми формулами у него не сложилось. И хоть несколько дней назад отец сказал, что он может к нему подойти и спросить что-то, он сомневался в положительном исходе этого мероприятия. Отец наверняка снова назовёт его тупым, отнимет отчёты и отправит по очередному поручению.

Сэтоши где-то в душе понимал, что отец хотел видеть своим преемником Джуна, ну на крайний случай, его самого, что было маловероятно, и теперь, после всей этой истории с братом, Сэтоши не хотел, чтобы отец уж слишком сильно переживал из-за того, что старшему, неудавшемуся, сыну нравится что-то другое. Надо смириться, перестать болеть и оставаться на этом месте. И снова стать спокойным исполнительным работником, который хоть не имеет друзей, но не отказывается от всяких корпоративов...

- Ничего страшного, - слегка улыбнулся он, подумав, что никогда так не сидел с Джуном в комнате, разговаривая о жизни, судьбе, музыке и пионах. Хотя о музыке он не разговаривал ни с кем. По одной простой причине - отец как-то очень давно говорил, что мать Сэтоши была актрисой и умела играть на каком-то музыкальном инструменте. - Главное, что ты нашёл свой путь. Ты же нашёл? - Уточнил он.

- Ты же знаешь отца, - хмыкнул он, - но если не брать его, то мало что изменилось. А я... а что я... - он решил, что вот не надо просто так рассказывать брату о своём срыве, ведь он раньше никогда не позволял себе ничего подобного. Но о чём поговорить с Джуном? Чтобы не казаться холодным или, наоборот, навязчивым?

- В общем, справляюсь потихоньку, - ответил он после некоторых раздумий и посмотрел на Джуна. На лице было смятение, он не был уверен, что нашёл свой путь. Сэтоши его прекрасно понимал, ведь он тоже не нашёл ещё свой путь. И ему казалось правильным на неопределенное время отбросить свои мысли, поступки и желания и делать так, как говорят. Потому что он всегда делал так, как говорили.

Он опустил глаза и увидел упавшую на пол визитку психотерапевта, и его щеки покрылись румянцем смущения. Он обреченно вздохнул, поняв, что такой внимательный человек, как его брат, тоже увидел эту бумажку. И, наверное, стоит что-то пояснить? Но ведь о боязни крови никто не знает. Джун, конечно, не будет болтать, ему можно доверять, но вдруг кто-то случайно узнает об этом?

- Я понимаю, - просто ответил он, глядя на брата. - Ты отцу что-то говорил?

И снова Сэтоши попытался показать, что все нормально и давление отца не мешает ему жить своей тихой и простой жизнью. Собственно, он всегда и был таким – послушным мальчиком, готовым ущемлять свои интересы и делать то, что говорит отец. Но время шло, и брат в его уже неюные годы считался мужчиной, поэтому ему стоило как-то пересмотреть свое мнение по этому вопросу и научиться находить в жизни что-то и для себя.

Сам Джун, естественно, никогда не перечил отцу, но он с самого детства научился выстраивать свое поведение таким образом, чтобы если и не получать желаемое в полной мере, то находить ему достойную альтернативу и, в итоге, все равно не оставаться в накладе. Поэтому, несмотря на внешние обстоятельства, его жизнь всегда была намного насыщеннее и разнообразнее, чем у его брата.

Смущение Сэтоши, тоже заметившего на полу визитку, не укрылось от его внимания, но Джун сделал вид, что ничего не произошло. Если брат сам не был готов говорить о своих проблемах, то он не имел права задавать ему личные вопросы. Тем более, сейчас ему самому хватало трудностей, которые предстояло преодолеть, чтобы отстоять право на самостоятельную жизнь.

- Пока не говорил. Но, мне кажется, он уже догадывается. Не думаю, что меня начнут спрашивать о планах до дядиной свадьбы, а вот после – это наверняка. Да мне и самому придется все объяснить, поскольку надолго задерживаться в Японии я не собираюсь. Я пока… пока еще недостаточно хорошо управляюсь со своими способностями и мне есть чему поучиться.

После случая с дядей Джун твердо для себя решил две вещи: уделить время физической подготовке, чтобы уметь постоять за себя и своих близких и научиться устанавливать контакт с духами, как и когда он захочет сам, а не ждать спонтанных трансов и видений, которых может и не быть. Ведь только при таком раскладе должно было исчезнуть отвратительное чувство беспомощности, зародившееся далеко в горах Тибета и прилетевшее вместе с ним в Японию.

Они никогда не были дружны, они всегда были разными, каждый жил своей жизнью, у каждого были какие-то свои принципы, сценарии, и никто из них не был вправе вмешиваться в жизни друг друга. Они были разные во всем, и это тоже было видно.

Когда-то давно он слышал теорию, что творческие люди слишком ранимы, чувствительны, даже в чем-то слабы. В жилах Сэтоши текла кровь женщины, которая театр любила больше, чем мужа и сына. Он не имел права ее осуждать, но ему было жаль отца. Тот достаточно скоро нашел новую женщину, и Мизуки приняла мальчишку своим сердцем. Она его называла сыном, он старался ее называть матерью. А потом появился Джун. Сэтоши интересовался всем, выполнял мелкие поручения и всегда все делал качественно и вовремя.

А потом он пошел в школу, где получил первую низкую оценку по математике. И тогда отец впервые назвал его тупым. Он пытался поговорить с отцом, но тот был занят. А потом снова был занят. И снова. А потом закончилась школа, институт остался позади, но он так и не нашел никаких контактов с математикой.

Он мотнул головой, отгоняя воспоминания, которые нашептывали плохое самочувствие и высокая температура. Вернулся к разговору с братом и вздохнул. Джун, несмотря на все свои страхи, казался бодрым и даже в чем-то счастливым. Он даже не знал, что ему посоветовать. Да и вообще - нужно ли сто-то советовать.

- Ты планируешь возвращаться в Японию? Или ты хочешь уехать совсем? - спросил Сэтоши после долгого молчания и посмотрел на брата. Потом бросил взгляд на визитку врача. - Мне отец предложил сходить к психотерапевту, он сам нашел врача. Но... давай мы пойдем туда вместе? - ляпнул он и хмыкнул. Правильно, кажется, он слышал, сто творческие люди слабые и ранимые.

Какое-то время Сэтоши просто молчал, то ли обдумывая услышанное, то ли погружаясь в воспоминания, и Джун ему не мешал, предпочитая не нарушать установившуюся тишину. Он и сам не привык к подобным доверительным беседам, поэтому, хоть и стал инициатором общения, чувствовал себя немного непривычно, пусть и не испытывал никакого дискомфорта. В этом и заключался основной парадокс их отношений с Сэтоши - он чувствовал, что может сказать брату практически все, что угодно, но почему-то этого не делал, замолкая в тот момент, когда важные слова начинали рваться наружу.

- Я не знаю. - Сэтоши первым прервал молчание, но на заданный им вопрос Джун, к сожалению, не мог дать четкого ответа. - Понимаешь... - ему было трудно сформулировать свои мысли, - сомневаюсь, что смогу жить как раньше. Даже если я когда-нибудь вернусь в Японию на постоянное место жительства, это произойдет еще нескоро. Сэто-ни, я... могу связываться с духами и, как ты понимаешь, имея возможность в самый неожиданный момент провалиться в транс трудно сосуществовать с обычными людьми.

Джун понимал, что так или иначе ему придется объяснить семье, что с ним происходит, и брат как первая проба был одним из лучших вариантов, поскольку не стал бы реагировать на его признания столь же бурно, как отец.

- Да, схожу, почему нет. - Просьба Сэтоши застала Джуна врасплох, но он не нашел причины отказывать. Да и ему давно пора было вспомнить о братском долге, тем более, это не казалось ему чем-то неприятным и тяжелым в исполнении. - А ты тогда потом сходишь со мной выпить, - он усмехнулся, понимая, что никогда не пил с братом, если это не касалось семейных или корпоративных мероприятий. По женщинам он, конечно, пойти не предлагал, сомневаясь, что Сэтоши на такое согласится, хотя сам после длительного практически монашеского образа жизни был совсем не против приятного женского общества.

Сэтоши мало чего знал о способности брата. Только что-то про связь с духами и то, что плохо ему стало в Пекине, когда тётя ему показывала город, после чего он уехал в какой-то монастырь, о чём и уведомил отца. Это была вся история, которую он знал, и ему иногда хотелось позвонить брату и что-то узнать, но тот уехал в монастырь, и связи не было. И звонил Джун редко, да и то только матери.

- Да, наверное понимаю, - ответил он, глядя на него. Наверное, он не понимал, каково это иметь какую-то способность, но понимал, что нужно иногда что-то изменить в жизни. Если Джуну будет удобно, правильно и спокойно, уехав в Китай, но не пойдя по пути дяди Тору, который вообще отказался от семьи, наследства и не вспоминал семью до недавнего времени, то он, Сэтоши, постарается поддерживать его. Не будет на него обижаться. Хотя бы потому, что это глупо и по-детски. А они уже вроде как не дети, хотя что-то ему подсказывало, что отец до сих пор считает его и Джуна детьми.

- Но я постараюсь тебя поддерживать, - договорил он.

На его просьбу сходить к психотерапевту Джун не стал ничего спрашивать, и Сэтоши благодарно кивнул ему. Он хотел рассказать о своих страхах, но не знал, будет ли это уместно. Ведь наверняка Джуну тяжелее, страшнее, чем ему, а он пытается завладеть его вниманием. Наверное, надо просто подождать. Хотя на предложение Джуна потом посетить какой-нибудь бар ответил кивком. Кто знает, может быть это что-то даст? Может благодаря выпивке они сблизятся?

Он протёр лицо руками и накинул на плечи плед. К температуре добавился озноб, и он забрался с ногами на кровать, чтобы было как-то теплее.

- Скажи, ты это... до своих способностей боялся чего-то? Такое, чтобы увидел что-то и впал в ступор?

А о таком они вообще никогда не говорили, и это показалось молодому человеку очень странным. Он вздохнул и опустил голову.

Реакция Сэтоши показала ему, что он сделал правильный выбор, начав разговор о своих способностях именно с брата. Начни он с отца, так желание что-то объяснять у него наверняка испарилось бы практически сразу, поскольку Мотидзуки Шотаро никогда не относился к числу понимающих людей. Но, к счастью, он сам и его брат многое впитали от матери, которая пусть и была для Сэтоши неродной, сделала для него больше, чем иная мать для своего собственного сына.

- Спасибо за поддержку. – Джун понимал, что если ему удастся воплотить в жизнь то, что он задумал, брату станет еще тяжелее, чем сейчас, поскольку на его плечи лягут связанные с работой в компании вопросы. Он догадывался о желании отца подготовить младшего сына на свое место, оставив Сэтоши в помощниках, и теперь, когда план финансового директора окончательно разваливался, следовало ожидать серьезных последствий для психического здоровья некоторых членов семьи Мотидзуки.

- В ступор… Не припомню такого. – Странный вопрос брата, уже в третий раз с момента его появления в комнате удивил Джуна и вызвал нехорошие подозрения по поводу характера проблемы, заставляющей идти Сэтоши к психотерапевту. – В детстве я боялся темноты, после того, как мальчишки из начальной школы рассказали мне несколько страшных историй, но с возрастом это прошло. И в следующий раз я стал чего-то сильно бояться, когда из-за своих способностей решил, что схожу с ума. Но ты ведь не просто так меня об этом спрашиваешь?

Джун внимательно посмотрел на брата, пытаясь понять, что творится в его голове. С чувствами все было достаточно очевидно, поскольку они прекрасно отражались на лице, а вот какие мысли стали их причиной – это, наверное, сейчас заботило Джуна сильнее прочего.

- Мне кажется, сейчас начнутся проблемы в семье, но не думаю, что отец не смирится в конце концов с твоим решением. По крайней мере, лично мне не кажется это таким уж страшным... твое решение не продолжать семейный бизнес.

Он усмехнулся, представив, что делал бы отец, услышав от него такие слова, но ему было все равно. Он не был ни Мотидзуки Шотаро, ни Мотидзуки Рэном, он был Мотидзуки Сэтоши, который ценил и уважал решение младшего брата, хоть и не хотел этого. Да, с отъездом Джуна будет намного тяжелее, но он справится. Он будет пытаться разобраться с этими отчетами, математическими формулами и цифрами. Может быть у него это получится...

Он мотнул головой и выслушал Джуна. Брат когда-то боялся темноты, но это был обычный страх, все в детстве боятся темноты. Сэтоши, кажется, помнил какие-то рассказы мальчишек про то, что в темноте кто-то живет. Он усмехнулся. А вот про страх с открытием способности Сэтоши не знал, как реагировать. Поэтому просто промолчал.

- Да, не просто так. У меня... я некоторое время назад видел не очень хорошую сцену. Человека сбила машина, было много крови. Никто не знает об этом, но я несколько дней не спал и почти ничего не ел. Я хотел поговорить с отцом, но ты его знаешь, у него всегда дела. А мать... - он не хотел разговаривать с матерью, так как она переживала из-за отъезда сына, и он считал неправильным заставлять ее разбираться с проблемами. - Потом это прекратилось, но пару дней назад я встретился с Яреци-сан на набережной. Она порезала палец, и меня накрыло... я тогда уже начал заболевать, и даже потерял сознание на несколько секунд.

Да, это была слабость - потеря сознания, и ему было до сих пор стыдно. Он замолчал и посмотрел на брата.

Джун был склонен согласиться с братом в том, что отцу так или иначе придется смириться с его решением и отпустить его обратно в Китай на неопределенный срок. Конечно, он был готов навещать родных, но жить здесь на постоянной основе, получить, наконец, экономическое образование и каждый день ходить на достаточно скучную работу… Если еще год назад это казалось Джуну единственной возможной реальностью, то теперь он понимал, что она ни в какое сравнение не шла с тем огромным загадочным миром, краешек которого ему удалось зацепить за последние месяцы.

- Надеюсь, что смирится. Я уже совершеннолетний и вполне могу определять свою судьбу сам. Как, собственно, и ты.

Он бросил взгляд на брата, пытаясь понять, задумывался ли тот когда-нибудь о подобной возможности или верил, что все подчиняется желаниям отца. Да, не будь Мотидзуки Шотаро, да и всех остальных членов семьи, вложивших силы в семейный бизнес, они с Сэтоши не могли бы себе позволить и половины из имеющегося. Но, относительная финансовая свобода оказалась для них тюрьмой, до настоящего времени забирающей свободу выбора и принятия решений.

Рассказ брата о его страхах заставил Джуна крепко задуматься. Он не сразу нашелся, что ответить, понимая всю бессмысленность попыток проявить сочувствие и поражаясь искренности брата, который, похоже, хотел поделиться хоть с кем-то, поскольку проблем оказывалось больше, чем он был в состоянии переварить.

- Понимаю… Настолько, насколько это возможно. И, если честно, даже не знаю, что тебе посоветовать. Сам недавно видел очень кровавую картину и не могу сказать, что смог ее забыть. Но, наверное, на все нужно время.

Джун был бы рад избавиться от образа падающего перед ним дяди с дыркой от пули в грудной клетке, но это было совсем непросто. Видение, которое, к счастью, не реализовалось в реальности полностью, время от времени возвращалось и усугубляло чувство собственной беспомощности, ставшего постоянным спутником Джуна после того рокового дня.