Кампай

Молодой человек выдержал взгляд отца, который в этот раз не был хмурым, недовольным. Сэтоши казалось, что отец выглядит смущенным, находится в смятении, и ему стало как-то не по себе. Потому что таким он не видел отца. А может и видел, в то время, когда был совсем маленьким. В памяти снова стали всплывать самые разные воспоминания из прошлого. Вот он, полуторагодовалый мальчишка, подходит к папе, который теперь сильно занят работой, пытается отвлечь его от работы и натыкается на стену. Папа стал хмурым. Он не объяснял, почему мама больше не придет, ограничившись сухим "она ушла". Почему ушла, зачем ушла, куда ушла он не объяснял. А маленькому ребенку было непонятно. Он приходил к бабушке или деду, но те не говорили ничего. Он хотел поиграть с Рюичиро, но тот считал себя взрослым...

Он вынырнул из своих воспоминаний, когда послышался голос отца. Тот смотрел уже на свою жертву, и молодой человек позволил себе коротко выдохнуть. Совсем он расслабился, конда отец с Танака-саном вышли из комнатки.

Заклятие тишины и страха перед высоким начальством постепенно спало, и коллеги по работе снова начали развлекаться в караоке. К ним с Джуном никто не приставал больше, и он, воспользовавшись относительным затишьем вокруг их персон, посмотрел на брата. Слабо и смущенно улыбнулся.

- Ты говорил, что завтра отвезешь Риту... Маргариту-сан и ее подругу в аэропорт, - сказал он. И удивился тому, что запомнил редкое и красивое сокращение ее имени. Щеки налились румянцем смущения, и он опустил глаза.

Иногда приятно было находить островки стабильности в творящемся вокруг безумии, разрушающем его привычный комфортный мир, и сейчас таким островком для него стал Танака со своими трясущимися от страха коленками и бесконечными извинениями, хотя Шотаро был больше чем уверен, что тот до сих пор не вспомнил, в чем успел провиниться. И, немного успокоившись, попав в привычную для себя обстановку, Шо сосредоточил все свое внимание на нерадивом сотруднике, чтобы случайно снова не посмотреть на сына и не увидеть в его глазах что-то, чего он очень боялся и чего не хотел признавать.

Он не стал прощаться с сыновьями или сотрудниками, а, кивнув своей жертве, чтобы та следовала за ним, просто вышел из помещения, собираясь поскорее разделаться с воспитательными моментами, назначить какое-нибудь взыскание и вернуться домой, чтобы посидеть немного за столом напротив Мизуки и попить чай, словно в их семье все было так же спокойно, как и всегда, и в ней не происходили все эти перемены, расшатывающие до основания все, во что он верил.

Взявшись за Танака-сана, отец снова вернулся к своему привычному образу делового человека, вся жизнь которого так или иначе вращается вокруг работы. Поэтому его немногословность и нежелание тратить время на корпоративы никого не удивила. Так что, когда он вышел, все, немного посочувствовав Танака-сану, быстро вернулись к своим обычным занятиям, среди которых числилось поглощение пива и, преимущественно плохое, исполнение популярных песен.

Воспользовавшись тем, что их с Сэтоши пока никто не трогает, Джун раздобыл бутылку пива и заново наполнил их с братом опустевшие кружки, ожидая от него какой-то ответной реакции, которая не замедлила последовать в форме обращенного к нему вопроса.

- Да, они улетают завтра в двенадцать дня. - От него не укрылось ни смущение брата, ни то, как именно тот назвал женщину, из-за своих способностей приводящую его самого в легкий трепет. Сам он, признавая привлекательность Эрнандес-сэнсэй или сифу, как это было принято в монастыре, скорее всего не решился бы посмотреть на нее, как на большинство других интересных особ противоположного пола, но ему и не доводилось проводить ночь в ее номере, что могло бы сильно поменять его отношение к этому вопросу.

- Сэтоши, тебя нравится Маргарита-сан? - Джун с трудом удержал себя от желания не начать выяснять подробности ночи после свадьбы, которую брат провел вне дома. Он с момента своего возвращения чувствовал, что брата словно что-то разъедает изнутри, и это что-то стало только сильнее после дядиной свадьбы, хоть Сэтоши старался и не показывать своих чувств. И пусть он собирался через пару недель покинуть Японию, Джун очень надеялся, что за это время успеет как-то помочь брату, чтобы его жизнь не превратилась в ближайшие несколько месяцев в бесконечные мучения без чего-то или кого-то способного скрасить его одиночество.

Отец ушел снова отчитывать Танаку, что, в принципе, было неудивительно, ведь тот постоянно что-то не доделывал или перекидывал все свои отчеты на кого-то другого. Финансовый отдел компании был небольшим и нельзя было сказать, что был дружным. Сэтоши был уверен больше чем на девяносто процентов, что все сотрудники отдела обсуждают и начальника, и его. Просто так было везде, во всех фильмах, и он не думал, что здесь прям все уважают и любят Мотидзуки Шотаро. Если посмотреть иерархическую лестницу, то каждый сотрудник занимался своим делом, магазином ли, производством ли, потом это все попадало на стол к Сэтоши, который должен был привести всё это в должный вид и передать отцу. Ну а отец уже обо всём докладывал дяде Рюхею. И вот с Танака-саном обычно были проблемы, хотя, надо отдать должное, склад ума ума у него был аналитический, а проворливости его можно было позавидовать. Сэтоши никогда никому не завидовал, ему вообще было на все глубоко плевать.

Вернулся Джун с пивом, а с уходом отца и бедной жертвы в эту небольшую комнатку вернулось непринуждённое настроение и веселье. Сэтоши снова облегчённо вздохнул, когда под завывания очередного мучителя аппарата все забыли, что только что было. Он был уверен, что слухи если и пойдут по компании, то связаны они будут только с тем, что у него оказался очень красивый и бархатный голос. Наверное, его теперь будут приглашать на разные мероприятия, ему иногда придётся петь. Только он очень сильно надеялся, что никто не догадается связать эти эмоции на лице Мотидзуки Шотаро с чем-то прошлым. Просто он проникся душевным исполнением своего сына песни, и всё.

Вопрос Джуна заставил его смутиться ещё сильнее и поднять на него глаза.

- Да, она мне нравится... она... она необычная... женщина. Очень красивая, - сказал он, вспоминая те неловкие прикосновения к её коже. жаль, что невозможно вернуться в прошлое и ещё раз побыть с ней в номере отеля.

Задавая свой вопрос, Джун не был уверен, что Сэтоши решит поделиться с ним своими чувствами, поскольку брат никогда не относился к числу откровенных людей. И пусть за общим шумом их никто не слышал, он мог замяться и попытаться уйти со скользкой для него темы. Тем удивительнее было Джуну, зависшему над кружкой и так и не успевшему сделать глоток, его честное признание.

- А ты понимаешь, насколько необычная? - мягко решил уточнить Джун, предполагая, что за рыжими волосами, светлыми глазами и молочно белой кожей брат мог не разглядеть самого главного. - Сказать по правде, я видел лишь крохотную часть из того, на что она способна, но и то, что я видел весьма впечатляет. Понимаешь, она сильный стихийный маг, из тех, кто может создать настоящий ураган или спалить целый дом. А еще, работать с катаной ее лично учил дядя, и как гласит одна очень правдоподобная сплетня, она его заставила это делать. Ты представляешь, кем надо быть, чтобы заставить что-то делать Мотидзуки Тору, если он сам этого не хочет?

Джун не ставил своей целью напугать брата или представить глубоко уважаемую им женщину, которой он был очень благодарен за помощь, каким-то чудовищем. Просто он прекрасно осознавал два момента: первый - Маргарита-сан действительно зацепила его брата и второй - она при любом раскладе завтра улетит, потому что все остальные варианты являлись фантастикой, которой не было места в обычной жизни. И ему хотелось, чтобы любое решение брата по этому поводу определялось не только эмоциями, что, в принципе, ему было полезно, но и четким пониманием имеющейся картины.

- Сэтоши, ты меня, конечно, прости, но если я не спрошу, то просто лопну от любопытства, - Джун сделал большой глоток пива, чтобы подготовиться и затем выпалил, - у вас что-то было?

Задав вопрос он сразу отругал себя за несдержанность, но эта тема мучила его с момента возвращения брата в весьма провокационном виде, уж больно безумной ему казалось мысль, что два столь разных человека, не имеющих, как ему казалось, склонности к случайным связям, смогли настолько быстро поладить со всеми вытекающими последствиями.

Их никто не слышал, и никто не приставал к ним, хотя он краем глаза заметил, что Мегуми-сан хотела в какой-то момент подойти к ним, но потом её кто-то отвлёк, и она снова взялась за микрофон. Сэтоши хмыкнул и отпил немного пива. Потом посмотрел на брата, который рассказывал про знакомую дяди Тору. Он никогда не верил слухам, предпочитая по возможности проверить это. В данной ситуации у него не было возможности проверить. Ну не пойдёт же он к дяде Тору и не спросит, заставляла ли Маргарита-сан его обучать её работой с оружием? Ему как-то ещё жиь хочется, а за такой вопрос можно и по голове получить, если чего не похуже. И, разумеется, к Маргарите он тоже не пойдёт с таким вопросом. Но даже если это и имело место быть, то неужели это что-то значит?

- Да, я знаю, что она обладает магией. И что? Что, её из-за этого надо сжигать на костре? Закидывать камнями? Меня не волнует то, что она может там что-то спалить или сломать. Она... просто человек, который обладает какими-то способностями. И про слухи... даже если это и так, то что это меняет? Значит, она попросила его ей помочь.

Он осёкся и хмыкнул, поняв, что немного повысил свой голос, отвечая на речь брата. Возможно, нормальные люди боялись её, возможно она что-то сделала с дядей, что он начал её обучать, но его это совсем не касалось. Его касалось только то, что было в номере отеля. Её слова, жесты, поступки. Просто никто никогда не задумывается, что под всеми этими масками и способностями скрывается одиночество. Дядя был в детстве и юности бунтарём, Сэтоши его не очень хорошо помнил, да и не было повода вспоминать его. После того, как он в очередной раз поссорился с дедом, он уехал. Не звонил, не сообщал о себе. И ему, Сэтоши, было как-то всё равно, что с ним. Просто они не были никогда близки, если не сказать, что они вообще не были близки.

- Мне она показалась очень одинокой. Она одинока, - после недолгого молчания продолжил молодой человек, слизывая с губ пивную пенку. - И нет, у нас ничего не было, - он усмехнулся. - Не убедительно? Но это так. Мы... я просто перебрал алкоголя и отрубился на кровати в её номере.

Он усмехнулся, глядя на свою пивную кружку. Наверное, его состояние, когда он забирал её сумку и передавал Джуну, что проводит её до отеля, было видно всем. И это было неожиданно и необычно, учитывая,. что Сэтоши никогда до этого не пил так много и сильно...

Когда Сэтоши начал пылко объяснять, что наличие магии ничего не значит, и это не повод как-то менять отношение к человеку, Джун начал внимательно поглядывать по сторонам, чтобы остановить брата, если его речь начнет привлекать к ним внимание. Но, похоже алкоголь, делал свое дело, и все решили временно оставить их в покое, радостно подпевая Мегуми-сан, затянувшей очередную известную песню, встреченную всеобщим восторгом. Поэтому он спокойно мог выслушать брата и сделать для себя некоторые выводы, которые прямо напрашивались из-за желания Сэтоши, откинуть все возможные претензии в адрес одной рыжеволосой особы.

- Ты не подумай, - решил он объяснить причину своего вопроса. - Маргарита-сан - замечательный человек. И она немало сделала для нашей семьи, хотя об этом никто не знает. Да она и мне помогала, никогда раньше меня не видя, только потому, что ее об этом попросила Яреци... Просто мало кто нормально относятся к магии и прочим вещам, поэтому я хотел убедиться, что тебя в этом ничего не смущает. И, наверное, ты прав. Непохожесть на других и необходимость скрывать свои слабости делают человека одиноким.

Джун уже на своей шкуре прочувствовал, как трудно вернуться в обычную жизнь после того, как открыл для себя другую. И пусть со своими знакомыми и приятелями он старался вести себя как прежде, чтобы не дать им заметить произошедшие в нем изменения, его собственные чувства ко всему происходящему изменились и, отчасти, они гнали его из Японии туда, где он мог говорить с людьми, во всех смыслах на другом языке.

- Зря, - опять не удержавшись ляпнул он, когда услышал признание брата о том, что тот просто вырубился на чужой кровати. - Извини, это не мое дело, хотя неужели не хотелось?

Поняв, что опять говорит лишнее и лезет в чужие интимные отношения, Джун решил перевести тему на менее скользкую, поэтому задал вопрос, который волновал его намного больше любовных похождений брата:

- Что планируешь делать, когда все разъедутся?

Скорее всего, Сэтоши собирался вернуться к своей обычной жизни, но его нынешнее состояние подсказывало Джуну, что это не самая лучшая идея. Но здесь он мог только советовать, а итоговое решение в любом случае оставалось за братом.

Кажется, он говорил слишком громко, но нет, все были заняты песнями, и это было хорошо. Потому что Джун начал нервничать. Сэтоши хмыкнул и качнул головой, когда брат снова начал говорить. У них получилась интересная дискуссия, которой никогда ещё не было. Потому что раньше Джун был слишком мал, чтобы дискутировать, а потом у каждого из братьев появились свои интересы, и они больше не общались. От слова совсем.

- Меня не пугает магия. Да, это странно, да, в материальном мире магия не поможет. Всё равно денег больше не станет, придётся работать, но... - Он не договорил, решив пока остановиться. Он не хотел обсуждать с братом свои чувства к Маргарите. К тому же она уезжала завтра в полдень, и они больше никогда не встретятся. Она забудет его, он тоже забудет её. Она вернётся в свой монастырь, будет учить людей магии, а он вернётся к работе в компании. Всё встанет на свои места, и больше никогда этого не будет. Нужно просто забыть. Если бы это было так просто...

- Все мы одиноки, Джун, - хмыкнул он. - Потому что, наверное, слишком много думаем. Но я надеюсь, что у тебя всё будет нормально, и ты после возвращения в свой монастырь найдёшь своё место. И друзей, которые тебя поддержат и помогут тебе. А я буду тебя поддерживать здесь.

Он допил своё пиво и внимательно посмотрел на брата, когда тот задал такой откровенный вопрос. Усмехнулся.

- Да нет, не особо хотелось. Всё-таки мы выпили... - Уклончиво ответил он. - Буду работать, постараюсь разобраться с этими бумажками. Буду делать всю такую же работу, что и раньше.

Ему показалось, что разговор не клеился. Ему хотелось уйти отсюда, оставить Джуна со своими друзьями, а самому вернуться домой. Эта песня, которую он пел, вернула неприятные мысли и чувства, и хотелось просто от них избавиться. Ведь говорить не с кем. Да и зачем кому-то забивать мозг его проблемами? Он двадцать пять лет жил без неё, проживёт ещё столько же. Это же не проблема...

- Я скоро собираюсь домой. Ты со мной или ещё останешься?