То, что ждет тебя дома

- Это все глупо, да? Все вот это, - пробормотал он, поднимая голову и глядя на девушку. Она выглядела смущенной, ее голос дрожал от волнения, и в этом было что-то милое. И интересное. Самым интересным был тот момент, что она притащила его к себе домой. Грязного, ничтожного и даже вроде бы плачущего. Он совершенно не помнил, плакал он или нет, но боялся, что она видела еще и его слезы, не говоря уже о том, как весь алкоголь вернулся наружу. Ему до сих пор было стыдно за все это. И за то, что он сейчас нес тоже было стыдно. И страшно.

В общем, он был очень красный и смущенный. И это жалкое положение ему совершенно не нравилось. Наверное, нужно было работать, чтобы что-то изменить, стать сильным? Нужно выбираться из этой ямы, чтобы отец хоть когда-то смог им гордиться. Хотя он не был уверен, что отец сможет им когда-нибудь гордиться. Ведь отец его всегда упрекал в неспособности что-то делать самостоятельно, в тупости. Демоны снова стали рваться наружу, и он болезненно поморщился. Но может быть стоит поговорить? Может быть станет легче?

Чувствуя, что молчание затянулось, он тяжело вздохнул и протер лицо руками, обнаруживая на лбу капельки пота.

- Рита, я... - он посмотрел на часы. Было одиннадцать вечера. Наверное, надо уже закругляться, помыть посуду и оставить девушку, которая, наверное, устала после работы. Да и жаловаться как-то неправильно. - Можно мне поговорить с тобой? У меня проблемы, и я... не знаю, как мне из них выбраться... - тихо проговорил он, понимая, что говорить очень трудно. И страшно. И как всегда мысль не формулируется.

- Сэтоши, это не глупо, это... прекрасно. И... - Маргарита хотела добавить "мне бы твое умение быть настолько откровенным", но не смогла. Она с детства привыкла приспосабливаться, юлить и прятать свои чувства. Да, она приходилось срываться, шуметь или искренне чему-то радоваться, но все это было скорее реакцией на окружающую обстановку. А вот какие-то глубинные вещи она предпочитала прятать внутри себя, даже плакать после смерти брата себе позволив лишь однажды, когда увидела, как Арно летит под колеса проезжающей машины и испугалась, что самое страшное событие ее детства повторится.

Так или иначе, в воздухе зависла недосказанность, и Сэтоши решил уйти от скользкой темы, проявив готовность поговорить о навалившихся на него проблемах, что Маргарита, естественно, не могла проигнорировать, понимая всю важность этого разговора.

- Конечно можно, даже нужно. - Она жестом пригласила молодого человека присесть рядом, чувствуя, что даже минимальный физический контакт в определенной ситуации может сделать намного больше тысячи слов. Можешь рассказать все, что посчитаешь необходимым.

Она не хотела давить на Сэтоши и вытаскивать из него информацию клещами, если тот не был готов ей делиться. Но раз уж ее новоявленный сосед по квартире начал говорить, Маргарита была уверена, что он сможет переступить через чувство стыда и честно обсудит с ней ситуацию, в которую она оказалась втянутой, обнаружив его на лавочке неподалеку от памятника Хатико, что тоже сейчас ей казалось более чем символичным.

Ему нравилось, как она произносила его имя, звучащее на английском языке несколько иначе, чем на его родном. Он мало до встречи с Ритой и Яреци общался с иностранцами, и к нему по имени никто не обращался. Так что его имя из уст девушки ему очень нравилось. И он подозревал, что её имя он произносит тоже с очень сильным акцентом.

Когда Рита выразила готовность поговорить, он тяжело вздохнул и собрался с мыслями. Тем временем Маргарита пересела на диван и предложила ему сесть рядом. Он, не колеблясь ни секунды, подошёл к ней и опустился рядом. Он не знал, что делать с руками, поэтому скрепил их в замочек. Собрался с мыслями и подумал, что именно хочет рассказать и чем поделиться. Потому что рассказывать придётся долго, и он не был уверен, что девушке это будет интересно и полезно знать. Да и какой она совет может дать? Стать независимым. Сильным. И идти вперёд...

- Я... не знаю, что рассказать, но, - начал он, вздохнув, - отец всегда хотел, чтобы кто-то из нас продолжил дело деда. Джун лучше меня разбирался в математике, но потом он уехал, а на меня навалилось ещё больше обязанностей. Но я старался что-то делать, и у меня иногда получалось. Но потом... после свадьбы дяди Джун меня притащил в караоке, и... - он замолчал, понимая, что ей это точно необязательно знать. - Та песня мне напомнила её. Я двадцать лет считал, что это отец вынудил её уйти, но оказалось, что она сама приняла это решение. Она ненавидела отца, она потом пустила слух, что я погиб. Мне не с кем было поговорить, и я забыл об этом. А потом... не знаю, мне стало очень тоскливо, и я впервые в жизни пришел домой нетрезвым и поругался с отцом. Я открыто обвинил его в том, что это он выгнал её. Что он ненавидел её. И он меня выгнал из дома, сказав, что ждёт меня через полгода. А я... устроился на работу, но потом забыл, что у одной клиентки аллергия на хризантемы. И прислал ей хризантемы. Меня уволили и выгнали из квартиры. А вчера я... встретился с ней. Она актриса театра, приехала сюда на гастроли. И я... понимаешь, я предал любимых людей, веря, что этой женщине нужен. И... я не знаю, что мне со всем этим делать. И... я напился, чтобы хоть как-то заглушить боль...

Он это говорил достаточно тихо и медленно, стараясь не повышать голос и не убыстряясь. Ему было неприятно, что приходилось жаловаться девушке, будто он сам был девчонкой, а сидящая рядом Маргарита могла его согреть и успокоить. Он тяжело вздохнул и опустил голову.

- Извини, если я тебя загрузил, - вздохнул он.

На ее предложение присесть с ней рядом, Сэтоши моментально переместился на диван и начал рассказывать... И о своих переживаниях, и о проблемах с семьей, и о трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться в Токио... Всего выходило достаточно, и Маргарита снова почувствовала угрызения совести, за то, что могла своими словами или действиями спровоцировать некоторые проблемы или их усугубить.

- Ну что же, - Рита положила руку Сэтоши на плечо и легонько его сжала, - нечто подобное я и предполагала. Давай разберемся по порядку. Если отец сказал вернуться тебе через полгода - значит, он не выгнал тебя, а на время отправил в самостоятельное плавание, чтобы ты пожил немного отдельно от семьи и, как мне кажется, понял ее ценность. А значит, он воспринял всю эту ситуацию немного иначе чем ты сам. То, что касается твоей настоящей матери... Не знаю, я со своей даже не встречалась, да и никогда не горела желанием, но тебе, я думаю, было полезно ее увидеть, чтобы ответить на какие-то накопившиеся вопросы. Ну а по поводу работы и жилья... Это дело поправимое. Если ты думаешь, что у всех все получается с первого раза, то сильно заблуждаешься. У меня была возможность убедиться в этом на собственной шкуре. Подумай, чем хотел бы заниматься, посмотри предложения о работе и обязательно что-нибудь найдешь. А место для ночлега у тебя есть, в совокупности с плечом на которое можно опереться. И вообще, крепкое плечо рядом - это хорошо.

В подтверждение своих слов Маргарита, опустила руку и прислонилась к плечу Сэтоши головой. Она чувствовала, что пока ей больше не нужно говорить. Достаточно было просто немного посидеть так в тишине и послушать дыхание находящегося рядом человека, неожиданно ворвавшегося в ее жизнь и все окончательно запутавшего. Хотя сейчас она была совершенно не против всех этих удивительных изменений.

Маргарита слушала его откровения молча, не перебивая, что ему казалось самым хорошим знаком. Потому что обычно ему попадались люди, которые любят перебивать. Может быть поэтому он и не общался ни с кем? Легче не иметь свои мысли, нежели постоянно видеть, как кто-то тебя перебивает. А потом после этого слушать от отца, что он мямля. И ведь это было правдой.

Он глубоко вздохнул, а потом почувствовал легкое, но приятное прикосновение руки девушки к его плечу. По телу будто прошелся электрический импульс, заставивший его вздрогнуть. Он поднял голову и посмотрел на девушку.

- Спасибо... - только ответил он на ее речь, не находя правильных слов. Но нужно было что-то ответить. Нельзя просто так молчать. Призраки прошлого, демоны сознания никак не хотели его отпускать. Он чувствовал острую потребность говорить. И это его пугало. Потому что говорить о чем-то он мог с по-настоящему близким человеком, которых было не так много в его жизни. Только бабушка, да Мизуки. Даже Джун не входил в число близких людей. И отец. Люди, которых он видел постоянно, с которыми вместе работал, его семья. И это его угнетало. Он видел, как Джун веселится с друзьями, выпивая с ними или гуляя. Он видел как отец общается с младшим сыном. Но он никогда не жаловался. Потому что это неправильно. Потому что это слабость.

Он запутался и сейчас понимал, что этот клубок распутать будет не так просто. Наверное, он всю жизнь вел себя неправильно, надеясь на то, что ему лишний раз кто-то скажет что-то хорошее. Наверное, просто на это надо забить и не думать об этом. Ведь все нормальные люди живут спокойно, звонят пару раз в год родителям, имеют друзей и работу, считают себя счастливыми. И живут хорошо и спокойно. И радостно.

Может просто у него сейчас появился шанс избавиться от всего прошлого, разрезав ниточку, которая связывала клубок его прошлого с настоящим? Но он не мог сказать, что хочет это сделать. Ему было страшно.

- Я... я не хотел отказываться от семьи, просто... все одновременно навалилось, и я сорвался. Я давно хотел поговорить с ним, попытаться объяснить, что хочу попробовать что-то другое, но... я боялся... я никогда не был решительным. Никогда не думал о том, чтобы просто уехать. Сесть в поезд и поехать в Токио. Перестать общаться с семьей. Я помню, как дядя Тору ругался с дедом и бабушкой, как говорил отцу что-то о матери. А потом он уехал, и я его больше не видел. А я... не могу так. К тому же мне кажется, что отец сильно страдает из-за всего этого. Я... наговорил ему много плохого, довел его... Я был пьян и не до конца понимал, что говорю... Он был вынужден это сделать, и я... не виню его. Я понимаю, что к этому все шло.

Он замолчал и вздохнул. Девушка убрала руку с его плеча и положила голову. Он тоже наклонил голову, положив на ее голову, и расцепил руки, которые все еще были скреплены в замочек. В горле появился ком, а глаза неприятно защипало, и он зажмурился. Положил свою руку на ее ладонь и слабо сжал. Пальцами свободной руки промокнул глаза, чтобы скрыть предательские слезы.

- Я не знаю, что мне делать. Я... всегда был слабым и ничтожным человеком, который сильно любит родителей. Наверное, это все глупо. Прости, что тебе приходится слушать мое нытье. Ты, наверное, не ожидала, что я такой нытик, - выдавил он из себя, отстраняясь от нее.

Слушая Сэтоши, Маргарита старалась его не перебивать, чувствуя, что тому просто нужно выговориться. Она понимала, как нелегко копить в себе негативные эмоции и не иметь возможности с кем-то поделиться, поэтому не мешала молодому человеку высказать то, что его тревожило. А когда тот положил руку на ее ладонь, сразу переплела свои пальцы с его, надеясь, что так ему будет легче почувствовать поддержку и искреннее желание сделать его жизнь намного светлее.

- У всех бывают непростые периоды, поэтому я никогда не осуждаю людей за их желание поделиться своим проблемами. Но жизненные трудности - это не повод отчаиваться или считать себя слабым и никчемным. – Сэтоши немного от нее отстранился, но Маргарита продолжала держать его руку, сжав ее крепче, чтобы показать всю тщетность возможных попыток вырваться и сбежать от ее заботы в свои переживания. – Сегодня ты расскажешь то, что накопилось у тебя на душе, а завтра начнешь делать первые шаги – определяться с тем, чем тебе хотелось бы заниматься и искать свободные вакансии. Отец же не зря отправил тебя в Токио, а значит, ты должен потратить это время с пользой - не ждать окончания назначенного срока, а жить полноценной жизнью. А я сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе помочь…

Маргарита, наконец, выпустила его руку, но только для того, чтобы обнять Сэтоши и коснуться своей щекой его щеки. Почему-то она всегда верила в целительную силу объятий там, где не помогали слова, поскольку те оперировали к логике. А человеку в тяжелые для него минуты хотелось поддержки, понимания и простого тепла, которого у нее, как у мага Огня, да и просто у женщины, долгое время живущей одной и не растрачивающейся на сильную любовь к окружающим людям, имелось с избытком.

Девушка сначала крепче сжала его руку, а потом и вовсе обняла. Он почувствовал свою нужность и сглотнул. Понимание, что он ведет себя не так, как подобает члену семьи Мотидзуки, да просто взрослому сильному и самостоятельному мужчине, терзали его мозг, разрывали душу наизнанку. И, наверное, было бы больнее, если бы не было этого объятия.

Но сейчас стало легче. Этот непонятный клубок из паутины сознания вроде бы разматывался или становился меньше. Он снова стер слезы и неуверенно обнял ее в ответ.

- Спасибо тебе. Я... постараюсь найти что-то и стать сильным. Мне очень стыдно за то, что вот так случилось. Прости, если своим вчерашним поведением заставил тебя меня стесняться, - произнес он и отстранился от нее. Посмотрел в ее глаза. Потом снова обнял. - Я должен сделать что-то, пусть отец и никогда не будет мною гордиться... но я не перестану любить его и ценить.

В голосе зазвучали пока еще слабые нотки уверенности. Он поцеловал девушку в щеку.

Начиная обнимать Сэтоши, Маргарита изначально планировала его успокоить и настроить на более позитивный лад, но потом настолько увлеклась процессом, что забыла о своих целях. Ей самой было хорошо и уютно, поэтому рыжая очень не хотела разжимать руки и отодвигаться в сторону на то расстояние, на котором уже не чувствовалось тепло чужого тела. Так что она продолжала прижиматься к молодому человеку, даже когда он начал говорить, в очередной раз извиняясь за картину, которую ей вчера довелось увидеть.

- Чтобы заставить тебя стесняться надо было выкинуть что-нибудь покруче. А это так, бытовые моменты. Но если вчерашние события тебя смущают, я могу напиться до такого состояния, что тебе придется меня успокаивать и тащить домой, и тогда ты не будешь чувствовать себя каким-то уникальным.

Маргарита усмехнулась, понимая, что угомонить ее, если она разойдется, можно будет только хитростью, но уж никак не силой, спасибо всем ее наставникам из монастыря. Но она сильно сомневалась, что Сэтоши когда-нибудь решится на подобный эксперимент, поэтому не боялась начудить сильнее допустимого.

- А по поводу отца… Не будь так категоричен. Мой, со своими почти двумя метрами роста и закалкой старого полицейского, повидавшего толпу отморозков, выглядит более чем сурово и ведет себя соответствующим образом, но по факту трудно найти более понимающего человека.

Воспоминания о Рауле Эрнандесе подняли настроение и вызвали на губах Маргариты легкую улыбку, а нежный поцелуй в щеку породил острое желание ответить тем же. Так что, долго не колеблясь, рыжая вернула поцелуй и, со свойственной ей любовью делать все в больших масштабах, добавила еще несколько сверху, ненароком цепляя не только щеку, но и нос.

Маргарита продолжила его обнимать, и от этого становилось теплее и спокойнее на душе. Хотелось верить, что дальше закончится черная полоса в его запутанной судьбе и станет легче и свободнее. И что дальше он сможет подняться и идти дальше, доказывая самому себе, что должен стать кем-то. И пусть он не получит одобрения отца, пусть тот никогда не скажет ему ничего хорошего лично, но он будет знать, что отец не перестает его любить. Он вздохнул.

- Не, не надо напиваться до такого состояния. Я верю, что ты можешь, но не надо, - не нашелся, что еще сказать молодой человек. Это показалось достаточно милым, и он почувствовал, как настроение потихоньку повышается. Он пока не знал, к чему это все приведет, но верил, что у него все получится, и мир заиграет новыми красками.

- Спасибо тебе, Маргарита, спасибо, милая, за все. Без тебя бы мне было очень плохо, и я не знаю, чем бы все обернулось.

Он был единственным из семьи Мотидзуки, который докатился до такого состояния. И до него постепенно стало доходить, что если бы не своевременное появление Риты, то ему было бы совсем плохо. А если бы его кто-то узнал? В Токио есть магазин семьи, и вдруг кто-то из сотрудников гулял по улице вчера вечером?

Девушка начала его целовать, а он просто не знал, что нужно делать. Но все-таки решил ответить на поцелуй и поцеловал ее в губы. И достаточно быстро отстранился, понимая, что не хочет отстраняться от нее.

- Уже поздно. Надо спать. Я помою посуду, не переживай. А завтра тебе надо будет учиться японскому. Спокойной ночи.

Он с сожалением разорвал объятия и встал с дивана. Протянул девушке руку, чтобы она могла встать.