В гостях у Спящего Дракона

Мэйлин помнила ту сцену, но без подробностей, поэтому ей было бы интересно посмотреть на окружение, где ее снимали. А потом посмотреть еще и сам фильм, чтобы освежить его в памяти и сравнить то, что было с фильме с тем, что она бы увидела сейчас. Только, наверное, за это время все изменилось, прошло же уже почти пятнадцать лет.

- Ой, давай зайдем, - обрадовалась Мэйлин. Она ужасно, просто ужасно любила все эти местные заведения, в которых хорошо чувствовалась культура, к тому же она немного замерзла и хотела погреться о чашку с горячим чаем. Ветер по-прежнему почти не ощущался, лишь изредка напоминая о себе рябью по озерам, но воздух был прохладным и влажным из-за большого количества воды вокруг и водопада совсем рядом. - Только, надеюсь, там нет тибетского чая, а он какой-нибудь самый обычный чай.

Это было почти невозможно пить, потому что чай, молоко, ячье масло и соль все вместе составляли такую отвратительную смесь, что Мэйлин начинало подташнивать от одной только мысли. А ведь она могла спокойно препарировать труп и есть при этом сэндвич, если он без ветчины, конечно, или оперировать разлитой перитонит без тени отвращения. Чтобы вы понимали всю степень отвратительности тибетского чая.

- Здесь обязательно будет тибетский чай, - усмехнулся Вэньхуа. - Но и обычный тоже будет.

Он повел Мэйлин в деревянную избушку, стоявшую возле мостков, что вели в сторону автобусной остановки. Чайная была небольшой, внутри было несколько столиков, укрытых красными клеенками, почти все из которых были заняты туристами. Вэньхуа сразу попросил принести им улун и взял листок с меню, написанном на китайском и английском, причем в иностранной версии было много ошибок.

- Давай закажем еще лапшу дан-дан? - предложил Вэньхуа, заметив, что вегетарианских блюд тут практически не было. - И яблоки в карамели, - он передал девушке меню, чтобы она могла сама посмотреть, что можно было выбрать.

В чайной пахло специями и острым соусом. Здесь было теплее, чем на улице, а над прилавком висел видавший виды пузатый телевизор на подставке, по которому на сычуаньхуа рассказывали местные новости о какой-то сельскохозяйственной выставке.

Мэйлин очень понравилась чайная в стороне от мостков. Она была маленькая, уютная и очень аутентичная, так что тут сразу хорошо чувствовалось, что это далеко не центр Пекина и даже не Чэнду, а что-то такое, далекое от цивилизации. Хотя телевизор, например, работал и даже что-то показывал. Мэйлин остановилась у одного из столиков и аккуратно присела на один довольно хлипкий на вид стул, который, казалось, обещал развалиться от одного только дуновения ветерка. Но нет, под ней он выстоял.

- Хорошо, давай, - согласилась она, пробегаясь глазами по меню, но ей больше ничего не приглянулось, да и все было с мясом, а ей не хотелось ковыряться в тарелке, откладывая его на краешек, так что лучше было просто больше ничего не заказывать. - Ты бери, что тебе хочется. Тебе же не обязательно тоже не есть мясо потому что я его не ем. Я просто не очень голодна, только немного замерзла и хочу горячего чая.

Вэньхуа старался следить, чтобы она нормально ела. И ела в принципе, потому что она постоянно то забывала об этом, то просто не хотела. Лично Мэйлин не видела в этом ничего страшного, потому что ей хватало того, что она съедала, но Вэньхуа это волновало, и Мэйлин старалась прилежно завтракать, обедать и ужинать, просто уменьшала порции съедаемого.

- Вот, смотри, у них есть курица гунбао, - предложила она.

Вэньхуа мог есть как мясные, так и вегетарианские блюда. В Сычуани его больше интересовали специи, чем остальной состав блюд, потому что в Пекине все то же самое получалось совершенно другим на вкус.

- Я буду пряную сухую курицу, - решил он, и затем сделал заказ хозяину чайного дома, который одновременно выполнял работу официанта.

Чай им принесли почти сразу, а блюда пришлось немного подождать. Но готовили быстро. Видимо, из-за потока туристов тут были заранее сделаны необходимые заготовки. Вскоре хозяин принес тарелки и поставил на стол большую миску ароматной лапши, две порции вареного риса и тарелку с курицей, обильно смешанной с сычуаньским перцем.

- Приятного аппетита, - сказал Вэньхуа. - Я думаю, от местных блюд ты согреешься быстрее, чем от чая.

Он говорил заказ на сычуаньхуа, поэтому повар вряд ли делал скидку на то, что они здесь на правах туристов, и потому могут не воспринимать сычуаньские специи во всем их огненном великолепии. Вэньхуа сразу налил себе и Мэйлин чай, чтобы быть к этому готовым.

Вэньхуа положил себе немного курицы, которую ел с рисом и сразу запивал чаем. Его родители не готовили так при Мэйлин, потому что берегли её и не считали, что она оценит все грани сычуаньской кухни. Но хотя бы здесь ей нужно было попробовать что-то местное.

- Это арахис, шпинат, пшеничная лапша, лук, чеснок и сучуаньский перец. В разных видах добавленный в соус, - объяснил Вэньхуа. - Нужно же хоть раз в Сычуани заказать аутентичные блюда. Тебе нормально, или попросить, чтобы сделали по-другому?

Он не считал, что Мэйлин обязательно доедать эту лапшу, если она показалась ей слишком уж острой. Можно было сделать соус из винного уксуса и соевого соуса и положить немного перца для вида и привкуса, и тогда блюдо становилось вполне пекинским.

Вэньхуа нормально мог есть кухню родной провинции, если к ней подавалось достаточно риса и достаточно чая. Хотя он уже стал привыкать к тому, что готовили в Пекине, потому что чаще питался в столовой на работе, чем готовил дома, да и Мэйлин было не до того, чтобы стоять у плиты.

По отдельности каждый названный Вэньхуа ингредиент казался довольно безобидный, даже сычуаньский перец, но все вместе это становилось каким-то очень острым, видимо, какие-то пропорции того или иного добавляли степень остроты. Вкусно, ничего не скажешь...потому что говорить после этого очень сложно.

- А до этого мы ели недостаточно сычуаньские? - спросила Мэйлин, все еще находясь под впечатлением от съеденной лапши. Она теперь опасалась к ней прикасаться, потому что ей казалось, что она может выжечь себе внутренности одним только кусочком, поэтому в основном клевала более привычный ей пресный рис.

- Мне не очень нормально, мне ужасно непривычно и очень остро, но не нужно переделывать, - отказалась она, отпивая еще чая. - Я уже согрелась, так что мне хватит и риса и только чуть-чуть лапши.

Она сделала то, что практически никогда не делают китайцы - она положила совсем немного лапши в плошку с рисом и перемешала все это, чтобы острый соус перемешался более-менее равномерно. И подумала о том, что ей понадобится больше чая и воды потом, чтобы затушить полыхающий в желудке костер. Но полученное ею блюда, даже если и выглядело не очень аккуратно и аппетитно, на вкус оказалось съедобнее, чем политая настоящей лавой лапша.

- Теперь я боюсь пробовать яблоки в карамели, - призналась Мэйлин. - Они тоже не такие, как мы едим обычно?

- А до этого мы ели то, что обычно готовят для туристов, пусть даже для тех, что приезжают с севера Китая, - объяснил Вэньхуа. - Для европейцев готовят тоже по-другому, совсем не остро.

Сычуаньская кухня славилась своими специями и остротой. Там, где в масле из красного перца среди нашинкованного красного перца с чесноком, луком и небольшим количеством крахмала плавает несколько кусочков рыбы или мяса - там сычуаньская кухня. Якобы содержащая в себе экстракт Преисподней, хотя в основном это был просто острый красный перец.

- Яблоки не отличаются от тех, к которым ты привыкла, - сказал Вэньхуа и улыбнулся. - Может, к ним добавят корицу.

Десерты были обычными десертами. Не острыми, если это не пирог из бобовой пасты с луком. Но и он не покажется особенно острым жителю северного Китая. Помимо фруктов в карамели, здесь еще были кексы из бобовой пасты, но их чаще ели на новый год, чем по обычным дням.

Мэйлин осторожно ела свое модернизированное почти-сычуаньское блюдо, запивая его чаем, и радовалась, что хотя бы яблоки здесь не отличаются от тех, к которым она привыкла. Для нее было открытием, что то, что готовит его мама, когда она приезжает к ним в гости, было менее острым, чем то, что они ели обычно. А она-то считала, что очень любит сычуаньскую кухню. Теперь надо как-то уточнять, что она любит не совсем сычуаньскую, а адаптированную сычуаньскую. Почему-то это ее несколько расстроило. Она думала, что у них с Вэньхуа намного больше общего, чем теперь выяснялось.

- Кто-нибудь когда-нибудь собирал статистику возникновения язвенной болезни желудка по провинции? - поинтересовалась она. Ей казалось, что постоянное поглощение такой острой пищи не может проходить бесследно для организма. Конечно, в ее случае бессистемное питание, когда она забывала пообедать, было, по сути, ничуть не лучше.

Она отставила опустевшую плошку от риса в сторону и взяла кусочек яблока, карамель на котором уже немного остыла, и попробовала его.

- Да, оно с корицей, - сообщила она Вэньхуа. Но это было довольно вкусно. Мэйлин плохо разбиралась в специях, знала только о самых распространенных, которые можно было добавить в овощи или курицу, которую она иногда, очень редко, пыталась готовить для Вэньхуа, когда на нее нападало странное настроение.

Вэньхуа подумал, что аутентичная сычуанньская кухня могла быть для Мэйлин не менее ярким впечатлением, чем виды Цзючжайгоу. Но когда-то же это должно было случиться, она ведь уже долгое время была замужем за уроженцем этой провинции.

- Я не знаю статистику по язвам, но читал исследование по гастритам, - сказал Вэньхуа. - Они чаще всего встречаются в Ухане, Пекине и Тяньцзине. В Сычуани раза в два реже. Реже всего в Шэнъяне, Цзинане, Хэфэе.

Статистика показывала, что провинции северного и центрального Китая не отличались частыми гастритами, хотя казалось бы, что у любителей паровой диетической пищи на юге было больше шансов на здоровое пищеварение. Исследования могли говорить о том, что жизнь в большом городе при постоянных перекусах чем попало, приготовленных на помойном масле, опаснее, чем самые острые сычуаньские специи.

- Но вообще стоит поискать, когда вернемся домой, - сказал Вэньхуа.

- Довольно странное распределение, - ответила Мэйлин, когда Вэньхуа рассказал о провинциях, где чаще всего встречается или не встречается гастрит. - Ухань с Хэфэем не так далеко друг от друга, а такие противоположные результаты.

Но на самом деле эти данные интересовали Мэйлин лишь постольку поскольку, это же не частота сердечно-сосудистых заболеваний, и гастроэнтерология никогда не входила в круг ее интересов, наравне, например, с травматологией, дерматологией и педиатрией. Впрочем, она была не против, если этими исследованиями будет интересоваться Вэньхуа. Его познания в медицине были немного шире, чем ее.

Мэйлин съела еще несколько кусочков яблока в карамели, и сложила палочки, после чего пододвинула к себе чашку с чаем и принялась греть об нее ладони. Она и правда согрелась от этой острой лапши, но у нее все еще было ощущение, что она съела полыхающую головню, и она там медленно внутри догорает, поэтому хотела потушить ее чаем, если таковое возможно. Мэйлин бы не удивилась, если бы ей теперь было тепло аж до самого вечера.

- В монастыре, где я училась, было много европейцев, - вспомнила она. - Там тоже готовили совсем не остро. Но всегда можно было добавить себе соус отдельно.

- В Ухане намного больше людей, чем в Хэфэе, - сказал Вэньхуа. - Я думаю, дело не в специях. Просто в городах, где очень много людей, чаще едят уличную еду и реже меняют масло, в котором её готовят.

Но это были просто догадки. Потому что корреляция не всегда означала взаимозависимость, а Вэньхуа не был специалистом в области гастроэнтерологии, чтобы строить гипотезы, а потом еще и искать им подтверждение или опровержение. Ему было достаточно знать, что если он умудрился закончить медицинский факультет, а затем еще и магистратуру и несколько лет отработать по специальности, не заработав серьезных проблем с желудком, ему крупно повезло.

- А европейцы тоже считали эти блюда совсем не острыми? - с интересом спросил Вэньхуа.

Мэйлин редко рассказывала о монастыре, в котором она училась, хотя он думал, что это было необыкновенное и очень интересное место.

Эта мысль показалась ей более похожей на правду, чем зависимость частоты возникновения гастрита и язвенной болезни желудка как следствия. К тому же уже давно доказано, что причиной язвенной болезни считается бактерия хеликобактера, а вовсе не отсутствие в рационе горячего супа, как всегда говорила матушка.

- Да, скорее всего, - согласилась Мэйлин. Она старалась не есть ничего из того, что готовили на пальмовом масле и вообще не есть ничего, что готовили на улице, потому что очень часто встречалась с последствиями плохо вымытой посуды или овощей, подтухшего мяса, запах которого перебивали сильными специями , и прочие нарушения санитарных норм. Несмотря на это, китайцы все равно оставались самой многочисленной нацией.

- Я никогда их об этом не спрашивала, - пожала она плечами. Мэйлин сейчас поняла, что те годы в монастыре она помнит уже довольно смутно. Но это было логично - на смену тем воспоминаниям приходили другие, а на смену им - снова новые. Сейчас она уже плохо помнила и прошлую поездку в Сычуань. Например, она так и не могла вспомнить, какого цвета был хвост у воздушного змея. Вместо этого она помнила только срочный отъезд из деревни, когда нужно было спасать жизнь Лулу. А потом - долгие полтора года в госпитале. Но даже это Мэйлин не могла вспомнить в подробностях - только песок, грохот, кровь, страх и ощущение, что ее жизнь ей не принадлежит. - Но я не помню, чтобы кто-то жаловался, что остро. Я бы хотела показать тебе монастырь. Я давно там не была.

Вэньхуа всегда думал, что многое не знает о Мэйлин. С тех пор, как узнал о существовании магии. Он складывал свои догадки в полную белых мест картину о том, чему могла учиться Мэйлин на Тибете до того, как решила вернуться в Пекин, чтобы стать кардиохирургом. Та часть её жизни, что осталась в прошлом, казалась ему какой-то волшебной таинственной историей, какие простым смертным вроде него не рассказывали. А то вдруг спрячет её волшебные одежды из птичьих перьев или звериной шкуры или совершит еще какую-то глупость, и она пропадет.

- Я бы очень хотел увидеть этот монастырь, - сказал Вэньхуа. - Но ведь это какое-то особенное место? Меня могут туда вообще не пустить?

Он не был религиозен. Сложно сохранить какую-либо веру в потусторонние силы или хотя бы в бессмертие души, когда достаточно хорошо знаешь, как работает человеческий мозг. Вэньхуа не все мог объяснить логикой, особенно с того момента, как узнал о существовании магии, но надеялся со временем разобраться в этом противоречии.