Новый "союзник"

Сэтоши продолжал говорить весьма странные вещи, но Чиеко за свою жизнь повидала всякое, поэтому не стала удивляться некоторым противоречиям в словах внука, который одновременно восхвалял свою девушку и называл ее падшей европейкой. Одно она поняла четко, тот был готов пойти на многое, чтобы оставаться со своей рыжеволосой подругой, и Чиеко являлась последним человеком, который стал бы сейчас ему мешать и, тем самым, провоцировать его на уход из семьи.

- Я бы не стала на твоем месте принимать радикальные решения, пока не поговоришь с родителями. - Женщина внимательно посмотрела на внука. - Быть может, Шотаро воспримет все не так, как ты себе сейчас представляешь. И, если честно, я пока так до конца и не поняла, чем ты сейчас занимаешься.

Помимо истории своих отношений, Сэтоши упомянул работу а ресторане, о которой она знала, но характер которой оставался для Чиеко до конца не ясен. Она знала, ка внук относился к необходимости работать в компании, поэтому сразу "уцепилась" за фразу о бумажках и решила выяснить, что к чему, прежде чем внук пойдет разговаривать с отцом и рассказывать о своих достижениях.

Бабушка всегда была мудрой женщиной, и ее советы всегда были ценными. Ему нравилось по вечерам обсуждать с ней что-нибудь, рассказывать о своих успехах, хотя какие успехи могут быть у пятилетнего мальчишки? А потом, когда у него появилась новая мама, он перестал часто делиться чем-то с бабушкой. И сейчас, посетив ее дом, он понял, что ему хочется повернуть время вспять и почаще видеться с ней. Обсуждать то, что лежит на душе, например.

- Прости, - он виновато опустил голову, - за то, что приехал без предупреждения, да еще и нахамил тете. Но... мне хочется поговорить, обсудить все, что накопилось... я сейчас работаю бухгалтером в ресторане. Джун мне сильно помог, и теперь цифры для меня стали иметь какой-то смысл. Я знаю, что это глупо, ведь цифры везде одинаковые. Но вот только... - он вздохнул. - Но начинал я с цветочного магазина. Только там я еще не умел правильно расставлять приоритеты и совершил серьезную ошибку. Меня уволили, и я оказался на улице. И вот тогда я и встретился с Маргаритой-сан. Она меня вытащила из той ямы, куда я себя загнал...

Он замолчал, обдумывая свои дальнейшие слова.

- Пока я жил с Маргаритой, то научился готовить. Мне понравилось создавать уют для родного человека. Мне хотелось делать ее счастливой, и мне от того, что ее глаза светятся счастьем, тоже становилось хорошо. - Он замолчал и посмотрел на часы. Через полтора часа надо ехать на поезде в Токио. Но так не хотелось уходить из этого дома.

- Прости, пожалуйста, что я тебя загрузил своими проблемами. Я, наверное, так и не вырос. И не научился говорить прямо и по существу...

На очередную просьбу о прощении Чиеко понимающе кивнула. Сначала она хотела выслушать внука, а уж потом что-то комментировать, поскольку Сэтоши явно приехал сюда не только за ее поддержкой, но и чтобы выговорится, и она должна была дать ему такую возможность. Тем более, ее самой очень хотелось узнать, чем он жил в Токио, оторвавшись от семьи на несколько месяцев.

- Ну что же, - Чиеко так много хотела сказать, что даже не знала с чего начать. - Раз ты нашел свое место, даже если оно не имеет отношения к компании, я рада. Шотаро, конечно, расстроится, но ему давно пора смириться с невозможностью заставить окружающих жить по его правилам. В любом случае, любой нормальный родитель хочет видеть своего ребенка счастливым.

Чиеко хорошо знала о чем говорила, поскольку вырастила троих сыновей, один из которых постоянно бунтовал против своих родителей. Но при этом, даже во многом не соглашаясь с Тору, она никогда бы не хотела видеть его живущим по ее правилам, но, при этом, сломленным и потерявшим свой боевой дух, делающий его самим собой.

- Ты всегда можешь остаться здесь на ночь. - Она указала внуку на еду, как бы намекая, что раз он просил есть, стоило что-нибудь попробовать, чтобы не складывалось впечатления, что он отправился на кухню с целью позлить Фуэми. - Только имей в виду, что твоя тетя тут же всем об этом расскажет, так что это дойдет и до твоих родителей.

Самой Чиеко казалось, что Сэтоши уже давно пора поговорить с Шотаро и решить их глупые противоречия, но это было только ее мнение, на которое внук мог и не ориентироваться.

Негромкое урчание живота напомнило молодому человеку, что последний раз он обедал, и было это часов семь назад. И состоял его обед из небольшой тарелки супа. Поэтому сейчас все-таки решил поесть.

- Бабушка, я... не знаю... я много думал о том, где может быть мое место. Мне не хочется разочаровывать отца тем, что я не стану его наследником. Ведь он... возлагал на меня большие надежды, а я... - он на некоторое время замолчал и занялся поеданием креветок. - Мы же тогда с ним поссорились. Я напился... после разговора с тобой о своей матери. И... я много нехорошего говорил отцу, я его предал. Мне и Джун, и мама говорили, что он меня простил, но я... боюсь, что сам себя никогда не прощу. А потом я уехал. Работал в цветочном магазине. На свою первую зарплату я купил билет в театр. Моя мать приехала на гастроли. Я ненавидел ее, но потом я поговорил с ней. Знаешь, я ведь считал, что она меня любит, что это отец ее ненавидел. Но потом я понял, что не испытываю ничего к ней. Мне было плохо. Я тогда был без работы и квартиры. И... я напился и заснул на лавочке... и тогда меня увидела Маргарита.

Он снова замолчал, так как почувствовал, что говорить становится тяжело, а голос предательски дрожит. Он моргнул, и по щеке стекла предательская слеза. Он покраснел и смущенно опустил голову.

- Я... боюсь, что об этом узнает мама. Как я понял, она из-за меня попала в больницу? Она... с ней ведь не было ничего страшного? - он посмотрел на бабушку, боясь узнать ответ. Ведь если с мамой было что-то серьезное, на что повлияла его ссора с отцом, то он точно никогда больше их не оставит. Да, возможно, он будет жить в Токио, не иметь ничего общего с семьей, быть рядом с любимой девушкой, но он будет приезжать домой. На выходные. Помогать родителям. Разумеется, если отец этому не будет противиться...

- Сэтоши, ты не можешь изменить прошлого, - Чиеко не хотела, чтобы внук терзал себя понапрасну. Для него началась новая жизнь, и ему не стоило цепляться за то, на что он все равно никак не мог повлиять. - Я рада, что ты встретился со своей родной матерью. Это дало тебе возможность на все посмотреть с другой стороны. И, наверное, твоей подруге стоит сказать спасибо за то, что она не оставила тебя одного.

Чиеко вздохнула и прикрыла глаза. Возраст давал о себе знать, и она уже не чувствовала себя в состоянии решить все семейные проблемы, как бы ей этого не хотелось. Оставалось надеяться, что молодое поколение научится справляться и без ее опеки, поскольку она не сможет жить вечно. Да ей бы этого и не хотелось. Чиеко уже сделала все от нее зависящее, чтобы ее семья стала такой, какой она являлась сейчас и старалась давать своим детям и внуками возможность принимать самостоятельные решения, даже если и не во всем была с ними согласна.

- Не волнуйся. С Мизуки все хорошо. Просто Шотаро поднял панику, но и в этом есть свой положительный момент. Думаю, теперь он постарается тебя выслушать, если ты захочешь с ним поговорить.

Чиеко надеялась, что внук не ограничится беседой с ней и, в скором времени, дозреет до встречи с родителями. И пусть его отец не будет в восторге от выбора сына в плане работы и личной жизни, она не сомневалась, что Шотаро сможет его принять, пусть это и займет какое-то время.

- Спасибо тебе, бабушка, - сказал Сэтоши, глядя на нее печальным взглядом. Он чувствовал, что бабушке этот разговор тоже дается тяжело, ведь у нее уже достаточно почтенный возраст, а она все еще вместо того, чтобы отдыхать лишние часы, занимается разбором проблем своих многочисленных родственников. И ради нее, чтобы она прожила еще какое-то время, он должен быть сильным.

На некоторое время на кухне повисло молчание, и молодой человек снова занялся ужином. Когда тарелка опустела, он поставил посуду в мойку, налил в чашки чай и поставил одну перед бабушкой. Сел рядом и открыл коробочку с пирожными, приглашая бабушке оценить его работу. Ведь он приготовил это с любовью. Сеньор Фернандез сказал как-то, что если в блюдо вкладывать душу, то оно получается очень вкусное. Сам он говорил, что делает самую вкусную кесадилью чуть ли не во всем мире. Сэтоши надеялся, что его пирожные тоже получились вкусными и понравятся всем родственникам. Кроме маленького Рёты, ему еще нельзя.

- Я благодарен судьбе, что встретил ее. - Что Джун с дядей тоже встретили ее, когда им угрожала опасность. Он не имел права говорить об этом, ведь это слишком страшно слышать. По крайней мере, он не хотел бы узнать, чтобы его ребенок попадет в плен или чуть не погибнет. Он мотнул головой.

- Я хочу поговорить с ним. Я... постараюсь принять его решение, если он не захочет меня видеть... но... я... бабушка, я, наверное, должен извиниться перед тетей? Я ее оскорбил... я... Я потом уберу все на кухне, а ты выглядишь очень уставшей. И... спасибо тебе, ба, что выслушала меня и приняла мою позицию... - он улыбнулся уголками губ, а потом снова смущенно опустил голову.

Сэтоши начал хозяйничать на кухне, и Чиеко на какое-то время позволила себе расслабиться и насладиться заботливо предложенным чаем и пирожными. И, хотя она спокойно относилась к сладкому, смогла оценить их по достоинству, поскольку за свою жизнь успела перепробовать сотни всевозможных блюд, включая десерты.

- Это, действительно,очень вкусно. - Чиеко не могла не высказаться, поскольку внук явно ожидал от нее какой-нибудь реакции. - Спасибо.

Сэтоши все продолжал фантазировать не тему отсутствия у отца желания его видеть и, на этот раз, она решила его не разубеждать. Вероятно, в этом не было никакого смысла, и следовало просто подождать, пока разговор сына и внука, наконец, не состоится. Ну а дальше... Чиеко не сомневалась, что до чего-нибудь они все-таки договорятся, ну а о вероятных проблемах, она планировала подумать в случае их непосредственного возникновения, не тратя время и душевные силы на то, что должно было произойти с не самой высокой долей вероятности.

- Ты, конечно, можешь поговорить с Фуэми... - она ненадолго замялась, сомневаясь в эффективности подобных действий. - Но, не уверена, что ваш разговор не закончится очередной перепалкой. Хотя, если не боишься последствий - попробуй.

Чиеко допила чай и позволила себе ненадолго прикрыть глаза. Больше всего она хотела, чтобы в ее семье царил мир, а не это выматывающее недопонимание, но, похоже, подобной мечте не суждено было воплотиться в жизнь, поскольку одни семейные проблемы, решаясь, сменялись другими.

Бабушке понравилось пирожное, и это, наверное, было высшей степенью похвалы. Потому что бабушка всегда очень строго относилась к чему-то, даже к приготовленным блюдам. Сладкое, как знал молодой человек, не готовил никто, и поэтому это было очень приятно, что бабушке это понравилось. Он растянул губы в довольной и счастливой улыбке и прикрыл глаза. А потом убрал пирожные в холодильник и вернулся на место.

- Спасибо, бабушка. Мне это очень важно, ведь... поэтому спасибо. Я сначала работал на кухне, а потом решил заняться бумажками. Только недавно мне сеньор Фернандез сказал, что для создания какого-нибудь блюда надо вкладывать душу. Я... значит, у меня что-то получилось. Надеюсь, остальным это тоже понравится. Только... пожалуйста, не говори им, что это я сам сделал.

Он помнил, что сказал об этом тетке, но был уверен, что она не услышала это или забыла. Ему не хотелось ни с кем ссориться, он действительно винил себя в той перепалке с теткой,и он хотел извиниться. Поэтому, видя, что бабушка сильно устала, а эти разговоры ее утомляют, он встал со стула и подошел к ней. Сначала кивнул, а потом поцеловал ее в щеку. Так делают европейцы.

А потом, с тоской посмотрев на начавшийся ливень в окно, направился в комнату тети и робко постучался в дверь...

Понимание сколько труда и любви внук вложил в каждое пирожное, заставила Чиеко внимательнее отнестись ко всем оттенкам вкуса и даже слегка улыбнуться, чего она позволяла себе нечасто. Ее Сэтоши действительно многому научился в Токио и постепенно начал становиться мужчиной, следующим славным традициям семьи Мотидзуки. Поэтому Чиеко, даже несмотря на некоторые сомнения не стала чинить ему препятствий, когда тот решил поговорить с теткой, хотя и сильно сомневалась в конструктивности подобного диалога.

Когда ее в очередной раз попытались прогнать с законной территории, Фуэми почувствовала жуткое возмущение, но последовавшие за этим откровения показали, что этот день был прожит не зря. Она узнала много всего интересного и пока еще только решала, ка использовать полученную информацию наилучшим образом. На чувства племянника ей было плевать, но она не хотела торопиться, чтобы получить от всего происходящего максимальное удовольствие, поэтому на данный момент предпочитала оставаться в их с Рюхеем комнате и строить планы на ближайшее будущее, время от времени вызывающие у нее желание засмеяться в голос.

От размышлений ее отвлек негромкий стук в дверь, и Фуэми, с интересом отправилась встречать незваного гостя, обнаруживая на той стороне своего бестолкового племянника.

- Сэтоши, милый, - ее улыбка грозила стать настолько широкой, что могла вылететь за пределы лица. - Ты хотел сказать что-то еще?

Она догадывалась, что его привело желание разобраться с последствиями своей откровенности, но не собиралась сдаваться. Фуэми очень любила сплетни и не была готова отказаться от такой хорошей истории, даже если от этого зависело какое-то там семейное благополучие, в чем женщина сильно сомневалась.

Тетушка вскоре открыла дверь, и он поморщился от ее противной улыбки, делающей ее и без того не самое красивое лицо ужасным и страшным. Он глубоко вздохнул и виновато опустил голову. Он всегда извинялся, потому что он сильно боялся свою тетю, особенно в детстве. Если он плохо себя вел в саду, то первой об этом узнавала тетя, а потом уже все остальные члены семьи. И не только. И никто кроме бабушки не мог его защитить от нападок своей противной тети. Но бабушка тогда была занята домом, хозяйством и не всегда могла уделить своему внуку внимание.

- Я... ба-сан, я... хочу извиниться за свое поведение. Я действительно не должен был вам хамить. Просто... простите меня, - произнес он слегка дрогнувшим голосом.

Он сейчас говорил очень искренне. Он знал, что из этого ничего не получится, что тетка снова наговорит ему гадостей о Маргарите, но он выдержит. Он не будет показывать свои слезы и страх перед ней. Он уже не тот слабый и испуганныф мальчик. Наверное.

Фуэми ожидала, что племянник сразу станет уговаривать ее сохранить услышанное в секрете, но он начал просить прощение, вызывая у нее желание закрыть перед его носом дверь, чтобы не тратить время на бессмысленные вещи. Даже если сейчас ему и было стыдно, она подозревала, что возможность общаться с ней в неподобающей манере доставила мальчишке некоторое удовольствие, поэтому не собиралась прощать свое унижение. Правда, показывать свое недовольство она тоже не собиралась, отделываясь привычной улыбкой и многозначительными фразами.

- Ну что ты, дорогой, разве я могу на тебя обижаться? Я же тебя с рождения знаю. Правда за последние месяцы ты сильно изменился, но, наверняка, всему виной жестокое решение отца и твоя европейская подруга. Ну ничего, я все понимаю, мальчики склонны допускать ошибки, особенно если все их мысли вращаются вокруг женщины.

Фуэми могла бы добавить что-то еще, но пока не стала торопиться. Она не хотела подтрунивать над увлечением племянника, поскольку тот мог рассказать ей еще что-нибудь интересное. А информацию, которая могла хоть как-то развеять ее вечную скуку Фуэми ценила превыше многих вещей, из которых складывалась ее не слишком разнообразная жизнь.

Тетка никак не прокомментировала его извинения, да и он не ожидал, что это будет так быстро. Он потоптался на пороге комнаты, но не решался переступить порог, так как его по-прежнему никто туда не звал. Он не хотел нарушать традиции, да и правила этикета никто не отменял, поэтому он остался стоять на пороге. Хотел сначала прислониться к дверному косяку, но потом передумал.

- Это было не решение отца. Я сам хотел начать что-то другое, - сказал он, глядя на женщину, потом горько хмыкнул. На улице сверкнула молния и раздался раскат грома, заставивший его вздрогнуть от неожиданности. Это напомнило ему о детстве. В три года он сильно испугался грозы. Тогда они с тетей Фуэми и братом ходили в зоопарк. Точнее, тетя с сыном ходили в зоопарк, а он являлся довеском, на которого никто не обращал внимания. И они попали под сильный дождь. Кажется, он тогда расплакался от испуга, а тетушка Фуэми не хотела его не то, чтобы успокоить, но и просто что-то ему сказать. Всю ночь тогда ему было страшно, и он почти не спал.

Он вынырнул из своих неприятных воспоминаний и мотнул головой. Посмотрел на тетю.

- Ба-сан, я понимаю, что моя просьба не может что-то для вас значит, но я могу попросить хотя бы... не говорить ее имя? Я... знаю, что вы недолюбливаете европейских женщин. Но... хотите, я для вас что-то сделаю? Для меня это очень важно. Пожалуйста, выполните хотя бы мою просьбу...

Фуэми любила находить подтверждения своей правоте, поэтому, когда Сэтоши начал просить ее не распространяться об услышанном, она почувствовала торжество, которое не так-то легко было скрыть. Но просьба племянника шла вразрез с ее интересами, поэтому она не испытывала желания ее удовлетворять без веских на то причин.

- Мой мальчик, ты же понимаешь, что все и так все узнают, сколько бы ты не скрывал? Сплетни невозможно остановить.

Фуэми не стала вдаваться в подробности, что автором большинства сплетен, касающихся их семьи, она сама и является, решив сосредоточиться на других моментах. Да и к племяннику она никогда не испытывала особой привязанности, считая, что тот неправильно воспитан и сильно избалован, поэтому пока старалась уйти от прямого ответа.

- Не думаю, что ты можешь что-то для меня сделать.

По большому счету, ей было абсолютно плевать на европейских женщин, как, собственно, и на японских. Но рыжеволосая подруга Сэтоши могла стать прекрасным поводом для шуток, и Фуэми не собиралась так просто от него отказываться.