На странных берегах

На следующее утро Яшви почувствовала себя намного лучше. Она не привыкла долго разнеживаться и разлеживаться, поэтому решила, что на ногах быстрее придет в норму и даже сходила на завтрак, перед этим сходив в душ, потому что тело казалось липким и грязным, как и волосы. Она даже надела форму монастыря, которую взяла в ящике комода, и нашла ее довольно удобной. Она не страдала по поводу, что ей не приходится носить юбку, потому что считала брюки более удобными. Четки Яшви оставила на комоде. Пока больше странные приступы лихорадки не повторялись, но и сложно было сказать наверняка, будут ли они продолжаться дальше, но Яшви не хотела потерять чужую вещь, да и не привыкла носить какие бы то ни было украшения, ни на руках, ни где-то еще.

Яшви не видела за завтраком Садхира-джи, вероятнее всего потому, что пришла позже, чем большинство из обитателей монастыря, но и не стала задерживаться в столовой. На нее почти никто не обращал много внимания, но здоровались, говорили что-то на непонятном языке, так что Яшви только кивала в ответ, совершенно не зная, что ей говорят, и, отделавшись традиционным "Намасте", покинула столовую.

Ей не хотелось возвращаться в комнату и сидеть там, поэтому она просто пошла куда-то в сторону загонов для животных. В леваде паслись лошади, значит, в денниках сейчас никого нет, и Яшви прошла мимо, не став останавливаться. Она вышла к большому озеру, которое сразу напомнило ей озеро Фева. У нее не было никаких других ассоциаций. Один из берегов был песчаным и пологим и девушка, подошла к самой воде, присела и погрузила кончики пальцев в прохладную воду.

Вода была приятно холодной, и Яшви купала в ней кончики пальцев, которые, тем не менее, скоро стали замерзать, но она не отнимала рук. Эта боль, в отличие от той, что она испытывала прошлой ночью, была реальной, она была примитивной, понятной. В ней не было ничего такого, что можно бы было назвать магией. Все-таки, как бы Яшви не мирилась с внезапно раскрывшимися способностями, ей было непросто принять и понять их, хотя она и старалась это сделать, покорно выполняя все, что говорила знахарка.

Яшви вспомнила, как перед тем, как все началось и завертелось, купалась в реке, что протекала неподалеку от деревни. Уже тогда она была изгоем, бокши, в которую бросали камни, но тогда она была по-своему счастлива. Она любила воду. Но только не когда в ней нужно стирать горы белья. Здесь были душевые, в которых вода текла сама по себе, но Яшви вдруг подумала о том, что было бы здорово искупаться так, как раньше.

Она недолго пробыла в одиночестве. Яшви обернулась на знакомый голос, но тут же уперла взгляд в землю.Ей было неловко из-за того, что он видел ее в таком состоянии, как вчера. В лихорадке, с растрепанными волосами, стеклянным взглядом, обращенным внутрь себя, в промокшей насквозь рубашке и на смятых простынях. Яшви поймала себя на мысли, что Майя Тхакур наверняка бы даже в лихорадке оставалась прекрасной, как цветок магнолии.

- Доброе утро, Садхир-джи, - она заметила седла. - Вам нужна помощь?

Яшви выглядела намного лучше, чем накануне. Она явно не привыкла долго отлеживаться после болезни, даже если бы и чувствовала слабость после вчерашнего.

- Мне нужно протереть эти седла, если хочешь, одним могу поделиться, - сказал Сонгцэн. - Как ты себя чувствуешь?

Эта работа не была сложной. Яшви седлала Рэда в клане, и у неё не было проблем с тем, чтобы самой таскать седло, а тут его нужно было просто протереть тряпкой.

Сонгцэн легко бы справился с этой работой сам, но он уже понял, что Яшви будет чувствовать себя неловко, если он откажется от её помощи. Она привыкла работать, чтобы чувствовать себя полезной и нужной, а в Линь Ян Шо у неё пока не было обязанностей, потому что она только недавно приехала и первым делом слегла с лихорадкой. Сонгцэну казалось, что он начал её немного понимать: Яшви считала, что остается должной, если ей помогали. И волновалась, что этот долг с неё спросят, если она не оплатит его сразу.

Яшви убрала руки из воды, потому что пальцы начали неметь и двигать ими получалось уже с трудом. Если она хотела помочь Садхиру-джи, ей эти пальцы еще бы пригодились в ближайшее время. Она стряхнула капли с рук.

- Мне стало лучше, - ответила девушка, не вдаваясь в подробности, которые вряд ли настолько интересовали принца, что он спросил об этом не только из вежливости. Да ей и нечего было еще рассказывать, не говорить же о том, что она спокойно спала ночь и даже нормально позавтракала с утра - лепешками, жидкой сладкой кашей и ароматным чаем. Голоса ее пока больше не беспокоили, и Яшви это только было на руку, потому что она хотела разобраться в этой способности до того, как снова случится что-то из ряда вон выходящее. - Я смогу справиться с этим седлом.

Она считала неправильным то, что будет просто сидеть без дела в присутствии принца, пока он будет мыть седла, даже если это было делом, не требующим особого напряжения. У нее никак не получалось соотнести, что здесь Садхир-джи - ученик и подчиняется мастерам, а не принц королевской крови, которому должны все подчиняться. В клане он отсылал от себя служанок, просто не реагируя на них и их вопросы. Здесь наверняка он так не делал.

Сонгцэн разорвал пополам тряпку, которую принес с собой и протянул одну из половинок девушке, чтобы ей было чем мыть второе седло.

- Я рад, что тебе стало лучше, - сказал Сонгцэн. - И что тетушка Весна знает непали и хочет тебя учить.

Первое вообще было неожиданным подарком судьбы, потому что Сонгцэн думал, что поначалу ему придется все время быть при Яшви, чтобы помогать ей с переводом, а так её наставница могла вести занятия сама, говоря с девушкой на непали. Из того, что Сонгцэн видел накануне, он понял, что общение с духами - это очень сложный и личный процесс, в котором лишние свидетели и посредники только создают ненужную суматоху и мешают, а перевод и подавно усложнил бы обучение Яшви.

Сонгцэн прополоскал в озере тряпку, отжал её и стал тщательно протирать седло из черной кожи. Работа на пять минут, даже если не уметь её делать.

Яшви осторожно, чтобы не коснуться руки принца, взяла половинку тряпки и благодарно кивнула Садхиру-джи. За несколько недель сложно отвыкнуть от того, как жил всю свою жизнь и особенно - последние полгода до того, как ее продали. Непали стараются не касаться друг друга, лишь иногда можно слегка прикоснуться к руке человека, а затем к своей голове в знак извинения, но не когда ты бокши. Даже знак извинения воспринимается другими как проклятие, и Яшви к этому уже успела привыкнуть и не успела отвыкнуть. Уже три недели никто не звал ее бокши, лишь она сама, свыкнувшись с этой мыслью, что теперь она ведьма в самом прямом смысле этого слова. Теперь это слово перестало нести в себе оттенок презрения, скорее какой-то потаенной гордости и удовлетворения. Теперь ее будут бояться не без оснований.

- Она может учить меня китайскому, - сказала Яшви. Она намочила тряпку в холодной воде и присела возле седла, чтобы вытереть его, не пропуская ни единого участка. От седла приятно пахло выделанной кожей и крепким конским потом, но этот запах не был противным или мерзким. Наоборот, Яшви он казался даже каким-то теплым, уютным. - Вам не нужно будет отвлекаться от своих дел ради меня.

Яшви достоверно не знала, чем принц занимался в свободное время, но почему-то ей казалось, что он делает что-то важное, и ей глупо претендовать на его компанию или внимание. Тем более, что она до сих пор не понимала, что чувствует в его присутствии. С одной стороны, ей было с ним спокойно, с другой, она не могла отделаться от ощущения, что она не должна находиться рядом с ним. Не она должна быть рядом с ним, но другая девушка.

Сонгцэн понимал, что Яшви не могла еще перестроиться, чтобы воспринимать его здесь так, как остальные. Потому что в Линь Ян Шо всем было плевать, какой он там непальский принц, здесь иерархия хоть и была, но выстраивалась по другим принципам.

- У тетушки Весны дел больше, чем у меня, - сказал Сонгцэн. - Я надеюсь, что меня назначат младшим мастером, и я буду вести тренировки. А она ведет занятия и наряду с другими лекарями дежурит в лазарете.

Сифу Петрович была опытным и уважаемым мастером. Сонгцэн - все еще учеником, который реально мог претендовать на звание младшего мастера, но от этого не получал знания и опыт тех, кто работал в этом статусе намного дольше.

- Но, если хочешь учить китайский с ней, попробуй помогать ей во время дежурств, - предложил Сонгцэн. - Она занимается заготовкой трав, помогает тем, кто обращается в лазарет за помощью, у неё можно научиться очень многому.

Яшви говорила, что хотела бы еще узнать о свойствах трав, и это тоже было хорошей возможностью для неё.

Ей было сложно судить о том, кто чем здесь занимался, потому что у нее не было времени познакомиться с бытом монастыря или кого-то обо всем расспросить. Не успела она прийти сюда, как сразу же привлекла внимание своим недомоганием, и весь следующий день провела в постели, набираясь сил и восстанавливаясь после затянувшейся попытки понять, что от нее хотят духи. Но если проводить аналогию здешних мастеров с мастером Раджом, а он чаще всего или читал какие-то старые свитки или сидел перед доской для го или учил мальчиков из клана, то тут мастера должны были заниматься примерно тем же.

- Я попрошусь помогать ей по время дежурств, - согласилась Яшви. Она еще раз вытерла верх седла влажной тряпкой и провела по ремешкам, хотя они были довольно чистыми. Да и седло само по себе было не таким запыленным, как седло, например, Рэда после прогулки вокруг озера Фева. Яшви помолчала, старательно не глядя на Садхира-джи. Она не боялась на него смотреть, но чувствовала себя от этого неловко. Такие, как она, привыкают всегда ходить с опущенной головой. - Но если я буду учиться еще и с вами, Садхир-джи, я научусь намного быстрее.

Это было непросто сказать, потому что девушки в деревнях нечасто высказывают свои пожелания. их скорее учат исполнять чужие желания, чем обращать внимание на свои собственные.

Сонгцэн уже заканчивал со своим седлом: оно было чистым, и амуницию здесь никогда не запускали до такого состояния, чтобы приходилось что-то долго оттирать и отмывать. Он промыл тряпку и оставил седло на земле, чтобы оно просохло перед тем, как нести на место.

А Яшви переступила через собственное смущение, когда решилась озвучить свою просьбу. Сонгцэн был уверен, что в день их знакомства она бы ни за что не сказала вслух, что хотела бы, чтобы он помог ей с обучением. Он улыбнулся.

- Я тоже думаю, что так ты научишься быстрее, и буду рад тебе помочь, - ответил Сонгцэн.

При всем уважении к тетушке Весне, она не была носителем языка, и Сонгцэн знал путунхуа значительно лучше неё. И уроки для Яшви могли стать одним из тех занятий, которые заполнять время, что он проводил в Линь Ян Шо. Сонгцэн даже не заметил, что сейчас впервые за несколько дней улыбнулся не из вежливости, а просто потому, что это было его самой естественной реакцией на слова Яшви. И оцепенение последних дней само по себе ненадолго отступило, будто среди свинцовых облаков ненадолго проскользнул украдкой пробившийся солнечный луч.

Яшви не видела лица Садхира-джи, но его голос изменился, как будто он улыбался. Она и раньше замечала, что он улыбается, но в последнее время, после того как...после гибели клана Сурикатов Яшви не помнила чтобы в его голосе можно было угадать эту теплоту. Она не знала, чем это было вызвано, может быть, какими-то его личными мыслями или воспоминаниями, но ей было приятно слышать это тепло в его голосе.

- Спасибо, Садхир-джи, - Яшви в последний раз провела тряпкой по передней луке, хоть оно больше и не требовалось, потому что седло и так было чистым. Но ей нравилось что-то делать, чем сидеть неподвижно, не зная, куда деть руки или куда смотреть, потому что так она могла все еще смотреть на седло. На земле все равно уже давно нет ничего интересного. - Вы снова улыбаетесь. Это хорошо.

Сделав это простое, да даже примитивное умозаключение, девушка поднялась и подошла к воде, чтобы прополоскать немного запылившуюся тряпку, но наступила на скрытый в песке камень и, охнув и взмахнув руками, совершенно неизящно плюхнулась в воду, обдав окрестности брызгами. Все мигом промокло - и форма, и волосы, только утром вымытые, и та самая злополучная тряпка, которую она все еще держала в руке, вжимая в песок рядом с собой.

Сонгцэн чуть прищурился, глядя на Яшви. Она говорила то, что думала, и сейчас этим поставила его в тупик. Он не считал, что переживать гибель Майи означало всегда держать на лице скорбное выражение и заставлять себя каждую минуту думать о том, что случилось, потому что настоящие чувства, связанные с этим, были намного глубже. И их было вовсе не обязательно специально поддерживать, чтобы не сомневаться, что они никуда не делись и не денутся.

От этой рефлексии его отвлекло внезапное падение Яшви. Сонгцэн вскочил на ноги и подошел к девушке. Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться, но не стал её касаться. Яшви просто промокла, поэтому не было необходимости срочно её хватать и спасать, пренебрегая традициями и воспитанием.

- Ты не ударилась? - спросил Сонгцэн.

Он не понял, как Яшви умудрилась здесь оступиться, потому что спуск к воде был пологим, и сейчас волновался, не закружилась ли у неё голова после вчерашнего.

Это было ужасно неловко. Яшви не отличалась особой неловкостью, но и грациозной ланью в силу привычки к грубой тяжелой работе никогда не была. Она немного умела танцевать, но лишь немного, и все же была достаточно ловка, чтобы справляться с большинством таких же нелепых ситуаций в своей жизни, выходя, притом иногда буквально, сухой из воды. А здесь, наверное, все еще дает о себе знать слабость после бессонной тяжелой ночи.

- Если только об воду, - ответила Яшви. Она поймала взглядом протянутую руку принца и долго на нее смотрела, раздумывая, стоит ли ей принять его помощь, и даже уже сделала неуверенное движение собственной руки к его ладони, но опомнилась и усомнилась в том, что ей действительно требуется посторонняя помощь, чтобы просто подняться на ноги из воды. Она не ушиблась, не убилась и с ней не произошло ничего страшного, она просто подскользнулась на камне и плюхнулась в воду. Яшви нащупала пальцами злополучный камень и выворотила плоский голыш из песка, затем бросила подальше от берега на глубину. Потом поднялась, и, обтекая потоками воды с одежды и волос, вдруг рассмеялась от нелепости всей этой ситуации.

- А ведь перед тем, как увидеть вас, Садхир-джи, я думала о том, что было бы здорово искупаться.

Яшви не стала касаться его руки. Она поднялась на ноги самостоятельно, а затем выбросила подальше причину своего падения - гладкий камень. Эта самостоятельность не обижала Сонгцэна: он понимал, как была воспитана Яшви. В Непале в принципе не касаются друг друга без серьезной причины. Даже супруги в общественных местах не держались за руки.

Сонгцэн снова улыбнулся. Яшви промокла с ног до головы, но её это похоже совсем не огорчало. Она рассмеялась, и Сонгцэн был уверен, что этот смех был таким же искренним, как и все, что она обычно говорила.

- Бойся желаний, они сбываются, - ответил Сонгцэн, усмехнувшись в ответ. - В этом озере очень холодная вода, здесь мало кто купается, - серьезнее добавил он.

Здесь били ледяные ключи, и даже в самые жаркие летние дни вода толком не прогревалась. В порядке тренировки некоторые все же тут плавали, но берег озера никогда не превращался в пляж. Сонгцэн здесь часто тренировался, пока готовился сдавать магию Воды на экзамене. Энергия стихии здесь чувствовалась очень хорошо из-за большого объема воды.