Ненужное внимание

Сонгцэн не без удовольствия заметил, что Яшви была рада тому, что Оджас ушел из беседки. Он даже не скрыл промелькнувшую на его лице по этому поводу улыбку. Сонгцэн понимал, что ему стоило разобраться в тех мыслях и эмоциях, которые сейчас возникли у него по поводу того, что он стал свидетелем этой беседы. Ему не нравилось, что он так остро это воспринял. Это было как минимум несправедливо по отношению к Яшви, которая была свободна и могла действовать так, как сама считала нужным.

- Оджас был слишком навязчив? - уточнил Сонгцэн, когда его почти что соперник покинул беседку.

Было бы неправильно невежливо отзываться об одном из воинов клана. Но в данном случае Сонгцэн позволил себе некоторую вольность. При этом он сам себе был неприятен из-за этих неправильных и неподконтрольных ему эмоций. Он привык себя сдерживать и держать свой разум открытым, а тут получалась какая-то ерунда.

Ему была неприятна мысль, что у Яшви мог появиться поклонник, которому она бы ответила взаимностью. В случае с Оджасом это было бы неприятно вдвойне, потому что по мнению Сонгцэна тот уже добился на службе клану куда большего, чем он сам, и при этом был действительно очень видным внешне. Это был бы тот самый болезненный момент, когда проигрываешь противнику не потому, что мир несправедлив, ты что-то не предусмотрел или тебя засудили, а потому, что он был во всем лучше тебя. Словом, сейчас Сонгцэну было не по себе, и ему это очень не нравилось.

- Нет, вовсе нет, - поспешила заверить Яшви, не желая настраивать Садхира-джи против его же соклановцев, с которыми ему еще предстоит не только жить в одной общине, но и править ими, и лучше будет сейчас не сеять семена раздора между молодыми людьми. Тем более, что ее слова были абсолютной правдой. - Он был очень вежлив.

Нельзя было сказать, что она прямо так уж его испугалась, но определенно чувствовала себя не в своей тарелке из-за того, насколько все это было для нее непривычным. Она сомневалась, что могла привлечь чье-то внимание своей внешностью или что она была, как выразился Шах-джи "украшением", даже если брать во внимание то умозаключение, что ей не нужно быть такой же, как Майя Тхакур (тут стоило заметить, что Яшви не была глупой и прекрасно понимала, что никогда такой и не станет). Ей было проще искать скрытый смысл в словах молодого господина, чем покорно верить в них.

- Но мне было... - она не знала, какое слово сюда подобрать, чтобы оно отражало все ее чувства по отношению к их недавней беседе с Шахом-джи. Вроде и сказано ничего такого не было, вроде и не неприятно, но все равно как-то не так. - ... не по себе, наверное, рядом с ним.

Яшви предпочла ответить честно, потому что все эти намеки и недосказанности оставляли ощущение паутины на лице - барахтаешься, а выпутаться не можешь.

- С вами мне спокойнее, - добавила она. Вполне вероятно, что зря.

Яшви всегда говорила очень прямо, и это, с одной стороны, позволяло обходиться без лишних недомолвок, с другой, иногда сильно озадачивало Сонгцэна, когда он не знал, как на это реагировать. Сейчас он сначала снова почувствовал эту ревность, которую было невозможно назвать не своим именем, а затем некоторое смущение от слов Яшви о том, что с ним самим она чувствовала себя спокойнее.

- Я поговорю с ним о том, что подобное внимание с его стороны неуместно, - сказал Сонгцэн.

Он понимал, что никто из воинов клана не пойдет поперек его просьбы не трогать Яшви, если он эту просьбу озвучит. Но тут начиналась неприятная ситуация, потому что для такой просьбы нужно было как минимум для себя озвучить, почему ему это важно. Потому что слова Яшви о том, что она не хочет замуж, в данном случае не значили ничего - они не запрещали другим мужчинам общаться с ней и проводить время, если она сама будет не против.

- И мне приятно слышать, что со мной тебе спокойнее, - признался Сонгцэн. - Как ты себя чувствуешь после сегодняшней прогулки?

Яшви пришла к выводу, что подобное развитие событий будет самым уместным и подходящим. Она пока не готова была знакомиться с мужчинами, и вообще сомневалась, что когда-нибудь будет к этому готова. Она все никак не могла привыкнуть, что не всегда это приводит к обязательному замужеству и детям, и до сих пор мерила весь мир по своим меркам. Она не хотела этим обидеть Оджаса Шаха, который был довольно приветлив, но собственная безопасность пока стояла у нее на первом месте. Она только-только вырвалась из закрытого убогого и нищего мира, где была вынуждена поступать так, как ей говорят, и только-только училась поступать самостоятельно, и не хотела снова впасть в кабалу к кому-то другому. Раньше Яшви жила для других - для родителей, для братьев, для младшей сестры. Сейчас она осталась одна, и должна была жить для себя, больше ведь у нее никого не осталось.

- Спасибо, Садхир-джи, - завтра она уедет в монастырь, скорее всего на долгое время, потому что ей больше не было необходимости возвращаться в клан. И уж в чем она точно была уверена, так это в том, что Шах-джи не будет дожидаться ее у ворот резиденции, чтобы осуществить свою надежду и снова с ней встретиться. Так даже лучше.

- Все хорошо, - Яшви не стала говорить, что немного зудит рука, потому что ей удавалось на это не обращать внимания. Не та это боль, о которой стоит упоминать. Вообще о любой боли не нужно упоминать. - Рука уже не болит.

Сонгцэн надеялся, что падение с лошади обойдется для Яшви без последствий. Он все еще чувствовал себя виноватым перед девушкой за это происшествие и даже велел на пару дней уменьшить порцию овса у Кало, чтобы у него было меньше дури.

- Какие у тебя планы на утро? - спросил он. - Может, позавтракаем вместе перед тем, как ехать?

Ему была бы приятна компания Яшви, хотя сейчас он мог оправдать себя желанием напоследок подразнить девиц из дедова гарема, которых такая выходка с его стороны не оставит равнодушными. Просто Яшви завтра вернется в монастырь, еще и с ним за компанию, а они могут сколько угодно думать о том, что не стоило задираться к его гостье.

Но вообще Сонгцэн понимал, что ему было что обдумать после этого дня. Потому что он понял, что ревнует Яшви, что было неправильно и несправедливо. Он не отказывался от своей мысли о том, что в его жизни будет только одна женщина, которая будет его женой. И при этом понимал, что его невестой будет та, кого выберет клан. Поэтому какие-либо надежды или планы в отношении Яшви были бы воздушными замками.

Яшви чувствовала некоторые угрызения совести за то, что сказала Садхиру-джи не совсем правду про свою руку, но сейчас это была ложь во благо. Она сама предпочитала называть это утаиванием правды, а не враньем. Ведь, по большому счету, рука и правда не болела, лишь зудела и напоминала о себе, когда цеплялась за одежду, потому что рукава на ее одежде доходили до локтя, и плечо было этому совсем не радо.

- Утром я ничем не занята, - ответила она. Яшви не думала, что Прия-джи даст ей какую-то работу перед отъездом, даже если Яшви по обыкновению встанет очень рано. Скажет, чтобы собиралась вещи, готовилась к отъезду и не беспокоилась о тех простынях, которые еще не оказались постелены в комнатах. У Яшви было не так много вещей, чтобы их очень долго собирать - кукла, четки, комплект сменной одежды - вот и все ее богатство. Еще немного денег и листок с адресом Джии. Это было немного, но сейчас Яшви была намного богаче, чем была всю свою жизнь.

- Вы не переживаете, что будет очень много слухов? - спросила она у принца, когда он предложил позавтракать вместе. Уже после того ужина перед поездкой Яшви пришлось вытерпеть весьма тщательный допрос девушек в женском крыле. Если бы не они, она собралась бы вдвойне быстрее, но выскользнуть из их хватки оказалось непросто. Хотя, с другой стороны...она завтра все равно уедет в монастырь, какое ей дело, будут ли о ней сплетничать за ее спиной? - Все равно, - самой себе ответила она, и тем самым для себя все решила.

- Слухи будут здесь, а мы уедем почти сразу после завтрака, - заметил Сонгцэн.

Стемнело, и в парке уже вовсю горели фонари. Сумерки в этих краях никогда не были долгими, после заката за считанные минуты наступала темнота. И в это время парк вокруг дворца становился другим. Он наполнялся запахом тех цветов, что источали свой аромат преимущественно ночью, дневной шум сменялся трелями цикад и криками ночных птиц, а на смену дневному зною приходила пока еще приятная освежающая прохлада.

- Я пойду к себе, завтра рано вставать, - сказал Сонгцэн. - Тебя проводить?

Если Яшви планировала сразу идти обратно во дворец, им было по пути. А она могла стараться избежать нового разговора с каким-нибудь навязчивым ухажером из числа тех, что должны были дежурить, но пока ошивались без дела по территории дворца. Сонгцэн понимал, что здесь её никто не обидит. По крайней мере, никто из воинов не позволит себе вести себя с ней неуважительно. Он не был уверен насчет фантазии наложниц, но пока их поблизости не было видно.