Одно королевское утро

- Я уверен, что сейчас его Величество интересует максимум стоимость этого всего в месяц, и в подробности он не лезет, - сказал Сонгцэн. - Я не удивлюсь, если он сейчас не всех знает в лицо и тем более по именам.

Наверняка в молодости гарем выполнял свою основную функцию исправно, и вождь клана общался с наложницами близко и часто. Но не сейчас, когда его Величество в силу возраста предпочитал развлечения поспокойнее. Иначе никому из девиц и в голову бы не пришло с кем-то явно флиртовать, пытаясь наладить личную жизнь. Насколько знал Сонгцэн, в прежние времена измены наложниц карались либо казнью, либо, в лучшем случае, ссылкой в монастырь.

- Мой дед привык жить так, как велят древние традиции. Но я считаю, что брак моих родителей приносит им больше счастья и благополучия, чем деду его наложницы, - сказал Сонгцэн. - Не говоря уже о том, что вся эта ситуация несправедлива по отношению к той же Аше Прие.

Такие вещи не было принято обсуждать вслух. Но Яшви не имела отношения к политике клана, поэтому Сонгцэн счел возможным это произнести.

Яшви считала, что то, что говорит Садхир-джи - очень показательно. Она могла говорить только голословно, но из того, что ей уже успел рассказать мастер Радж, и что она узнала самостоятельно, наблюдая за другими, она поняла, что невозможно управлять людьми, не зная их. Наверное, поэтому Прия-джи так хорошо справляется с целым гаремом, который ей совершенно не нужен, но должен быть для статуса и показания богатства клана и для чего еще там обычно разводят гаремы в возрасте, когда приличнее думать о бессмертной душе, а не о женщинах.

- Вы знаете, что есть другая жизнь, которая может быть лучше, - Яшви снова взяла в руки миску с кашей. Садхир-джи уже не в первый раз говорил о том, что брак его родителей, вначале бывший стратегическим ходом в целью заключения крепкого союза, в итоге превратился в нежную привязанность, но перед ее глазами было больше примеров, когда браки, заключающиеся не по желанию самих людей, а по традициям, обычаям, требованиям или указаниям других, очень редко заканчиваются так сказочно, как этот. Исходя из этого, смысл фразы "исключения только подтверждают правила" для Яшви оставался бесконечно далеким. - Многие лишены даже этого знания и живут по традициям, к которым привыкли. Для большинства девушек возможность оказаться в гареме предпочтительнее, чем оказаться в борделе.

Яшви сейчас задумалась о том, что не помнит, о чем спор и что она пытается доказать принцу. И вообще пытается ли она что-то ему доказать, или просто в ней говорит какая-то детская обида за то, что нарисованный ею самой волшебный образ благородного принца оборачивается обычным реальным живым человеком.

- Я...я не знаю, зачем я это говорю, - немного растерянно призналась она. Может быть она просто хотела показать, что его мир отличается от ее мира?

Сонгцэн понимал то, о чем говорила Яшви. Что корень проблемы был не в том, какую жизнь старались выбрать наложницы, а в том, почему они оказались в этой ситуации, не зная, что может быть как-то иначе. Его мать не выбирала между тем, чтобы быть одной из женщин касты женщин или женой отца. За неё приняли решение о браке, но она все равно пришла к этому браку со своим жизненным опытом.

- Спасибо, что говоришь. Мне важно слышать то, что думаешь ты, потому что ты можешь видеть то, что не привык видеть я, - ответил Сонгцэн.

Он учился у Яшви. Пусть не как Сиддхартха Гаутама, когда впервые вышел за пределы дворца, но все же он многое не знал и не мог представить, пока не столкнулся лично, увидев, как девушек продавали на рынке, или познакомившись с семьей Яшви, для которых было нормальным продавать детей.

- У меня есть мысли, как будет правильнее, но я пока не знаю, как и когда смогу их воплотить, - сказал Сонцгэн. - Я считаю, что женщины должны иметь возможность, чтобы получить образование и специальность, которая будет полезна клану и союзникам. Ввести новую систему обучения. Пусть будут те же экзамены, но не только на статус воина. Если женщина захочет стать воином, лекарем, провидцем - почему не дать ей эту возможность? Клану это выгоднее, чем содержать гаремы.

Традиции складывались веками и существовали веками, отказываться от них в одночасье по чьему-то приказу будет сложно. Яшви думала о том, что большинство женщин, привыкших к одному и тому же положению вещей, когда каждая должна выйти замуж и родить какое-то количество детей, поначалу даже не будут знать, чего они хотят. Потому что долгое время у них был только один путь, и когда дать им выбор, чем они хотят заниматься, многие растеряются и выберут что-то привычное.

С Яшви было то же самое. Когда она знала, что ее жизнь в итоге пойдет по какому-то заведомо известному и привычному сценарию, она могла противиться против замужества сколько угодно, потому что это было приятно, мечтать о чем-то другом. Когда перед ней открылись многие двери, она застряла на одном месте и топталась на нем, не зная, что ей делать, и потому ждала от кого-то подсказки или совета, куда идти. Она не знала, чего она хочет, и хваталась за все сразу и подряд, чтобы ухватиться хоть за что-то, что придаст ей стабильности и уверенности.

- Почему вы не расскажете о них Его Величеству? - Садхир-джи еще не скоро станет правителем, ведь перед ним вождем еще будет его отец, и ждать, пока придет время - это ждать минимум несколько десятилетий. Это не изменит ситуацию во всем мире, но можно изменить для начала что-то малое, например клан.

- Я надеюсь, что меня услышит отец, - сказал Сонгцэн. - При всем уважении к Его Величеству, эпоха больших перемен требует много сил и много времени.

Если та политика, которую клан вел веками, и несколько десятилетий поддерживал под руководством Нилама Садхира, резко изменится, это может навредить вождю. Потому что в таком его поведении все усмотрят либо постороннее влияние, либо старческое безумие, и тогда могут начаться дворцовые интриги, а то и покушения. Сонгцэн считал, что сейчас правильнее готовить почву, а не ждать всходов перед заморозками.

- Отец в свое врем много путешествовал по Европе, он скорее будет готов пересмотреть какие-то из существующих традиций, - добавил Сонгцэн.

Его отец уже шел вопреки части из них. Например, когда разогнал свой гарем и много времени проводил не в клане, а в Линь Ян Шо. Но в то же время он был намного мудрее и опытнее Сонгцэна и лучше понимал, какой путь сейчас будет правильнее для клана.

Яшви заметила, что разговор о женщинах и том, как бы было лучше изменить их жизнь в будущем, велся бы без участия женщин. Его Величество и его Высочество принц Кэйлаш все-таки были мужчинами и мало что могли знать о том, что нужно женщинам. Все равно, что менять одно принуждение на другое. На словах Садхира-джи все звучало очень даже красиво, оставалось надеяться, что и в жизни все будет также красиво. Правда, вряд ли Яшви когда-нибудь это узнает, она полагала, что ее это путешествие в клан было последним. И ей предстоит провести большую часть своей жизни в монастыре, если только она все-таки не придумать, куда должен вести ее путь. Садхир-джи говорил, что путь умнее идущего, но, видимо, он умен только в том случае, когда и сам человек, который по нему идет, не менее умен, чтобы это работало. Пока Яшви не видела, куда идет.

Правда, Яшви не знала, как сказать принцу о том, что решать такие вопросы кругом мужчин, допущенных в советники правителя, как-то...бессмысленно? неправильно? Да и как она могла в этом деле что-то советовать, если понятия не имела о том, как управляют кланами. И как вообще кем-то управляют? Она собой-то никогда не управляла всю свою жизнь.

Вопросов все еще оставалось слишком много, больше, чем хотелось бы. Если принц Кэйлаш много путешествовал по Европе, почему он ничего не меняет сейчас, когда есть такая возможность? Она чаще видела его в Линь Ян Шо, чем в клане, у него не было гарема, но разве этого достаточно?

- А что думает Бо-джи? Она же тоже женщина, - спросила она.

Яшви задала сложный вопрос, потому что в случае с матерью она по меркам обоих кланов "тоже женщиной" не была. Она была исключением из всех возможных правил, и сами женщины кланов в основном относились к ней довольно недружелюбно. Особенно Кобры, за редкими исключениями.

- Она думает об интересах своего клана и о безопасности Линь Ян Шо. Иногда еще о том, как заставить остальных мастеров работать, - сказал Сонгцэн. - Она была воспитана в касте воинов, у неё довольно натянутые отношения с женщинами обоих кланов.

К тому же мать не влияла на политику Королевских Кобр. Тигры прислушивались к её мнению, но она все равно считала себя тактиком, а не стратегом, и в важные вопросы старалась не вмешиваться сильнее, чем выполнять на этот счет приказы вождя и старейшин.

Сонгцэн уважал свою мать и понимал, что её судьба никогда не была легкой. И она считала, что ей сложнее, чем женщинам кланов. Это было правдой. У неё были права, которые тигрицам и не снились, но из-за этого она не раз рисковала жизнью и проливала кровь за свой клан.

Для Яшви эти слова прозвучали как "ей все равно", поэтому она не стала развивать тему дальше. Наверное, она и правда могла понять такую позицию, хотя ей было странно само понимание, что ты либо воин, либо женщина, и ты не можешь быть и тем и другим одновременно. Если ты решаешь быть женщиной, ты должна отказаться от всего остального, но если ты воин, ты должна забыть о том, что ты женщина. Может быть, на самом деле все было не так категорично, но Яшви мало знала о порядках в кланах, для нее эта картина именно так и выглядела - либо только черное, либо только белое. Видимо, это было пока слишком сложно для ее понимания.

- Надеюсь, когда-нибудь все изменится, - Яшви отставила опустевшую миску и взяла чашку с почти остывшим чаем, потому что за этими разговорами времени прошло чуть больше, чем планировалось изначально, но все равно до того момента, как нужно будет отправляться в путь, оставалось еще около получаса или даже больше. Яшви уже успела собрать свои немногочисленные вещи, и ей нужно было только переодеться в дорожную одежду, но это было делом пяти минут.

Все равно одними разговорами было ничего не изменить.можно сколько угодно обсуждать то, что может случиться в будущем и представлять себе это счастливое сказочное будущее, но оно таковым и останется, если ничего не делать.

Она никогда не думала о жизни в таком ключе, но, задумавшись сейчас, согласилась с Садхиром-джи. Только если думать не о переменах, как таковых, а о способности приспосабливаться к этим переменам. Яшви очень жалела о том, что никогда училась в школе, потому что очень многое упустила из того, что знали те же десятилетние, например, дети. В ее возрасте девушки уже готовились поступать в университеты, а не выходить замуж, а она до сих пор читала с трудом, не говоря уж о чем-то еще более сложном. О физике, химии, биологии и прочих школьных предметах, экономике, например. Что-то рассказывал мастер Радж, но все это было скорее отдельными кусками чего-то общего, и одной картины у Яшви так и не сложилось. Она была искренне рада за Джию, потому что у нее была возможность жить лучше уже сейчас.

- Да, - ответила она Садхиру-джу. Она быстро допила остывший чай, потому что остывший пить не так вкусно, как обжигающе горячий. - Мне нужно только переодеться. Я пойду.

Девушка поднялась из-за столика, и взгляд ее снова упал на книгу на подоконнике. Обложка казалась ей очень знакомой, и Яшви, наконец, вспомнила, где она ее видела раньше.

- Это Ли Цзинжао? - спросила она у принца, взглядом указывая на книгу. Ее поиски все время были вокруг и около ее конечной цели, и разгадка оказалась бы такой легкой, если бы книга не была связана с Майей Тхакур, говорить о которой Яшви лишний раз не хотела.

- Хорошо. Встретимся через полчаса у конюшни, - ответил Сонгцэн и также поднялся из-за стола.

Потом девушка обратила внимание на книгу, которая давно уже лежала на подоконнике. Он даже не стал оборачиваться, потому что книга там лежала только одна и помнил он её очень хорошо. Он сам не знал, почему до сих пор не отнес её в библиотеку, а держал здесь в качестве напоминания. И Сонгцэна несколько удивил интерес Яшви.

- Да, Ли Цзинжао, - ответил он. - Ты хотела почитать?

Яшви сейчас понемногу читала классические книги, а поэзия часто читалась легче прозы. Девушка вряд ли знала о том, почему эта книга лежала здесь, и как она была связана с Майей Тхакур, и Сонгцэн не видел причин сейчас об этом всем говорить. Как не видел причин охранять томик Ли Цзинжао с видом дракона в сокровищнице, потому что в этой книге как объекте материальном не было той ценности, которую она для него несла в его памяти.

- Я долго ее искала, - ответила Яшви. - Я бы хотела ее взять, если можно.

Яшви не знала, чем ее так зацепила эта книга в том сне, когда она видела принцессу, но ей почему-то казалось, что она не зря была с этой книгой. Может быть, она так хотела сказать еще что-то очень важное, что Яшви должна найти в этой книге. Она даже не знала что сможет там найти и что хочет найти. Как и мало понимала последние слова Майи насчет принца. Он же не вещь, чтобы передать его друг другу. К тому же...Нет, все, она не будет об этом думать слишком много, это не имеет никакого смысла.

- Если позволите, я возьму ее с собой в монастырь? - уточнила она. Каким бы ни был большим соблазн прочитать книгу прямо сейчас, как только она попадет к ней в руки, Яшви понимала, что не успеет это сделать за полчаса, потому что читала медленно, и эти полчаса лучше оставить на последние сборы и подготовку к отъезду, а не чтение. В монастыре у нее будет возможность прочитать ее тщательно, от обложки до обложки.

Она понимала, что эта книга может быть дорога Садхиру-джи, и готова была встретить его отказ. Тогда она просто купит себе экземпляр в книжном магазине в Покхаре или Катманду, а то и Лхасе. Это же ведь не единственная ее книга.