Несказанные слова

Через какое-то время вышел Джун, и звук его шагов заставил Маркуса поднять голову и посмотреть на него. Тот выглядел вроде нормально, чуть хуже, чем несколько минут назад, но заметно лучше, чем тогда, когда нашёл его в охотничьем домике в горах. Хотя тогда он не спал и не ел, а сейчас он отсутствовал несколько минут, а перед этим ел и спал. Значит, можно за него не волноваться.

Ещё несколько лет назад, сталкиваясь с чем-то подобным, Маркус бы посчитал такие события чем-то неправильным, каким-то разводом. Потому что нет мира душ, он вообще никогда не верил ни в Бога, ни в Церковь, у него жизнь имела только материальные ценности. И, разумеется, если бы ему сказали, что можно превращаться в животное, то он бы посмеялся и попросил это продемонстрировать. Но теперь он сам превращается в животное, знаком с людьми, которые одним прикосновением могут вылечить или которые проникают в мозг, копаются там, высасывают душу, словно дементоры. И мир дуов тоже есть, и вот Джун с ними общается.

Когда Джун рассказал про душу погибшего, Маркус невольно вздрогнул, что не скрылось от пытливого взгляда старика Жонга, который снова что-то проворчал и удалился в комнату, откуда вернулся через пару минут с бутылкой какой-то настойки. Маркус услужливо достал четыре стакана, потом вспомнил глупейшую традицию ставить ещё дин стакан, наливать туда водку, класть кусок чёрного хлеба на него, и достал пятый стакан. Женщина, увидев его, снова расплакалась, и молодой человек пожал плечами и вернулся на место.

- Ханг... - прошептала женщина. - Я тебя очень люблю, и ты меня тоже прости, я... - Она снова всхлипнула. - Как мне жить теперь без тебя? - Женщина посмотрела на молодых людей. - Он... мучился перед смертью?

Маркус не знал, что ответить. Вообще, по логике надо ответить, что "нет, не мучился, даже не заметил, что произошло", но решил промолчать, давая это право Джуну. Сейчас от самого Маркуса было пользы не так много, и он не хотел ничего говорить. Но задуматься над словами Джуна стоило. А ещё он понял, что и родители любят своих детей, даже если те тоже ведут себя плохо. Поэтому пока он только сидел и молчал, не зная, что говорить.

Несмотря на то, что его слова, похоже, как раз и относились к числу тех, что женщина хотела бы услышать, сам Джун чувствовал себя немного неуютно. Он не привык обманывать, даже в благих целях, а в его рассказе, как ни крути, самое основное являлось выдумкой. Ну или предположением выданным за правду, как он сам его называл, пытаясь успокоить угрызения совести.

Пока он пытался примириться сам с собой, хозяин дома по старой привычке принес бутылку из своих запасов, а Маркус полез за стаканами, немного удивив его и остальных присутствующих лишней емкостью для алкоголя. Но, видимо, таким образом он пытался реконструировать какой-то ритуал поминовения покойного, которые заметно отличались в разных странах, поэтому Джун никак не стал комментировать его действия.

- Не думаю, что стоит пытаться больше узнать о его смерти. - Молодой шаман не горел желанием рассказывать о последних эмоциях Гао Ханга, которые ему удалось считать благодаря перочинному ножу. - Попробуйте больше узнать о его жизни. Например, напишите его жене. Раз она решила сообщать вам о смерти сына, то, наверное, не держит на вас зла. И возможно именно сейчас ей нужна ваша помощь и поддержка.

Джун вернул женщине нож, понимая, что на сегодня для него достаточно шаманских практик и перевел взгляд на старика Жонга, который молча разливал настойку по стаканам. Он надеялся, что Гао Дандан сделает правильный выбор и найдет то, ради чего ей самой захочется жить. Для его бабушки, после смерти деда, смыслом жизни стала ее большая семья, а раз у соседки старика, как он понял, не осталось близких, стоило попробовать создать для нее эту семью через людей, о которых женщина могла бы заботиться и с которыми могла разделить свое горе.

Про эту глупую традицию поминовения покойного, кажется, никто не знал, да это и не удивительно. Об этом знали только с России, да и некоторых странах Европы. Типа Украины. Маркус сначала хотел объяснить, но потом подумал, что сейчас не стоит этими традициями и обычаями забивать чужие головы. Никто не хотел ничего нового узнать, да Маркус и не настаивал. Старик Жонг не хотел наливать настойку в лишний стакан, и Маркус пожал плечами.

- Я надеюсь, что он был счастлив, - женщина задумчиво покрутила в руке стакан. - Мы часто совершаем ошибки, не обращая внимания на чувства и эмоции наших детей. Я была упрямой, не хотела принимать его сторону. Он был гордым и не хотел признавать свою неправоту в спорах. Я бы хотела многое отдать, чтобы попросить у моего Ханга прощения. Я...

Голос женщины сорвался, и она снова всхлипнула. Старик что-то пробурчал про эмоциональность женщин и про бестолковость мальчишек, и Маркус ощутил вдруг какое-то странное щемящее чувство в груди. Стало почему-то страшно, и по спине прошел неприятный холодок. Он сглотнул и взял стакан в руку. Быстро выпил настойку и увидел, что рука сильно тряслась. Он мотнул головой и достал телефон. Никаких признаков того, что кто-то пытался ему позвонить.

Снова набрав номер отца, он услышал сообщение, что телефон выключен. Сглотнув, он вздрогнул и посмотрел на Джуна. А потом встал и поклонился старику и женщине.

- Думаю, - его голос слегка дрожал, - ваш сын будет счастлив, если вам будет хорошо. Я соболезную вашей утрате. Но сейчас простите, нам надо идти. Прощайте... - произнес он. - Я подожду тебя на улице.

И он очень быстро вышел из дома. И подошел к колодцу и сел на скамейку около него. Стал крутить телефон в руке и думать, не все ли еще потеряно в налаживании отношения со стариком. Он ведь так и не попросил у него прощения. Поддавшись какому-то странному порыву, он написал отцу сообщение "я люблю тебя, папа"...

Как показалось Джуну, женщине все-таки стало немного легче, пусть его слова не могли вернуть ей сына или исправить уже сделанные ошибки. Да и старик Жонг бросал в их с Марксом сторону взгляды, в которых, при большом желании можно было рассмотреть одобрение, а значит, свою основную задачу они выполнили и вполне могли заняться чем-то другим - например, вспомнить, зачем они вообще пришли в деревню.

Маркус решил покинуть дом старика первым, предварительно попытавшись с кем-то связаться по телефону. И Джун был более чем уверен, что этот кто-то его отец, поскольку царящая в домике атмосфера располагала к решению детско-родительских проблем, которыми его сегодняшний напарник в деле закупок за свою недолгую жизнь "оброс" с головы до ног. Сам он, несмотря на непростой характер отца, подобных проблем никогда не имел, за что не переставал благодарить мать, умело справляющуюся с любыми непростыми моментами, касающимися ее семьи.

- Боюсь и мне придется вас оставить. - Джун выпил свою порцию настойки, зная, что старик обидится, если он не попробует "нектар" из его личных запасов, изобразил полнейший восторг от вкусовых качеств напитка и после этого посчитал возможным удалиться. Прощание с Гао Дандан немного затянулось, поскольку она решила как следует поблагодарить его за помощь, а вот хозяин дома отделался тем, что просто махнул рукой, показывая, что он может удалиться, что Джун и сделал, отправившись искать Маркуса.

Юношу он обнаружил на скамейке возле колодца и не нашел ничего лучше, чем присесть рядом и положить руку ему на плечо.

- Не раскисай. - Даже если отец не отвечает, это ни о чем не говорит. Как ты мог сегодня убедиться, родители любят своих детей, даже если во многом с ними не согласны. Все будет хорошо.

Сам он мог убедиться в правоте своих слов и на недавнем примере отца и брата, когда Сэтоши начал бунтовать и, в результате отправился жить в Токио. Ну а в итоге, все со всеми примирились, пусть это и далось заинтересованным лицам очень и очень нелегко.