Прошлое

Рикардо вышел из ресторана Морриса, пытаясь не обращать внимания на работников, которые шептались и смотрели на него. На улице светило солнце и было тепло. Он вздохнул и сел на ближайшую лавочку. Рукавом стер кровь с носа и глубоко вздохнул. На улице было очень тепло, где-то цвела сакура, но сейчас на неё мужчина не обращал внимания. Сидя на лавочке, он прислонился пальцами к разбитой губе, а потом прикрыл глаза. Снова вздохнул и достал телефон. Позвонил Маркусу. Телефон того был выключен, и мужчина покачал головой и вздохнул. Почему-то стало тяжело и одиноко. Одиночество его гложило на протяжении всей жизни н он старался его не замечать, а сейчас, после унизительной драки с Моррисом. он чувствовал какое-то опустошение и ненужность. Стало больно. Так, как никогда не было, и он вздрогнул и весь сжался в комок. Посмотрел на окна ресторана и в какой-то момент увидел стоящего у окна Морриса. Прикрыл глаза и почувствовл сильную боль. Где-то не в груди, а в душе, чего с ним никогда раньше не было. Мать всегда говорила, что у него нет души. Может, она была права? Ведь только бездушный человек может отправить своего сына куда-то в Африку. А вдруг с Маркусом что-то случилось?

От этой мысли, что с Маркусом могло что-то случиться, он вздрогнул и побледнел. Снова набрал его номер, прослушал сообщение, что его номер выключен, и вздохнул. Закрыл глаза и сгорбился, стараясь не обращать внимания на людей, которые проходили мимо него.

Изначально Маргарита не собиралась задерживаться в ресторане, планируя сразу отправиться домой и больше не влезать в чужие разборки. Но судьба распорядилась иначе, заставив ее ненароком бросить взгляд на лавочку, где расположился сеньор Агирре и немедленно проникнуться к нему сочувствием, столь несчастным и одиноким тот выглядел в этот момент. Раньше она не замечала за собой подобной сентиментальности, но, похоже, рождение ребенка сыграло свою роль, превращая ее из достаточно избирательной в своей любви к ближнему женщины, в существо с большим материнским сердцем.

Какое-то время Маргарита колебалась, но потом все же не выдержала и направилась к дяде Яреци, изящно присаживаясь на край занятой им лавочки. Она понятия не имела о чем с ним разговаривать и стоит ли вообще это делать, поэтому просто перевела взгляд на небо и начала носком правой туфли вырисовывать какие-то невидимые замысловатые узоры. Конечно, Рикардо мог отреагировать на подобное вторжение крайне негативно, попросив ее уйти или поднявшись с лавочки, но что-то ей подсказывало, что бывший родственник Морриса сейчас находится в том состоянии, когда чужое вмешательство может оказаться кстати, поэтому решила, не говоря ни слова, предложить ему свою помощь, мысленно гадая, решит ли человек со столь непростым характером и тяжелой личной историей ей воспользоваться.

Мужчина был погружен в свои невеселые мысли и не сразу заметил, что на лавочку рядом с ним присела девушка. Он снова набрал столь дорогой сердцу номер и снова услышал эти сухие слова, что "аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети". Если телефон вне зоны, то это может означать, что Маркус или на сафари, или гуляет в облике своего зверя. Но что-то ему подсказывало, что Маркус просто не хочет с ним общаться.

А чего он хотел? Он сам не разговаривал никогда со своим сыном. Раньше он пытался что-то с ним делать, играть, нт потом Маркус вырос, а он стал больше работать. Он хотел, чтобы время повернулась вспять и он стал снова молодым, а Маркус - веселым беззаботным мальчиком. Но, к сожалению, это невозможно. Хотя, наверное, ему больше всего хотелось вернуться в то время, когда она была жива. Но это тоже невозможно.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на профиль девушки. А потом опустил головв и стал разглядывать свои дорогие туфли, которые после драки потеряли свой вид. Он весь вообще потерял свой вид и подумал, что нужно было хотя бы умыться. Он не знал, зачем она села на эту лавочку, но решил просто молчать. Прикрыл глаза и вздохнул.

Сеньор Агирре курил очень редко, но почему-то эта его вредная привычка не давала покоя двум женщинам, которые всю его жизнь выносили ему мозг. После смерти Лиды Рикардо курил. Много и везде. Это продолжалось один день, за который он выкурил полторы пачки. А потом из воздуха нарисовалась мать и стала полоскать ему мозг, как будто он был не взрослым мужчиной, а каким-то мальчишкой. И Лаура стала что-то говорить о том, что у него сын, и что курить вредно. После этого он не курил, не было желания. И не было стрессов. Последний раз он курил на свадьбе Яреци и Тору.

Он достал из кармана пиджака портсигар и зажигалку. Закурил сам и протянул девушке, хотя надеялся, что она откажется. Она вроде недавно родила ребенка и не должна курить.

- Мы просто уладили кое-какие вопросы. Иногда помогают только кулаки. - Ответил он и посмотрел на слабую струйку дыма. - Как Моррис? Не думал, что он до сих пор хорошо дерется. Он уже давно не занимался боксом.

После ее извинений сеньор Агирре какое-то время молчал, чтобы затем потянуться за портсигаром и, что было неожиданно, предложить закурить ей. Хотя, после того, как Маргарита вспомнила, что в их первую встречу курила, его предложение перестало ей казаться настолько уж необычным, даже несмотря на кормление грудью, о котором Рикардо, скорее всего, ничего и не знал.

- Нет, благодарю, - вежливо отказалась Маргарита, не пытаясь, при этом, спрятаться от дыма. К сигаретам у нее сохранилось особое отношение, не изменившееся даже благодаря благополучной семейной жизни, выбившей из ее головы воспоминания о первой серьезной влюбленности.

- Моррис... Физически особенно не пострадал. - То, что вся эта ситуация оказалась для ее начальника очень болезненной в моральном плане, Маргарита упоминать не стала. По ее мнению, это и так являлось очевидным. Рикардо являлся взрослым человеком и должен был прекрасно осознавать последствия своих слов и действий не только для самого себя, но и для людей, по отношению к которым он проявлял свои далеко не самые лучшие качества.

Девушка не стала курить, и он убрал сигареты с зажигалкой в кармар. Сделал очередную затяжку и представил, как Джулия будет ругаться, когда узнает, что он курил. У него ведь проблемы с сердцем, и при таком курить нельзя. Джулия всегда заботилась о нем, и эта забота была ненавязчивой. Она появилась в его жизни через год после смерти Лиды, она знала о его боли и не нарушала границы дозволенного. Это только недавно он сам признался ей в теплых чувствах, и она ответила ему взаимностью. Тем самым, женщины у него не было почти двадцать лет. Он не мог предать свою любимую.

Следующая затяжка принесла за собой не самые приятные воспоминания. Снова раздался этот роковой телефонный звонок, после которого он, бросив свои обязанности, помчался в Варшаву, чтобы увидеть ее. Накануне она ему звонила и рассказывала, что у Маркуса его улыбка и большие умные глаза. А три дня назад он стал отцом.

Он прикрыл глаза, чтобы скрыть пронесшуюся в них боль, и глубоко вздохнул. Опустил голову и, открыв глаза, посмотрел на пепел, изящным движением руки стряхнул его на асфальт. Вытащил телефон и снова набрал номер. Снова сухое сообщение. Уже несколько дней.

- Хорошо. - Он постарался вернуть своему голосу привычный холод и сталь, а эмоции убрать, но получилось плохо. - Осуждаете нас, сеньоритта?

Он не сомневался, что Моррис рассказал рыжеволосой девушке о причине драки. И, возможно, Рикардо сам был виноват, оставив Лауру дома в Испании, а не притащив ее за ручку к Моррису, чтобы они поговорили.

На лице у Рикардо отражались сильные душевные переживания, но Маргарита не стала лишний раз лезть с расспросами, понимая, что она была совершенно чужим человеком и не имела права давать какие-то советы или унижать зрелого мужчину своей жалостью. У него были свои причины вести себя так, как он вел, и даже если она не одобряла его поведения, то планировала сильно не приставать к нему со своим мнением, о котором ее никто не спрашивал.

- Не мне вас осуждать. - От Маргариты не укрылось, с какими плохо контролируемой печалью и волнением Рикардо набирал чей-то номер телефона, чтобы так и не услышать заветного ответа. И хоть она не знала, чей голос мужчина так жаждал услышать, легко могла предположить о попытке одинокого человека уцепиться за тонкую ниточку важных для него отношений, которую он, вероятно, мог ненароком и порвать.

- Хотя угрозы в сторону Морриса и его семьи - это уже перебор. Надеюсь, вы сказали это в сердцах, поскольку, в противном случае, покусились на людей, испытывающих к вам искренние теплые чувства, что для любого человека можно считать настоящей ценностью.

Как бы Маргарита не уговаривала себя проявлять сдержанность, совсем оставить без комментариев все произошедшее она так и не смогла, хотя понимала, что своими словами рисковала спровоцировать негативную реакцию со стороны отличающегося непростым характером мужчины.

Он посмотрел на телефон и снова набрал номер. И снова телефон Маркуса был выключен. Он убрал телефон в карман пиджака и закрыл лицо руками. Глубоко и удрученно вздохнул и откинулся на спинку лавочки. Ему не хотелось разговаривать на тему драки, но чего он ожидал? Что девушка просто пройдет мимо и не обратит внимания на него? Или что просто ограничится рассказом Морриса об этой драке?

- Я... просто... - он не знал, что сказать. - Нет, я не буду ничего им делать. Они не виноваты. Простите, если я вам доставил хлопоты и проблемы.

Он грустно вздохнул и посмотрел на девушку. А потом снова закрыл глаза и сгорбился, опустил голову. Почему телефон Маркуса выключен? Неужели он не хочет с ним разговаривать? Или ему просто плюнуть на все и перечислить ему деньги? Или... Нет, он не может... с ним же ничего не может случиться.

- Знаете, у меня была любимая женщина. Она... она родила Маркуса. А потом ее не стало. Она... я ее любил. Я до сих пор люблю ее. Маркус... зимой он поехал в Африку, изучать гиен. А потом... полторы недели назад он перестал выходить на связь. Он... с ним же ничего не случилось? Он... просто ненавидит меня? Ненавидит так же, как и все остальные?

Его голос дрогнул, и он снова закрыл лицо руками. Неожиданно для себя он начал что-то рассказывать о том, что его волновало. Он не знал, правильно ли это.

Как Маргарита и надеялась, немного отойдя от эмоционального всплеска Рикардо отказался от угроз в адрес Морриса и Яреци. Несмотря на все свои личностные особенности, он не походил на настоящего негодяя, не ценящего хорошего отношения со стороны других людей, и Рита была рада убедиться в верности своих первых, сформированных еще на свадьбе Тору и Яреци, впечатлений.

- Думаю, не передо мной вам стоит извиняться. Я человек посторонний.

Маргарита вздохнула, понимая, что сейчас они подошли к самой кульминации происходящего, когда должно было определиться, закончится их разговор, даже не начавшись или перерастет во что-то очень личное. И, уже через минуту ей довелось столкнуться со вторым вариантом, поскольку Рикардо все-таки решил не скупиться на откровенности.

- Сеньор Агирре, - осторожно начала Маргарита, - отношения детей и родителей - непростая штука. Но одно я знаю точно - даже если дети злы на своих родителей, они стремятся быть для них ценными и значимыми. И то что все вас ненавидят - это бред. Я лично знаю парочку людей, которые за вас переживают. И если вы волнуетесь за сына, быть может, вам стоит постараться добыть о нем как можно больше информации, а не придумывать всевозможные ужасы?

Маргарита замолчала, понимая, что и так сказала слишком много. Изначально она не собиралась учить Рикардо жизни, но, начав новорить, немного увлеклась, забравшись туда, куда ее, собственно никто и не звал.

- Вот именно, что пара-тройка людей. И, наверное, еще и Джулия. Я надеюсь, что она любит меня, а не мои деньги. Просто... понимаете, когда человек имеет власть и деньги его перестают любить. Его начинают бояться и ненавидеть.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на часы. Оставаться здесь больше не было смысла. Ему нужно было ехать в Китай. Туда скоро приедет Джулия, и они уедут в Штаты. Неизвестно насколько. Потому что у него есть альтернатива работе в Испании. Только вот здоровья уже нет.

- Я люблю Яреци и Кимико. Я люблю Маркуса. Просто... я сделал ему очень много плохого. Мы... виделись с ним, и я... мне кажется, он меня простил. Но... - он вздохнул. - Ладно, это не важно. Спасибо, сеньоритта, что скрасили мое одиночество. И... выслушали старика.

Наверное, надо было уйти, но сил не было. Он не хотел оставаться один. Но он не имел права задерживать Риту.