Стеллажи с вечностью.

За тем, как Маркус пьёт, Дарсия следила с огромным напряжением - для неё, уже порядком подвыдохшейся от беготни и от магии, трюк с тем, чтобы одновременно и держать воду, и постепенно её отпускать был заковыристой задачей. С которой девушка кое-как, но все же справилась до конца, устало отбросила в сторону не пригодившиеся остатки воды - и совершенно пропустила тот миг, когда Маркус потянулся к её рукам с намерением поймать и поцеловать.
- Ой, ну что ты! - смутилась Дарси, ощутив, как нежно прикоснулись к её ладони губы юноши, ещё прохладные и влажные после воды из ручья; трогательное-трогательное прикосновение, как будто исполненное предельно искренней благодарности. Смущённо зардевшись, Дарси поспешила отобрать у Маркуса свою ладонь и пробормотала: - Что ты, не нужно так. Я же ничего такого не сделала, - нормальный целитель бы за считанные секунды собрал юношу обратно, а она возилась и возилась, да ещё и непонятно чем кончила.
Чувствуя себя знатно вымотанной, Дарси тоже привалилась к стеллажу спиной, усевшись так, что почти соприкасалась с Маркусом локтями. Чакру по-прежнему неуютно ныла и болела; баюкая эту боль, Дарсия прижала ладони к животу. И не сразу ответила: - Нет, я думаю, убирать нам осталось немного. Там и было не очень много, и большую часть, мне кажется, мы уже разложили. Сейчас, я немножко ещё посижу и пойду дальше разбирать, ладно? - мягко улыбнулась Дарси, стараясь в эту улыбку вложить самое честное намерение сдержать обещание. И искренне добавила: - Спасибо, что спас мою голову. Без тебя мне бы шею этими книженциями переломало.
А с другой стороны, неожиданно для самой себя подумала Дарси, на её месте мог бы быть Эмиль, вот уж кому было бы плевать на подобные происшествия. Упади книги на него, этот юный и прекрасный лось наверняка даже и не почесался бы.

Теперь, когда вода коснулась его губ, сознание постепенно стало проясняться, да и силы появлялись. Он посмотрел на девушку и улыбнулся, заметив на ее щеках румянец. Она стала такой милой, когда смутилась, и молодому человеку захотелось сразу стать сильным и закончить эту уборку, а потом проводить ее к месту обитания.

- Ты... выглядишь уставшей, - сказал он. Постарался встать и поморщился от неприятной боли в голове, которая прошла достаточно быстро. В теле ощущалась слабость, но, в отличие от девушки, он казался самым здоровым человеком.

- Мне лучше, чувствую себя заново родившимся, - улыбнулся он и на всякий случай встал на одну ногу, чтобы убедиться, что его не шатает. - Отдохни, пожалуйста, а я пока закончу. Я... постараюсь быть осторожным.

Он взял несколько книг и направился к нужным ему стеллажам, чтобы расставить книги по местам. Слабость еще чувствовалась, и он остановился отдохнуть, а заодно и посмотреть, сколько осталось убирать. Немного. Это было хорошо. Отдохнув, он продолжил уборку и иногда поглядывал на девушку. До него вдруг дошел смысл ее слов, когда она сказала, что ее бы переломило этими книгами, и вздрогнул. А если бы он не успел толкнуть ее? А если бы что-то произошло? Нет, об этом думать не стоит, и он мотнул головой.

Быстро разобравшись с делами, он удовлетворенно кивнул головой и вернулся к девушке. Протянул ей руку, чтобы она могла встать.

- Тебе уже лучше?

- Я, ну, наверное, немножко устала, да, - стыдливо пробормотала Дарси, не желая признаваться в том, что устала она как раз-таки весьма сильно. Что колдовать ей пришлось довольно много и отчаянно, а на нервах она ещё и делала это как попало, не везде соизмеряя с разумными затраты энергии. Это же, наверное, последнее, что пациент хочет слышать для восстановления душевного равновесия: что его лекарь такой лекарь, что наизамечательнейшим образом уходил сам себя. - Сейчас, я ещё чуть-чуть посижу и буду тебе помогать, - в очередной раз пообещала Дарси. По меньшей мере, Маркуса она на ноги поставила, да так твёрдо, что он теперь и на одной ноге тоже уверенно стоял, и выражал твёрдое намерение закончить уборку.
Дарсия же как будто на секундочку прикрыла глаза - да так и застыла, слушая, как у неё в животе ворочается неуютной болью оранжевая чакра, напряжённая сегодня до предела, как постепенно размыкаются тиски этого безумного напряжения и отступает назойливая боль. Дарси заклинала эту боль волшебной формулой "ещё чуть-чуть, и пройдёт совсем", но пройти совсем так и не успело. Совсем рядом девушку окликнул Маркус - и Дарси, встрепенувшись и распахнув глаза, уперлась взглядом в протянутую к ней ладонь, недвусмысленно призывающую подниматься на ноги.
- Ты что, уже все убрал? - со стыдом и ужасом спросила Дарсия. Это же сколько времени она успела здесь просидеть, жалея саму себя. Не иначе как целую вечность. Ухватившись за протянутую руку Маркуса, Дарсия поднялась на ноги и виновато сказала: - Мне лучше, спасибо. Да что же ты меня не позвал тоже книги убирать? Получилось, вроде и я тут была, а вроде ты и в гордом одиночестве работал, так же неправильно, - только к концу этой речи Дарси осознала, что все еще держится за руку Маркуса и поспешила отдернуть пальцы - это прикосновение, теперь ощущавшееся непозволительно, невежливо долгим, почти что жгло ей кожу.

Совершенно не привыкшая к мужскому вниманию, когда оно исходило не от Стефано, Дарсия теперь не знала, что ей делать и куда себя деть, когда Маркус так долго и внимательно на нее смотрел. Как назло, именно сейчас в Дарсии проснулась типичная девичья способность романтически додумывать там, где ее об этом никто не просил, и внимательный взгляд Маркуса казался ей чуть ли не ласковым. Как будто он смотрел на ее и находил приятным то, что видел перед собой. Эта мысль Дарсию очень смущала, а еще очень ей нравилась. Но это ведь еще не значит, что она плохая? Ей просто приятно от того, что она способна заставить обратить на ее внимание не только пылко влюбленного Стефано, но и кого-нибудь еще, что в этом плохого?
- Если все так, как ты говоришь - тогда получается, что мы с тобой вышли в ноль, и ты мне уже ничего не должен, - мягко возразила Дарси, не позволяя себе отводить глаза и не без труда, с волнением, но все же выдерживая долгий взгляд Маркуса. - И, если честно, я не уверена, что от сотрясения я тебя окончательно спасла. Ты бы лучше показался в лазарете. Там целители более умелые, чем я, они точно разберутся, что да как, - за свое длящееся и длящееся неумение наконец доучиться и стать менее позорным целителем Дарсия порой саму себя просто терпеть не могла. Как раз как сейчас, например.
- Отдохнуть, и желательно на свежем воздухе - это отличная мысль, - согласилась Дарси, с радостью переводя разговор туда, где она могла себя не ненавидеть. Пару секунд девушка размышляла, а потом разрешила себе опереться на руку Маркуса, находя, что в этом тоже ничего плохого или предосудительного нет, и напомнила: - Да, мы говорили об Африке. И о превращениях. Так, значит, превращения ты теперь совсем освоил? Это больше для тебя... ну, не проблема? - осторожно спросила Дарси, не уверенная в том, как лучше сказать, чтобы не прозвучало так, словно она Маркуса в чем-то до сих пор обвиняет.

Спустя некоторое время Дарсия все-таки встала, схватившись за его руку, и он отступил от девушки на шаг, считая, что все-таки не стоит слишком близко стоять к ней, чтобы она там себе ничего не напридумывала. А то ему как-то не хочется разбираться с ее этим Стефано. Другую гиеновскую пиньяту он переживет, а вот драться-то он так и не научился. А быть хлюпиком... Хотя у него был козырь - он очень быстро бегал. И обладал достаточно хорошей памятью на какие-то детали.

- Я не люблю врачей, но обещаю, что если мне станет хуже, то дойду до лазарета, - кивнул молодой человек, в очередной раз глядя по сторонам. - А пока я чувствую себя более-менее сносно, чего, кстати, нельзя сказать о тебе. Тебе, наверное, надо выпить горячего чаю?

Он сделал несколько шагов в сторону выхода из библиотеки и остановился, поджидая девушку. И заодно стал думать о том, что рассказывать об Африке.

- Я уже примирился со своим зверем. И, наверное, было бы тяжелее, если бы я не поехал в Африку. Там безумно красиво, и там я все-таки смог найти гармонию со своим зверем.