Ну, как там, замужем?

Особой разницы между жизнью до свадьбы и после нее Яшви пока не почувствовала, что ее одновременно и радовало и настораживало. Но пока сложно было судить за три прошедших дня, ведь они были наполнены праздничной суетой и суматохой, а не попытками определиться, что значит быть чьей-то женой, да не просто чьей-то, а принца Королевских Кобр. Они принимали подарки, которых скопилась уже целая гора, и их количество в чайной комнате в покоях принца начало уже немного пугать, поздравления, от витиеватости некоторых у Яшви даже иногда случался ступор, потому что она не знала, что еще сказать, кроме растерянного "Благодарю" и всегда выручающего поклона. Ей говорили, что нужно больше улыбаться, если не знаешь, что говорить, но Яшви была не дружна с улыбками, тем более многочисленными, и предпочитала гостей лишний раз не пугать.

Но наконец все закончилось, большая часть гостей собиралась разъехаться уже сегодня, Лисы отправлялись обратно в Алтай в конце недели, и Яшви еще хотела к ним зайти, и не раз перед их отъездом. Жалко, что она не могла поехать вместе с ними, но теперь она была Яшви Садхир, и не могла просто так уехать.

Поприсутствовав утром на проводах самых важных гостей (их присутствие как таковое было лишь данью вежливости и благодарности), Яшви и Сонгцэн вернулись обратно в покои принца, и Яшви наконец занялась скопившимися ларцами и сундучками.

- Я хотела спросить, - начала она, открывая один из украшенных ларцов, где лежали парные кольца, - как меня теперь будут звать? Просто Яшви Садхир?

Свадьба все-таки закончилась, и Сонгцэн не верил своему счастью. Не только потому, что Яшви теперь была его законной женой, но и потому что подошёл конец всем этим бесконечным церемониям. Обряды включали в себя сотни условностей и правил приличия, примет и обычаев, которые старались соблюдать с таким остервенением, будто Сонгцэн был не вторым принцем в истории семьи, который официально женился, а эта традиция соблюдалась минимум со времён шумерской цивилизации. К слову, отец Сонгцэна женился в ханьской традиции. Но зато в этот раз всех удалось удивить тем, что эта свадьба все же не сорвалась. Сонгцэн мог выдохнуть и радоваться новому статусу, который по факту ничего не менял для них с Яшви.

- В нашем роду принято добавлять к фамилии Иша Джиотиш, - ответил Сонгцэн. - Если хочешь, можешь взять мое имя вторым. Тогда ты будешь Яшви Сонгцэн Садхир Иша Джиотиш. Или просто Яшви Садхир Иша Джиотиш.

Чем старше он становился, тем меньше своих имён называл, когда представлялся. Полное имя знали в клане, но редко когда использовали. В этом плане проще было бы родиться тигром.

- Мое полное имя Сонгцэн Кэйлаш Садхир Иша Джиотиш, - добавил Сонгцэн. - Лет до пяти я представлялся только так, - он усмехнулся.

Яшви Сонгцэн Садхир Иша Джиотиш. Яшви проговорила про себя, стараясь понять, как это будет звучать. Потом повторила это вслух и поняла, что пока выговорит все это, пройдут целые годы, а ей это было ни к чему.

- Очень длинно, - поделилась она своими мыслями. Она полюбовалась на кольца из какого-то блестящего белого металла, каждое было выполнено как две обвившиеся друг вокруг друга кобры. - Я не буду брать твое имя вторым, если ты не против. Мне хватит твоей фамилии и родового имени.

Ее губы дрогнули в некоем жесте, слегка похожем на улыбку. Гарем притих окончательно, или просто у Яшви не было времени обращать на него внимание, но она надеялась, что после свадьбы его Величества накануне Нового года, от гарема избавятся раз и навсегда. И она сможет вздохнуть спокойно.

- Посмотри, какие кольца, - она протянула ларец принцу. - Кто их мог подарить?

Она совершенно не запомнила лиц всех тех гостей, что были на свадьбе, потому что их было очень много, и они сменяли друг друга - а еще на Яшви то появлялась вуаль, то ее снова переодевали в другие платья, и она то видела окружающих, то нет, поэтому довольно быстро перестала пытаться кого-то рассмотреть. Они и с Сонгцэном почти не разговаривали во время всех этих церемоний и праздничных обрядов, и могли обсудить день только вечерами, когда оставались одни.

- Я не против, - ответил Сонгцэн. - Я бы удивился, если бы ты решила взять мое имя.

Яшви была свободолюбивой и самостоятельной. Это была не та жена, которая стремится сидеть за мужем, и для которой нужно быть каменной стеной. Она не будет манипулировать и прикидываться слабой, она будет говорить прямо и рассчитывать на себя. И Сонгцэн считал, что в таких отношениях от него будет требоваться намного больше, чем в более классическом браке. Потому что его слово не закон, его мнение не является верным по умолчанию, и его не считают ценным призом или телёнком на верёвочке. Но именно такие отношения Сонгцэн считал идеальными. Он посмотрел на кольца, которые были сделаны очень тонко и красиво.

- Я не знаю, кто их подарил, но похоже что кто-то из клана Кобр, - сказал Сонгцэн. - Признали в нас своих. Или кто-то из индийских кланов, они гордятся своими ювелирами. Или кто-то из европейцев из Линь Ян Шо. В Европе после свадьбы муж и жена носят кольца, почти не снимая. Если хочешь, можем носить эти.

- В Европе эти кольца носят на безымянном пальце левой руки, - сказал Сонгцэн.

Он надел своё кольцо и убедился, что оно подходит по размеру и не мешается на руке. Сонгцэн планировал носить его постоянно, и пока казалось, что даже во время тренировок кольцо не будет о себе напоминать. Европейцы в Линь Ян Шо носили их довольно часто.

- Ты не говорила с Их-Чэрэн гуаем, как он отнёсся к тому, что ему отдали Хирана? - спросил Сонгцэн.

Ребёнку с Лисами будет лучше, чем с мачехой, которая была бы только рада, если бы он умер от болезни как можно раньше. А старший брат не смог бы его защитить, даже если бы вдруг захотел. Но Их-Чэрэн и Чаалун были немолоды, им будет сложно справляться с маленьким ребёнком, который только учился ходить. А в свадебной суматохе у Сонгцэна даже не было возможности поговорить с дедом Яшви о том, какая помощь могла ему понадобиться.

- Они с Чаалун обрадовались, - ответила Яшви, она отложила пустой ларец в сторону и взяла следующий, побольше, но не так богато украшенный, как предыдущий. У нее было немного времени вчера вечером поговорить с кланом, но разговор зашел немного не в то русло, в которое хотела бы Яшви. - Но мне пришлось рассказать им о Джие и Шехаре. Они хотят увидеть Шехара. Сказали, что я должна была рассказать раньше, про мальчиков. Что все могло бы быть иначе.

Они не обвиняли прямо, но Яшви поняла этот посыл - что Дачири мог бы быть до сих пор жив. Она винила себя за то, что косвенно стала причиной смерти младшего брата, но она совсем не подумала о том, что о них тоже нужно рассказать. Ей казалось, что мальчики в их семье живут намного лучше девочек, что их жизнь в любом случае устроится, их же не продадут и не назовут бокши. Они даже в школе учились. Словом, пытаясь перестать думать о своей старой семье, Яшви или не могла отделаться от мыслей об них, либо забывала сразу обо всех, и никак не могла найти золотую середину.

- Но Шехар не такой. И Джия не такая, - заметила Яшви, словно оправдываясь. - Они не лисы. Другие.

Сонгцэн считал, что Яшви очень отличалась от своей семьи. Они ее предали, и было странно думать, почему Яшви не пыталась спасти братьев. Сестру она искала и нашла, у Джии все было хорошо.

- Хиран похож на лисёнка, и Их-Чэрэн - его единственная возможность выжить, - сказал Сонгцэн. - Если бы старший из братьев захотел уехать с Лисами, он бы предал семью. Шехар на лису не похож. Твоя мачеха не хотела отдавать шаль, боялась, что ты порчу наведёшь. Но он согласился эту шаль продать.

Сонгцэн не мог представить этого парня среди Лис, которые были очень гордым народом. Они никогда бы не стали продавать собственных детей, не отреклись бы от сестры, они вряд ли смогут увидеть в Шехаре своего родственника. Но Сонгцэн надеялся, что Хиран будет другим, окажется похожим на сестру не только внешне.

Но эти вопросы должны были решать Яшви и лисы. Он мог лишь говорить своё мнение о том, что знал и видел.

Яшви вскинула взгляд на принца, по каким-то крохам поняв, что именно произошло в Риване в день их предполагаемой свадьбы, когда на деревню напали разбойники. Она не спрашивала его о подробностях произошедшего, и он не рассказывал, и в тот момент девушке было не нужно было ничего знать, но сейчас, когда она уже смирилась со смертью родителей и брата, ей нужно было знать чуть больше. Они ей не снились, но не было никакой уверенности в том, что они ушли. Скорее, оставили ее на какое-то время, потому что после всех свадебных церемоний она падала на кровать почти без сил и спала без снов.

- Тебе пришлось за нее заплатить? - ужаснулась Яшви. Она ведь бросила ее в костер! - Почему ты мне сразу не сказал об этом, Сонгцэн, я же ее сожгла?

Если бы она знала, что ему пришлось пойти на такие меры, она бы никогда не сделала что-то подобное, она нашла бы другой способ отпустить мать, но не стала сжигать, по большому счету, деньги, которые он заплатил за кусок кашемировой ткани.

Она не удивилась, что Таманги-джи отказалась просто так отдавать шаль, не потому, что хотела назначить за нее свою цену, а потому что боялась, что Яшви что-то там наколдует. Сейчас она думала, что будь на то способна - точно бы наслала на мачеху порчу. Даже хорошо, что она ничего такого не умеет.

Сонгцэн удивился, что Яшви так отреагировала на его слова. Ему не было никакого дела до того, что она собиралась делать с шалью, ему было достаточно знать, что с помощью этой шали она как-то хотела отпустить дух своей матери, и поэтому шаль нужно достать. Он был чужаком в мире духов и пока не был готов узнавать его ближе.

- Сожгла и сожгла, - ответил Сонгцэн. - Ты могла сделать с ней что угодно.

Он ненадолго задумался о том, что и как стоило сказать дальше. Он никогда не скрывал, что не мог понять семью Яшви и считал дикостью их поступки в отношении дочерей. И все же в тот момент, когда он видел перед собой трупы гончара и его старшего сына, он почувствовал, что несёт какую-то ответственность за этих людей.

- Я был не против заплатить за эту шаль и оставил больше денег, чем просил твой брат, - добавил Сонгцэн. - Им сейчас будет сложно.

Яшви покачала головой, но ничего не ответила. Если бы она знала, что все так обернется, то трижды подумала перед тем, как бросать ткань в огонь. К тому же не было гарантии, что все сработало так, как она предполагала.

- Я не уверена, что у меня получилось, - сказала она чуть погодя. - Все могло быть и напрасно. У меня нет ощущения, что они ушли.

Она не знала, поймет ли ее Сонгцэн, но здесь не было больше никого, с кем бы она могла об этом говорить. Он слышал об ее особенных отношениях с духами больше, чем кто бы то ни было, и Яшви считала, что о таких вещах может ему говорить хотя бы просто для того, чтобы он ее выслушал. Он не мог давать ей советы, но ей они и не были нужны. Ей нужна была поддержка, которой она была лишена большую часть своей жизни.

- У Таманги-джи были дочери, - вспомнила она. Две девочки помладше Яшви года на три или четыре, самый возраст для замужества по непальским меркам. - Ты их видел? Что с ними?

Может быть, они уже и вышли замуж и покинули тот неприветливый нищий дом, похожий на развалины. В таком случае Яшви оставалось только надеяться, что девочкам повезло немного больше, и их новые семьи не будут похожи на ту, из которой они вырвались.

- Ты сделала, что могла сделать. Я надеюсь, тебе удастся их отпустить и больше не видеть, - сказал Сонгцэн.

Он считал, что родители были для Яшви не самой приятной компанией. Особенно после того, как они умерли, а ее винили в этом как ведьму, наславшую проклятье. Хотя их единственным проклятьем была нищета в сочетании с безответнностью за собственных детей.

- Я видел там двух девочек. У той, что помладше, был разбит нос. Старшую я отбил у разбойника, она в порядке была, - сказал Сонгцэн. - Твоя мачеха очень уговаривала меня забрать старшую с собой.

Он счёл ненужным пояснять, что отказался от этого предложения. Бывшей семье Яшви нужна была помощь, но Сонгцэн не был обязан им помогать. И если Яшви он хотел дать свободу и возможность встать на ноги, судьба ее сводной сестры его не касалась. Возможность кому-то помогать за счёт избытка ресурсов не означает обязанность оказывать эту помощь.

Яшви несколько успокоилась, услышав, что девочки в порядке и не особо пострадали, хотя, по большому счету, ей не должно было быть до них какое-то дело, и все-таки она не могла так просто отвернуться от того, что навсегда оставила в Риване. Или, оказывается, не навсегда, если прошлое до сих пор преследует ее и напоминает о себе? Мысль навестить хотя бы младшего брата становилась все крепче, но Яшви знала, что Сонгцэн не одобрит ее поездку в деревню, а ехать одной могло быть опасно. Она не сомневалась в том, кого снова обвинят во всех бедах, свалившихся на поселение, стоит ей только появиться на горизонте даже с явным намерением как-то помочь.

- Я поеду в Риван с Лисами, - решила она, вспомнив о желании родни увидеть Шехара. - Их-Чэрэн наверняка поедет не один, а с Оронаром. С ними я буду в безопасности там. Я должна позаботиться о брате.

Она пока не знала, что будет делать, раз Сонгцэн дал ему денег намного больше, чем он просил за шаль, но она могла хотя бы убедиться, что он не отдал эти деньги Таманги-джи, хотя что-то ей подсказывало, что отдал. Мальчики всегда были послушными сыновьями, пусть и дрались каждый раз как в последний в своей жизни. Яшви почти что их вырастила, и была к ним очень привязана.

Сонгцэн не хотел, чтобы Яшви ехала в Риван и пыталась помогать тем, кто на неё только огрызался. Но он не мог ей запрещать эту поездку, поэтому думал лишь о том, как устроить все безопасно для Яшви.

- Я отправлю с тобой стражников, и, если хочешь, поеду сам, - сказал Сонгцэн. - После того, как мы отбили деревню у разбойников, никто не посмеет нарываться на людей в форме Королевских Кобр.

Он уже заметил, что деревенские суеверия были неистребимыми. Если в Риване вбили себе в голову, что Яшви - бокши, их было не переубедить, нужно было только обеспечить ее безопасность. В родной деревне девушку считали бокши, обвиняя в смерти родителей, которые ее предали. Во дворце Кобр некоторые недалекие наложницы твердили, что Яшви сжила со свету двух невест принца и Калу, чтобы стать принцессой клана. Сонгцэн понимал абсурдность этих баек, но ему было неприятно, что эти разговоры могли доходить до Яшви.

- Если хочешь отвезти им деньги, скажи, сколько тебе дать с собой, - сказал Сонгцэн.

Яшви должна была получать содержание как член королевской семьи, но Сонгцэн не хотел, чтобы она тратила на родню в Риване собственные деньги.