Навес над костром

- Ну, не хотите, не надо, - произнесла Лиза, с улыбкой глядя на молодых людей. Когда Ичиро выронил стремянку, она тихо вскрикнула и подорвалась было помогать им разбираться с упавшим инвентарем. Но вовремя себя удержала. Кажется, они не хотели, чтобы она им дальше помогала, боясь, что она может покалечиться. То, что она может сделать что-то не то, из-за чего молодые люди могут пострадать, или пострадать навес, или и то и то, ей не пришло в голову. Она же не может быть разрушителем. Или может?

- Тогда я посижу здесь, а то я все-таки мешала цемент и очень устала. А еще грузила все вот это. Ну ладно, мне помогали, но это тоже трудно, руководить. Ага. Все думают, что руководить легко, а на самом деле это очень трудно. Вот не проконтролируешь что-то, и все. Работа стоит или идет не так. Или материалов не хватает. Или вообще все разбежались.

Она на некоторое время, достаточно продолжительное для нее (на целых двадцать минут), замолчала, наблюдая, как молодые люди работают и стучат молотками, забивая гвозди. Заметила, что без ее болтовни они работают быстрее и, наверное, качественнее. Шумно вздохнула.

- А что мне еще рассказать? А, медведей у нас нет. Точнее, они есть в лесах, а на улицах их нет. И водку в самовар не наливают. И вообще, русские очень безобидные и веселые, - сказала она и улыбнулась, увидев, что навес был готов. - Ой, вы уже все сделали? А дальше надо расставить лавочки? Я могу съездить за ними, заодно принести вам что-нибудь покушать. Я,поеду, да? Вы меня подождете? - замолчала она, снова хлопая глазами.

Хоть Джун и боялся, что девушка не отреагирует на их просьбу, попытавшись проявлять активность везде, где только можно, причем, в нездоровых количествах, на какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая только их с Ичиро переговорами, касающимися непосредственно самого процесса. Да и здесь лишние слова оказались не нужны, поскольку друг друга они понимали практически с полуслова, а иногда и вовсе без слов.

Постепенно навес начал обретать тот вид, к которому они и стремились, обрастая сначала горизонтальными перекладинами, а под конец и крышей, для которой пришлось использовать имеющийся в наличии поликарбонат. Использование именно этого материала имело немало положительных моментов, но самому Джуну и приходилось работать с ним впервые, поэтому с ним он работал предельно аккуратно. Но даже закончив и оценив результаты их с Ичиро труда, как вполне удовлетворительные, молодой человек остро чувствовал, что этот навес лишен индивидуальности, мысленно радуясь, что заранее предвидел этот момент и уже продумал, как и чем его можно украсить.

- А лавочки ты сама таскать планируешь? - спросил Джун, отрываясь от созерцания достроенного навеса. Идея отправить Лизу одну и надеяться, что она опять найдет команду жаждущих ей помочь, казалась ему не самой лучшей, но прежде чем что-то категорически запрещать он хотел услышать мнение самой девушки, надеясь, что та быстро поймет, что, несмотря на все ее желание быть полезной, горячиться не стоит.

Отвлечься от посторонних мыслей и сосредоточиться на работе оказалось удачным решением. На пару с Джуном работали они быстро и, главное, эффективно, больше не отвлекаясь на всевозможные происшествия до того момента, как навес начал гордо возвышаться нам местом, где совсем скоро должен был загореться огонь. И пусть за последние часы они с другом успели изрядно перемазаться, да и пропотеть так, что одежду можно было практически выжимать, получившийся результат явно стоил всех вложенных усилий.

Совершенно не напрягало даже щебетание Лизи, из которого он умудрился вычленить весьма спорную вещь. Если с веселостью русских он спорить бы не стал, то вот по поводу безобидности у него возникал ряд вопросов, в том случае, если девушка являлась типичной представительницей жителей пока что достаточно загадочной для него страны. Но если на этом моменте он решил не останавливаться, то вот заявление Лизи о ее намерении направиться за лавочками Ичиро просто не мог проигнорировать, боясь последствий очередного взаимодействия девушки с телегой и лошадью.

- Я с ней поеду, и мы все привезем, - ответил он за девушку на вопрос Джуна. А ты пока можешь сделать с навесом то, что планировал. - Зная друга, молодой человек не удивился, когда тот захватил с собой инструменты для резьбы по дереву и наброски, понимая, что особенности характера Джуна не дадут тому искать красоту в простоте, а потребуют еще каких-нибудь заковыристых элементов для украшения.

Не желая, чтобы слова расходились с делом, Ичиро вытер рукавом со лба пот, не замечая, что размазывает по нему грязь, подошел к лошади, мысленно обещая себе ее как следует накормить и вычистить, как только они со всем разберутся, немного пошептал ей на ухо, а затем занял место возницы, жестом показывая Лизи садиться в телегу и отправляться в путь до монастыря.

- Ну, мне помогут погрузить. Помогут же? - Сказала девушка, хотя голос ее казался не таким уверенным. А вдруг не помогут? А вдруг она что-то уронит или не сможет сделать? А вдруг ей не помогут, и она будет до самой ночи колупаться с этими скамейками? Хотя она никогда не унывала и не переживала, так что она справится и сама. Даже если ей действительно никто не поможет.

Мальчики выглядели уставшими и довольными. А еще они были грязными и потными, и эта грязь, оставшаяся нс лице Ичиро после того как он протер рукой лицо, вызвала на губах Лизы улыбку. А потом она пожалела, что не стала брать с собой рюкзак с салфетками и водой, а еще какой-никакой провизией. Потому что захотелось еще кушать.

- Вам надо по окончанию работы принять душ и привести себя в порядок. А то вы можете заболеть, а вдруг мне может понадобиться ваша помощь? - снова затараторила Лиза и подошла к Ичиро и лошади. - Да, спасибо, я буду тебе благодарна если ты мне поможешь. А ты любишь лошадок? Я вот с ними познакомилась на ипподроме лет в восемь, когда папа притащил меня на соревнование. А потом я даже покаталась на лошади. Вот. Вообще, я слишком городской житель. Мне легче на машине покататься, чем оседлать лошадь. Я все-таки не Луиза Пондейкстер, или как его там. Это персонаж романа "Всадник без головы"... Я много говорю, да?

Наверное, надо помолчать? Но нет, Лиза не умела, не любила и не практиковала...

Предложение Ичиро показалось ему более, чем разумным. В конце концов, особого толку от друга сейчас не было, поскольку дальше он планировал заниматься уже элементами декора, а девушку, пока они отвечали за ее жизнь и здоровье, оставлять одну не стоило. Джун вообще не понимал, как с такой повышенной активностью она половину монастыря не разнесла, но, наверное, там находилось что-то способное сдержать ее пыл.

- Не волнуйся, мы разберемся с душем и прочими прелестями. - Юноша в который раз повеселился над высказыванием Лизы, из которого выходило, что болеть им не стоит исключительно для того, чтобы быть в любую минуту готовыми оказать ей помощь. Но комментировать болтовню, которая полилась на них новым потоком не стал, вытащив и принявшись внимательно изучать свои эскизы.

Еще вчера вечером ему пришла в голову идея вырезать на столбах четырех священных животных: дракона, феникса, тигра и черепаху, так что он сделал кое-какие наброски, чтобы облегчить себе процесс работы. На оставшихся же опорах, он решил вырезать символическое изображение пламени, поскольку раньше он уже делал нечто подобное и мог повторить то же самое только в более крупном размере. И уже очень скоро погрузившись в процесс так любимой им работы, Джун перестал обращать внимание на парочку, а вместе с лошадью на трио, отправляющее за лавочками.

- Я вообще люблю животных, - негромко ответил Ичиро, ожидая, пока Лизи займет свое место. Причем животные обычно отвечали ему взаимностью, на что из-за него постоянно дулась Мика, у которой он с завидно регулярностью "уводил" кошек или собак, в те времена, когда они еще жили в Нарусава и могли позволить себе держать домашних животных.

До монастыря было недалеко, а под болтовню девушки дорога и вовсе прошла практически незаметно, и уже очень скоро ему пришлось тормозить и слезать с повозки, мысленно прикидывая, сколько лавочек стоит перевезти.

- Я сейчас загружусь, а ты можешь сбегать в столовую, - обратился молодой человек к своей спутнице, предпочитая перевести ее активность в мирное русло. В принципе, перекусить он и сам был не против, и никто не мешал им после всех работ устроить небольшой пикник и, естественно, узнать еще тысячу и один факт о России, из серии "вы не спрашивали, но мы вам все равно расскажем".

После строительства необходимость погрузить лавочки в телегу показалась Ичиро сущей ерундой с которой он справился в более чем короткие сроки, и уже очень скоро они возвращались обратно, чтобы окончательно придать навесу тот облик, который и суждено будет запомнить молодым магам Огня на их будущих занятиях по освоению стихии.

К тому моменту, как они с Лизи вернулись, Джун успел уже значительно продвинуться в своей работе, словно всю жизнь только и занимался что резьбой по дереву. Хотя, насколько Ичиро знал, дед начал приучать друга к работе с деревом еще в довольно раннем детстве и, несмотря на свои не самые гуманные методы, умудрился не вызвать у ребенка ненависть к этому виду деятельности, если Джун вообще мог кого-то или что-то ненавидеть, в чем молодой человек очень сильно сомневался.

Пока Джун работал, чтобы не стоять на месте и не любоваться плодами его трудов, Ичиро начал неторопливо расставлять лавочки под не умолкающую болтовню девушки, которая рассказывала о резьбе по дереву, пожарах и прочих моментах связанных или совершенно не связанных с происходящим. Чтобы как-то ее отвлечь молодой человек попросил Лизи выложить принесенное добро на одну из уже поставленных лавочек и присесть, краем глаза наблюдая за тем, как из рюкзака достаются и разворачиваются бутерброды, чтобы после к ней присоединиться, как только все лавочки были расставлены. Он хотел позвать к импровизированному столу и Джуна, но тот как раз заканчивал работать над обезьяной, полностью сосредоточившись на работе из-за ряда сложных в исполнении элементов, поэтому Ичиро постарался вести себя максимально тихо и неприметно, чтобы ни коем образом ему не помешать.

Но если сам он легко превращался с невозмутимую и молчаливую статую Будды, но с Лизи, у которой рот закрывался только по большим праздникам, подобный фокус не проходил. Обычно он предпочитал вести себя предельно корректно по отношению к другим людям, но сейчас перед ним стояла важная задача - устранить лишний шум, так что подождав какое-то время и убедившись в том, что ситуация не меняется, Ичиро резко вышел из своего полумедитативного состояния, быстро ухватил один из бутербродов и направил его прямиком девушке в рот, показывая, что иногда лучше жевать, чем говорить, поэтому отказывать себе в закусках не стоит. И, чтобы его действие не выглядело таким уж хамским, улыбнулся, взял один из бутербродов себе и присоединился к трапезе, делая вид, что все идет именно так, как и должно идти.

Пока веселая компания отсутствовала, у Джуна была отличная возможность спокойно поработать в одиночестве, постепенно воплощая все свои идеи в реальность. Непосредственно резьбой по дереву он увлекся уже в монастыре, но очень быстро добился неплохих результатов, отдавая себе отчет в том, что все это ему безумно нравится. Вот и сейчас юноша получал истинное удовольствие копируя свои эскизы и наполняя их жизнью, которую могло подарить только дерево со своими неповторимыми текстурой и запахом.

До возвращения Ичиро и Лизы, он закончил с большей частью работы, а к тому моменту, как друг расставил все лавочки и вовсе дошел до последнего животного - обезьяны, с которой у него почему-то возникло больше всего трудностей. А тут еще отвлекающие рассказы девушки мешали сосредоточиться и сделать голову именно такой, как он задумывал изначально. Джун уже хотел было попросить Лизу немного посидеть в тишине, как за него, только без слов, это сделал Ичиро, причем выбрав для этого такой способ, что молодой человек не удержался и расхохотался, неловко дергая рукой и ненароком прочерчивая на морде обезьяны кривую ухмылку.

- Сакаи, будешь мне так помогать, и я тут окончательно всю работу запорю, - со смехом прокомментировал произошедшее Джун, бросая инструменты и подходя к сосредоточенно жующей компании. И уже через несколько секунд под навесом стало больше на одного жующего человека, позволившего себе оторваться от работы для удовлетворения достаточно примитивных, но от этого не менее важных потребностей в бутербродах и чае.