Первый выход

Феникс первый раз слышал о таком писателе. Он и китайских авторов знал не так много, а из иностранцев мог вспомнить разве что Шекспира и Толстого. И то по фамилиям, а не потому что что-то читал. Но он был уверен, что этого Хэмингуэя стоило почитать, раз Айлин считала, что ему могло понравиться. Так будет больше тем, чтобы с ней говорить не только о том, чем славен порт Тяньцзиня.

- Я почитаю. И этот рассказ, и его другие книги, - согласился Феникс. - Только я медленно читаю, - признался он.

Были люди, которые могли читать по книге за вечер, Феникс встречал таких, хоть и нечасто. Наверняка Айлин относилась именно к таким, раз она выбрала профессию, связанную с литературой. И вряд ли это было какой-то особой сверхспособностью, просто навыком. Никто не рождается с умением метко стрелять, быстро бегать, хорошо драться или решать математические задачи. Кому-то научиться проще, кому-то - сложнее, но тому, кто не учился никогда, нужно приложить немало сил, чтобы это исправить.

Она задумалась о белой кошке под дождем. Хотя в книге не было ни слова о том, какой именно была кошка, потому что это ведь было совсем неважно, какой она расцветки, Айлин казалось, что она должна быть непременно белой, чтобы так создавался изумительный контраст с серой дождливой улицей. И почему-то кошка была не такой, какой, например, выглядела мама, когда превращалась. Эта кошка была чуть крупнее, у нее были кисточки на ушах, как у папы. Но она при этом была белой. Девушка не поняла, откуда взялся именно этот образ, но моргнула, поняв, что слишком увлеклась своими мыслями.

- На уроках литературы нам всегда говорят, что лучше читать медленно, чем не читать вообще, - ответила она Фэнжэню. Но поспешила добавить: - Тебе вовсе не нужно читать только потому, что я так сказала. Если не хочешь или книга тебе не понравится, не нужно ее читать, я не обижусь, не все любят книги, это нормально.

Янлин, например, никогда ничего не читала, кроме модных журналов, то есть читать она в принципе умела. И Айлин если поначалу как-то пыталась уговорить сестру прочитать ту или иную книгу, то скоро сдалась и оставила ее в покое. От того, что кто-то не прочитал Путешествие на Запад или Ромео и Джульетту еще никто не умер, это не трагедия настолько большого масштаба, чтобы на ней зацикливаться.

- Если я не прочитаю, я не пойму, понравилась мне книга или нет, - ответил Феникс.

Он хотел меняться. Понимал, что для того, чтобы жить в Пекине, быть хотя бы сорок девятым и иметь хоть какие-то шансы на Айлин, он должен был наверстать все то, что упустил за годы жизни в порту. Сейчас у него было достаточно времени, возможностей и сил, чтобы меняться вместо того, чтобы переживать о прошлом.

- Будем заказывать десерт? Например, жареное молоко или махуа? - спросил Феникс.

На столе было достаточно еды, но никто не заставлял её доедать. В меню было несколько десертов, в основном жареные фрукты в карамели, бисквиты и несколько видов махуа - теста, жареного в арахисовом масле с добавлением сахара, меда и просто не сладкие. Карамель была липкой, и Феникс не очень любил тот момент, когда нужно было быстро разобрать блюдо, пока кусочки не превратились в единую нераздираемую массу.

Айлин промолчала, не став ничего больше говорить, потому что в дальнейшем этот даже не спор...это обсуждение прочитанных и не прочитанных книг не имел бы никакого смысла, продолжай она настаивать на том, что читать вовсе не обязательно. Как всякому, кто любил читать, ей, конечно, был приятно, что она своим примером подтолкнула Феникса к книгам, но сейчас Айлин была слишком неуверенна в себе, чтобы всерьез наслаждаться этим осознанием. Ей казалось, что он делает это из снисхождения или жалости к ней, потому что вряд ли она сейчас вызывает какие-то иные у него чувства.

Она посмотрела на сваю тарелку, где еды было намного больше, чем она ела в последнее время, и это не считая того, что она уже успела съесть, и чувствовала себя так, словно целиком проглотила что-то очень большое и тяжелое. Отвыкла. И от мысли, что закажут еще что-то сладкое, становилось еще тяжелее.

- Я не очень хочу сладкое, - сказала Айлин, но тон получился каким-то виноватым. Ей не нравился вкус жареного молока...или он нравился Шоушэню? А карамель казалась слишком приторно-сладкой. - Я лучше выпью еще чая.

Сейчас она постоянно мерзла, а чай все еще был приятно теплым, и Айлин нравилось греть об него зябнущие пальцы. Дома она в основном была сыта именно зеленым чаем, тщетно пытаясь согреться им и теплым пледом.

Феникс попросил официантку, чтобы она принесла еще чай, и подложил себе в тарелку пару дим самов и немного карпа. Он заметил, что Айлин сегодня все-таки поела, и счел это хорошим знаком. И она держалась довольно уверенно, пусть и не так, как когда он видел её до её знакомства с Чжоу. Здесь было много незнакомых людей, и Айлин не так волновалась, как можно было бы ожидать от её первого выхода из дома на более-менее долгое время.

На столе появился новый чайник с горячим чаем, которому нужно было еще немного настояться до готовности. Столик неподалеку заняла компания подростков: два парня и три девушки, все лет по пятнадцать, если не младше. В чифаньке сразу стало шумно, и все собравшиеся могли в подробностях услышать животрепещущую историю о том, что Лань лаоши вызвал в школу родителей Кима Шу за то, что он покрасил волосы в белый. Ситуация была настолько серьезной, что мнение по этому поводу возникло за несколькими другими столами. Так, две гунъян у окна стали обсуждать, как белый цвет шел какому-то очередному айдолу, пожилая тайтай тут же высказала своим внуками, что нельзя вести себя так шумно, как те ребята, а трио седовласых сяншенов отвлеклось от пива и креветок и стало рассуждать о современных нравах. Один из них употребил пару выражений, которые возмутили тайтай с внуками, и Феникс порадовался, что от общей шумихи их с Айлин хоть немного отгораживала от остальных ширма.

- В первой школе, где я учился, родителей могли вызвать даже за отросшие волосы, - сказал Феникс. - А в той, которую я заканчивал, радовались уже тому, что иногда там появляешься.

Когда за соседним столиком обосновалась компания молодежи лишь немного старше самой Айлин, ей показалось, что помещение моментально уменьшилось раза в три, потому что компания не стеснялась громко обсуждать свою жизнь во всеуслышание. Айлин сразу почувствовала себя неуютно, как-то напряглась, хотя знала, что ей совершенно нечего опасаться в компании Фэнжэня, да и к ней эта компания не имела никакого отношения - у них были животрепещущие темы для обсуждения, в которые оказалась вовлечена сразу вся чифанька. Она вцепилась в салфетку, комкая ее в руках - громкие внезапные реплики заставляли ее нервничать.

- Нам не разрешали ходить в школу с распущенными волосами, накрашенными и с лаком на ногтях. И оставаться наедине с мальчиками, не говоря уж о том, чтобы держаться за руки. Не то, чтобы желающих и без того было много... - она не договорила, потому что желающих и правда было негусто, а точнее, в школе Айлин не рассматривала сверстников в качестве романтического для себя интереса. Все они были какие-то...мальчики, совсем не похожие на братьев или папу, который был для Айлин, как и для большинства девочек, выросших в нормальных семьях, кем-то вроде эталона настоящего мужчины. Ей хотелось принца, и она его получила, но лучше бы ее требования были не такими завышенными.

- У нас девочки из класса на нас внимание не обращали, - признался Феникс. - Они либо искали кого-то постарше и при деньгах, либо надеялись поступить в институт, и им было не до романов. Еще одна родила перед выпускными экзаменами.

Эта школа сильно отличалась от той, в которой могла учиться дочь фу шан шу, и даже от той, в которую Фэнжэнь ходил сначала. Феникс плохо помнил, что было до развода родителей. Они жили небогато, но не сравнить с тем, что стало, когда мать осталась одна. Как минимум в доме всегда была еда, а у него была нормальная одежда.

Феникс налил чай себе и Айлин. Напиток уже достаточно заварился и приобрел золотистый цвет и немного резковатый запах сена. Один из сяншенов с пивом велел официантке принести тайтай с внуками яблоки в карамели в знак извинений, и чтобы в зале стало тише. Тетушка продолжала ворчать, но уже беззлобно. Подростки переключились на чей-то блог в Вичате, и их речь перестало понимать старшее поколение. Стало не то тише, не то уши Феникса просто привыкли к этому шуму и стали воспринимать его как фоновый.

Айлин понимающе не то хмыкнула, не то усмехнулась. Наверное, это во всех школах одинаково, одноклассники кажутся какими-то детьми, а вот вокруг старшеклассников всегда вились толпы, особенно когда Баи лаоши этого не видела. Потому что у большинства из них были богатые или очень богатые родители, и золотая элита школы тусовалась только с себе подобными. Айлин тогда была больше заинтересована поступлением в университет, а еще рядом постоянно была или Баи лаоши, или сестра, или телохранитель, так что у мальчиков шансов не было ну совершенно никаких.

Она никак не стала комментировать факт беременности одной из школьниц. Ей было немного жаль таких девочек, которые, не видя никакой жизни, получили на руки комок проблем, который наверняка значительно усложнил и без того непростую жизнь. Ведь ребенок так сильно меняет все вокруг и тебя саму, а когда у тебя нет ни образования, ни какой-то подушки безопасности, а только грандиозные планы - хотя иной раз отсутствуют и они тоже - это страшно, оказаться с ребенком, ведь ты сама еще недалеко от него ушла. Айлин посмотрела на группу подростков, которые шумно обсуждали что-то свое. Глупые, безобидные, шумные.

- Мне сложно их понять, - сказала она, поблагодарила Феникса за чай и придвинула чашку к себе. - И, наверное, никогда не смогу. Ты учился в разных школах? Вы переезжали? Я ничего о тебе не знаю.

Было бы странно, если бы Айлин могла понять, что было на уме у девочек из школы, где учились люди совершенно другого круга. И Феникс не видел смысла рассказывать подробнее, потому что это было ни к чему. Он надеялся оставить прошлое в прошлом. И в то же время считал, что должен ответить на вопросы, которые относились лично к нему.

- Мои родители развелись, когда мне было десять, - сказал Феникс. - Вроде как у матери кто-то появился, отец не простил. Я его с тех пор не видел. Мы переехали ближе к порту, где удалось снять квартиру.

Он отпил горячий чай, чтобы собраться с мыслями. Обычно ему не приходилось рассказывать о себе. Те, кто его более-менее знал, видели то, что считали нужным. С прочими не приходилось особо откровенничать.

- И там я пошел в другую школу. Отец не помогал, мать подрабатывала, где могла, но стала пить, - продолжил Феникс. - Я стал ошиваться в порту, там иногда попадалась мелкая работа. Ну там что-то передать, за кем-то проследить, просто коробки потаскать. Так втянулся в работу. Там с Чжу Сином познакомился, когда его тай ло в ссылку отправил. А потом он позвал меня за собой в Пекин.

Феникс уже рассказывал, что попался на глаза людям Чжу сяншена в порту, выполняя какие-то мелкие поручения, а потом его с собой в Пекин забрал Чжу Син, он говорил и о том, что его родители развелись, а мать пристрастилась к алкоголю, но это все было слишком общее. Ей казалось, что он ней Феникс знает намного больше, потому что о них всегда говорили, их семья была на слуху, ведь они были дочерьми фу шан шу. Пусть по большей части Айлин никогда вообще не видела многих из папиных людей, кроме некоторых трехзначных и тех сорок девятых, которые работали в охране. Совсем другой мир.

- Я уже говорила, что рада, что ты сейчас в Пекине, - она снова повторила свои слова, которые уже когда-то произносила, и с тех пор ее чувства по отношению к этому ничуть не изменились. Она все еще была благодарна Фениксу за то, что он оказался в городе и оказался единственным, кому она смогла позвонить, чтобы он забрал ее из клиники. И вряд ли когда-нибудь эта благодарность исчезнет без следа.

- Ты больше не общаешься с мамой? - Айлин до сих пор своей не позвонила, не хотела ее волновать, не хотела выслушивать этот участливый тон. Нет, конечно, она ее любила, но пока была к этому не готова. К тому же она наверняка сейчас уставала с Юнши, и потому не хотелось доставлять ей еще проблем и волнений своими звонками.

- Я не знаю, где она, - ответил Феникс. - Она давно пропала. Я съехал от неё, когда закончил школу. Потом она переезжала, жила у каких-то своих приятелей. Уже лет десять ничего о ней не слышал. Одно время искал, потом перестал.

Эта тема была для Феникса тяжелой, хотя сейчас он мог говорить с Айлин прямо и честно. Сначала пьющая мать - это слон посереди комнаты. Все время натыкаешься, но делаешь вид, что этого нет. Потом веришь, что способен что-то изменить. Потом прячешься от очередного отчима, что-то пытаешься делать до тех пор, пока не наступает точка невозврата и ты понимаешь, что сделать ничего нельзя. У Феникса эта точка наступила в тот момент, когда он уехал. Потому что все было бесполезно. Она не хотела с ним общаться, встречи были поводом попросить у него денег. Сначала он был для неё помехой, потом лишь источником денег, и то не в той мере, в которой ей хотелось.

- Мне было сложнее признать, что нет смысла искать отца. И то признал задолго до того, как пропала мать, - сказал Феникс.

Айлин стало неловко. Она не думала, что все получится вот так, она ждала, что он скажет, что они иногда общаются, что он присылает ей деньги, что у нее в общем-то дела идут ровно, пусть и не самым лучшим образом, но в итоге услышала совсем не то, чего ожидала, на что надеялась или просто себе напридумывала. И ей стало вдвойне неловко от того, что она сидит здесь, страдает и не может позвонить родителям по какой-то неведомой даже для самой себя причине, хотя прекрасно знает, что они не обвинят ее, примут обратно и даже сделают вид, что этой нелепой не то ссоры, не то размолвки между ними из-за Чжоу Шоушэня вовсе не было. Неловко от того, что у нее просто есть возможность им позвонить, увидеть их, обнять и даже в теории не представлять себе, каково это, когда ты всего этого не можешь сделать.

- Прости, - пробормотала Айлин, комкая салфетку и нечаянно отрывая от нее мелкие кусочки, отчего на столе перед ней была уже целая кучка таких вот жалких обрывков. - Я не должна была спрашивать. Ты мог не говорить, если тебе неприятно. Мне неловко перед тобой.

Наверняка думает, что она просто глупая капризная или даже взбалмошная девица, которая упрямится, отказываясь звонить отцу или матери, а может даже и злится на нее за это. Айлин понимала, что когда-нибудь нужно будет это сделать, и все собирала свою решимость в кулак, но боялась, что папа что-нибудь сделает Шоушэню, ведь от триады почти невозможно спрятаться. Ей же придется все рассказать родителям. Все-все.

Феникс задержал взгляд на тонких пальцах Айлин, которые рвали ни в чем не повинную салфетку на мелкий снег. Она считала, что её вопрос задел его слишком сильно, но это было не так.

- Все в порядке, - сказал Феникс. - Тебе не за что извиняться. Я давно уже с этим смирился, и мне не сложно об этом говорить. Если ты спросишь что-то такое, о чем я не захочу говорить, я об этом скажу прямо и отвечать не буду, - он улыбнулся.

Его прошлое было частью его настоящего. Он не хотел бы рассказывать Айлин о подробностях работы в порту, где он чего только ни насмотрелся. Он не стал бы говорить о многом, что касалось дел триады, пусть даже она была дочерью фу шан шу. Он не собирался рассказывать о поездке Чжоу в лес и последующей сдаче этого персонажа в дурдом. А о том, что сказалось его родителей, он уже мог говорить спокойно. Особенно с Айлин, которой он доверял.

- Иногда об этом стоит говорить. Особенно с теми, кто готов слушать, - добавил Феникс. - Когда говоришь о том, о чем обычно молчишь, в голове становится больше порядка.