Пьяны любовью и весною

Если на словах решение пожениться выглядело исключительно радостно и радужно, то на деле оно потянуло за собой целый вагон утомительной бумажной возни - с которой, впрочем, требовалось справиться, потому что а какие еще варианты есть, не бросать же все постыдно из-за этого только. Пережить бесконечный поток формальностей в конечном итоге удалось, но это так утомило, что в финале даже не получилось толком почувствовать радости от того, что все закончилось и, по сути, все случилось. Вместо радости продолжилась подготовка к церемонии, уже не такая бумажная и потому не такая утомительная, но все же, отвлекающая от главного.
Ощутить, как они с Джуном уже в полной мере близки к заветной цели, у Доминики получилось только на следующий день с утра, когда впереди оставалась одна только торжественная церемония, да и та должна была быть уже не столько формальностью, сколько удовольствием. И это ощущение помогало собираться проворно и ловко, потому что девушка чувствовала себя по-настоящему окрыленной. У нее сегодня все получалось, все под руками спорилось, и давно обещанное Джуну белое платье - выбрать его оказалось на удивление просто, стоило отвергнуть все длинные шлейфы и пышные юбки, которых Доминике не хотелось, и вариантов осталось не так уж и много, - сидело идеально, и не пыталось со своей стороны устроить неприятных неожиданностей в последний момент, с прической и макияжем тоже все получилось легко и хорошо. И в целом Доминика считала, что для церемонии сегодня выглядит идеально; оставалось только, чтобы такое же мнение сложилось и у Джуна. Было бы чертовски неприятно в такой день его расстроить.
Когда Доминика явилась в парк, как и положено невесте, с легким интригующим опозданием, гости уже собрались, окружили Джуна и вели какую-то всеобщую беседу. Некоторые уже разминались шампанским - разминались в основном мужчины, а девушки, стараниями гоняющей официанта Ингрид, сохраняли пока что полную трезвость. Доминика невольно улыбнулась, глядя на эту показавшуюся ей очаровательной картинку, а потом приветственно окликнула собравшихся и устремилась к Джуну - она этого мгновения с самого утра ждала, и никакого смысла продолжать оттягивать не видела.

К его великой радости, преждевременная забота Маркуса, немного смягченная стараниями Ичиро, разбилась о решительность твердой, как скала, Ингрид. За что потом ей следовало сказать отдельное "спасибо", поскольку, как Джун уже понял, на его друзей надежды не было никакой.

- Не волнуйся, - юноша сразу решил успокоить самого надежного члена их своеобразного коллектива. - У нас есть план на случай практически любого развития событий. - Поскольку Ингрид его толком не знала, она, скорее всего, не представляла с какой серьезностью юноша всегда подходил к планированию всевозможных мелочей, чего уж там было говорить о его собственной свадьбе. Так что на случай дождя или желания части гостей обгуляться до посинения после завершения основной культурной программы, их уже ждала уютная небольшая комната с одним общим столом в здании отеля, в котором и были забронированы номера для гостей.

Но все эти вопросы моментально перестали иметь для Джуна хоть какое-то значение, когда в относительном отдалении появилась Доминика в разрекламированном белом платье, в котором, как юноша и предполагал, она выглядела просто потрясающе. И только нечеловеческим усилием воли Джун заставил себя сохранить внешнее спокойствие и не помчаться ей навстречу, в нарушение всей процедуры набрасываясь с объятиями и поцелуями раньше времени.

- Красавица моя, - нежно проговорил Джун и, в итоге, так и не утерпев, притянул девушку к себе, когда та подошла на достаточно близкое для таких фокусов расстояние, чтобы коснуться губами хотя бы ее виска. - Выглядишь изумительно. - Его восхищение было абсолютно искренним, поскольку сегодня Доминика сияла ярче, чем обычно, еще сильнее заставляя желать как можно скорее назвать перед всеми ее своей женой и, наконец, осознать этот удивительный, но от этого не менее приятный факт.

Своим появлением Доминика особенно не прервала неторопливо текущую беседу - да и вообще у нее сложилось впечатление, что в случае чего гости с легкостью смогли бы обойтись без нее, найдя себе по вкусу приятный способ провести вечер. Гости, но не Джун - он красноречиво встрепенулся, едва завидев Доминику, и только длинное платье помешало девушке бегом метнуться к жениху навстречу: на такой скорости она бы только в своей бесконечной юбке запуталась, и ничем хорошим это бы не кончилось. Но все равно, Доминика насколько могла ускорила шаг, стремясь побыстрее оказаться с ним рядом, даже если броситься к нему на шею с поцелуями сразу нельзя, а нужно дожидаться, когда дадут отмашку и официально разрешат.
- Тебе нравится? Я очень рада, - улыбнулась Доминика и на миг прикрыла глаза, когда губы Джуна коснулись ее виска. В груди приятным теплом разливались облегчение и нежность: с этой частью угадала, угодила, справилась, теперь можно расслабиться и за свой внешний вид больше не переживать. По меньшей мере, держаться за руки можно было свободно, для этого специального разрешения не требовалось, поэтому девушка незамедлительно завладела ладонями Джуна. Ей хотелось как можно меньше продолжать находиться в подвешенном состоянии и что бы то ни было себе запрещать, но какое-нибудь прямолинейное "бегом давайте" из уст нежной невесты в белом платье прозвучало бы слишком грубо, поэтому Доминика более обтекаемо поинтересовалась: - Мы еще чего-то ждем?

- Да как такое не понравится? Я в восторге и уже имею на тебя в этом платье немало интересных планов, - прошептал Джун девушке на ухо, чтобы не обсуждать их личные вопросы при пусть и близких, но все-таки не имеющих к этому никакого отношения, людях. Вопрос Доминики сразу показал, что оттягивать торжественный момент она не собирается, желая, как и он сам, поскорее перейти к самому главному, поэтому Джун перехватил взгляд ведущего церемонии и кивнул, показывая, что через пару минут все будут готовы. И все действительно были готовы, отказавшись, для кого это было актуально, ради такого дела от своих бокалов разной степени опустошенности и заняв места на скамейках, в то время как они с Доминикой под звуки ненавязчивой музыки встали напротив ожидающего их под аркой ведущего.

Музыка стихла, и красивый проникновенный голос, ради которого его обладателя и приглашали на подобные церемонии намного чаще, чем его коллег, начал говорить о любви, браке и вполне себе очевидной причине, по которой присутствующие собрались, вызывая интерес у, на счастье, очень тактичных и ненавязчивых отдыхающих в парке людей, на этом небольшом островке в праздничных нарядах. И хоть Джун честно пытался улавливать каждое слово ведущего, через какое-то время с ужасом обнаружил, что не может вспомнить ничего из того, что тот только что сказал. Зато в его памяти одна за одной проплывали яркие картины, как он увидел Доминику, ожидающую его на устроенном Дарсией свидании, как впервые ее поцеловал, как ел разделенную пополам зефирку во время празднования Рождества и десятки других дорогих для него воспоминаний, складывающихся в один единый путь, приведший его сегодня туда, где он больше всего хотел находиться.

Ласковую угрозу испытать на ней с десяток захватывающих планов Доминика встретила с улыбкой - и, поймав на мгновение взгляд Джуна, едва заметно ему кивнула. Это будет можно, как надеялась девушка, им в самом скором времени всё будет можно, и никто и слова поперёк не скажет.
Начала церемонии Джун явно ждал не меньше самой Доминики, и вопрос девушки воспринял как немедленный призыв к действию. Он как будто одним мановением руки всё перестроил, и юношей, и девушек, всех призвал к вниманию, и не успела Доминика толком удивиться такой скорости, как она уже стояла рука об руку с Джуном и честно внимала размеренной и торжественной речи ведущего, стараясь не отвлекаться на покрывающие её руки и плечи взволнованные мурашки - началось, ведь взаправду началось, ещё совсем немного, и заветное окончательно и осязаемо сбудется.
Внимать, как быстро выяснилось, было бесполезно - как бы красиво ни говорил ведущий, расписывая значимость момента, мозг помечал его слова как "ну, там про любовь", не схватывая более точного смысла, и Доминика то и дело сбивалась на то, что чувствует по этому поводу она сама, без подсказок. Сберегала в памяти яркий день, словно драгоценную фотографию, и часто оглядывалась на Джуна, чтобы видеть его мечтательно-счастливое лицо, и понимать, что у самой лицо, должно быть, ровно такое же, не иначе, и чувствовать, что жизнь будто сжимается в ослепительно яркую точку, чтобы тонким волосом проскользнуть сквозь игольное ушко и среди сотен возможных дорог оказаться именно на той, заветной, где молодые люди были так друг другу близки и дороги.

Если Джуну требовалось вовремя переключиться обратно в реальный мир и начать вновь воспринимать и понимать слова ведущего строго самостоятельно, то Доминике в этом отношении было чуть легче - она могла сориентироваться на ответ Джуна и тем самым понять, что вот-вот настанет ее очередь и пора возвращаться в церемонию всей головой. Но таких радикальных переходов не понадобилось: девушка не ударила в грязь лицом и смогла вовремя вновь сосредоточиться на словах ведущего даже немножко заранее, даже до того, как заветный вопрос начал звучать. Так что она смогла в полной мере насладиться уверенным утвердительным ответом Джуна, от которого по плечам и вдоль позвоночника побежали приятные мурашки - хоть это горячее намерение юноши уже давно не было для нее секретом, твердое "да" все равно сладко взволновало как в первый раз.
Теперь такое же твердое "да" требовалось и от самой девушки, и Доминика с удовольствием это требование выполнила, в ответ на вопрос ведущего выражая уверенное согласие стать женой Джуна, и быть ею, пока эта земля еще вертится и пока эта жизнь еще продолжается. На себе Доминика непрерывно ощущала внимательный взгляд любимого и, обернувшись к Джуну, нежно ему улыбнулась, пытаясь этой улыбкой изгнать из юноши последнее волнение, если таковое было - срывать сейчас церемонию она ни в коем случае не собиралась, не для этого столько усилий было затрачено, да и просто никакого смысла в этом девушка не видела, разве только отрицательный смысл во всю ширь.

Как он и ожидал, Доминика не стала выдерживать драматическую паузу, заставляя всех немного понервничать, своим "да" решительно сообщив о своем желании быть с ним рядом. И сейчас, и потом, и, как надеялся Джун, до конца долгой жизни, которая, при таком раскладе, виделась пусть и не безоблачной, но очень счастливой. А ее нежная улыбка и вовсе вызвала практически непреодолимое желание сжать ее, такую родную и любимую, в объятиях, от чего юношу останавливала только необходимость переходить к следующей не менее важной части - обмену обручальными кольцами, которые сейчас находились у Ичиро.

Друг молчаливой тенью возник рядом чуть ли не через секунду после того, как ведущий сообщил о начале этого действа, и Джун с легким волнением взял колечко меньшего размера, чтобы надеть его на безымянный палец левой руки Доминики. Его собственные пальцы немного подрагивали, когда он надевал кольцо, но тем приятнее было видеть его на руке любимой, которую уже буквально через несколько минут должны были назвать его женой, ради чего они и проделали весь этот долгий путь, полный всевозможной беготни, суеты и вымотанных нервов. И хоть с официальными моментами они покончили накануне, к Джуну только сейчас постепенно начало приходить понимание сладостного факта, что теперь Доминика во всех возможных смыслах становится неотъемлемой части его жизни и судьбы.

Обмен согласиями прошел легко, безболезненно и волнительно приятно, и нежный обмен кольцами должен был пройти точно так же, потому что ничто не предвещало ни малейшей беды. Друг Джуна, которому были доверены кольца, с филигранной точностью возник рядом, когда кольца понадобились, а больше, пожалуй, споткнуться было и негде. Если только не окажется вдруг, что кольца за время подготовки к церемонии усохли в размерах и больше не садятся на пальцы, для которых предназначены, - но это критически маловероятно, шанс настолько ничтожный, что можно с чистой совестью считать его и вовсе нулевым.
И все-таки Доминика чуть-чуть волновалась, вкладывая пальцы в ладонь Джуна. Но, как и подсказывала трезвая логика, никаких неприятностей на ровном месте не случилось. Кольцо легко скользнуло на палец, обхватывая его приятным холодком, и сваливаться совершенно не собиралось. Точно так же легко все получилось и со вторым кольцом, которое Доминика надела на безымянный палец Джуна; хоть руки и попытались дрогнуть в самый ответственный момент, эту непрошенную дрожь Доминика вовремя усмирила, не позволив себе допустить никакой оплошности в такой ответственный момент. После этого конец церемонии стал еще ближе, уже практически ощущаясь на кончиках пальцев. И, едва дождавшись, когда наконец ведущий объявит их мужем и женой и разрешит при всех свидетелях друг друга целовать, Доминика с нетерпением обвила руками шею Джуна, приникая к юноше и не без труда соображая, что дождалась, наконец-то всего дождалась.

На его собственной руке кольцо появилось столь же быстро, как и на руке Доминике, даря какие-то совершенно новые ощущения. Джун и раньше нередко надевал кольца, но сейчас все было иначе. Эта тонкая полоска металла являлась не просто каким-то украшением, которое можно было нацепить на вечеринку. Она говорила о чувствах, желаниях, надеждах и обещаниях хранить друг друга долгие годы, тем самым поднимая свою ценность до каких-то невероятных высот и превращаясь чуть ли не в самую важную вещь, из тех, что у него когда-либо имелись.

Но как бы ни был приятен момент обмена кольцами, самое важное произошло буквально через пару минут после этого, когда ведущий, наконец, объявил их мужем и женой. И эти долгожданные слова, "обрушились" на Джуна с такой неожиданной мощью, что на какой-то момент он даже растерялся, очнувшись только благодаря обвившим его шею рукам Доминики, чтобы практически сразу прильнуть к ее губам. Сейчас можно было уже не сдерживаться, отдавшись на волю чувствам, и, теперь с полным правом, снова и снова целовать свою жену, не обращая внимания ни на зашумевших гостей, ни на тактичное покашливание ведущего, намекающего на необходимость закончить с затянувшимися нежностями и перейти к поздравлениям и банкету, следующим за церемонией согласно первоначальному плану.

В качестве приглашенного бывать на свадьбе Ичиро еще не приходилось, но тем интереснее было смотреть за церемонией, в которой ему выпала честь принять небольшое участие. Выданные утром кольца, молодой человек хранил, как величайшую драгоценность, чтобы по первому знаку ведущего встать со своего места и подать их жениху с невестой, а затем так же быстро и тихо удалиться, чтобы не отвлекать никого от главного действа. А посмотреть действительно было на что, поскольку все происходящее было полно теплоты и искренности, которые можно увидеть только у по-настоящему любящих друг друга людей, что давало ему повод в очередной раз порадоваться за нашедшего свое счастье друга и его новоиспеченную жену.

И если сама церемония оставила у Ичиро самые приятные впечатления, то вот с затянувшимися поцелуи молодая пара, на его взгляд, немного переборщила. Он, конечно, ничего не имел против публичного проявления чувств, но столь яркая демонстрация бурной личной жизни могла напомнить о больном тем, у кого этой личной жизни не имелось, что он в полной мере ощутил на самом себе, решив не любоваться долго на это безобразие, а пойти дать указания официантам. И уже очень скоро перед гостями, под снова начавшую играть ненавязчивую музыку, появились бокалы, которые, ожидая пока к ним, наконец, присоединятся Джун с Доминикой, могли начать разбирать те, у кого не было возможности целоваться.

Не успел никто толком пообщаться, как на место прибыла невеста Джуна, ныне жена. Маркус бы сказал "приплыла", потому что поступь её шагов была очень тихая, почти бесшумная, держалась она очень гордо и прямо, но всё-таки в этом идеальном образе было небольшое волнение. Она немного волновалась. Совсем немного. А вот Джун, как ему показалось, волновался сильнее.

Когда гости стали занимать места, Маркус сел рядом с Дарсией. Просто так получилось, и молодой человек, отвлёкшись на церемонию, стал наблюдать за ней. Он знал, что свадьба у Яреци была совершенно иной, проходила в церкви по католическим обрядам, потому что сестра ещё в свои семь лет, когда они первый раз познакомились, долго выносила ему мозг перессказом всяких просмотренных сцен свадеб. На её свадьбу его никто не приглашал, и сейчас, глядя на счастливое лицо друга, он мог позволить себе расслабиться. И радоваться за Джуна и его его невесту, теперь жену.

Когда уже можно было что-то делать, то есть после церемонии, Маркус встал со стула и протянул руку Дарсии, помогая ей подняться.

- Ты же была на свадьбе у Яреци? Как тебе? - спросил Маркус, на время потеряв интерес к Джуну и его жене. Надо бы, конечно, поздравить их, но сейчас там очередь, а Джун никуда не уйдёт. Он, по крайней мере, надеялся на это.

Вопреки опасениям Дарсии, Маркус ее очень даже заметил. И ответил ей встречным долгим взглядом, таким, что Дарси смущенно завибрировала на месте - но глаз не отвела. Это же она первая начала смотреть, теперь было бы глупо самой первой и испугаться, и начать глазами бегать. Она бы и подошла к Маркусу, и заговорила бы с ним, и, возможно, последовала бы его приглашению выпить шампанского - но стараниями жесткой и бдительной Ингрид не успела ничего. Потому что сначала датчанка крепко держала ее за локоть и пресекала любые попытки молодых людей обеспечить девушек шампанским, а потом и вовсе началась свадебная церемония, и на какое-то время стало не до вина и не до разговоров.
И тем не менее, маленькую, совсем крохотную победу Дарсия все же сумела отпраздновать - у нее получилось ввернуться на одну скамейку с Маркусом, совсем близко к ему. Так, что она с легкостью могла бы касаться коленом его колена, если бы хотела. Но времени размышлять, насколько она действительно хочет это делать, у Дарсии не было - церемония увлекла ее полностью, в меру торжественная, очень красивая и нежная. И особенно красивые и нежные поцелуи в конце, на которые, правда, Дарси постеснялась долго смотреть, посчитав, что это уже очень личное между Доминикой и Джуном.
- Ой! Спасибо! - нежно порозовела Дарси и взялась за протянутую к ней руку Маркуса, чтобы подняться со скамьи. Он отвлек ее вопросом, и движение, которым она должна была забрать у него свою руку, забылось и потерялось; оставив пальцы в ладони Маркуса, Дарси задумчиво ответила: - На свадьбе у Яреци была, но там... знаешь, меня не вдохновило. Очень красиво, не спорю, но чересчур тяжеловесно. Мне кажется, у Джуна и Доминики все-таки получилось больше про любовь, а не про то, кто кому и что теперь должен во веки вечные. - Тем временем официанты снова начали разносить шампанское, и это навело Дарсию на дерзкую мысль: - Может быть, давай выпьем? За наших друзей и за то, чтобы у них теперь все и всегда было хорошо?

Он так и думал, что свадьба Яреци не понравилась Дарсии. Наверное, это было скучно, да и католический храм тоже давал о себе знать. Там было больше канонного, а здесь - светское мероприятие.

- Да, наверное, ты права. Но моя сестра считает себя католичкой до мозга костей, она даже заставила своего мужа принять католичество, хотя могу ошибаться. В общем, я даже рад, что не был на её свадьбе.

В семье Агирре религиозным человеком, соблюдающим всякие каноны и обряды церкви была только бабка. Тётя Лаура отреклась от церкви, но её простили и не перестали к ней нормально относиться. Потому что она, как и дядя Мануэль, была любимым и желанным ребёнком. А вот отец... Маркус невольно вздрогнул, вспомнив, как дядя избивал отца. Отца там никто не любил, и он, Маркус, не захотел ничего сделать для отца.

Когда Дарсия предложила выпить, Маркус улыбнулся, нежно поцеловал ладонь девушки и взял два бокала шампанского. Протянул один девушке.

- Хороший тост. Давай выпьем за них, чтобы они были счастливы. Я уверен, что у них всё будет хорошо, - сказал он и пригубил немного игристого, а потом посмотрел на девушку.