Клятвы на кладбище

Юэмин волновалась, хотя старалась это показывать только наедине с Тео. Все было готово к церемонии, на могиле прошлого лунтао горели факелы, место охранялось от случайных зевак, но здесь собирались те, кому было позволено смотреть на церемонию. Это были оставшиеся бойцы и трехзначные триады Сианя и Тео как представитель Чжу сяншена, не без благословения которого все сегодня проходило. Ночь была холодной. Юэмин вышла из машины в черном пальто. Она подошла к могиле и опустилась на колени. Положила на надгробную плиту букет из белых роз, затем зажгла благовония. Несколько минут она молчала, собираясь с мыслями, потому что сейчас её судьба должна была измениться. Она официально вступала на путь, с которого не сходят добровольно.

Юэмин понимала, что её назначение нравилось не всем, что ей будет сложно, что она знала еще слишком мало, и что ей было далеко до её отца, а у него было больше возможностей, денег, людей. Но согласился бы он, чтобы все было так, как планировалось сегодня? Юэмин казалось, что да.

В посвящении Юэмин Тео привлекало только одно - он никогда не видел, как назначают лунтао, и это было довольно интересно посмотреть. Ну и, конечно, возможность полюбоваться на татуировки на спине Юэмин, которые пока все еще были прикрыты плотной тканью черного пальто, в котором она приехала к могиле своего отца. В остальном это мероприятие вызывало в нем лишь тревогу и беспомощность, какая бывает у слепого щенка, тычущегося в стенку коробки, которая пока еще заменяет ему весь мир. Сейчас все только начиналось, а Тео так хотелось схватить Юэмив охапку и бежать с ней до самого Пекина обратно, чтобы уберечь от того, во что она ввязалась.

Вместо этого Тео повел плечами, на которых уже почти зажила свежая татуировка летучей мыши. Не только Юэмин получала новый статус, и пусть номер Тео оставался неизменным, работы теперь будет намного больше. Он стоял немного в стороне, единственный из триады Тигра, и, несмотря на то, что знал большую часть людей триады Сианя в лицо и по именам, все равно оставался для них чужаком. Тео и не рвался в их ряды, соблюдая дистанцию человека, которого пригласили в гости лишь из вежливости, а не из реального желания видеть в своем доме.

Было прохладно, и Тео думал о том, что когда Юэмин будет приносить клятвы, у нее вся спина окажется на пронизывающем ветру, и потом ее нужно будет отогревать не только в горячей ванне, но и чем-то покрепче.

Юэмин встала, отошла на пару шагов в сторону, сняла с себя пальто и передала его подошедшему фу шан шу. Она осталась в топе винного цвета, который открывал всю спину, позволяя собравшимся видеть татуировки дракона и феникса, которые соответствовали её статусу и её семье. Юэмин снова посмотрела на надгробье и опустилась на колени на землю. Было холодно, еще и осенний ветер не добавлял приятных ощущений.

- Проходя через красные врата я должна относиться к родителям и родственникам моих братьев по клятве как к своему роду. Я умру мучительной смертью от пяти молний, если нарушу эту клятву, - начала Юэмин, стараясь, чтобы её голос был слышен всем собравшимся, хотя она сидела к ним спиной. - Я буду помогать моим братьям по клятве хоронить их родителей и братьев, предлагая материальную и физическую помощь. Я буду убита пятью молниями, если сделаю вид, что не знаю об их бедах.

Вспомнился Хэй и металлический запах его крови. Горячей, липшей к рукам.

- Когда братья Хун навестят мой дом, я дам им кров и приют. Я буду убита мириадами ножей, если отнесусь к ним как к чужакам. Я всегда узнаю братьев Хун, когда они идентифицируют себя. Если я их проигнорирую, я буду убита мириадами мечей. Я не должна раскрывать секреты семьи Хун, даже своим родителям, братьям и супругу. Я никогда не раскрою секреты за деньги. Меня убьют мириады мечей, если я так поступлю. Я никогда не предам братьев по клятве. Если, по недопониманию, я стану причиной ареста одного из моих братьев, я должна немедленно его освободить. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я предложу финансовую помощь братьям по клятве, находящимся в беде, чтобы они могли выплатить залог и т.п. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я никогда не причиню вред моим братьям по клятве. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей.

Она упустила слова о старшем брате, потому что сама должна была возглавить семью.

- Я никогда не буду вести себя недостойно в отношении жен, сестер и дочерей моих братьев по клятве. Меня убьет пять молний, если я нарушу эту клятву. Я никогда не отниму деньги и собственность моих братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я буду заботиться о жене и детях братьев по клятве, которые были вверены мне для заботы. Если я так не сделаю, меня убьет пять молний. Если я сообщила о себе ложную информацию, чтобы стать членом семьи Хун, меня убьет пять молний. Если я изменю свое мнение и отрекусь от членства в семье Хун, меня убьют мириады мечей. Если я ограблю брата по клятве или помогу другому это совершить, меня убьет пять молний. Если я воспользуюсь преимуществом в отношении моего брата по клятве, чтобы вести с ним бизнес нечестным образом, меня убьют мириады мечей. Если я осознанно переведу деньги или имущество моего брата по клятве в свое личное пользование, я буду убита пятью молниями. Если я по ошибке во время ограбления завладела деньгами или имуществом брата по клятве, я обязана их вернуть. Если я так не сделаю, меня убьют пять молний. Если я буду арестована во время совершения преступления, я должна принять наказание, не подвергая обвинению братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Если кто-то из моих братьев по клятве будет убит, арестован или выслан в другое место, я буду помогать его жене и детям, которые могут находиться в нужде. Если я сделаю вид, что мне неизвестно об их трудностях, меня убьет пять молний.

- Если другие пристают или обвиняют моих братьев по клятве, я должна вступиться за них и оказать помощь, если он прав, или посоветовать ему сдаться, если он неправ. Если другие неоднократно на него нападают, я должна сообщить об этом остальным братьям, чтобы оказать ему физическую или финансовую помощь. Если я не сдержу эту клятву, меня убьет пять молний. Если мне станет известно, что правительство ищет кого-то из моих братьев по клятве, который приехал из другой провинции или из-заграницы, я должна немедленно ему сообщить, чтобы он мог сбежать. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Я не должна сговариваться с чужаками, чтобы обмануть моих братьев во время азартной игры. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей. Я не должна вызывать разлад среди моих братьев по клятве, распространяя ложные сообщения о ком-либо из них. Если я так поступлю, меня убьют мириады мечей. Я не должна назначать себя старшим братом. Меня убьют пять молний, если я самолично присвою себе титул.

Юэмин пропустила и слова про три года, потому что в её случае не было этого промежутка между клятвами и её назначением на роль лунтао.

- Если мои родные братья вовлечены в спор или тяжбу с моими братьями по клятве, я не должна принимать чью-либо сторону, но должна способствовать мирному обоюдовыгодному решению проблемы. Если я нарушу эту клятву, меня убьют пять молний. После прохождения через врата Хун я должна забыть обо всех обидах и претензиях в отношении братьев по клятве. Если я так не поступлю, меня убьют пять молний. Я не должна переходить дорогу моим братьям по клятве, покушаясь на их территорию. Меня убьют пять молний, если я сделаю вид, что не знаю об их интересах. Я не должна жаждать или искать имущество моих братьев по клятве. Если у меня возникнут такие мысли, меня убьют. Я не должна сообщать, где мои братья по клятве хранят свое богатство, также я не должна использовать эти знания неправильно. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я не должна поддерживать чужаков в том, что противоречит интересам моих братьев по клятве. Если я нарушу эту клятву, меня убьют мириады мечей. Я не должна использовать братьев Хун как средство устрашения или физического давления в необоснованных случаях. Я должна быть умеренной и честной. Если я нарушу эту клятву, меня убьет пять молний. Меня убьет пять молний, если я поведу себя грубо в отношении маленьких детей моих братьев по клятве. Если кто-то из моих братьев по клятве совершил серьезное преступление, я не должна сообщать об этом правительству для получения награды. Меня убьет пять молний, если я нарушу эту клятву. Я не должна забирать себе жен и наложниц моих братьев по клятве, а также совершать с ними прелюбодеяния. Если я поведу себя так, меня убьют мириады мечей.

Юэмин сохранила серьезное выражение лица, которому немало способствовал ледяной ветер.

- Я никогда не раскрою чужакам секреты и знаки семьи Хун. Если я нарушу это, меня убьют мириады мечей. После прохождения врат Хун я должна быть предана и честна и должна для свержения Цин и восстановления династии Мин, объединив усилия с братьями по клятве, даже если принадлежим мы к разным профессиям. Наша общая цель — месть за наших Пятерых Предков.

Юэмин замолчала, дожидаясь, пока подойдет Хань с цзянем, чтобы занести меч над её шеей.

Представителей триады было чуть больше тридцати. Их стало больше с момента, когда было принято решение о новых назначениях. Но их все еще было слишком мало для серьезной работы. Хань вышел вперед и принял из рук одного из сорок девятых цзянь, украшенный красной кистью. Четыреста двадцать шестой был стар, но твердо стоял на ногах и был способен удержать меч в руках. Он выглядел сурово, но лишь потому, что волновался за всю эту авантюру. По его мнению, у триады Сианя не было почти никаких шансов. "Почти" сводилось к девочке-подростку, которая была готова поспорить с судьбой, но ничего не знала и не умела. И даже поддержка Тигра казалась недостаточной, он далеко и у него свои дела. Вон даже на церемонию прислал только своего Бяньфу, и то потому, что это был приятель Се нюйши.

- Что крепче, меч или твоя шея? - спросил старик у девушки, когда та закончила произносить клятвы. Он положил руку на рукоять цзяня.

На кладбище было холодно, а Се Юэмин сидела на земле с голой спиной. Но церемония должна была идти своим чередом.

Юэмин начала читать клятвы, которые каждый синий фонарь, попадая в семью, учит даже быстрее, чем успевает запомнить имена всех трехзначных. За те несколько лет, что он работал на Тигра, он уже перестал считать, сколько было церемоний принесения клятв. Какие-то, как, например, назначение Феникса, он помогал организовывать. Но лучше всего, конечно, он помнил свое собственное посвящение. И текст, который с годами превратился в нечто вроде мантры, вытесняя собой все остальные, даже если Тео раньше их и знал, так как рос, все-таки, в монастыре. Но сегодня он был просто зрителем, хотя бы уверен, что каждый из тридцати человек, кто сегодня был в числе нынешней триады Сианя, про себя повторяет текст клятв. Которые было бы неплохо освежить в памяти, учитывая причину, по какой триада Се Лунцзы оказалась в таком состоянии.

Тео было не по себе, когда он смотрел на опустившуюся на колени Юэмин. Она выглядела такой маленькой и хрупкой на фоне надгробий и свете факелов, почти ребенок. И тем внушительнее, даже будучи стариком, выглядел рядом с ней Хань с готовящимся быть занесенным цзянем. Тео знал, что он заточен недостаточно, чтобы принести существенный вред, но все равно от этого зрелища мороз продирал по коже, и он не имел ничего общего с холодным осенним ветром.

Моя шея, - мысленно подсказал он Юэмин, но она и без него знала, что ответить.

- Моя шея, - уверенно ответила Юэмин, и следом почувствовала, как меч коснулся её кожи плашмя. Ледяной металл, от которого было еще холоднее.

Было сложно скрывать дрожь, которая была больше от холода, чем от волнения. Хань убрал меч и стал рассказывать о преданиях, союзе Земли, Человека и Неба и философии Да Мо, которая легла в основы боевых искусств. Он старался не затягивать церемонию, но она должна была идти по своему сценарию.

- Не чувствовал отвращения к пороку и злу, не гнался за удовлетворением желаний, не жертвовал мудростью ради общества глупцов, не отказывался от чуда для сохранения истины, стремился к великому Дао без чрезмерности, достигал сердца Будды без защищенности, не держался пути обыденной святости, превосходил собственное творение.

Принесли нож, кубок и черного петуха. Юэмин взяла птицу, которая стала нервно биться в её руках, и отсекла петуху голову одним взмахом острого кинжала. Брызнула кровь, которая сейчас казалась горячей и грела руки, попадая на кожу. Юэмин дала этой крови стечь в большой кубок, затем вытянула вперед левую руку. Хань проколол её палец иглой и добавил каплю крови к птичьей. После этого проколол собственный палец, чтобы последовать примеру Юэмин. Она встала на ноги. Четыреста двадцать шестые, сорок девятые и немногочисленные синие фонари стали опускаться на колени и ждать, пока старик соберет и их кровь в кубок. Тео не нужно было в этом участвовать, он был единственным свидетелем, не принимавшим участие в церемонии. Его верность принадлежала Тигру.

Юэмин взяла наполненный кровью кубок, отпила из него глоток, стараясь побороть тошноту, затем передала сосуд по кругу.

- И братство Хань будет жить миллионы лет, - объявила она.

Её слова поддержали остальные. Вынесли пиалы с рисовым вином, которые были опрокинуты на землю для тех, кто не был сегодня среди живых, в том числе для покойного лунтао. Затем вынесли рисовую водку, которую следовало уже выпить до дна, и этот напиток замершая до костей Юэмин выпила залпом и почти с удовольствием. После этого Юань накинул на её плечи плащ, и все стали собираться, чтобы отмечать назначение в более уютном месте - в одном из ресторанов, все еще принадлежавших сианьской триаде. Юэмин задержалась на могиле. Она не хотела ехать в числе первых, хотя в машине было намного теплее.

В целом не было ровно никакой разницы, лишь в величине ответственности, в посвящении простого сорок девятого номера или лунтао, потому что все шло по заведенному много лет назад порядку,от которого не отступали даже несмотря на пронизывающий ветер. Тео не чувствовал холода, огонь грел его лучше любой одежды, а вот на Юэмин было жалко смотреть. Даже со своего места он видел, как она дрожит в своем тонком открытом топе.

Он втянул носом ворвавшийся в холодный воздух запах крови, стекающей из мертвой птицы в большой крашенный кубок, но не двинулся с места. Было несколько странно присутствовать при рождении нового лунтао, подобные церемонии проводились только в кругу посвященных, не принимая людей со стороны, и можно было оценивать это приглашение, даже если оно исходило от самой Юэмин, как знак величайшего доверия.

Не так скоро, но церемония все же подошла к концу. Тео заметил, что Юэмин не торопилась покидать кладбище, несмотря на то, что наверняка продрогла до костей - вряд ли чисто символическая порция выпитой ею рисовой водки могла ее согреть. Тео дождался, пока почти все покинут эту часть кладбища, и подошел чуть ближе к Юэмин, однако, позволил ей побыть наедине с могилой ее отца, не зная точно, ждет ли она сейчас от него поддержки или каких-то слов или хочет, чтобы он остался позади.

Уже не было пути назад. То, во что она ввязалась, сейчас было светом факелов на кладбище, ледяным осенним ветром, пробирающим до костей, вкусом и запахом крови, вонючей рисовой водкой. Юэмин не имела права жалеть об этом решении, потому что считала его единственно верным для триады Сианя. У неё была возможность не лезть во все это, и она этой возможностью не воспользовалась.

Очень хотелось бы, чтобы отец был жив. Чтобы он был рядом. Умный, сильный, все знающий, умеющий решать любые вопросы. Но и умные, сильные и умеющие все решать могут оказаться убитыми из-за предательства. Юэмин знобило не только от холода. Еще и от страха, который она сейчас осознала намного лучше, чем в начале церемонии. У неё было мало шансов прожить долгую жизнь, и никаких, чтобы эта жизнь была спокойной и беззаботной. Но она уже оседлала тигра, и возможности спешиться не было.

Юэмин обернулась на Тео, который был рядом. Его присутствие было для неё очень важным, с ним было спокойнее.

- Поехали, - сказала она ему. Нормально надела и застегнула плащ, достала из кармана сигареты и закурила.

На кладбище никого не осталось. Посторонних сюда не пускали, а остальные торопились поскорее оказаться в теплых машинах и затем в ресторане, где было не в пример приятнее, чем на ветру. Тео, в принципе, это стремление тоже поддерживал всеми руками и ногами, но не хотел оставлять Юэмин одну даже под вроде бы благовидным предлогом, что он хочет заранее завести машину и прогреть ее, чтобы она могла сразу сесть в тепло.

- Ты умница, - сказал Тео, когда Юэмин повернулась к нему и сообщила, что готова ехать. Тео обнял ее за талию и повел к выходу с кладбища в ту сторону, где осталась машина отца Юэмин, на которую они, как и хотели когда-то, оформили доверенность на Тео. Ему было привычнее водить самому, чем ездить на заднем сиденье, пусть в том и были преимущества - например, возможность свободно обнять Юэмин, пока не нужно следить за дорогой. Все равно приятнее чувствовать, что ты сам можешь управлять своей жизнью, чем доверять ее кому бы то ни было еще.

Он не стал в очередной раз говорить ей, что она справится, все будет хорошо, что все получится. В этом невозможно было быть уверенным, но в это можно было хотя бы верить.

Юэмин забралась в машину и включила подогрев сиденья, чтобы согреться быстрее. Её колотило от холода, сейчас можно было на несколько минут расслабиться перед тем, как начнется ужин в ресторане. Там будут поздравления и подарки, туда приедут представители союзных семей, потому что только Тео можно было присутствовать на самой церемонии. За вечер Юэмин не боялась, ей было страшнее, что будет потом. Пока новый фу шан шу справлялся со своей работой, дела шли стабильно, людей стало чуть больше. Доходов хватало, но впритык. В ближайшие дни нужно было решить несколько вопросов в соответствии с тем, как их решал лунтао Пекина. Была пара идей, как наладить связи в полиции, и как снова приблизиться к руководству города. И нужно было поработать с людьми, побыть на виду, чтобы назначение не воспринимали как простую формальность.

- Чжу сяншен дважды с нуля создавал триаду Пекина? - спросила Юэмин, следя взглядом за дорогой, которая была свободной среди ночи.

Тео завел машину и включил печку посильнее, потому что Юэмин была почти синей от долгой церемонии, пока стояла на ветру. Сам он расстегнул тонкое пальто, которое надел только для порядка, потому что мог прекрасно обойтись и пиджаком, но это вызвало бы косые взгляды в его адрес. А то и заронили подозрения в его адекватности. Тео включил навигатор, потому что пока еще плохо знал город. Они бывали здесь не так часто, чтобы он успел его выучить, но когда Юэмин была занята, Тео старался больше ездить по городу, примечая те или иные заведения, которые могли бы быть ему интересны или выступать в качестве ориентира. В Сиане он не чувствовал себя в безопасности, ему постоянно казалось, что за ним наблюдают.

- Да. Сначала как фу шан шу, затем уже как лунтао. Он тебе не рассказывал? - Юэмин много времени работала непосредственно с Тигром, который рассказывал ей, как руководить людьми и объяснял все нюансы, о которых мог знать только лунтао, много лет удерживающий город в своих руках. Тео никогда ее не спрашивал, о чем они беседуют, да и сомневался, что хочет знать подробности.

Он выехал со стоянки перед кладбищем, свернул налево, затем на шоссе и поехал к одному из ресторанов, которые частью бизнеса семьи Се, хотя с куда большим бы удовольствием он повернул на квартиру Се Юэмин в Сиане.

- В общих чертах. Я не поняла, почему он не возглавил триаду после смерти Чжу Мао, - сказала Юэмин.

Она не решилась спрашивать об этом самого Тигра. Он больше говорил ей о том, как должна строиться работа, и что ей нужно делать в городе в самом начале. Например, сейчас ей не хватало человека, который вел бы переговоры от лица триады Сианя, этим Юэмин могла заниматься только лично, и при этом сомневалась, что её сразу будут воспринимать достаточно серьезно. Еще ей нужен был очень надежный казначей, которого тоже непонятно было где искать.

Юэмин приоткрыла окно, чтобы выбросить сигарету, и закрыла его снова. В тепле легче думалось, и пропадала дрожь. Она планировала провести в Сиане несколько дней, потом нужно было возвращаться к учебе, пока не накопились долги. С работой было проще, никто не будет ей высказывать, что она уехала в Сиань по делам триады, сроки церемонии были давно согласованы с Чжу сяншеном.

Тео все никак не мог привыкнуть к тому, что дороги в Сиане не такие загруженные, как в Пекине, и если в большой столице до места назначения пришлось бы добираться не менее получаса, в Сиане такое же расстояние можно было преодолеть за вдвое меньшее время. Тео тоже закурил, потому что табачный дым раззадорил его.

Он хорошо помнил тот Цинмин, на котором впервые узнал историю пекинской триады, пусть этот праздник для него вышел скорее поучительным, потому что это положило начало тому, что он иногда стал держать язык за зубами, хотя до полного исправления было ой как еще далеко.

- Я тоже не знаю всех подробностей, знаю только, что когда Чжу Мао убили, Чжу Лао предали и его чуть не убили шанхайцы. Считалось, что он пропал и, скорее всего, был убит. Человек по имени Секретарь, ставший тогда лунтао, платил шанхайцам, пока не стало известно, что Тигр жив.

Тео знал про печально известную Ю Линь, мать Царевича, но от тех, кто доподлинно знал эту историю из первых уст, остались лишь Кот, Ян, Чжэнь и, может быть, еще пара человек помимо самого лунтао, так что не ему было сейчас рассказывать про Ю Линь. Эта подробность никак не меняла дела, от того, что он расскажет, была ли это Ю Линь или кто-то другой, смысл предательства в общем не менялся. Он был важен лишь для самого Тигра.

- А где были люди Чжу Мао? Работали на Секретаря? - спросила Юэмин.

Она мало знала об истории пекинской триады, в основном разные сплетни, которые имели мало отношения к непосредственной работе. Например, она слышала очень много рассказов о том, что Тео был тем еще бабником, как и его отец, пока Чун сяншен не женился на леди Грей. Она слышала, что Чжу Син вроде как не родной сын лунтао, и что Тигр сам застрелил его мать. Что Лау нюйши когда-то работала в порту тяньцзиня и вовсе не на триаду. Но ничего о том, как создавалась империя Тигра. Как он добивался лояльности своих людей, кто остался со времен его кузена, кто стоял у истоков того, что получилось построить сейчас. А Юэмин интересовали именно эти вопросы, а не кто с кем спал и кто кого за это застрелил.

Она не все могла спрашивать у Чжу сяншена, считая, что некоторые вопросы могут быть нетактичными и даже излишне наглыми. Она все же была чужаком в Пекине. Но Тео наверняка знал многое о своей семье.