Отходняк

- Я весь день задавался вопросом, звонить мне Тигру или нет, - сказал Тео. Он положил себе на тарелку еще лапши и мяса и пару баоцзы. Словно и не ел вовсе. - Решил, что если бы мы не нашли тебя самостоятельно, то позвоню. Хорошо до этого не дошло.

А еще наверняка бы Тигр напомнил о том, что перед тем, как делать фигню, нужно уведомить кого-то из старших. Но тут, как раз, Тео считал, что вообще все сделал правильно, как барсик, потому что не сразу сломя голову помчался искать Юэмин в чужом незнакомом городе, а дождался ее фу шан шу. Комар носа не подточит. Хотя Тигр все равно найдет, к чему придраться, на то он и лунтао.

- Наверное, правильнее будет позвонить, - сказал Тео. Правильнее, но ссыкотнее, по факту оно как-то уже безопаснее выглядит. Тео не то, чтобы боялся большого босса, но ему не нравилось слушать о себе, то он снова не подумал и не догадался подумать. Потому что он и так все это знал. - Только теперь я думаю, что звонить мне нужно было еще с утра и держать его в курсе. С другой стороны, я решил, что нужно дать возможность твоим людям разобраться самостоятельно.

Тео сам не знал, почему оправдывается, но голос его приобрел какие-то виноватые нотки. Тигр не всегда будет рядом, чтобы решать все проблемы.

- Давай подумаем, что ему лучше говорить, чтобы тебе меньше влетело, - предложила Юэмин.

Интересно, когда наступит тот момент, что её люди будут сидеть и думать, когда стоило ей позвонить и в каких формулировках что сообщить, чтобы не влетело. Если она сейчас начнет закручивать гайки, то только вызовет агрессию своих людей, ей не хватало авторитета, которым обладал лунтао Пекина. Чжу сяншен там был для всех царь, бог и приемная мама.

- Можем сказать, что на меня напали, похитили, но я сбежала. Всех причастных уже нашли и убрали, ты нам очень помог. На заказчика выйти не смогли, узнали только, что он толстый и высокий, - предложила Юэмин.

Это было правдой. Можно было сказать и об убийстве Ли, но лучше в личном разговоре. а не по телефону, потому что были вещи, о которых вслух следовало говорить аккуратно.

Юэмин задумалась. Сегодня был особенный день, когда ей пришлось набраться смелости и наглости, каких она прежде за собой не чувствовала. Она училась быть сильной. Училась быть лунтао.

- При всем уважении к Чжу сяншену, - сказала она, посмотрев на Тео, - я - лунтао Сианя, а не синий фонарь Пекина. Я не отчитываюсь перед ним, а делюсь информацией и слушаю его советы.

По крайней мере, об этом говорил сам Чжу сяншен, подчеркивая, что он не назначает лунтао Сианя. Она была при нем на правах ученицы, и все же считала, что имеет право на свои секреты.

- Что касается моего превращения, о нем знаешь только ты? Или кто-то из моих людей мог тоже об этом узнать?

У неё не было времени, чтобы встретиться и обсудить все произошедшее с Йенши. У него было много срочных дел, ей тоже было не до разговоров. Юэмин хотела заранее понять, что кому можно было говорить, и какие вопросы могли появиться у тех, кто сегодня был с ней рядом.

Тео вопросительно приподнял брови. Надо же, как его только что ткнули носом в его место, чтоб не забывал, кто она, и где он. Сегодня Юэмин почувствовала свою власть, поняла, что может и должна быть сильной, что может диктовать свои условия. Что порой не нуждается в советах и не хочет их слышать, потому что все распланировала сама.

- Отрадно слышать, что у тебя есть такая возможность, - признал он. - К сожалению, я - всего лишь сорок девятый номер пекинской триады. И отчитываюсь перед лунтао Пекина.

Напрямую он подчинялся фу шан шу, но найдите того человека, который в здравом уме и твердой памяти проигнорирует вежливый и оттого угрожающий приказ четыреста тридцать восьмого. Обычно таких выносят потом вперед ногами. Вряд ли Тигр его, конечно, пошлет в порт - не такая великая провинность, но уж лучше порт, чем стоять перед ним на ковре с виноватым видом, как у побитой собаки. Даже если объективно Тео не был виноватым, она всегда, перманентно чувствовал вину перед лунтао. Наверное, авансом за будущий идиотизм.

- Йенши вместе со мной задавал вопросы. И мне пришлось в общих чертах навести его на мысль, что ты могла превратиться в лису, он отреагировал спокойно, - намного спокойнее, чем мог бы, на самом деле.

Юэмин прищурилась. Тео обиделся? Она уже не раз замечала, что в Сиане ему сложно, потому что он не на своей территории и меньше контролирует ситуацию. Но, черт, она совершенно не то имела в виду, когда говорила, насколько подробно стоит говорить о произошедшем Тигру.

- Тебя задело то, что я сказала? - спросила Юэмин. - Ты старше, сильнее и умнее меня. И если бы не ты, я бы может вообще еще не могла ходить и уж точно не оказалась здесь. Ты сравниваешь несравнимые вещи. Триада Пекина - это империя. Триада Сианя - это воспоминания о былых возможностях и несколько человек, один из которых меня сегодня предал. Я говорю только о том, что здесь имею право принимать свои решения. Чжу сяншен мне помогает, но он не будет за меня руководить Сианем. Он не отвечает за моих людей. Если нас завтра перебьют, для него это будет неудачный проект, инвестиции, которые не окупились.

А ты думаешь о том, насколько это задевает твою гордость. Эту фразу Юэмин не сказала вслух, и так наговорила достаточно. Что снова заблестели глаза, и стало понятно, что вот-вот начнется истерика, с которой удавалось бороться весь день, спрятавшись за нервной дрожью.

Он был старше, но не чувствовал себя умнее. У него было больше опыта, но Юэмин была хитрее, она умела видеть варианты, которые проходили мимо его внимания, даже если бы прошли просто вплотную и протопали по его ногам. И, честно говоря, Тео считал, что она намного умнее, потому что она за год научилась тому, чему он не может научиться большую часть своей жизни, пока работает на триаду - руководить людьми, принимать решения и, блин, наконец начать смотреть прямо в глаза Тигру.

Тео сжал чайную чашку в руке, сделал пару глотков, чтобы успокоиться, потому что чувствовал, что волнение прошедшего дня готово выплеснуться на Юэмин. Поставил чашку обратно, глубоко вдохнул.

- Я уважаю твои решения. Я также уважаю твоих людей, и потому Тигр до сих пор ничего не знает, хотя я должен был позвонить ему еще утром. Потому что это было бы недоверием к тебе и твоим людям и в их способности решить все самостоятельно. И мне приходится выбирать между тобой, что в моем представлении и есть Сиань и его триада, потому что ты - лунтао, и лунтао Пекина, которому я приносил клятвы. Ты имеешь право говорить ему то, что считаешь нужным. Я не имею такого права.

Он даже не сломал эту фарфоровую чашку, хотя мог бы - еще немного, и тонкие стенки проломились бы внутрь.

- Да, меня задевает, когда я мне напоминают о том, что здесь я - никто, ничего не решаю и не контролирую. Но несмотря на это, я все равно каждый раз еду с тобой в Сиань, потому что очень люблю жрать кактусы, а не просто потому что люблю тебя.

Все еще злился. А Юэмин чувствовала, что в этот момент лимит взрослости и способности держать лицо, принимать решения, расправить плечи и быть сильной у неё был исчерпан. Она не хотела спорить и что-то доказывать еще и Тео. Не сейчас, и так трудно. Неужели не понимает?

- Ты думаешь, что Тигр прислал бы сюда вертолет со своими людьми, если бы ты ему позвонил? - спросила Юэмин. - Максимум разрешил бы тебе в это все влезть. Он не заставит тебя выбирать между собой и мной. Потому что это не проверка на верность, а провокация на глупость.

Если бы город был под контролем, Тео приезжал бы сюда как почетный гость. Его бы встречали на хорошей машине с водителем, кормили в лучших ресторанах города, он мог бы чувствовать себя королем в отпуске. Как человек Чжу сяншена и как тот, к кому Юэмин испытывала особые чувства. Но сейчас для того, чтобы контролировать что-то в Сиане, ему стоило спать не с ней, а с Асакой. Сейчас снова нужно было прикусить язык и промолчать.

- Тео, мне очень тяжело здесь что-то решать и контролировать. Тебе очень важно, чтобы я помнила о том, что тебя это задевает, когда я пытаюсь делать то, что от меня требуется?

Черт, нет, зачем сейчас. На глазах выступили слезы, которые уже никак не получалось сдержать, но Юэмин не отводила взгляд, глядя на Тео.

- Дело не в том, что бы сделал он, - Тео покачал головой. - Охотничья собака не бросается без команды. Сорок девятый не работает самостоятельно. Я - сорок девятый. Мне никогда не стать трехзначным или тем более фу шан шу или лунтао. Меня никто не учил тому, чем должен заниматься летучая мышь. Действуя по своему усмотрению, я рискую сделать хуже и вам и нам. И отвечать за это придется мне перед вами обоими. Перед тобой - по совести. А перед лунтао - по верности.

Кто я для тебя сейчас? Просто инструмент, чтобы забыть обо всех своих заботах, когда ты возвращаешься домой, к готовому ужину, всегда ласковому и готовому поухаживать за тобой мне? К бокалу вина, массажу в ванной, сексу по необходимости, готовности придумать занятие на вечер, выбрать фильм, съездить за цветами, всегда понимающему и готовому выслушать Тео. Который должен уметь отключать эмоции или мозги в нужный момент времени и просто делать то, что от него ждут и что ему говорят.

Он правда старался все это время, улыбаться, когда сам валится от недосыпа и измучивших его кошмаров, когда бесится от того, что слышит за своей спиной - ты, пекинец, примазаться решил к лунтао? Когда делаешь вид, что ничего не задевает, а самому страшно наделать ошибок. Бояться нормально, когда ты - восемнадцатилетняя девочка, и тебе есть кому пожаловаться. А не когда тебе тридцать и тебе уже несолидно жаловаться, надо брать себя в руки и что-то решать. Заставить себя встать, подойти к Юэмин, хотя на самом деле хочется обиженной девочкой убежать в закат, опуститься перед ней на колени, заглянуть в глаза, на которых уже слезы.

- Я знаю, что тебе сложно, малыш, - он коснулся ее рук, но дал ей возможность отстраниться, если она пожелает. - И я стараюсь тебя поддерживать настолько, насколько могу. Но иногда мне тяжело держать все внутри себя.

Слеза скользнула по щеке, Юэмин поспешно её стерла и лишь после этого сжала руки Тео в ответ. Он не был всесилен. Он не мог решить все проблемы, не мог все время просто её поддерживать. В конце концов он - сорок девятый номер триады Пекина, а не мудрая женщина, которая готова поддерживать и вдохновлять. До тех пор, пока поддерживаемый не будет убит, и лучшим выходом не окажется сойти с ума.

А сейчас Тео стоял перед ней на коленях, и Юэмин не знала, что больше чувствует и за-за этого: вину или радость за то, что ему важна. Это было очень сложно.

- Если внутри тебя это есть, лучше об этом говорить, чем делать вид, что этого нет, - сказала Юэмин, внимательно глядя на Тео. Он был сильным. Достаточно сильным, чтобы говорить честно, а не держать лицо все время, даже когда тяжело. И у него тоже был тяжелый день. С того момента, как ему показалось, что его ударили под дых. - Скажи, тебе было бы проще, если бы после всего, что ты для меня сделал, я бы училась в институте и работала в Хусин простым специалистом?

Конечно, проще. Он бы чувствовал, что держит все под контролем. А уж насколько было бы легче ей самой.

Юэмин не отстранилась, не отдернула руки, не дала ему коленом между ног, что было бы особенно обидно. Но она плакала, хоть и старалась это скрыть, вытирая слезы таким жестом, словно они обжигают ей кожу.

Он никогда не скрывал, что самовлюблен, самонадеян, что его гордость раздута до размеров, которые не всегда могут поместиться в человеческое тело. Но всегда выставлял это так, что это казалось его преимуществами, а не недостатками. Он умел смеяться над собой, признавая эти качества. Но одно дело говорить о них в шутке и другое - признавать, что это твоя слабость. Ему было нечего ответить на эти ее слова. Потому что был определенный набор стереотипов, которому должен соответствовать мужчина и особенно - сорок девятый номер.

И она задала вопрос, на который можно было ответить честно, а можно было ответить правильно. И два этих ответа совсем не совпадали, но это было важно для Юэмин, раз она спросила.

- Не проще, - проще никогда не бывает. Либо ты зашиваешься каждую минуту своей жизни, чтобы не стоять на месте и к чему-то стремиться, либо ты мертв. Иначе никак. - Мне было бы спокойнее. Но я хочу, чтобы ты поняла, что я делаю для тебя все не потому, что хочу, чтобы ты была только рядом со мной и полностью зависела от меня. А потому, что хочу делать для тебя все вне зависимости от того, решить ты в итоге быть со мной или нет. И ты не обязана быть со мной из чувства долга, что я тебе помог встать на ноги или что-то там еще. Если ты сейчас решишь, что эти отношения тебе не нужны, потому что они мешают тебе делать то, что от тебя требуется, значит, так тому и быть.

От слов Тео стало страшнее, чем уже было сегодня. По спине и рукам пробежали колючие ледяные мурашки, а Юэмин с испугом и удивлением посмотрела в глаза Тео, пытаясь понять, что вообще натолкнуло его на эту мысль.

- Ты правда считаешь, что я с тобой из чувства долга? - спросила Юэмин.

Глупый. И опять эти глупые слезы, с которыми оказывается так сложно справиться. Которые бесят, обжигают и мешают дышать.

- Я с тобой, потому что у меня во всем мире нет никого ближе тебя. Потому что я никому не доверяю так, как тебе. Потому что только рядом с тобой я не думаю, какую роль мне играть, чтобы меня восприняли всерьез. Потому что я люблю тебя. И то, что ты сейчас сказал, для меня очень страшно, - сказала Юэмин.

Она закусила губу и опустила глаза, уже не пытаясь бороться со слезами. Она так и держала Тео за руки, боясь его отпустить. Надоело быть сильной и гордой. Надоело быть смелой. Хотя бы на пару часов хотя бы этим вечером.

Тео совсем перестал что-либо понимать. Когда она сказала "после всего, что ты сделал" у него сложилось впечатление, будто она считает, что он делает все с целью, чтобы привязать ее к себе и полностью контролировать ее жизнь обычной студентки и офисного работника, упиваясь собственной важностью, что вот, какой он молодец, облагодетельствовал бедную девочку. Ему вообще не нравилось это после всего, что сделал, словно от него это требовало каких-то героических усилий, и он теперь ждет от нее благодарности или чего-то подобного в ответ.

Он вообще-то надеялся, что они скорее придут к какому-то однозначному решению, но они только сильнее запутывались. То ли от неспособности Тео внятно объяснить, что он имеет в виду, потому что у него не было опыта подобных объяснений. Все его отношения до Юэмин заканчивались сильно раньше, чем до этого доходило дело. А теперь приходилось подбирать слова так, чтобы ее не обижать и не расстраивать еще сильнее, а получалось все хуже и хуже.

- Я, наверное, совсем дурак, - признался Тео. Он сгреб Юэмин в охапку, опустил на пол вместе с ней, усаживая ее к себе на колени. - Я не думаю, что ты со мной из чувства долга или благодарности. Я пытаюсь объяснить, но у меня плохо получается. Я делаю все не для того, чтобы держать тебя рядом с собой из расчета, чтобы быть центром твоей вселенной, а я бы мог спокойно сидеть себе в Пекине, пока контролирую твою жизнь. Я знаю, что тебе важно стать лунтао, и какие бы чувства у меня это не вызывало, я все равно поддержу тебя. Да, мне страшно за тебя, да, мне не по себе, что все вот так, да, меня бесит, что я здесь не пойми кто, но когда я злюсь или обижаюсь, это направлено не на тебя, а на меня самого. Я стараюсь все время говорить, что все будет хорошо, улыбаться, но, наверное, сегодня я просто ненадолго сломался.

Юэмин прижалась к Тео и уткнулась в его плечо. Это оказалось больно, потому что щека и нос тут же напомнили о себе. Но все равно было спокойнее, когда он рядом, и можно оказаться в его руках. Так отступают колючие мурашки, хотя слезы текут только охотнее. Дурацкий нервный день.

- Спасибо, что ты рядом, - тихо сказала Юэмин. - Прости, что сегодня оказался во все это втянут. Я наговорила лишнего, не хотела тебя задеть. Я не знаю, будет ли все хорошо. Но мы постараемся сделать для этого то, что зависит от нас?

Сейчас слабо верилось, что когда-нибудь будет легче. Сегодняшний день показал, что уже сейчас триада Сианя должна была готовиться к атакам. Что о них знают, и что им не дадут сидеть спокойно и копить силы. На то, чтобы более-менее подготовиться к войне, нужно было три-пять лет. И Юэмин поняла, что этого времени у неё могло не быть. Хрупкая опора под ногами снова трещала и шаталась, все опять было сложнее, чем могло показаться с самого начала. Но ведь она сама в это влезла, и Тео просто приходилось терпеть то, что он оказался рядом с делами Сианя.