Непростые вопросы

- Я не думаю, что тебе бы кто-то об этом сказал, - ответил Феникс. - Хотя боялся в том числе и того, что узнаешь от кого-то.

Он стряхнул пепел. Сейчас он не отводил взгляд от Айлин, хотя она к нему повернулась. Но не смотрела. Ей тоже было сложно, хотя виновата во всем была не она.

- Я боялся именно того, что ты узнаешь о моей работе в портовых борделях. Хотя это далеко не все, что я делал за годы работы на семью, - продолжил Фэнжэнь. - Меня связывают клятвы. Я не должен это все с тобой обсуждать. Я должен молчать и уходить от вопросов, но считаю, что ты имеешь право получить ответы. Я убивал людей, и помогал выслеживать тех, кого убивал не я. Я единственный, кто выжил из отряда Чжу Сина. И то только потому, что меня ранили за день до того, как убили остальных. Тогда, кстати, мы с тобой первый раз встретились.

Он посмотрел на докуренную почти до фильтра сигарету и затушил её.

- Давай ты сейчас спросишь обо всем, что хочешь узнать, и я отвечу. А после этого ты решишь, хочешь ли еще меня видеть.

Айлин подумала, что совсем необязательно рассказывать ей прямо и в подробностях. Достаточно обмолвиться, когда она будет проходить мимо, чтобы она это услышала. То, что это до сих пор не произошло, было скорее всего лишь следствием, что она почти никуда не выходит из дома, а личные водители слишком дорожат своим местом и слишком хорошо обучены, чтобы делать нечто подобное.

- Сейчас, когда ты работаешь на Чжу Сина, ты этим занимаешься? Выслеживаешь и убиваешь? И в день моего переезда тоже? - она догадывалась, что как-то так это и происходит, но догадки - это одно, и совсем другое - получить этому подтверждение. Айлин столько раз слышала про клятвы, что они уже набили ей оскомину. Они совсем не защищают, иногда хуже не знать ничего, чем знать все.

- И почему ты боялся рассказать мне? Ты думал, я отнесусь к этому плохо? - уточнила она. Проституция - это грязно, мерзко и низко, гремят из каждого утюга. А еще нельзя убивать, красть, торговать наркотиками, заниматься рэкетом и прочими незаконными делами, но именно эти незаконные дела превращаются в итоге в блага, которые она может получить - квартиру, дорогие туфли и платья, возможность учиться там, где хочется, и ездить с телохранителем. Не так уж это и плохо, получается?

- Да, сейчас занимаюсь этим, - ответил Феникс. - И в день твоего переезда тоже.

Это было прямым нарушением клятв. Это было тем, что не обсуждают прямо даже с другими членами семьи, просто кому нужно, тот в курсе или догадывается. Остальные меньше знают крепче спят. Но Феникс понимал, что Айлин - дочь фу шан шу, и должна догадываться, о чем не стоит говорить вслух. И имела право знать больше, раз этого захотела.

- Я думал, что ты отнесешься к этому плохо, - сказал Феникс. - И не захочешь видеть рядом с собой человека, который занимался самой грязной работой в самых грязных притонах. Я не прав?

Он считал, что Айлин в принципе не представляла, что творилось в портовых борделях, и представлять это ей было ни к чему. Это то, о чем не стоит говорить и вспоминать в приличных местах в Пекине.

- Нет, ты не прав, - ответила Айлин. Она помолчала. Ей было непросто найти правильные слова, и весь этот разговор состоял только из мучительных попыток найти эти самые верные слова. Но она не могла объяснить, что в итоге чувствует, потому что сама запуталась. - Я не отношусь к этому хорошо, но меня больше задевает, что ты решил скрыть это от меня, чем то, кем ты работал до того, как познакомился со мной. И я думаю, что еще ты мне не рассказал. Я не могу все время довольствоваться словами "ничего не спрашивай". Не хочу отношения, в которых со мной недостаточно честны, потому что так безопасно и выгодно.

Она уже ни в чем не была уверена. Каждое слово Феникса теперь было под жирным вопросом - сказал ли он достаточно искренне, или все снова упиралось в эти клятвы. Она не требовала очень многого, ей не нужны были тонкие подробности, но в общих чертах она бы предпочла знать о человеке больше, чем "не спрашивай, откуда я это знаю".

И у нее была целая тысяча вопросов, которые она хотела бы задать, и не все из них, а, точнее, лишь малая часть относилась к его работе.

- Все время, сколько я тебя знаю, я считал, что ты со мной потому, что мало знаешь обо мне, - признался Феникс, глядя на девушку. - Сейчас я понимаю, что должен был больше тебе доверять.

Айлин раньше научилась доверять ему, даже пройдя через ад отношений с Чжоу. Недоверие Феникса было связано с тем, что он не считал себя подходящей парой для неё, как бы сильно Айлин ему ни нравилась. Она была из другого мира. Он не просто был родом из порта, он был человеком, поднявшимся через беспросветную грязь к карьере в триаде.

- Но сейчас я говорю с тобой откровеннее, чем говорил бы с братьями, - продолжил Феникс. - Если об этом разговоре узнает твой отец, у меня будут проблемы. Если полиция - меня расстреляют. Но я боюсь не этого, я знаю, что ты никому об этом не расскажешь. Я боюсь, что правда тебя оттолкнёт. И все равно понимаю, что сейчас должен ответить на твои вопросы.

Айлин не знала, что на это ответить, и задумалась, почему же она все-таки с Фениксом. Она считала, что это было ее собственное решение, в отличие от тех, что были в отношении с Чжоу Шоушэнем. Как решение сделать их отношения более близкими, как и решение позвонить ему ночью, когда она не могла заснуть. Ведь она могла позвонить Янлин, чтобы она приехала, сестра бы поворчала, но не отказалась. В детстве они часто спали вместе с одной кровати. И даже догадываясь, что за город Фэнжэнь поехал не для того, чтобы устраивать там пикники с Чжу Сином, а потом увидев оружие, она не поменяла своего решения.

- Я с тобой, потому что я сама так хочу. Я уже говорила, что меня не отталкивает то, кем ты работал в порту и чем занимался до тех пор, как приехал в Пекин. Ты помог мне, когда я не знала, что делать, и, что бы на самом деле не творилось в Тяньцзине, что ты стал таким циничным, тебе было не все равно. Только если это не было приказом моего папы. И те слова, что ты говорил, что любишь меня, были искренними.

Айлин не могла сказать, что до одури влюблена. У нее не пропадали все мысли, когда она видела Феникса, не заплетался язык, не перехватывало дыхание, но ей было с ним спокойно и хорошо. И она считала это более важным, чем признаки подросткового чувства, которое заключается в страстной одержимости проводить каждую свободную минуту рядом.

Феникса покоробила мысль Айлин о том, что его мог послать её отец. Она никогда прежде не говорила об этом подозрении, но сейчас все же решила его озвучить. Феникс не стал говорить об очевидном: по своей инициативе фу шан шу послал бы кого-то понадёжнее, а не синего фонаря из порта.

- Это не было указанием твоего отца, - сказал Феникс. - Хотя я говорил с Тео о том, что готов выполнить любое указание, если нужно убрать Чжоу. По своей инициативе. И мне сказали не лезть, потому что никто не знал, как тебе помочь, чтобы не стало хуже.

Он считал, что сейчас стоило говорить правду, и надеялся, что Айлин верила его словам. Он не давал ей поводов ему не верить, потому что прежде предпочитал просто молчать о том, что от неё хотелось скрыть, но не врать.

- Я любил и люблю тебя, - сказал Феникс. - Я не настолько циничен, чтобы говорить такие слова неискренне.

Знакомое неприятное имя, произнесенное вслух, заставило Айлин вздрогнуть, так давно она не слышала его. Ей казалось, что она уже избавилась от всех чувств по отношению к нему, но что-то такое еще сидело глубоко внутри. Что-то, что до сих пор не давало ей спокойно засыпать вечерами в одиночестве и расставлять чашки ручками в одну сторону. Айлин вдруг пронзила внезапная догадка, и она впервые посмотрела на Феникса с того момента, как начался этот непростой для них разговор.

- Когда ты сказал, что Шоушэнь уехал из города, - медленно сказала она, впившись взглядом в Фэнжэня, - это была правда? Он действительно уехал, или...

Она не договорила, потому что произнести слово "убит" вслух относительно него сложнее, чем относительно кого-то безымянного, из тех, кто заключается целью работы Фэнжэня. Она их не знала, их смерти ее не волновали, в этом она привыкла доверять папе и тем, кто на него работает. Они делали город безопаснее. Но Чжоу Шоушэнь не был просто каким-то безымянным и безликим человеком, которого она не знала. Какое-то время она даже была уверена, что любит его, пока ответное чувство не начало ее душить. Да и не было это любовью - чем-то болезненным и извращенным, что называют стокгольмским синдромом.

Это был вечер невыносимо сложных вопросов. Но Айлин начала намного больше понимать о том, что происходило вокруг неё. Как бы теперь вырвавшаяся из банки бабочка не стала хищной птицей.

- После нашей встречи он был жив, и его жизни уже ничто не угрожало, - ответил Феникс. - Но мы позаботились о том, чтобы он не мог оказаться в городе.

Это было правдой. И сейчас Феникс не был уверен, что Чжоу наконец-то скончался, хотя по плану уже должен был. Все, что от него можно было получить, уже было в распоряжении фу шан шу. Но было подозрительно тихо в прессе, хотя именно спланированные отцом Айлин мероприятия должны были создать для людей из триады железное алиби в глазах девушки.

- Я очень хотел его убить, но его исчезновение или смерть сразу после вашего расставания могли создать проблемы для тебя, - добавил Феникс.

После всего Чжоу верил, что Айлин вернётся, стоит ее позвать. Блаженный.

Она жадно выслушала Фэнжэня, и сама не зная, что хочет в его словах услышать. Она не ненавидела Чжоу Шоушэня, хоть он и изрядно попил ее крови - теперь она это понимала, когда могла посмотреть на эти отношения со стороны и спустя долгое время. Она скорее жалела его, потому что он был болен и творил поступки, которые не стал бы совершать здоровый психически человек. Она не хотела ему плохого, чтобы не опускаться до его уровня.

- Я верю тебе, - сказала Айлин. - И я не буду много спрашивать, чтобы не ставить тебя в неловкое положение. Но не отмахивайся от меня со словами, что мне лучше не знать, если я спрошу. Иногда не знать и гадать намного хуже, чем услышать правду.

Она была не просто девушкой из хорошей семьи, которая учится в престижном вузе и читает стихи. Она была дочерью фу шан шу и хорошо знала, о чем стоит говорить, а о чем - нет. Она не хотела стоить отношения с человеком, который предпочитает отмалчиваться вместо того, чтобы говорить правду. Или позволяет себе откровенно обманывать ее, потому что так для него безопаснее.

Новых вопросов не возникло, и Феникс был этому рад, потому что футболка уже прилипла к взмокшей спине. Это не допрос в участке, это намного сложнее.

- Договорились, - сказал он. - Ты спрашивай о том, что хочешь знать, и я буду отвечать.

Так было нельзя. Не будь Айлин дочерью фу шан шу и сестрой близнецов Чун, он бы не стал посвящать ее в такие подробности как бы сильно ни был в неё влюблён. Потому что без привычки думать головой на такой работе много лет не прожить. Но тут было исключение, Айлин была связана с триадой с рождения и имела право хоть что-то знать.

- Я боялся этого разговора, но хорошо, что он все-таки случился, - сказал Феникс.

Айлин его все-таки не выгнала. Он не знал, что будет дальше, и не передумает ли она, осмыслив все, о чем они сегодня говорили. Но пропало ощущение минного поля. Теперь уже не нужно было жить тревогой, что Айлин узнает больше о его прошлом.

- Было бы лучше, если бы ты рассказал мне сразу, - заметила Айлин. Тогда этого разговора точно бы не случилось сейчас, и Фениксу не нужно было бояться, что она его выгонит, потому что в его прошлом была работа, которую он мог стыдиться или сам не принимать. Может быть, Айлин не хотела видеть очевидное, а потому не воспринимала всю серьезность ситуации, и любая бы более здравомыслящая и разумная девушка точно прекратила все связи с Фениксом, но как дочь фу шан шу, Айлин несколько иначе смотрела на окружающий мир. Который вдруг стал совсем близко.

- Я устала и хочу принять ванну, - сказала она Фэнжэню. Посудомоечная машинка как раз закончила шуметь, но разбирать ее Айлин не стала - за ночь с тарелками и чашками ничего не случится, и можно будет заняться этим утром, тем более, что она все равно никуда завтра не собирается. Постарается почитать хотя бы несколько глав учебника по литературе, чтобы летом сдать экзамены и перевестись на следующий курс. Айлин не хотела оставаться на втором курсе еще целый год и надеялась, что ей хватит сил подготовиться самостоятельно.

Думать об этом было немного приятно. Приятнее, чем о Тяньцзине и его мрачных тайнах, о которых не принято говорить вслух.

Феникс не стал оправдываться, потому что это затянуло бы разговор непонятно куда. Он не знал, какой момент был подходящим, чтобы рассказать сразу.

- Иди, я пока разберу посуду, - сказал Феникс.

Он заметил, что машинка затихла, а вскоре запищала. Феникс подошел к Айлин, обнял её и коснулся губами её скулы, затем виска. Ему было важно почувствовать, что она рядом, когда этот разговор подошел к концу. И он хотел убедиться, что сейчас Айлин не собиралась его отталкивать или брезгливо отстраняться.

Его прошлое нельзя было изменить. Без этого прошлого не было бы его настоящего. Он не одумался, не встал на путь истинный и не начал замаливать грехи, он по-прежнему работал на триаду, просто смог вырваться из самой грязной работы туда, где больше уважали и больше платили. В этом Феникс оставался верен себе. И он надеялся, что Айлин это понимала.

Айлин думала, что ей нужно будет время, чтобы все обдумать, прежде чем вновь чувствовать себя в безопасности рядом с Фэнжэнем и начать ему доверять так, как раньше. Она только для этого и затеяла этот поход в ванну, хотя могла бы ограничиться душем, чтобы у нее была возможность подольше побыть наедине с собой и своими мыслями. Но стоило Фениксу ее обнять, как она тут же поняла, что между ними ничего не изменилось. И ей не нужно ничего обдумывать еще раз, она уже все для себя решила.

- Я рада, что ты со мной, - сказала она, прижимаясь к Фениксу, чтобы спрятаться в его руках, а голову положить на плечо. Даже если их общего будущего впереди нет и не будет, потому что они слишком разные и их миры слишком разные, их отношения закончатся не сегодня. Но Айлин не хотела об этом думать сейчас. Было уже и так много тяжелых мыслей и сложных разговоров, чтобы их продолжать.

Она не имела права требовать с Феникса слишком многого и судить его слишком строго. Или вообще как-то судить. Она ее никогда ни в чем не осуждал, и поддерживал все то время, когда ей это было необходимо. Она просто должна ответить ему тем же.