Решение вождя

Стоило только отряду добраться до лошадей, как уже через полчаса они въезжали в резиденцию Королевских Кобр. Несмотря на то, что Кэйлаш получил истинное удовольствие от подобного издевательства над этой импульсивной тигрицей, в душе не проходило какое-то странное чувство. И чем ближе он подъезжал к дворцу, тем противнее было это чувство, отчего он всячески пытался переключиться хотя бы на эту Шэн Бо. Вот засела в памяти, занозой, да так, что не вытащишь. И ведь, ладно бы просто засела, как воин, например, так нет, его высочество принципиально продолжал в ней видеть не только воина, но и женщину: страстную, огненную и желанную. А понимание подобных мыслей раздражало, отчего по водной глади начинала идти рябь.

Проходя по коридору, он заметил как закрылась дверь в комнату его ученицы. Сидела и ждала его возвращения, маленькая оторва. Но это лишь вызвало у него легкую улыбку – всегда приятно, когда ты кому-то нужен так, как нужен ей. Как родной отец и строгий старший брат. Тем не менее, улыбка мгновенно слетела с лица, когда он подошел в дверям тронного зала. На лице выражение невозмутимой серьезности и абсолютного спокойствия, а на душе чуть ли не тигры скребут, причем абсолютно непонятно из-за чего. Странно и жутко противное чувство. Не это ли предсказатели называют предчувствием?

- Доброй ночи, отец, - он положил правую руку на сердце, склоняясь в глубоком поклоне. Даже глаза закрыл, хотя никогда так не делал. Да, усталость дает о себе знать, но это не повод показывать собственную слабость даже отцу. Тем более отцу! – Все прошло гладко. Как и предполагалось, они отправили Шэн в дозор, хотя я так и не понял столь опрометчивого шага со стороны тигров. Неужели старейшины клана и их вождь забыли о магии крови в полнолунии, которая доступна магам Воды? В любом случае, все живы, но ее достоинство сильно уязвлено. Как нам и было необходимо. А еще она также обмолвилась, что не хочет этой войны. Не она ли то самое недостающее звено в нашей цепочке к Ляну Бу и миру между кланами в целом?

Нилам прошел к трону и сел, глядя на пришедшего сына. Не было видно следов ран, Кэйлаш – умелый воин, и сейчас командирша тигров его не задела. Он выслушал отчет, а также догадки наследника, затем некоторое время просто молчал. Когда началось перемирие, Кэйлаш был ещё ребёнком. С тех пор многое изменилось, наследный принц давно уже не был мальчишкой, отлично владел и магией, и оружием, был достойным будущим вождем клана.

- Я рад, что ты справился, - ответил Нилам. – Никто из тех, кто видел войну, к ней не стремится. Но Шэн Бо – всего лишь командир. Она – не вождь тигров и даже не старейшина клана. На что ты рассчитываешь, считая её недостающим звеном? Что она, обозлившись на тебя, упадет в ноги Ляну Бу и скажет не воевать? А, ещё лучше, предложит всем играм раз и навсегда покинуть Покхару? Не будет этого, - вождь вздохнул, затем его взгляд стал чуть теплее. – Что ты можешь сказать о её подготовке? Я слышал, она была ранена в то же время, когда убили Рё Шэ.

Прежде Лян Бу часто рассчитывал именно на пару боевых командиров, которые были эффективной связкой в любом бою. Смерть одной из них и рана другой должны были существенно ослабить тигров. Нилам хотел ещё раз перепроверить свои расчеты перед тем, как озвучить сыну принятое решение. Надежда пропадает последней. Если Кэйлаш так доволен боем, не значит ли это, что бравая тигрица за последние годы сдала, и ей подчиняются за былые заслуги, а не нынешние знания? Это бы немного изменило расклад сил. Обычно Радж не ошибается, но вдруг? Как глупо рассчитывать на призрак надежды, когда от тебя зависит весь клан. Не бывает безвыходных ситуаций, бывают неприятные решения, но цена, озвученная прорицателем, была слишком высока, чтобы платить её, не перепроверяя другие варианты.

Кажется, отца вообще не воодушевило его предложение использовать тигрицу в качестве еще одного звена в цепи. Только вот наследный принц был слишком самовлюбленным и упертым, чтобы так легко отказываться от своих идей. В конце концов, сейчас это всего лишь слова, не более того, слова, которые не выйдут за пределы этого зала, если отец не посчитает нужным.

- Посмею себе напомнить, что Шэн Бо – одна из учениц Ляна Бу. Его, так сказать, правая рука в сражениях. Полагаю, если каким-то образом донести до нее мысль о том, что мы также не хотим этой войны, - он внимательно посмотрел на отца, после чего добавил, уже более непринужденным тоном, - на женщин я обычно действую иначе, а вбить ей эту мысль можно даже через меня, только надо все тщательно просчитать… Полагаю Радж нам с этим поможет.

Кажется, разговор перешел в более непринужденное русло, значит можно позволить себе занять свое законное место справа от отца, чей вопрос был довольно серьезен, потому отвечать на него сходу Кэйлаш не стал. Он еще раз проанализировал все произошедшее ранее и не нашел ни единого подтверждения тому, что Шэн Бо могла позволить себе расслабиться и перестала стремиться к совершенствованию своих навыков. Ему помогло победить, без лишней скромности, его обаяние и умение вести беседу. Но если уж быть чуть серьезнее, то она просто-напросто сумел ее довести, или она понадеялась на что-то еще? Явно не ожидала, что останется в живых, это точно.

- Если рана и была, то тигрица уже давно восстановилась, - он едва усмехнулся, - за годы, что мы с ней не сталкивались, она освоила молнию, что еще раз подтверждает мои слова. Но осталась все такой же вспыльчивой, хоть вывести ее из душевного равновесия теперь намного сложнее, - Кэйлаш довольно улыбнулся, вспомнив ее полный ненависти взгляд, - но вполне реально.

Слишком горд и самодоволен. В другой момент Нилам бы уже осадил сына, но сейчас его мысли были заняты куда более серьезными вещами. Ответ Кэйлаша не оставлял иных надежд – Шэн Бо освоила молнию, это все, что было важного из бахвальства наследного принца. Вождь чуть прищурился, изучающее глядя на сына. Тот говорил о командире тигров не как об опаснейшем из противников, а как об очередной из своих женщин, и по нездоровому блеску в глазах Кэйлаша можно было понять, что не только он, задираясь, чем-то зацепил ученицу тигриного вождя. Мудреное ли дело вывести из себя мага Огня.

- Из Шэн Бо женщина, как из тебя крестьянин, ты это знаешь, - строго сказал Нилам. – Она на тебя обозлилась, а верить будет не тебе, а Ляну Бу и своему отцу.

Вождь замолчал. Кэйлаш был прав в том, что нужно рассчитывать на помощь Раджа, но вряд ли догадывался, каким был единственный выход, названный прорицателем. Во взгляде Нилама читалась тяжелая печать сурового рока, он будто на пять лет постарел за эту ночь. Предложения принца были похожи на подростковые фантазии, он что, решил совратить боевого командира тигров? Этим он добьется только того, что Шэн Бо вызовет праведный гнев своего вождя, но сумятица, что может подняться в отрядах противника будет слишком слабой, чтобы изменить ход войны. Нечто подобное Радж уже просчитывал.

- Кэйлаш, ты и сам можешь понять, что расклад сил не в нашу пользу, - Нилам пристально посмотрел на сына. – Скажу больше, Радж уже смотрел линии вероятностей, ни один из очевидных вариантов не поможет нам переломить ситуацию. По его словам, мы можем рассчитывать только на один момент истины, который приведет к миру. Скажи мне, какую цену ты был бы готов заплатить за то, чтобы он состоялся?

Нилам не собирался перекладывать с себя ответственность за это решение. Если, доверившись советнику, он ошибется, это будет его личная вина, он лишь хотел знать мнение сына.

На пару секунд наследный принц умудрился даже отключиться от насущных проблем, с упоением вспоминая сколько ненависти было в этом тигрином взгляде, но довольно быстро пришел в себя, заметив, однако, странно спокойную реакцию отца. Не похоже на него – он, Кэйлаш, только что сказал определенно много лишнего, а Нилам так спокойно отреагировал? Что-то здесь не так, а взгляд короля лишь подтверждал эту догадку. Отец словно пытался принять какие-то очень сложное решение, отчасти находился где-то в своих мыслях, видимо, вылавливая из его слов лишь то, что ему было необходимо. Честно говоря, это его немного обескураживало, а заодно и раздражало – никогда не может сказать сразу – все какими-то не то намеками, не то обходными путями пытается подвести к какой-то мысли. Впрочем, сам Кэйлаш был такой же – весь в отца, ничего не скажешь. Тем не менее, прежде чем ответить на заданный вопрос, наследный принц поднялся со своего места, вновь оказываясь перед отцом, склонившись в почтительном поклоне. Сейчас не время для шуток и самовлюбленных изречений. Все слишком серьезно, на самом деле, а на карту поставлено слишком много жизней, чтобы можно было позволить ими рисковать, теми, кто тебе доверяет.

- Я тебе уже говорил, отец, что мой долг – служба клану, за который я в ответе, как будущий правитель. Если ради мирной жизни и его процветания будет необходимо отдать свою жизнь, то я сделаю это не задумываясь и с честью, как полагается воину. – Он поднял взгляд на отца, - что я должен сделать? – Кэйлаш никогда не отличался тугодумством, потому сразу понял, что отец и Радж уже знают что надо делать.

Взгляд вождя проследил за принцем, который ответил ровно то, что от него следовало ожидать. Причем искренне, а не потому, что так учили. Будущий правитель. Есть ли оно, это будущее? Радж не дал ни единого намека на то, что Кэйлаш может выжить. Надежда на такой исход была у Нилама, причем надеялся не столько вождь, сколько отец. Сколько раз каждый из воинов обоих кланов говорил, что готов заплатить любую цену за спокойствие на берегах озера Фева? Лишь встретившись лицом к лицу с необходимостью отдать самое важное, что есть в твоей жизни, ещё раз задумываешься над этими словами. Кэйлаш был воспитан служить своему народу. При всей скверности характера он оставался благородным воином и истинным потомком своего рода, недаром он носил имя главной святыни тибетских земель.

- Я рад слышать эти слова, - произнес Нилам. – Но я не рад, что, скорее всего, так и придется поступить. Для того чтобы настал этот момент истины, ты должен сегодня под утро отправиться в клан Белых Тигров, спровоцировать бой и сделать так, чтобы тебя взяли в плен. Тебя приговорят к казни. Сегодня ночью произошло что-то такое, что дает нам надежду, но Радж не может сказать ничего точнее. Вероятно, этот момент истины будет стоить твоей жизни.

Сколько усилий нужно приложить бывалому воину, привыкшему к боли и потерям, считающемуся человеком, не способным испытывать эмоции, чтобы голос не дрожал, глаза не блестели, и в этих словах была слышна уверенность вождя, готового на все ради жизни собственного клана? Хватит ли Кэйлашу мужества, чтобы понять и принять то, что сейчас было произнесено? Он и так пролил немало крови за клан, много раз рисковал собственной жизнью и всегда служил так, как подобало сыну вождя. За что судьба просит такую жертву? Нилам с радостью отдал бы собственную жизнь вместо сына, но это было невозможно. Плата за то, что сорок лет мира были куплены службой Инг Ко, или за то, что кто-то раньше не нашел более легкого способа положить конец войне? Вождь прямо смотрел на Кэйлаша, дожидаясь его ответа, не шевелясь и ни позволяя ни единому мускулу дрогнуть на лице, выдав истинную боль, переполнявшую сердце.

Наследный принц растет и воспитывается всегда так, чтобы он мог стать достойным преемником трона, не опозорить честь родителей и достойно править кланом. Что бы ни говорили о клане Королевских Кобр (хитрые, изворотливые, лживые), их правители всегда ценили благородство и отличались рассудительностью. В большинстве случаев, потому как никто так и не понял из-за чего вообще началась эта война с тиграми. В территории ли, на самом деле, дело? Или, возможно, в женщине? Кэйлаш все чаще задумывался над этим вопросом, но никто из ныне живущих, да даже несколько поколений назад, наверное, не смог бы ответить на этот вопрос. Тем не менее, сам он продолжал бережно следовать традициям и старался не терять рассудок, следуя по тому пути, который указывает его сердце. Сейчас сердце говорило, что этот путь – самый верный.

Принц внимательно смотрел на отца, следя за тем, как меняется его взгляд, как меняется мимика. Железный человек – никогда не показывает лишних эмоций, если не считает этого нужным. Сейчас, явно, тоже не собирался. Но оно и к лучшему. Это не их личные отношения, это жизнь клана, а она во много раз важнее его собственной. И, к своему сожалению, он лишь отчасти мог представить, что сейчас чувствует его отец, который, будучи королем, вождем клана, выбирает между жизнью сына и существованием клана. Впрочем, тут и выбирать нечего – люди, что в тебя верят, что тебе верят, они важнее.

- Почту за честь, Ваше Величество, - наследный Принц Клана Королевских Кобр преклонил колено перед Королем, почтительно склонив голову, в полной мере осознавая и понимая, что перед ним открывается неизвестность, которая должна привести к окончанию войны и, скорее всего, к его собственной смерти.

Нилам сам воспитал сына таким. Сейчас, при виде этой покорности, таящей истинную гордость наследника престола, вождь чувствовал, что его сердце наполняется уверенностью. Кэйлаш сделает то, что от него требуется. Он не даст воли сомнениям и сожалениям, он готов оставаться преданным своему клану до конца. Он принял приказ, не показав ни страха, ни обиды, и этим уже показал себя достойным потомком своего рода. Он мог бы стать лучшим из правителей клана за последние много веков, но судьба, как оказалось, решила иначе.

- Я горжусь тем, что ты – мой сын, - произнес Нилам, вставая с трона. Он подошел к Кэйлашу и положил руку на его плечо. – Можешь идти, тебе уже скоро выезжать.

Возможно, сейчас он в последний раз видел принца живым. Именно в тот момент, когда любая тень сомнения, любая слабость проявленной эмоции может стоить того, как именно из нитей вероятности сплетется реальный исход. Вода хранит память, возможно, скоро, кроме неё, не останется ничего. Надежда не исчезнет до последнего, но для неё не было логичных оснований – тигры беспощадны к военнопленным, тем более тем, кто напал на их территорию. Что может случиться завтра, ради чего стоит заплатить эту цену? Если бы Нилам не знал Раджа едва ли не всю жизнь, если бы не привык доверять этому человеку с прозорливостью Чжуге Ляна и преданностью сторожевого пса, он никогда не принял бы это решение. Но прорицатель не врал уже в том, что иных выходов у клана не было. Одна жизнь должна была спасти жизни сотен. С этого момента оставалось лишь молиться, чтобы цена не оказалась напрасной. Нилам отошел к окну, в котором были видны редкие среди ночи огни светильников.