Особый пассажир

Девушка посмотрела на табло прилетов и прислонилась плечом к столбу. До посадки самолета, на борту которого находился особый пассажир, оставалось полчаса. Яреци набрала номер дяди, но уже час ей ответом была привычная тишина. Девушка про себя выругалась и вздохнула.

Два месяца назад она вернулась из монастыря, почувствовав, что с кем-то из ее родных что-то случилось. В аэропорту Пекина она почувствовала мимолетное ощущение страха, но потом она вернулась домой. В место, где ее ждали и любили. Пообщавшись с дочкой, она рассказала Тору о своих странных ощущениях, и муж смог ее успокоить. Вообще, последнее время у них было все интересно. И никто ничего не утаивал. Она решила не утаивать от него ничего, и, наверное, это было правильно.

Но странное ощущение ее не отпускало несколько дгей, и она решила как-то позаниматься прорицаниями и выяснить причину своих страхов. В результате она поняла, что когда она думает о Маркусе, то сердце ноет сильнее, и появляются какие-то жутковатые картины. Только она хотела рассказать об этом Тору, как ему позвонили, и гонцом плохих вестей был Джун. Она оказалась права - с Маркусом что-то случилось. Но реальность оказалась очень страшной. Маркус умер от бешенства, но Джун его нашел, а Тео Чун вылечил. Вместе с ее работодателем, Юншеном Лю, как она позже узнала.

Яреци верила, что Маркус поправится, и рассказывала Джуну о каких-то важных моментах. Также она связалась с дядей и обрисовала ему ситуацию, когда Маркус начал более-менее говорить и ходить.

Как-то раз Джун рассказал, что Маркус хочет к отцу, и девушка вместе с Тору, Джуном и Рикардо обговорила все условия. Через несколько дней Рикардо ей позвонил и назначил день. Она передала это Джуну и в назначенное время приехала в аэропорт.

... Пришло смс-сообщение. Дядя не мог приехать и просил позаботиться о Маркусе до завтрашнего дня. Яреци тяжело вздохнула и написала Тору сообщение, где обрисовала ситуацию и спросила, что делать. А потом снова посмотрела на табло. До прибытия самолета оставалось двадцать минут..

Несколькими часами ранее.

Обещая Маркусу решить вопрос с его возвращением к отцу, Джун даже не предполагал, что этот день настанет в обозримом будущем. В отдельные моменты казалось, что на восстановление, достаточное для того, чтобы перенести дорогу до аэропорта и перелет, уйдут еще долгие месяцы. Но на практике все вышло не так. Маркус старался, учился, допускал ошибки, но не сдавался и продолжал снова и снова осваивать некогда привычные для него действия. Что в конечном итоге все-таки дало свои плоды, позволяя Джуну созвониться сначала с Яреци, чтобы обсудить моменты, касающиеся транспортировки, а потом решить все вопросы с Рикардо Агирре, собиравшемуся всячески способствовать скорейшему перемещению сына в Японию.

И вот наступил тот долгожданный день, на который было запланировано первое для нового Маркуса масштабное путешествие. Дорога до деревни далась им нелегко, но, учитывая, что у Джуна уже был опыт транспортировки больного, все прошло относительно благополучно. Как и переезд на автобусе до Лхасы. Естественно, впечатлений у Маркуса от всех этих перемещений и скопления людей должна была быть масса, но сейчас Джуна больше всего волновал вопрос его здоровья. Пусть он взял весь багаж на себя и до этого готовил друга, устраивая затяжные прогулки в горах, но, реальные переходы, к которым добавился переезд, не мог пройти без последствий. Так что немного успокоился Джун только когда они, пройдя все регистрационные моменты, оказались в самолете, который должен был доставить из в Пекин. Пусть первый перелет также мог быть чреват неожиданными и неприятными последствиями.

После того, как он попросил Джуна связаться с отцом, прошло какое-то время. Врачеватели наблюдали за ним, и теперь он мог делать все сам, за исключением физической работы и пользования палочками. Он перекочевал в свою комнату, и теперь за ним перестали ухаживать и заботиться. С одной стороны это было правильно, но с другой... Иногда его по-прежнему мучали кошмары, от которых он просыпался в холодном поту. Но он никому не жаловался и старался читать вслух, чтобы не терять навыки речи.

А потом Джун стал заставлять его гулять по горам, говоря, что скоро ему придется уехать, чтобы встретиться с отцом. С Джуном молодой человек проводил больше времени, чем с остальными, и постоянно учился чему-то новому. Ему было тяжело, он быстро уставал, но он не жаловался. Потому что это было глупо, и никто не должен был носиться с ним. Он очень старался.

И вот настал тот день, когда надо было уезжать из этого места. Вернется он туда когда-нибудь? Он не стал думать об этом. Поэтому он шел за Джуном, стараясь не останавливаться, чтобы отдохнуть, и не жаловаться. Они остановились только один раз, в деревне у колодца. Маркус напился воды и посмотрел на виднеющийся вдали сгоревший дом. Вздрогнул. В этом доме его нашли, и этот дом фигурировал в большинстве его кошмаров, о которых он не рассказывал. Сейчас появилось какое-то странное ощущение, и он сглотнул. Почему-то началась паника. Умывшись, он направился дальше, сопровождаемый Джуном, и они успели на автобус.

В автобусе было какое-то странное ощущение. Его сильно укачало, до тошноты, у него сильно разболелась голова, и эти полчаса показались ему вечностью. Были какие-то слуховые галлюцинации, а назойливый луч восходящего солнца светил в глаза.

В аэропорту было много людей. Джун повел его сначала к стойке с буквой "i", а потом на регистрацию. И вот они сели в самолет. В салоне бищнес-класса было два ряда удобных комфортных кресел, и молодой человек сел у иллюминатора. Он сильно вымотался и заснул.

Ему снилось что-то непонятное. Самолет, солнечный лучик, тряска, какие-то голоса. Потом была ровная гладь озера, причудливые деревья, палочка, на которую он наступил. После этого снова был самолет. И жар. Сильный жар, будто он находится рядом с огнем.

Он вздрогнул и открыл глаза. Самолет трясло, пищало табло "пристегнуть ремни", и он посмотрел в илюминатор. Была сильная облачность. Появилось чувство страха. Животного, когда мозг перестает работать. К горлу подкатывал комок тошноты, и он сглотнул. Самолет сильно трясло, и Маркус вцепился рукой в подлокотник кресла. По лицу тек пот, волосы стали влажными, одежда промокла. Было страшно.

Не успели они оторваться от земли, как его спутник, изрядно измотавшийся за время путешествия, погрузился в глубокий сон. Что Джун посчитал лучшим вариантов развития событий. В тайне он надеялся, что Маркус вообще проспит весь перелет до Пекина и не успеет нахвататься лишних впечатлений, которых и так на него сегодня вылилось с лихвой. Но, к его глубокому сожалению, в реальности все оказалось не настолько удачно, поскольку сон друга был прерван резко и достаточно болезненно, в каком-то смысле, для них обоих.

- Эй, все нормально. Самолет сильно не трясет и падать мы не собираемся. - Джун бросил взгляд на побелевшие пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла и покачал головой. Судя по всему, начинался тот самый тяжелый отрезок их перелета, которого он так надеялся избежать. - Успокойся. Дыши глубже. Осталось потерпеть не так много, и мы будем на месте.

Джун не хотел думать о том, что Маркусу в скором времени предстоит еще лететь еще из Пекина в Японию. Но там его хотя бы должен был сопровождать отец, к которому парень так стремился все то время, что провел в лазарете, а затем и в своей комнате и ради скорейшей встречи с которым прилагал все возможные усилия для своего восстановления.

Он то оказывплся в реальности, то падал в какую-то пропасть. Все смешалось воедино - и боль, и страх, и неосознанное желание выбраться из этой коробки, которая приносит смерть. Он зажмурился и часто и прерывисто задышал. Перед глазами, несмотоя на то, что он закрыл веки, был образ. Один образ, единственный, и он впивался в сознание. Он был назойливым, и он приносил страх и какое-то чувство безысходности.

Ветка, на которую он наступил на берегу озера.

Что-то щелкнуло, потом пискнуло, треснуло. Молодой человек зажмурился сильнее. Страх своей липкой и когтистой ручонкой сильнее сжимал его сердце, в груди было чувство "похолодения".

Голос Джуна был где-то далеко, но потом стал ближе, и молодой человек открыл глаза. Отпустил подлокотник и протер руками мокрое и горячее лицо. Потом вздрогнул и посмотрел в иллюминатор. Светило солнце, и этот луч снова светил в глаза.

- Я... мне кажет-ся, я... что-то вс-пом-нил, - с трудом проговорил молодой человек. - Па-лоч-ка. С нее все на-ча-лось. Мне... это ни-ког-да не за-кон-чится? Мне снят-ся кош-мары, я ус-тал от них, - уставшим и слабым голосом сказал он и снова закрыл глаза.

Маркус не сразу отреагировал на его слова, некоторое время еще пребывая в каком-то другом мире. Но, к радости Джуна, через пару минут со стороны измученного спутника полилась вполне себе связная речь, позволяющая начать полноценный разговор, пусть тот и обещал стать более чем непростым.

- Скорее всего, кошмарные сны - это обрывочные воспоминания, и их существование - не такой уж и плохой знак. Ты же хотел больше узнать о своем прошлом. Я понимаю, что для тебя все это очень непросто и болезненно, но другого пути нет. Старайся воспринимать сны как возможность больше узнать о себе и продолжай работать над своим скорейшим восстановлением, как делал это до настоящего времени. Сам ты можешь не замечать, но для тех, кто все это время был рядом с тобой, твой прогресс очевиден. Взять, к примеру, речь. Если изначально ты вообще не мог говорить, то сейчас я прекрасно тебя понимаю с первого раза.

Джун очень надеялся, что Маркус с отрицательных моментов сможет переключиться на что-то положительное. Ну или хотя бы отвлечется от неприятных ощущений, связанных с кошмарным сном и самим перелетом, времени дол окончания которого становилось меньше с каждой пережитой минутой.

Иногда, даже сейчас, когда он мог более-менее нормально сам все делать и не нуждался в постоянном уходе и заботе, ему было тяжело и страшно. Потому что нельзя просто так взять и забыть о тех кошмарах, которые тебя мучают почти каждую ночь или в любое другое время, стоит тебе просто закрыть глаза. Кошмарные сны выматывают, от них становится не по себе, и Маркусу от них было тоже непросто. Но он понимал, что не должен никому жаловаться, так как во всем, что случилось, была только его вина.

Ему рассказывали о бешенстве. Ему сказали, что бешенство передается со слюной больного животного. На ноге была ранка. Возможно, его укусили. Это была только его вина. И то, что после этого о нем стали заботиться, было что-то невероятное. Потому что здесь, в том монастыре, все были как одна большая семья.

- Мне уже дав-но снят-ся эти сны, - устало сказал он, глядя в илюминатор. - И они не спо-собст-вуют тому, что-бы мне стало лег-че. Я... сно-ва про-мок. А ес-ли я всег-да буду про-сыпать-ся мок-рым? Или луч-ше не вспоми-нать?

Тело постепенно остывало, хотелось пить, а мокрая одежда прилипала к телу. Он снова почувствовал себя ничтожным, и это тоже не способствовало улучшению состояния и настроения.

- Отец не ос-та-вит ме-ня, как рань-ше? Я бо-юсь, что не буду ему ну-жен. А вд-руг он пос-чита-ет ме-ня опас-ным для е-го сы-на?

Он вздрогнул, попробовав это представить. А потом, вздохнув, растегнул молнию на рюкзаке и достал из него новую футболку. Переоделся. Скоро, уже совсем скоро, ему придется учиться не просить о помощи и все делать самому. Страшно и в то же время как-то интересно. Ведь он стремился к этому все эти два месяца.

- Тут многое зависит от самого отношения к снам, - Джун с трудом мог представить, что чувствует человек, переживший то, что Маркус, а использовать свои способности, с целью понять друга лучше, он не планировал, не горя желанием лезть в чужие негативные эмоции. Но личный опыт, связанный с первыми погружениями в мир духов, подсказывал, что не все кошмары оказывались настолько кошмарными при более пристальном рассмотрении.

- Когда во мне только начали пробуждаться способности шамана, я подозревал у себя прогрессирующее безумие, и первое время все происходящее меня дико пугало. Но постепенно возможность общаться с духами я принял как неотъемлемую часть своей жизни и стал воспринимать это как что-то естественное. Возможно, тебе просто нужно время, и конкретный сон постепенно превратится из кошмара в очередной кусочек большой головоломки.

Несмотря на то, что Маркус забыл свою прошлую жизнь и должен был восстанавливать личность практически с нуля, семейные черты, которые Джун бы отнес к не самым полезным, уже начали проявляться во всей красе. Следуя по стопам Яреци, парень принялся концентрироваться на негативных моментах, которые могли наступить по совершенно не очевидным для Джуна причинам. И здесь все точно нельзя было объяснить только банальными страхами, вполне нормальными для человека, совершающего одно из самых важных путешествий в своей жизни.

- Так, переставай уже придумывать всякие ужасы на пустом месте, - молодой человек решил сразу пресечь попытки Маркуса нарисовать картину будущего исключительно темными красками. - Твой отец приложил массу усилий, чтобы как можно скорее тебя перевезти. Он тебя ждет и уж точно не собирается тебя оставлять или ограничивать в возможностях.

Пусть Джун и плохо знал Рикардо Агирре, он не стал бы демонизировать его личность, даже если тот в свое время был не самым лучшим отцом и наделал кучу ошибок в воспитании старшего сына.

Кажется, его слова были восприняты как жалобы, и молодой человек вздохнул. Открыл глаза и посмотрел в илюминатор. Под ними проплывали причудливой формы облака, а в глаза светило солнце. Маркус опустил пластиковую шторку и снова вздохнул. Стало прохладно, может ему так казалось из-за того, что некоторое время назад он вспотел сильно.

- Я... из-ви-ни. Я не хотел жало-вать-ся. Прос-то мне... меня... мне страш-но. Я буду за-нимать-ся, старать-ся восс-тано-вить-ся. Я ма-ло что у-мею, и... - Он вздохнул и посмотрел на своего сопровождающего, который сейчас стал его другом. Хотя Маркус не особо понимал понятие дружбы, но все-таки он думал, что Джун сейчас для него друг. Потому что он помогает, а друзья, как он слышал, не бросают друг друга в беде.

Он еще не до конца мог концентрироваться на мыслях, поэтому не договорил то, что хотел сказать. Хотя он даже не вспомнил, что хотел сказать. Подумал про кошмары. Почему-то это было для него очень важно, поговорить о кошмарах и о том, что случилось с ним перед смертью.

- Я не боюсь, что мне снят-ся кош-мары. Бо-юсь, что ими кого-то напу-гаю. И...спасибо тебе за по-мо-щь. Я хо-чу вспом-нить, что со мно-й ста-ло. Я пом-ню само-лет и аэ-ропорт. Пом-ню, очень пло-хо, что ушел в дом. И... - он помассировал руками виски и вздохнул. - И ав-тобус из Лхасы. Но я не пом-ню, что-бы меня ку-сал кто-то.

Он замолчал и посмотрел на стюардессу, которая как раз подошла к их ряду и попросила застегнуть ремни, сообщив, что самолет готовится к посадке. Маркус сглотнул и слабо улыбнулся. Сердце забилось как-то по-другому, будто в предвкушении важного события. Это событие, встреча с отцом, была самой важной в его новой жизни, и он дал себе обещание, что обязательно приложит все усилия, чтобы быстрее стать нормальным человеком...

- Я хо-чу с ним вст-ретить-ся. И я бу-ду ста-рать-ся...

- Умеешь ты уже не так и мало, - пусть сам Маркус и мог ощущать себя беспомощным, тому же Джуну было с чем сравнить, поскольку он видел парня в первые дни после возвращения того из мертвых. И по сравнению с тем овощеподобным состоянием, сейчас его друг являлся просто образцом адаптированности к окружающей действительности.

- Что-то ты еще обязательно вспомнишь. А если в твоей памяти останется много пробелов... Ты постепенно научишься с этим жить, создавая новые воспоминания, и, во многом, именно от тебя будет зависеть, какими они станут. - В Японии Маркусу предстояло столкнуться с новыми трудностями, о которых он даже еще и представить себе не мог, и Джун очень надеялся, что поддержка родным поможет младшему Агирре не растерять желания как можно быстрее начать жить полноценной жизнью.

- Вот и отлично, - молодой человек был рад повороту разговора в позитивное русло. - Отца ты увидишь уже очень скоро. А пока осталось немного потерпеть, и мы будем в Пекине.

Если бы Джун мог хоть как-то ускорить движение самолета, то обязательно бы это сделал, но в нынешней ситуации он был бессилен. А потому ему только и оставалось, что надеяться на благополучное разрешение проблемы перемещения медленно выздоравливающего друга на большое расстоянию. И его надеждам, по большей части, суждено было сбыться, поскольку после нескольких волнительных часов, с начала посадки на самолет, они благополучно приземлились в аэропорту Пекина. Где их уже ждала Яреци, навстречу которой Джун и отправился, время от времени проверяя, как идут дела у следующего за ним Маркуса.

Самолет тряхнуло, и Маркус снова ощутил какое-то неприятное чувство похолодения в груди и зажмурился. Снова на лбу выступил пот, и он судорожно вздохнул. Чувство страха усиливалось, и он не имел представления, что будет потом, когда он встретится с отцом. Он хотел спросить у Джуна что-то про отца, но не мог. Отчасти потому, что он уже спрашивал об этом, и Джун что-то рассказывал. Вот только Маркус не помнит, что именно ему рассказывали. И вот это страшно. Что он не помнит своей истории, истории своей семьи. Знаком ли он с новой женщиной отца? Будет ли она о нем заботиться, если его будут накрывать воспоминания? Или его прогонят как побитую собаку?

Почему-то образ побитой собаки всплыл в его сознании, и он вздрогнул. В этот момент самолет еще несильно тряхнуло, и он затрясся, постепенно снижая скорость и останавливаясь. Самолет совершил посадку, и Маркус открыл глаза.

Вскоре можно было покинуть салон, и он встал и следом за Джуном направился к выходу. На трапе оступился и чуть не полетел вниз. Двигательная активность восстанавливалась быстрее, чем речевая, но иногда случались промахи. И это было плохо. Он закусил губу и направился дальше.

И вот Джун направился к девушке, которая стояла у столба. Маркус посмотрел на нее.

- Здрав-ствуй-те, Яре-ци, - с трудом проговорил он и облизал пересохшие губы. - Мож-но мне по-пить? Я ус-тал, - сказал он уже Джуну и направился к лавочке и тяжело опустился на нее.

Тору ничего не ответил, и девушка вздохнула. Она решила было набрать ему снова, но подумала, что есть веская причина не отвечать. Скорее всего было одно из двух - или он просто занят, либо не хочет общаться на эту тему. Одернув себя от начала накрутки, что ему не нужны никакие ее родственники, она решила, что самая вероятная причина его молчания - он просто слишком занят. Он бы ответил, и он обязательно ответит, когда у него появится время. И все, больше ничего нет. Он просто занят. Ведь если бы он не хотел, чтобы она связывалась с Маркусом, встречалась с ним и помогала переправиться в Японию, то ее бы сейчас не было здесь. Но он разрешил ей поехать встречать Маркуса, потому что она стала все рассказывать и не утаивала от него ничего. Она любила его и старалась делать их жизнь счастливой. Сейчас появилась какая-то приятная стабильность, пока несколько тонкая, но все-таки приятная.

Объявили о прибытии самолета, и девушка подошла ближе. Так как Джун и Маркус летели бизнес-классом, то они должны были выйти первыми. Она стала внимательно наблюдать за выходившими людьми. Но Маркуса и Джуна все еще не было. А вдруг с братом что-то случилось? Она замотала головой, отгоняя противные мысли и привлекая внимание какого-то китайца, который хищно улыбнулся, посмотрев на нее.

А потом вышли Джун и Маркус. При виде последнего девушка побледнела и испуганно ахнула. Маркус выглядел хуже, чем ужасно, на лбу был пот. Он был достаточно худым и шел очень тяжело, будто был пьяным. А уж когда он поздоровался с ней, она поняла, что все еще хуже, чем она себе представляла.

- Боже, это... Джун, это ужасно, - сказала она, глядя на Джуна, а потом переводя взгляд на брата, который тяжело опустился на скамейку. - Он... он же восстановится? Дядя не смог сейчас приехать, а Тору занят, и я не знаю, что делать.

У нее не было с собой воды, но недалеко было кафе, в котором эта вода стоила запредельных денег.

- Я сейчас куплю воду. И... спасибо тебе, Джун, что смог вернуть его с того света.

Представив, что стало бы с Маркусом, не найди его Джун в доме, она вздрогнула и сглотнула. И ушла в кафе. Вернулась черещ пару минут с бутылкой воды. Протянула ее брату.

Реакция Яреци на Маркуса была даже немного лучше, чем Джун себе представлял, но, все равно, он искренне порадовался, что девушка не видела своего двоюродного брата , когда тот только начинал вставать на руки. То зрелище явно не подходило для слабонервных, к числу которых, к счастью, не относились приставленные к Маркусу "няньки", относительно спокойно и, главное, безропотно справлявшиеся с возложенными на них обязанностями.

- Ничего, восстановится. Он быстро все осваивает. - Джун, имея в своей памяти прекрасный образец для сравнения, считал, что сейчас Маркуса вполне можно назвать уже неплохо адаптированным к окружающей реальности. - А раз встреча с отцом откладывается, - он бросил внимательный взгляд на друга, пытаясь оценить, как тот отнесся к данной новости, - то надо его отвезти туда, где он сможет отдохнуть - к вам или в гостиницу.

На благодарность Яреци Джун только хмыкнул, не считая себя главным действующим лицом в деле возвращения парня с того света. Эта заслуга в большей степени принадлежала Тео, а также Юншену, помогавшему восстанавливать мозговые структуры. Но комментировать ничего не стал, ожидая, когда девушка вернется с бутылкой воды. С пластиковыми бутылками Маркусу еще сталкиваться не приходилось, но, как казалось Джуну, существо, обладающее интеллектом, вполне могло сообразить, каким образом открутить крышку. А потому он не стал пока помогать другу, полагая, что тот имеет право самостоятельно осваивать блага большого мира, в который так стремился все время, проведенное в монастыре.

Молодой человек не особо слушал, о чём говорили девушка, которая была его сестрой, и Джун. Можно сказать, он не понимал их разговор, так как вёлся он достаточно быстро, а уставший мозг молодого человека не мог воспринимать информацию так быстро. Но он понял, что отец не приехал, что-то его задержало. Он тяжело и глубоко вздохнул и открыл глаза, чтобы посмотреть по сторонам. Людей было очень много, и у него заболела голова от обилия образов и громких голосов, которыми разговаривали люди. Ему это не понравилось, и он снова вздохнул.

К нему подошла девушка и протянула ему пластиковую бутылку воды. С пластиком молодой человек ещё не был знаком, и как откручивать крышку - тоже. И это его пугало. Здесь было много всего, чего он не знал. Кто будет его всему учить? Чему ему предстоит научиться? Будет ли отец заниматься им, помогать ему? Или, как он слышал из рассказов Джуна о его прошлом, отец снова будет где-то, но не с ним?

Проглотив горький комок, Маркус взял бутылку и стал пытаться открутить пробку. Он понятия не имел, в какую сторону надо крутить, и попробовал сначала в одну сторону, в которую ему было легче, но крышка не поддавалась. он вздохнул и постарался повернуть ее в другую руку, и крышка открылась.

- У ме-ня полу-чи-лось, - сказал он и стал жадно пить воду. А потом посмотрел на Джуна и Яреци. - О-тец не при-е-хал? У не-го что-то слу-чи-лось? Он на пе-гово-ра-х? - Спросил Маркус, пытаясь выговорить слово "переговоры", но не получилось. Это было ещё одно слишком сложное для него слово. Как и много других.