С миру по нитке

Алахчит успела обсудить дела с еще парой ханов, но снова ничего было не понятно. Один из них выступал против союза с Шакалами, другой - за него. Ей хотелось бы прийти к какому-то общему знаменателю без голосования, которым обычно решались спорные моменты. А, значит, ей нужно было убедить остальных в том, что без поддержки или хотя бы перемирия с Шакалами их положение в Монголии слишком шатко. Сейчас любая вооруженная шайка может оказаться сильнее. К тому же один из ханов прямо заявил ей, что если она хочет крепкого союза с Шакалами, ей лучше не сбрасывать со счетов возможность заключения брака. Алахчит раздраженно бросила, что не только брак делает союз крепким. На что ей резонно указали на брак Удган и принца Кобр. Алахчит не нашлась, что на это сказать и быстро свернула встречу.

У нее начисто пропало ощущение опоры под ногами. Нерешенные вопросы громоздились над ней подобно неустойчивой куче валунов,и было страшно трогать хоть что-то - дунь неосторожно, и все развалится. Она решила, что наутро что-то станет ей понятнее, но следующий день не принес облегчения. Нога по-прежнему болела. Они по-прежнему не могли выйти в степь до того, как вернется сын Их-Чэрэна и станет что-то ясно с союзом. Лекари все еще занимались с ранеными. Но больше всего, конечно бесила нога, на которую было невозможно ступить.

Тенджин плохо спал. Беспокоила рука на перевязи, но гораздо сильнее - одолевающие его мысли об Алахчит-хатун. Стоило только закрыть глаза, как перед внутренним взором всплывала то ее рука на подлокотнике кресла - с длинными тонкими и сильными пальцами, то коса, переброшенная через плечо и опускающаяся на грудь, то вся она целиком, с изящно повернутой шеей и цепким внимательным взглядом темных глаз. От его внимания не укрылось, как она смотрела на собственную пострадавшую ногу. Она причиняла ей гораздо больше неудобств, чем Лисица хотела показывать.

Утром Тенджин долго ковырялся в материнских запасах, пока не нашел то, что искал - маленькую плоскую баночку с ильным запахом мяты, ментола и еще целого перечня каких-то трав, названия которых он не знал. И с этой находкой отправился в гэр хатун. Он дал о себе знать громким покашливанием, затем вошел внутрь.

- Прости, что отвлекаю тебя от дел, Великий Хан, - начал он. - Я нашел в запасах матери эту мазь, подумал, тебе она пригодится до тех пор, пока врачеватели не найдут время. Это мазь на основе мятного масла. Они снимет боль и отек.

Мать пользовалась ею, когда возвращалась от Бектера со следами побоев на теле и лице. Об этом Тенджин не стал говорить.

Алахчит не планировала утром принимать гостей. Она ждала новостей от Оронара, к тому же, Санджар-гуай обещал показать ей коня. Решая межклановые вопросы, не стоило забывать о внутриклановых. Она хотела обсудить со своими старейшинами некоторые дела, в основном, касающиеся возможности забрать с собой сколько получится зайчих, если они дадут на то свое согласие. Клан из южного Алтая сильнее прочих пострадал от Шакалов. В бой они вступали в количестве двадцати с небольшим воинов, способных держать оружие, а выжило и того меньше. Алахчит нужны были люди.

Но пока Алахчит только закончила завтракать и допивала горячий чай, сидя на успевшем надоесть ей кресле, а Цэрэн убирала со стола, когда в гэр вошел шакаленок.

Алахчит отставила чайную чашку на столик, который придвинули ближе к ней, и кивнула юноше, не имея возможности подняться.

- Я благодарна за заботу, Тенджин-гуай, - ответила она, затем посмотрела в сторону Цэрэн, чтобы та поторапливалась с посудой. Ей хотелось поговорить с шакаленком уже наедине, потому что ей были интересны его мотивы, но она уже поняла, что он не будет говорить о них при посторонних. - Но тебе было лучше отнести эту мазь тем, кто в ней действительно нуждается. У нас много раненых. Уверена, она поможет кому-то пережить еще один день без боли. Но пока сядь, выпей чаю со мной.

Тенджин не ожидал, что хатун откажется от предложенной им помощи, и это его несколько задело. Но вместе с тем и обрадовало, что она помнит его по имени и даже предложила остаться и выпить чаю. Вчера она игнорировала любые взгляды, а сегодня мила и приветлива, хоть и отказалась от подарка.

- Ты тоже ранена, Алахчит-хаан, - упрямо сказал Тенджин, чувствуя себя свободнее от того, что в гэре не было никого из соплеменником лисицы, особенно ее сурового вида нойона и, другого, помоложе, у которого были свои виды на принцессу лис, судя по его поведению. Это был редкий шанс, который Тенджин не хотел упускать. Девочка, убирающая со стола посуду, в счет не шла.

Он присел на указанное ему место, и снова не мог отделаться от желания просто смотреть на Алахчит, ловя взглядом каждое ее движение. У Тенджина не было женщины, хотя он уже имел на это право. Ему не хотелось брать силой, но сейчас, глядя на Алахчит-хатун, он впервые чувствовал желание обладать.

- И тебе она необходима не меньше, чем остальным.

Алахчит рассмеялась. Наедине шакаленок вел себя намного наглее.

- Экий ты настойчивый, - заметила она, разливая чай по пиалам. Цэрэн поспешила уйти, ей было некомфортно в присутствии юного Шакала, и Алахчит не могла ее за это винить. Вчера она и сама его опасалась, но на не могла прятаться за чужие спины всю жизнь. Она - Хан, и даже несмотря на то, что не знает, что ей делать, она хотя бы знает, как себя нужно держать. - Но я тоже упряма не меньше твоего. Покуда не буду уверена, что всем раненым оказали помощь, и они вне опасности, о себе и не подумаю.

Она подвинула пиалу с чаем ближе к шакаленку, потому что сейчас ей было удобно это сделать. У нее были смешанные в отношении него чувства, и Алахчит не планировала в них особенно пристально разбираться, потому что у нее и без того было много дел.

- Садхир-гуай отправил письмо в Непал, что твоя мать может вернуться обратно. Они приедут дней через десять, может, чуть больше. Что вы планируете делать дальше?

Прошедшие дни слились в бесконечные часы постоянной работы, среди которых изредка удавалось найти время на еду или отдых. Сонгцэн поначалу чаще ходил к озеру, чтобы восстановить силы через стихию Воды, но затем в любое свободное время стал ложиться спать, оставляя в гэре горящий очаг. Это все было не зря - несколько раненых, которые были на грани смерти, сейчас уже вставали на ноги. Удалось сохранить руку лису, которому прострелили плечо. Местные лекари ходили бледнее собственных теней, но сегодня утром Сонгцэн заметил, что в гэре с ранеными убрали часть постелей - те, кто на них лежал. смогли разойтись по домам. Он впервые понял, что не было самой срочной работы, не взявшись за которую до того, как выпьет чай, он чувствовал бы себя виноватым. Это было время, когда стоило навестить Алахчит и разобраться с её ногой.

Сонгцэн вместе с Яшви отправились к гэру теперь уже Великого Хана. У Алахчит был гость, которому тоже досталась во время боя. Но он смог помочь своей матери, поэтому вряд ли переживал из-за того, что получит пару новых шрамов.

- Доброе утро, Алахчит-хаан, - сказал Сонцгэн, затем кивнул молодому шакалу.

Яшви тоже не сидела сложа руки. Сейчас, пока Алтана не было, она помогала Чаалун с домашними делами, затем уходила в лазарет помогать раненым. От нее не требовали многого, потому что она не разбиралась во врачевании, но всегда была необходима другая посильная помощь - вымыть полы, перестелить постели, накормить тех, кто не мог сделать это самостоятельно, раздать всем лекарства и необходимые мази, сделать перевязки. Сонгцэн уставал еще сильнее, и в эти несколько дней они едва ли перекинулись парой десятков слов.

Но постепенно раненых становилось меньше, оставались только самые тяжелые, которые еще не могли покинуть лазарет. Яшви вымыла полы и принесла свежей воды от озера, которую поставила кипятить, когда ей сказали, что она может немного отдохнуть вместе с Сонгцэном. Яшви не стала настаивать, что остаться в лазарете - ей и правда было нужно немного отдохнуть и хотя бы мысленно не возвращаться к раненым.

Алахчит был не одна, у нее был уже знакомый им молодой Шакал, который выглядел помятым из-за ссадины на щеке и руке в перевязи. У Алахчит все эти дни постоянно кто-то толпился в гэре, так что было странно, что только один шакаленок.

- В лазарете остались только самые тяжелые раненые, - сказала она Алахчит, - думаю, к концу недели все решится.

- Хорошо, - кивнула Алахчит. - Вы можете ехать с нами и ехать столько, сколько вам понадобится, прежде чем покинете наш клан.

Она чувствовала облегчение от того, что они с матерью в конце концов когда-нибудь покинут Лис, потому что ей не хотелось держать его где-то поблизости. У женщин, ушедших от шакалов, были дети, но пока Алахчит их не видела из-аза невозможности покинуть гэр, а она хотела сама убедиться в том, что они вне опасности. Дети шакалов были наполовину шакалами, и Алахчит надеялась, что они не вырастут в новое поколение захватчиков.

Она не успела продолжить, как в гэр вошли принц Кобр с Удган. Они оба выглядели изрядно уставшими - работы в эти дни было много.

- Доброе утро, Садхир-джи, - поприветствовала она принца и выслушала Яшви. - Вот это - хорошие новости. Я прошу вас при случае занести в лазарет вот это, - она кивнула на презент от шакаленка, который лежал на столе между ними. - Тенджин-гуай уверяет, что эта мазь на основе мятного масла прекрасно снимает боль. Думаю, там она пригодится больше, чем мне. Если Тенджин-гуай согласен, что она послужит этой доброй цели, - она с лукавой улыбкой посмотрела на шакаленка.

- Спасибо, Алахчит-хаан, - ответил Тенджин, но в гэре снова стало людно. Он скрипнул зубами. Вечно здесь кто-то ходит, и снова возможность поговорить наедине с лисицей провалилась. А она как будто и впрямь была рада, что больше не придется сидеть с ним наедине.

Он кивнул принцу и его супруге, но без энтузиазма, чувствуя злость и разочарование о того, что они нашли время прийти сюда именно сейчас. А затем нужно было держать хорошую мину при плохой игре. Если бы Тенджин хотел помочь раненым, он бы пошел сразу в лазарет, а не сюда. У него была совсем иная цель.

- Конечно, Великий Хан, - что еще ему оставалось делать. Тенджин оскалился, что могло бы означать улыбку, хотя ему хотелось выместить на ком-нибудь свою злость. На тех, кто помешал им с Алахчит-хаан. - Я буду рад, если моя помощь пригодится хоть кому-нибудь.

Сейчас был тот самый подходящий момент, чтобы уйти, но Тенджин им не воспользовался из юношеского чувства противоречия.

Сонгцэн заметил, что молодой шакал был недоволен их приходом, и понял, что мазь он принес лично Алахчит. Такие вещи бросаются в глаза, особенно когда их пытаются скрыть от посторонних.

- Да, мятное масло может уменьшить боль, но оно лучше помогает при свежих травмах, - сказал Сонгцэн. - Спасибо, - он взглянул на шакала. - Я занесу эту мазь в лазарет.

Алахчит была хитрой лисицей и держала дистанцию, несмотря на то, что шакал пытался это расстояние сократить. Сонгцэн понимал, что подруге Яшви сейчас не до личной жизни, её голова занята более важными вопросами. Лисы задержались на стоянке, многие были убиты и ранены, взамен тех, кого не вернуть, пришли женщины с детьми, многим из которых самим была нужна помощь.

Сонгцэн не стал говорить при шакале о том, что зашел помочь Алахчит с ногой. Это бы поставило её в неловкое положение и помешало бы принять помощь, или окончательно был прищучило Тенджина.

- Алахчит, мои люди останутся с Лисами до тех пор, пока вы не отправитесь в степь, среди них есть врачеватели, - сказал Сонгцэн. - Раненым уже лучше. Кобр можно привлекать к работе наравне с остальными.

Яшви покосилась на шакаленка, которого явно не устроило то, как Алахчит поступила с баночкой мятной мази, от которой распространялся сильный запах. Но Яшви было не до страданий молодых Шакалов, и, как она подозревала, Алахчит тоже. Она очень изменилась за это время. В прежние дни она бы не упустила случая пофлиртовать с шакаленком, заметив с его стороны интерес, сейчас же она держала его на значительной дистанции, но не выходила за рамки вежливости.

Она села за стол поближе к Алахчит и подальше от молодого Шакала. С одной стороны, ей хотелось, чтобы Алтан поскорее вернулся в родной клан, а с другой стороны его скорый приезд означал бы столь же скорый отъезд ее самой из степи. Она провела здесь много времени, она понимала, что нужно вернуться в резиденцию, но не могла просто так это принять.

Яшви не стала дожидаться, пока Алахчит сама возьмется за чай, в этом гэре она чувствовала себя также свободно, как и в своем собственном, правда, считала его слишком большим. А перед входом не торчала жердь с лошадиным черепом,хотя Яшви считала, что это не помешает. Она разлила чай по еще двум пиалам.

Алахчит с удовлетворением кивнула сначала шакаленку, а потом и принцу, согласившемуся занести мазь в лазарет. Сейчас он был одним из самых опытных врачевателей, и Алахчит доверяла ему, как доверяла бы самой себе. Пусть преданность принца и крылась в его супруге, молча сидевшей рядом, это было самой большой гарантией взаимного доверия.

- Ну-ну, не сердитесь на меня, Тенджин-гуай, - она добродушно ему улыбнулась. - Могла ли я поступить по-другому, зная, что врачеватели выбились из сил, а в лазарете еще остаются те, кому нужна помощь, и среди Шакалов в том числе? Я бесконечно ценю вашу помощь, она позволит нам поскорее покинуть ставку Шакалов и выйти в степь.

Ей не хотелось портить отношения с шакаленком. Он помог организовать бунт и подговорить часть Шакалов, и Алахчит не желала ссориться с ним из-за какой-то мази, даже если это и было попыткой с ней сблизиться. Она не могла позволить ему и себе большее.

- Работы всегда много, Садхир-джи. Мы не будем злоупотреблять вашей помощью, но с лошадьми потребуется помощь. Табунщикам приходится уходить все дальше от озера в поисках подходящих пастбищ.

Тенджин кисло кивнул снова, когда Кобра пообещал отнести мазь в лазарет. Он почти залпом выпил свой чай, не почувствовав вкуса, хотя в другое бы время смаковал напиток, растягивая пиалу как можно дольше, чтобы провести это время с предметом своей симпатии.

Он натянуто улыбнулся принцессе в ответ, был вынужден согласиться с ее словами и признать поражение. На этот раз. Сегодня ему не повезло, но ему не будет не везти всегда. Когда-нибудь она останется одна на столько времени, сколько хватит, чтобы с ней поговорить.

Алахчит-хаан заговорила о своих делах, и разговоры о лошадях и Кобрах были Тенджину неинтересны. он не собирался перессказывать их Эльшаду, он вообще не хотел лезть во всю эту политику. Тенджин умел только воевать, уже в таком юном возрасте, он никогда не пас овец, не загонял лошадей и не возделывал землю. С самого детства он только и делал, что упражнялся с саблей и ездил верхом. Он не видел в этом ничего зазорного. Справедливости ради, эти два умения не раз спасали ему жизнь.

- Мне лучше идти, Великий Хан, - сказал он, почувствовав себя здесь не у дел. Алахчит явно не намеревалась выпроваживать других гостей, и Тенджин принял решение уйти самому. - Спасибо за гостеприимство.