Вечер бродит

Алахчит посмотрела на небо, которое, несмотря на пламя костра, было все равно хорошо видно, каждую крохотную звездочку, и все они, казалось, сливались в одно сверкающее полотно. И луна, выглядывающая из-за горной гряды, казалась здесь намного ближе, чем в степи. Руку протяни - и достанешь. Воздух и правда был холодным, изо рта вырывались едва заметные облачка пара, но Алахчит было очень тепло. Лишь волнительно от близости Санджар-гуая. То ли от того, что она боялась разговора, который мог бы завязаться между ними, и тогда ей снова придется отвечать отказом, то ли само его присутствие рядом так на нее действовало.

- Надо бы натопить гэр посильнее на ночь, - ответила она, но ей снова не нравилось, что с дел их разговор перешел на какой-то быт, хоть это и было намного лучше, чем разговаривать о предполагаемом замужестве. Алахчит всегда считала, что выйдет замуж только по большой любви, но не очень хорошо себе представляла, как эта любовь должна выглядеть и что при этом нужно чувствовать, чтобы точно определить, что любовь - великая. Поэтому думала, что решение к ней придет, когда она почувствует что-то иное, особенное.

- Нужно утром как можно раньше отправиться в путь, едва только рассветет, чтобы лошади не поломали ноги в горах. До жары успеем добраться до Таграга. Скучаешь по родным местам, Санджар-гуай?

- Мой дом - степь, - сказал Санджар. - Я хорошо знаю Таграг, но не скучаю по нему.

Родные места были связаны с воспоминаниями об отце, которые сейчас были сложными и противоречивыми. Санджар не мог от него отречься, он вел то же племя, которое вел отец. Его люди были обеспечены теми средствами, которые зарабатывал отец своими торговыми сделками, и в тяжелые для Лис времена Санджар не стал бы красивым жестом отказываться от этих благ, потому что Берке-хан предал свой народ. Отец заплатил за свои поступки своей жизнью, какая еще плата могла быть достаточной?

- Здесь много воспоминаний об отце, - сказал Санджар. - Было бы легко, если бы людей можно было разделить на хороших и плохих. Одеть их в дэгэлы разного цвета, и все было бы понятно. Я говорю так о нем не потому что Лисы объединились, и мне нужно быть лояльным к Великому Хану. Я правда не знаю, каким его считать. Я оказался на его месте, я понимаю какие-то из его решений и не могу принять другие.

Алахчит понимающе кивнула. Она не могла сказать, что какое-то место в степи считает своим домом - где клан остановился на стоянку, там и дом. Кочевники весь свой скарб возили с собой. Южный Алтай был всего лишь зимним прибежищем, можно было пережить суровое время и не мерзнуть в гэрах. Гораздо больше ей нравилось смотреть на прозрачные воды озера Хубсугул, но сейчас это место вызывало в ней грусть и тоску, когда она понимала, что рядом нет отца и брата. Что под курганом, сложенном в степи, лежат только их кости, но не они сами.

- Мне бы хотелось знать мотивы Берке-хаана, Санджар-гуай. Уверена, у него были причины поступить так, как он поступил, - несмотря на то, что она называл ее шакальей подстилкой и пытался склонить к союзу с Шакалами, Алахчит пыталась избавиться от обиды и своей гордыни, которая свела со свету не одного хана. И старалась тщательно обдумывать чужие ошибки, чтобы избежать из в будущем. Она не знала, что движило Берке-предателем. Хоть он и смыл свое предательство своей кровью, его запомнят как предателя, а не героя. - Все ошибаются. И ханы, и нойоны, и конюхи.

И ее отец тоже много раз оступался и ошибался, теперь Алахчит чуть лучше видела, где и в чем. И что сгубила его все та же лисья гордость. Но все равно для нее он оставался отцом, который многому ее научил. Пусть и не всему, что ей хотелось бы знать. Алахчит снова посмотрела на небо и улыбнулась - ей подмигнула какая-то звездочка.

- Будет новый дом. Назову его Тэнгэрийн-Ордон*, - предложила Алахчит

- Он считал, что Лис может перехитрить шакалов, и поздно понял, что это не так, - сказал Санджар.

Он никогда не питал к шакалам теплых чувств, но считал опрометчивым рисковать родным кланом, надеясь на удачу и хваленую лисью хитрость, когда шакалы не знали равных в подлости. Санджару не нравилась вся эта авантюра с самого начала. Он знал мало, но ему было достаточно того, что Алахчит хотели выдать за шакала.

- Тэнгэрийн-Ордон - красивое название. Это будет хороший дом, - сказал Санджар. - Я уверен, что у Хубилай-хаан, и Сорхоншар хотели бы, чтобы эта затея удалась.

Он мало знал отца и брата Алахчит, но сожалел о её потере. Они погибли в схватке с шакалами, в которой остальное племя выжило лишь чудом. И даже если бы шакалы не собирались предать Лис, вряд ли она была бы рада стать женой одного из них.

Алахчит помнила, что отец никогда не хотел вести дела с Шакалами, но несколько раз предпринимал попытки заключить с ними если не мир, то хотя бы перемирие, но никогда не знала подробностей этих делегаций. Ее всегда оставляли в ставке, где она по глупости своей продолжала дразнить Оронара, плескалась в озере или реке неподалеку вместе с другими лисицами, хлопотала по хозяйству и занималась прочей девической ерундой, как и положено той, кто и не мечтает о том, чтобы вести за собой целый клан, а то и Орду.

Может быть, условия союза с Шакалами были таковы, что отец, не раздумывая, отказался от такого сомнительного соседства. А быть может, цена и не менялась все это время, и ценой была именно она, Алахчит-хатун. Думая об этом, Алахчит испытала прилив благодарности к отцу. Этого она уже никогда не узнает.

- Но вряд ли любой, даже самый хороший город, сравнится со степью, - она снова улыбнулась, но уже глядя на Санджар-гуая. Медвежья шкура немного сползла с ее плеч - тяжелая и душная, в ней становилось жарко. В такой только сидеть хорошо, долго не походишь. Даже от гэра до костра дойти уже сложно, только крепкому мужчине под силу. Алахчит видела и женщин медведей, крепких и невысоких, издалека и со спины их легко было спутать с мужчинами. Наверняка они тоже играючи могли носить на себе такие богатые шубы.

Санджар улыбнулся в ответ. Он тоже считал, что степь - это свобода. И то, что давало силы Орде в целом и племенам лис по отдельности. Степь была их стихией, в ней нужно было уметь выживать, но за это она щедро одаривала тех, кто жил в ней веками.

- Степь дает нам силы, а город нас защищает зимой, когда сил мало, - ответил Санджар.

Он посмотрел вперед на горные склоны, за которыми расстилалась ночная степь. Сейчас она казалась черной, но к июню в ней будет серебриться ковыль, который видно даже ночью. И когда верный быстрый конь мчит через это разнотравье вперед, быстро, как выпущенная стрела, не остается ни страхов, ни сомнений. Только чувство, что все вокруг создано для того, чтобы ты мог вдохнуть этот ветер, почувствовать его силу и понять свою причастность к единому замыслу, которым являлся окружающий мир.

- За это лето сил станет больше, - сказал Санджар.

Алахчит снова задумалась. О градостроении она знала так же мало, как и обо всем остальном, но в Орде должны были быть люди, которые понимали бы куда больше, чем она. Для новой Орды нужен новый дом, чтобы Лисы оставались едины даже тогда, когда не кочуют. Так будет намного проще выживать и справляться с бытовыми сложностями сейчас, когда большая часть сильных мужчин и женщин погибла в бою.

И вот опять, как бы она ни старалась, мысли все равно возвращались к делам и тому, что нужно было решить как можно скорее. Сейчас, когда часть союзов была заключена, Алахчит задумывалась о том, с какими еще кланами можно бы было сотрудничать, чтобы укрепить свои позиции в степи. Но и Санджар-гуай был прав, нельзя было брать на себя больше, чем клан мог вытащить на себе, не рискуя распыляться по мелочам. Когда Орда станет сильнее, это станет возможным, но сейчас нужно было рассчитывать свои силы и выбирать то, что было более необходимо.

- Хватило бы только нам на это время, чтобы набраться сил и окрепнуть, - ответила она. Каждый день нет-нет, да и проскакивала мысль, нет ли на горизонте разведчиков Асаки? Не идет ли армия, покарать бунтовщиков и непокорных?

- Это зависит не от нас, - ответил Санджар. - Поэтому нам остается только делать то, что мы можем сделать.

Лисы не были готовы к новым нападениям, и не стоило все время рассчитывать на помощь Кобр, которых тоже был всего лишь отряд, а не несокрушимая армия.

- Летом готовиться к войне, зимой - к миру, когда лисята могут получить образование, - продолжил Санджар, но осекся. - Прости, я снова о делах, - от усмехнулся.

Он считал, что мирному клану нужно уделять больше внимания не боевым тренировкам, а знаниям, которые помогут жить мирной жизнью. Он не считал, что знал многое. Получил аттестат школы, в которой почти не бывал. И то разобрался, как отбирать лошадей, которые принесут нужное потомство. А там было много такого, что он понимал с трудом, но могли понять другие. Те же химия и физика, в которых было много нужных знаний о том, каким законам подчиняется мир вокруг.

- Не извиняйся, Санджар-гуай. Сейчас все крутится только вокруг проблем и дел, - понимающе улыбнулась Алахчит. Теперь она начинала понимать страхи Яшви-удган, когда она говорила, что боится не успеть, хотя спереди у нее была вся еще жизнь. Насколько спокойнее ей было бы, будь у нее огромная Орда хорошо обученных воинов, налажена торговля, построен новый город, а имя Асака стало бы только страшным воспоминанием, сказкой, что рассказывают старики у костра.

- Нужно идти спать, - заметила она, но ей на самом деле не очень хотелось уходить. Она опасалась, что Санджар-гуай снова заведет разговор об чувствах, но теперь, когда он этого не сделал, ей стало намного спокойнее. Она чувствовала, что может и хочет доверять ему. Алахчит не считала себя робкой, пугающейся проявлений симпатии, но сейчас она должна была сосредоточиться на Орде, а не собственной личной жизни. Она взяла на себя ответственность за сотни лисьих жизней, и не могла просто так от них отмахнуться только потому, что почувствовала весну в душе.

Она поднялась со своего камня, поправила на плечах тяжелую медвежью шубу, которая тянула ее к земле, но не заставила сгорбиться. Алахчит оставалась все такой же прямой, как и всегда. Она снова улыбнулась своему нойону. - К рассвету всем быть готовыми, нужно возвращаться в ставку. Доброй ночи, Санджар-гуай.