Демоны

- Я... - начала девушка, а потом сглотнула. Голова болела настолько сильно, что было очень тяжело воспринимать сказанное и оставаться в реальности. Ей хотелось, чтобы сейчас от нее отстали, оставили в покое, но она не знала, как отвязаться от этого человека. Почему он привел ее в это кафе, которое находится рядом с тем местом, где ее могли убить, если бы не Маркус? Почему он интересуется Дженингом? Зачем она вообще стала что-то писать, ведь, наверное, у нее нет таланта? Тору не особо следит за ее творчеством, и она сама нп показывает ему свои картины. Потому что ее болтовня про картины может его отвлекать.

Яреци зажмурилась, а потом открыла глаза. Первым, что она увидела, был демон. Он стоял на том же месте, он ухмылялся и ждал ее. Девушка вжалась в стену и закрыла лицо руками. Дрожь стала сильнее. А слова этого человека эхом отдавались в сознании.

- Я пыталась уйти. Но я была там не одна. Нас в этой квартире было человек семь. Я... пыталась уйти, но мои попытки пресекались. Я слышала, что несколько адептов просто исчезли. Они... их забили до смерти. В тот день я нашла телефон и отправила сообщение Тору. И... потом я оказалась здесь.

Как ей сказал Тору, никакого сообщения не приходило. Может быть, она ошиблась тогда, а может он просто так сказал, чтобы она от него отстала? Может он уже тогда разорвал с ней отношения, когда она хлопнула дверью и ушла? Может, не стоило ей возвращаться, просить у него прощения? Наверное, не стоило тогда к нему ехать, когда он надрался и приехал на их старую квартиру. Надо было просто в тот день отвезти его домой и уйти. Наверное, это был бы правильный вариант.

- О, конечно. Так легко все забыть! Ведь это было в прошлом, зачем это вспоминать? Зачем думать об этом, вздрагивать от любого шума, когда сидишь один дома? Ведь нормальные люди все забудут. Нет, не так. Нормальные люди будут просто молчать в тряпочку, сидеть дома и не переживать по поводу того, что мир покидают люди, с которыми ты виделся раза три в жизни, и которых ты не должен называть родственниками. Да, нужно быть циничной тварью, и тогда да, не будет ничего, - прошипела Яреци. Демон никак не хотел уходить, он стоял на том месте. А рядом стоял живой демон. - Если я такая тварь, то зачем он вообще пришел, зачем мне позвонил, когда ему было плохо? Почему он мне не помог, когда мне было плохо? Он просто снял кольцо и сказал, что разводится со мной. Зачем он мне тогда позвонил? А вы? Что вам надо, сеньор Хасэгава? Почему вы меня пригласили именно в это кафе? Это он вас послал, да? Он хочет расправиться со мной? Мне сказали, что он погиб при задержании, но...

Яреци из последних сил старалась не срываться. Ее тело пробивала очень крупная дрожь, руки стали ледяными, на лице выступили капли пота. И страх, животный страх, липкими ручонками сковывал ее душу. Она судорожно всхлипнула и опустила голову. Где-то отголосками сознания она понимала, что эти страхи необоснованы, но ничего не могла с собой поделать. И картины были здесь ни при чем. Они были всего лишь картинами. По крайней мере, кроме этого человека никто больше не спрашивал у нее о них. Даже Тору.

То, что начала говорить Яреци в ответ на его слова, больше напоминало концентрированный бред. Девушка смешала в кучу все подряд: свои воспоминания о секте, страхи, обиды на мужа, а может и еще что, пропущенное Акихико мимо ушей из-за обилия неструктурированной информации. И это ее словоизлияние показывало полнейшую потерю адекватности, требующую соответствующих мер.

- Хватит бредить. - Акихико подошел к девушке вплотную, прихватил за плечи, заставляя выпрямиться, а потом ощутимо тряхнул. - Еще раз спрашиваю, тебе это нравится?

Его голос звучал резко и не выражал никакого бесполезного сочувствия. А для пущего эффекта Акихико отпустил плечи Яреци и обхватил ладонями ее лицо, заставляя девушку смотреть в свои сегодня темно-серые глаза, не выражающие никаких эмоций.

- Ты так и хочешь оставаться вечной жертвой? И по отношению к садистам, и в семейной жизни? А, может, ты жаждешь, чтобы кто-то добился своего. Или ждешь, что некто облегчит твои страдания? Если хочешь, я тебе помогу. Прямо здесь и сейчас прерву твои муки. Мне не сложно...

Акихико очень надеялся, что их "милая" беседа, пусть и на японском языке, не привлечет особого внимания случайных прохожих и будет воспринята, как разборки парочки. Хотя Яреци в своем состоянии наверняка никого не замечала, чем он и планировал воспользоваться, позволяя себе сомнительные предложения, в которые здравомыслящий человек не поверил бы никогда.

Его действия возымели эффект, возвращая девушку в относительно адекватное состояние. Только вот ее пассивность нравилась Акихико ничуть не больше, чем состояние, в котором Яреци находилась за минуту до этого. Скорее, эта вялость и надежда на то, что "добрый дяденька" ее отпустит только потому, что она, вроде как, не готова умирать, его раздражала и вызывала желание вытрясти из девушки весь "мусор", накопившейся в ее голове.

- А если убивал? - Акихико убедился в том, что вокруг никого нет и не наблюдается камер видеонаблюдения и только после этого позволил своим рукам скользнуть на шею девушки, пока еще мягко ее обхватывая. - И хочу сделать это снова? - Его пальцы начали давить чуть сильнее. - Неужели ты думаешь, что какое-то неуверенное блеяние сможет меня остановить? Мне плевать, кто там тебя любит. Какое мне дело до чужих мужей и дочерей, если я жажду увидеть, как страх в твоих глазах сменяется пустотой, и они закрываются навсегда?

Естественно, убивать, да и вообще причинять Яреци хоть какой-то ощутимый физический вред Акихико не планировал. Более того, он прекрасно понимал, как сильно сейчас рискует, если девушка начнет звать на помощь или неожиданно появится свидетель, не понимающий контекста всего происходящего. Но почему-то не мог остановиться, признавая, что в определенных ситуациях его рациональный ум и выдержка продолжали давать сбои.

И снова страх липкими ручонками проникает в ее сознание. Ее не хотят отпускать, ее будут пытать снова и снова, пока она не умрет. К тому же этот человек сказал, что он убивал. И ему это нравилось. Может, он действительно может ее убить? Дрожь была настолько сильной и крупной, что ей казалось, что еще немного, и ее сдует. Хотя ветра особо не было.

А потом он схватил ее за горло и стал сжимать. Это было больно. Воздуха не хватало. Скорее всего, воздуха не было из-за судорожных вдохов, подобно тем, которые делает утопающий, пытаясь хоть как-то помочь себе.

Страшно. Очень страшно. Хочется все это прекратить, но как? Как стать смелее, сильнее? Она трусиха, она всегда всего боялась, она не умеет смотреть страху в глаза. Но что можно сделать? Как перестать бояться? Она никогда не умела драться, она боится боли.

Ей вспомнилась ужасная сцена в горах, когда Тору бросился на людей, спасая ее и Джуна. Разгоряченное страхом сознание угодливо подкидывало картинки, что Тору бросился спасать своего племянника, а не ее саму. Потому что она должна сидеть дома, воспитывать дочь. И не возникать. И тем более не уходить с дочерью в горы, чтобы спасти Маркуса, когда тот был гиеной.

Нет, это все неправда! Тору спасал ее, он никогда не подверг бы ее опасности. Она сама должна была делать все возможное, чтобы не было этой опасности. Но она совершенно ничего не делала. Папа был прав, говоря, что она никогда никого не любила.

- Нет, это неправда! - прошипела она и схватила человека за запястье руки, сжимающей ее горло. Сильно сжала. Что она умеет? Она ничего не умеет. Она даже, осознав, что находится в аду, не смогла применить ментальную магию, чтобы хоть как-то выбраться. Она слаба, душой и телом. Она не может так больше. Нужно спасаться. Ведь вдруг этот человек действительно хочет ее убить?

Сглотнув, хотя это было больно делать из-за ладони, сжимающей горло, она заглянула в глаза человеку. Снова нити потянулись к его сознанию. Они преодолели преграду в виде линз и отправились гулять по его сознанию. Она напряглась, стараясь сделать что-то больное, уничтожить что-то. Его сознание ничем не было защищено, и она вылавливала разные мысли. Она не вглядывалась в них, просто хотела сделать что-то болезненное.

Берясь за горло девушки, Акихико не хотел переходить границы и давить слишком сильно. Но и просто оставить руки на шее, ограничаваясь словесными угрозами он не мог, если хотел добиться какого-то эффекта. А потому позволил себе нажать чуть сильнее, полагая, что дальше страх сделает свое дело, заметно преувеличив силу нажима. И, судя по выражению, застывшему в больших серых глазах Яреци, его расчет оказался верным. Девушка верила в реальность всего происходящего, но пока не проявляла желания как-то побороться за свою жизнь. Даже этот ее жалкий вскрик и жест, когда Яреци схватила его руку, не смогли бы произвести серьезное впечатление и на достаточно слабого мужчину. Чего уж тут было говорить о нем самом, немало времени потратившем на развитие собственного тела.

- Плохая попытка. - В какой-то момент Акихико показалось, что в девушке произошло какое-то изменение, но пока не стал придавать этому особого значения. Сейчас она еще сильнее, чем раньше, напоминала его мать. Слабую, не способную противостоять воле отца даже ради своего единственного ребенка. Довольствующуюся любовью к сыну, которую она боялась проявлять, словно в такой любви для него был хоть какой-то толк.

Как назло почему-то именно сейчас ему вспомнилось дурацкое фортепиано, на котором мать учила его играть с пяти лет, и ее легкий отказ от так любимых им уроков, только потому, что отец считал необходимым увеличить количество более полезных на его взгляд четырнадцатилетнему подростку занятий. После чего Акихико так разозлился, что вообще перестал играть, позволив себе дотронуться до клавиш только один раз через много лет. А еще, отчасти, благодаря этой ситуации, он перестал жалеть мать, с этой извечной печатью скрытого страдания на красивом, даже уже в возрасте, ухоженном лице, которое Акихико смог увидеть за время своего недолгого возвращения в Японию только один раз, пусть накануне своего вылета в Пекин и звонил матери не менее десятка раз, так и не дождавшись в ответ ни одного слова.

Синие нити блуждали по его сознанию, и девушка не знала, что хочет найти в его мыслях. Она всегда причиняла всем боль, используя ментальную магию. Она приказала Маркусу рассказать, что тот делал с ее мамой, она заставила Стефано забыть о магии Воздуха. Она сражалась с Дарсией, потому что... для чего она сражалась с подругой? Что она хотела показать ей? Что она крутая и может защитить Маркуса? Или то, что она не достойна называться матерью, подругой, женой...

В сознании Акихико достаточно ярко поскальзывал образ какой-то женщины. Судя по всему, это была его мать, так как было в этих образах что-то общее. Вот, эта женщина учит Акихико играть на фортепьяно, а потом подросток почему-то перестал играть, хотя ему это нравилось.

Яреци блуждала по его сознанию и понимала, что его отношения с матерью не такие идеальные. Он не сильно скучал по ней, а вот она... что думала эта женщина о своей сыне Яреци не могла знать. Но она поняла одно - ее отношения с Дочерью потом могут быть такими же, как его отношения с матерью. То есть никакими. Кимико спокойно живет без нее, с папой, и... нет, она этого не хочет.

- Вы не сможете меня убить, Хасэгава-сан, - прошептала она, прекращая ментальное воздействие. В этот раз она не причинила никому боли, что стало даже для нее самой неожиданностью. - Я... отпустите меня, пожалуйста, - проговорила она и снова попыталась убрать его руку со своей шеи. В этот раз получилось.

Изменение, которое Акихико почувствовал в девушке незадолго до этого, стало ощущаться еще сильнее. В ее голове явно что-то происходило, хотя мужчина и не был уверен в полезности возникающих у Яреци мыслей для нее самой. Но даже этого небольшого изменения хватило, чтобы Акихико не стал сильно сопротивляться новой попытке сбросить его руку, самостоятельно опуская вторую и отстраняясь от девушки на шаг.

- Мотидзуки-сан, - начал он уже своим обычным тоном. - Никогда ни о чем не просите человека, который пытается вас задушить. Это бесполезно. Делайте все, что в ваших силах ради себя или близких вам людей. Полагаю, рядом с вами хватает тех, кто дорожит вашей жизнью.

В его голову пришла странная мысль, что случись что-то сейчас с ним самим, и не нашлось бы даже человека, готового кормить осиротевшего кота. И именно этот факт огорчил Акихико намного сильнее, чем отсутствие у него каких-либо значимых связей, не имеющих отношение к работе, заставляя задуматься о знакомстве с соседями.

- А убить я вас не могу только по одной простой причине - не имею ни малейшего желания это делать. Если бы хотел, ваши вялые попытки скинуть мою руку и попытаться договориться меня бы или любого другого убийцу или насильника не остановили. Не забывайте об этом в будущем. Хотя, надеюсь, вам больше не придется попадать в подобные ситуации.

Акихико замолчал и окинул девушку взглядом, пытаясь понять, чего же к ней прицепился и почему взялся учить уму-разуму, вместо того, чтобы, немного позабавившись, не пойти своей дорогой. Хотя ответ, вероятно, крылся в его отношении к совсем другой женщине, которой в свое время никто не решился вкрутить мозг на место, позволяя превратиться в бледную тень, безропотно следующую за своим мужем.

Яреци судорожно всхлипнула, когда молодой человек отпустил руку и отошел от нее на шаг. Сглотнула и вздрогнула. Голова продолжала болеть, сильно ломило виски, и она с огорчением поняла, что не сможет добраться до дома. Хотя у нее есть немного денег, и здесь где-то стоянка такси. А может просто забиться в какой-нибудь угол и переночевать. Чтобы успокоиться. Но она никогда не ночевала на улице. Она просто не выживет.

Она внимательно посмотрела на молодого человека. Она и сама понимала, что все это глупо, но она не была бойцом. Она не умела защищаться, драться, воевать. Она никогда не брала в руки оружие, первый раз она взяла в руки вакидзаси на мастер-классе, который проводил Тору. Потом она брала в руки тессен. И... все, она больше ничего не брала и не делала. Она просто не сможет защититься. Спасти себя.

Молодой человек вспоминал свою мать. Сейчас Яреци из-за страха не могла понять, почему именно эти мысли заполонили его мозг. Но в них крылось что-то. Вдруг его мысли о матери могут ее изменить? Нет, это бред.

- Как мне справиться с этим? Я... я должна была учиться драться? Не читать, получать образование и мечтать о любви, а прокачивать физическую подготовку? Но меня учили, что девочке нельзя драться. - Произнесла она упавшим голосом. - Ладно, вы не обязаны мне ничего говорить и помогать. Я... простите.

Глубоко вздохнув, она тыльной стороной ладони стерла слезы и пот, а потом оторвалась от стены. Ноги сильно дрожали, было страшно, а головокружение не давало сделать и шага. Она снова прислонилась к стене и опустила голову. Нужно немного постоять, подышать воздухом, и тогда станет легче.

Вся эта ситуация со стороны, вероятно, выглядела более чем странно. То они с Яреци относительно мирно беседовали, то он сжимал, пусть и не сильно, девичье горло, а то несостоявшаяся жертва и вовсе спрашивала его мнение по волнующим вопросам, словно Акихико подходил на роль доброго советчика. Хотя даже не имея намерения нести свет и добро, игнорировать заданные вопросы мужчина не стал, не видя ничего зазорного в высказывании собственных мыслей на эту тему.

- Умение противостоять и умение драться - это разные вещи. Хотя последнее тоже не помешает. Даже если вы чего-то не делали раньше - никогда не поздно начать. Кто действительно чего-то хочет - всегда найдет возможность. - Здесь Акихико немного преувеличивал, поскольку желания имели обыкновение нередко сталкиваться с возможностями, но сейчас был важнее посыл, а не нюансы.

- Что же до остального... Научитесь не прокручивать в своей голове кучу негатива, а прямо говорить заинтересованным лицам о своих переживаниях и тревогах. Толку будет больше.

От Акихико не укрылось то, с каким трудом Яреци держится на ногах. И раз он неожиданно для себя сегодня взялся играть роль эксцентричного благодетеля, решил и дальше быть последовательным в своих словах и поступках.

- Если что, мое предложение в силе. Могу подбросить вас до дома. Обещаю больше вас не душить, да и вообще не делать ничего противозаконного.

Несмотря на свое сомнительное прошлое, Акихико предпочитал не нарушать закон, выступая против даже небольших финансовых махинаций, к которым его так или иначе пытались склонять некоторые нечистоплотные коллеги и партнеры.

Она говорила Тору о своих переживаниях, связанных со смертью мамы. Она говорила Тору о своих переживаниях, связанных с плохим состоянием папы, когда тот заработал инфаркт, но Тору, как ей казалось, было безразлично её переживание. Ведь с папой ничего не случилось, и зачем лишний раз переживать? Но ведь ей об этом даже не сразу сказали. Потому что она истеричка. А смерть... да, круг жизни и всё такое. Просто это больно и страшно.

А может, это просто она действительно тупая истеричка, которая когда-то влюбилась в оболочку, а потом это стало патологической привязанностью к Тору, и никакой любовью с ей стороны тут не пахло? Может она даже не любит Кимико? Но как это - любить? Или это просто детские розовые очки, и нет никаких чувств, а есть только быт? Быт, от которого она хотела убежать, который её душил и тянул на дно...

Было по-прежнему тяжело. Сильно болела голова, было страшно, и она неуверенно кивнула на предложение молодого мужчины. Отошла от стены и поморщилась от неприятной боли в голове. Надо просто дойти до его машины, а потом будет легче. Все слова этого человека оставались в её памяти, и она решила потом подумать над этим.

На его предложение Яреци ограничилась кивком, видимо, временно потеряв способность к связной речи. Да и вообще, выглядела она так, словно собиралась прямо здесь и сейчас рухнуть, демонстрируя чрезмерную и явно вредную впечатлительность. И, видя как девушка вяло переставляет ноги, Акихико чуть было на автомате не предложил ей ухватиться за его руку, остановив себя в самый последний момент. Такое действие полностью противоречило бы его недавним словам о необходимости справляться со всем самостоятельно. Так что он оставил Яреци разбираться с состоянием, в которое она сама себя загнала, без посторонней помощи.

- Что же, пойдемте. - Акихико отвернулся от девушки и в среднем темпе направился к машине, специально не проверяя, успевает ли она за ним следом. - Правда, сделав несколько шагов, он все-таки остановился, чтобы добавить, так и не повернувшись к Яреци. - Полагаю, вас сейчас ждет дочь. Надеюсь, вы научитесь не только говорить, но и слушать, и слышать. В первую очередь, ее. Если вы, конечно, хотите, чтобы слово "мама" не стало формальным.

После этого Акихико больше не останавливался, быстро добравшись до своей новой машины, заняв место за рулем и ненадолго прикрыв глаза, ожидая девушку, для которой оставил соседнюю дверцу открытой.

От молодого человека не последовало предложения помощи, что, в принципе, было ожидаемо. Сейчас бы она не стала просить его о помощи, так как он вроде предложил ее подвезти до дома. Это уже помощь. Хотя, как ей казалось, он мог спокойно уйти, оставив её здесь одну. Она бы дошла до дома. Пусть было бы тяжело, но... она нужна Кимико, и дочке без неё, наверное, будет тяжело. Слова молодого человека по-прежнему откладывались в сознании, увиденное в его мыслях тоже, и она стала думать, что с этим делать.

В машине было прохладно, и она поёжилась. Она даже не обратила внимания, что на улице было холодно, а может быть это просто закончился выброс адреналина, после которого начинает колотить. Так было только один раз, после родов. Почему-то сейчас ей вспомнилось, как она рожала. Вспомнился Тору, который искренне радовался рождению дочки. Вспомнился папы, который её навестил через несколько дней.

Увиденные картинки в сознании молодого человека не давали ей успокоиться. Она прикрыла глаза и задумалась. Машина плавно поехала по дороге, а потом затерялась в потоке других машин. А Яреци продолжала молчать и думала о каких-то словах. Особенно о последних. О том, что слово "мама" может просто стать формальным. Она не хотела, чтобы так было. И было понятно, что с этим надо было что-то делать. Притом делать как можно быстрее, пока не стало совсем поздно.

Вскоре машина остановилась у дома, и девушка открыла глаза. Вздохнула и открыла дверцу.

- Спасибо вам, Хасэгава-сан, что проводили меня до дома. И... Просто спасибо.

Она вылезла из машины.