В гостях у Фудзи-сан

Судя по тому, как Мари "жонглировала" вином, она уже успела неплохо напиться. Но Кёске не собирался как-то ее ограничивать или делать замечания по этому поводу. Каждый имел право время от времени расслабляться и позволять себе проявлять небольшие слабости. И уж тем более ни в чем не должна была отказывать себе женщина, и так привыкшая себя ограничивать, начиная с маленького унылого мирка на острове, где она провела много лет.

- Да какой уж я там герой, - немного смутился Кёске от столь неоправданной похвалы. На его взгляд, для Мари он сделал намного меньше, чем стоило бы, начиная с того, что не пытался ее разыскать после побега, оставив одну разбираться с ребенком в совсем юном возрасте.

Через какое-то время, которое Кёске как-то перестал отслеживать, они разобрались с вином и счетом и были готовы продолжить прогулку. Хотя в плане готовности Мари он не был уверен, поскольку ноги держали ее плохо. И если он не хотел вернуть Томико после "свидания" маму, покрытую синяками, стоило выступить в качестве страховки, благо забота об этой достаточно хрупкой молодой женщине доставляла ему удовольствие.

- Мы, конечно, пойдем, - Кёске встал напротив и осторожно убрал с лица Мари упавшую прядку волос. - Но только прыгать по берегу озера одну я тебя не отпущу. - С этими словами он решительно взял за руку ту, чей нынешний статус для себя мог определить с большим трудом, и направился вместе с ней по пешеходной дорожке, пролегающей по берегу.

- Нет, ты все равно герой! Ты спас нас. И не дал Томико оказаться в приюте. Некоторые отцы вообще не обращают внимания на своих детей. А ты молодец, - сказала Мария, когда Кёске убрал прядь волос с ее лица. И хоть он не прикоснулся к ее лицу, эти прикосновения были нежными и очень приятными.

За нее говорил алкоголь, который несмотря на достаточно плотное и вкусное блюдо, ударил в ее голову. Сейчас она не особо понимала, где делает что-то не то и говорит что-то неправильное. Вообще, с алкоголем у нее повысилось настроение. Стало тепло и как-то спокойно.

Кёске взял ее за руку, и они направились гулять по набережной озера. Тропинка была выложена камнями, они были неровными, и все-таки она споткнулась.

- А ты мог бы заботиться,о ней, если бы... если бы она осталась одна? Нет, я не собираюсь слишком погружаться в это, просто у меня иногда есть страхи. Я очень хотела все это забыть, я готова работать над этим.

Мари убрала свою руку и встала напротив Кёске. Положила ладонь на его щёку и заглянула в его глаза. В Японии все были сдержанными, но Мари не была японкой. Она мало помнила о России, но мама частенько ей рассказывала, что русские - достаточно открытый народ, любящий разные обнимашки. И хорошо, что сейчас никого рядом нет. Никто не увидит, не осудит.

- Ты очень милый, Кёске, - прошептала она и потянулась к его лицу, чтобы поцеловать.

Вопрос Мари по поводу заботы о Томико ему совершенно не понравился. И дело было не в том, что поддерживать дочь стало бы для него обузой. Кёске и мысли не хотел допускать об очередной неприятности, в которую могла попасть ее мама. Пожалуй, это было бы перебором для них всех, заслуживающих после всех этих встрясок относительно спокойной жизни. В его случае спокойной настолько, насколько это позволяла работа в полиции в отделе, собирающей грязь и гниль со всей округи.

- Я бы никогда не бросил Томико, если ты об этом. - Поскольку Мари все-таки умудрилась споткнуться они немного притормозили. - Но, очень надеюсь, что подобные идеи в голову тебе приходить больше не будут. Ты нужна дочери намного больше, чем, по сути, чужой небритый дядька.

Дальнейшие слова, а, главное, действия Мари показали, что с алкоголем она явно перебрала, раз подобный ему мужчина мог вызвать у нее умиление. Что же до попытки его поцеловать - это действие стоило пресекать сразу, как бы чего не вышло. Пусть Кёске и старался не думать о своей спутнице в не самом дружеском ключе, сейчас это получалось из рук вон плохо. А поскольку с тормозами у него сейчас дела обстояли не намного лучше, чем в юности, не следовало переходить границу дозволенного, чтобы потом не удивляться, как так получилось, что банальное касание губ привело к тому, что Томико радостно придумывает имя будущему братику или сестренке.

- А ты пьяненькая, - не без некоторого сожаления Кёске остановил движение Мари, обхватив ее лицо ладонями. - Но тоже очень милая. - Не признать это было выше его сил, поскольку блестящие глаза и характерный румянец на щеках полностью преображали лицо молодой женщины, превращая ее из печальной героини какого-нибудь романа в достаточно игривую и вполне себе живую особу, обладающую своей особой прелестью.

Мария знала, что нужна дочери живой и здоровой, и очень хотела, чтобы это все, с чем ей приходилось сталкиваться, исчезло из ее жизни и даже воспоминаний. Но это зависело только от нее самой, от ее жизни, стремлений и желаний. Погрязнуть в пучине беспросветной тоски она не хотела.

Кёске отстранился от нее и взял ее лицо в свои ладони. Она смотрела на него своими большими серо-голубыми глазами, а где-то в глубинах сознания возникали воспоминария, когда они с Кёске были моложе на несколько лет, но также иногда смотрели друг на друга. Но может быть ей просто все это показалось, и сейчас она была пьяной.

- Но я ведь не одна такая. Ты тоже пил. Почему ты не пьяный? - неожиданно для себя она убрала его руаи со своего лица и поцеловала в щеку. - Мы вместе пили, и... так нечестно. Нечестно, и все тут, - с улыбкой произнесла она. Настроение было каким-то странным. Было хорошо и спокойно.

Наверное, ему не стоило стоять так близко и вообще касаться лица Мари. И уж точно плохой идеей было пересечься с ней взглядом. Большие серо-голубые глаза смотрели на него совсем не так, как должны были смотреть глаза друга, если, конечно, у него не разгулялась фантазия. И что-то подсказывало Кёске, что и он сам позволял себе отражать совсем не те эмоции, которые изначально планировал. Но, к счастью, Мари прервала этот неоднозначный момент, убрав его руки и задав идеально подходящий ситуации нейтральный вопрос.

- Полагаю, опыта в употреблении алкоголя у меня намного больше, - Кёске облегченно выдохнул, понимая, что "крутой вираж" им удалось преодолеть без потерь. - Обычно я ужинаю со свободными коллегами, и мы часто позволяем себе добавить к еде и алкогольные напитки. - Поскольку в отделе хватало одиноких мужчин, которым особенно некуда было спешить, без компании он обычно не оставался, а потому если и страдал, то уж точно не от недостатка алкоголя, а от его избытка.

- Пойдем лучше вон туда, - Кёске указал небольшую тропинку, по которой можно было пройти к самой кромке воды. С этого места должен быть очень красивый вид. - И, не тратя больше времени на разговоры, мужчина снова взял Мари за руку и направился к выбранной точке обзора, которая явно не случайно пользовалась, судя по протоптанном спуску, особой популярностью.

- Понятно, - выдохнула Мари и отвернулась. Наверное, нельзя было пить так быстро и много, чтобы не упасть лицом в грязь. Это в прямом и переносном смыслах. В прямом смысле она пока еще не упала лицом в грязь, хотя была уверена, к своему стыду, что это может скоро произойти, если они с Кёске продолжат гулять. А по поводу переносного смысла - в грязь она падала на каждом шагу, будто была ребенком, только научившимся ходить. Потому что ее резкое и в большом количестве употребление алкоголя, какие-то странные слова и поступки не делали ей чести, и выглядела она, по своему мнению, как-то не очень презентабельно. А ведь ходят слухи, ей еще и мама говорила, что русских считают алкоголиками, которые из самовара пьют водку, играют на балалайке и танцуют с медведем. Никогда прежде Мари не задавалась этим вопросом, но почему-то сейчас, когда Кёске снова взял ее за руку и потащил куда-то, она подумала об этом.

Вот только развивать эту мысль ей не удалось. Через некоторое время она поймала себя на мысли, что может контролировать свою координацию движений, и убрала свою руку. Идти без его поддержки было тяжело, но она старалась не подавать вида. Она просто шла, пока они не остановились около кромки воды. Тропинка пролегала совсем близко к воде, а в каком-то месте была выше. Мари остановилась, а потом сделала шаг. Неудачный. Камень пошатнулся, и молодая женщина почувствовала, что теряет равновесие. Она пискнула и взмахнула руками.

Вполне вероятно, Мари не разделяла его желания срываться с места и идти к воде, но спорить не стала. Правда очень скоро она решила, что может передвигаться самостоятельно, высвободив свою руку, и это решение стало роковой ошибкой. Пройдя совсем немного, его умеющая находить на куждом углу приключения спутница начала эпично терять равновесие, вынуждая действовать быстро, а потому бестолково.

Это в каких-нибудь фильмах, рассчитанных на женскую аудиторию, в подобных ситуациях герой лихо подхватывал прелестницу и прижимал к себе. В реальной же жизни успеть что-нибудь сделать не представлялось возможным. В случае же Мари, поскольку какое-то время она еще пыталась вернуть равновесие, он успел изобразить жалкие трепыхания. Настолько жалкие, что, в итоге, в воду шлепнулись они оба.

- Мда... - произнес Кеске после того, как убедился, что серьезно от таких фокусов пострадала только их одежда. - Вот и погуляли.

Засиживаться в воде не стоило, и мужчина быстро поднялся сам, со вздохом посмотрев на вымокшие брюки и рубашку, а затем протянул руку Мари, параллельно с этим прикидывая, чем можно заменить попорченный наряд, чтобы на обратной дороге до Токио не смущать окружающих голым телом или оставляемыми за собой мокрыми пятнами.

И все-таки они упали в воду, и это ее немного отрезвило. А может не отрезвило, но пришло понимание, что они выглядят как идиоты. Или клоуны. Нет, наверное никакого отрезвления не было, так как ей почему-то стало смешно. Забавная ситуация. Но наверное надо выбираться отсюда, чтобы не смущать разных людей. Конечно, в передачу "в мире животных" они не попадут, но ей не хотелось бы, чтобы из-за этого недуразумения к ней относились хуже, чем обычно. Хотя ее все равно считают "человеком второго сорта".

Итак, Кёске поднялся первым, протянул ей руку, и она схватилась за нее и встала. Не сказать, чтобы встала достаточно легко и грациозно, но хотя бы второй раз не упала.

- Придется нам идти в номер и сушиться, - сказала Мари, которая промокла сильнее. - Мне кажется, или вода была холодная? - Спросила она через какое-то время, хватаясь за его руку, чтобы не упасть. Потому что ботинки были мокрые и скользили по земле.

Пусть к его вторжению в номер Мари и возникало немало вопросов, другого адекватного варианта Кёске не видел. И хоть ему неоднократно после стычки с каким-нибудь преступником приходилось появляться перед жителями столицы в не самом презентабельном виде, лишний раз подтверждать свою сомнительную репутацию ему не хотелось. Да и мокрая одежда с пятнами грязи была перебором даже для того, чьи доставаемые из шкафа вещи обычно выглядели так, словно их изрядно пожевали.

- Пойдем, не бегать же мокрыми и ждать, пока все само высохнет. - Пусть в мокрой одежде и было не слишком комфортно, обратная дорога до гостиницы заняла у них больше времени. Повторять "подвиг" с потерей равновесия Кёске желанием не горел, да и Мари, скорее, не шла, а скользила рядом с ним, угрожая в любой момент познакомиться с землей ближе, чем следовало бы. А потому двигались они медленно и очень осторожно, словно два разбитых болезнями старичка.

- Боюсь, Томико представляла нашу встречу немного иначе, - усмехнулся Кёске, когда они зашли в небольшой гостиницу, ставшую для Мари временным пристанищем, и проследовали к ее номеру под изумленным взглядом администратора. Мокрая одежда раздражала неимоверно, но даже оказавшись в номере, Кёске не решился сразу от нее избавляться, прикидывая, как это сделать наиболее безболезненным способом, и чем заменить, дабы не щеголять перед Мари в первозданном виде.

И вроде бы от отеля они не так далеко ушли, но обратный путь дался всем тяжело. Кеды Мари скользили по земле, и молодая женщина все норовила упасть, но ее поддерживал Кёске, поэтому она не упала лицом в грязь. Было стыдно и немного смешно. Совсем немного смешно. Но стыдно было только в тех случаях, когда им на пути попадались другие туристы. Хотя Мария не была уверена, что им вслед смотрели с каким-то интересом и, вероятно, презрением.

Они дошли до гостиницы, и там щеки Мари налились стыдливым румянцем смущения. Пока они поднимались на свой этаж, молодая женщина лихорадочно думала, что делать дальше и как быть Кёске. Он не должен уезжать в мокрой и грязной одежде. Это была ее вина, что она напилась до того, что не смогла стоять на ногах.

В номере она видела два халата. Один из них протянула Кёске, другой надела сама, раздевшись до нижнего белья. Ей было некомфортно находиться полуголой в обществе своего друга, поэтому она оделась. И она надеялась, что он тоже переоденется в халат.

- Кёске, ты не подумай, это... я не какая-то алкоголичка и не соблазнительница. Я обычно не пью. И я не хотела, чтобы все так получилось. Но, наверное, тебе придется остаться в номере, - сказала Мария, глядя в глаза мужчине.

То ли алкоголь делал свое дело, то ли жизнь на острове сформировала у Мари достаточно специфические представление о приличиях, но, в первый момент показав явное смущение, она принялась лихо стягивать с себя одежду. Причем, даже не попытавшись скрыться для этих целей где-нибудь в душе, где у него не было бы возможности любоваться этим процессом. И если Мари надеялась, что он сам тактично отвернется, то в подобных ситуациях Кёске предпочитал простой принцип: нам показывают - мы смотрим, а потому имел возможность еще раз убедиться, что фигура женщины европейского образца будет отличаться от среднестатистической фигуры японки. И в данном случае, на его вкус, в положительную сторону.

- Я и не считаю тебя алкоголичкой, - Кёске решил сразу высказать свое мнение. - А вот по поводу второго момента уже как-то не уверен. - Скорее всего, Мари, в силу наивности в некоторых вопросах, даже и не догадывалась, как звучат ее слова про необходимость остаться в номере после откровенных переодеваний. Но объяснять ей сейчас подобные нюансы Кёске желанием не горел, решив, раз уж дело повернулось подобным образом, последовать ее примеру и снять мокрую одежду. В связи с чем и скинул с себя опостылевшую мокрую рубашку, прикидывая, что с того момента, как Мари видела его торс обнаженным, ничего особенно не изменилось, разве что наросло "мясо" и появилась парочка небольших и не слишком примечательных шрамов.

Когда стал раздеваться Кёске, молодая женщина отвернулась, но только доя того, чтобы поднять свои вещи и повесить их на спинку стула. Ей торопиться было некуда, да и кое-какая сменная одежда у нее была, поэтому можно не комплексовать по поводу мокрой одежды. А вот с одеждой мужчины надо было что-то делать. Покопавшись в шкафц, она нашла две вешалки. На одну повесила рубашку, а на другую его джинсы. Всё это время она старалась не смотреть на Кёске, чтобы, скорее всего, не смущаться самой. Хотя она не была невинной девочкой, прекрасно знала, из чего состоят люди, да, и видела она голых мужчин. Да и знала она всё, просто пятнадцать лет - достаточно долгий срок, да и не хотелось ей особо. Точнее, может и хотелось, но думать об этом не было времени и желания.

- Но я действительно не хотела, чтобы всё так получилось, - снова сказала она, стараясь быть настойчивой, снова заглянув в его глаза. - Чем займемся?

Поведение Мари прекрасно показывало, что их восприятие ситуации различалось кардинальным образом. Судя по всему, в каких-то аспектах для нее время остановилась, в то время как его всегда неслось с бешеной скоростью. И все это говорило только об одном - ему стоило каким-то хитрым способом просушить свою одежду и бежать, сверкая пятками, пока мозг из-за мыслей на несвойственные противоречивые темы не разорвало, попутно разнося и черепную коробку.

- Ну, гулять в халатах я не предлагаю, - усмехнулся Кёске, забирая вешалки со своими вещами и прикидывая, куда их лучше повесить, чтобы быстрее высушить. - Если включить кондиционер на обогрев, то мы тут помрем, - пробурчал он себе под нос. - Наверное, стоит дойти до администратора и спросить, есть ли возможность быстро просушить вещи. А после мы можем тихо-мирно посидеть и попить чай.

Кёске сильно сомневался, что Мари начнет требовать еще вина, из-за которого потом предложит какой-нибудь бой подушками или еще что-нибудь странное, поэтому предполагал впереди парочку спокойных часов, проходящих в неторопливой беседе.

Может быть было виновато излишне выпитое вино, а может быть было что-то другое, но молодая женщина чувствовала свою вину за это безобразие. И она чувствовала, что Кёске неудобно все это. И надо что-то сделать, чтобы Кёске продолжал иногда их навещать.

А вообще, в голову полезли разные мысли, в том числе и о том, что она хочет обнимать Кёске и признаться ему в любви. Для таких действий она была почти достаточно пьяная, но все-таки что-то ее смущало. Наверное, она была недостаточно пьяной. А может быть, находись тут бутылка вина или еще другого напитка, содержащего алкоголь, было бы проще.

- Не надо никуда идти. Мы можем сейчас попить чай, я только попрошу принести вторую чашку и завтра утром принести завтрак в номер, - сказала Мари, вставая с кровати и подходя к нему. Отняла у него вешалки с одеждой, повесила на дверь и снова подошла к нему. Очень близко. Осторожно положила свои руки на его плечи, потом обняла за шею и, поднявшись ра носки, поцеловала его в губы.