От потерянного к найденному

О возвращении в Японию Ичиро думал давно. Работая везде, где только могла пригодиться его помощь, молодой человек постепенно отдавал долг монастырю, подарившему ему не только приют, но и возможность не ограничиваться двадцатью с небольшим годами жизни. И пусть этот долг вполне можно было отнести к числу неоплатных, Ичиро никогда не забывал еще об одном - долге перед семьей, формальным главой которой он являлся. Его сестра и братья выросли и больше не нуждались в постоянной поддержке, а мать, вспомнив былое и вернувшись к работе в небольшой закусочной, вполне обеспечивала себя и могла помогать детям, но это полностью не отменяло его роли. Да и как бы хорошо ему не жилось в монастыре, тоска по родным местам заставляла все чаще подумывать отправиться в Лхасу, затем в Пекин, а уже оттуда в родную страну, которая, по рассказам, практически не изменилась с тех пор, как он ее оставил. Что он и сделал, когда эта тоска переросла в объемное и вполне конкретное желание.

Первым делом Ичиро навестил мать и братьев, которые так ничего и не знали об истинных причинах, заставивших его в свое время отправиться с Джуном в самое необычное в его жизни путешествие. Но уже через несколько дней мать попросила его отправиться в Токио и присмотреть за сестрой, которая по причине очередной влюбленности опять начала вытворять какие-то дикости и совсем забыла о родном доме. И хоть Мика - единственная из семьи, кто догадался о его болезни, была безумно рада встретиться со старшим братом, это не мешало ей весь вечер их первой после долгой разлуки встречи проплакать у него на плече по причине разбитого сердца.

Зная не так много средств поднятия настроения страдающим от несчастной любви девушкам, Ичиро пригласил сестру на следующий день после работы сходить с ним в бар на ее выбор. А то время, что она находилась на работе, предпочел потратить с пользой, заглянув в ресторан, где работали брат Джуна и Маркус. Внешний вид молодого Агирре показал, что общие старания по возвращению несчастного парня в человеческое состояние привели к более чем успешному результату, и пусть тот так и не помнил многие моменты из своего прошлого, производил впечатление вполне удовлетворенного жизнью человека. И этим один из его бывших помощников пока и удовлетворился.

После посещения ресторана немного прогулявшись по знакомым местам и придя к выводу, что шум и суета Токио не раздражают его так, как раньше, Ичиро, к назначенному времени оказался в небольшом баре недалеко от квартирки, которую снимала Мика. Но не успел он войти, как ему пришло сообщение от сестры, что та каким-то удивительным образом помирилась со своим возлюбленным, поэтому компанию ему составить не сможет, да и домой сегодня, скорее всего, не вернется, предлагая ему развлекаться самостоятельно. Что Ичиро и принял в качестве очередного знака свыше, устроившись за барной стойкой и заказав вместо каких-нибудь коктейлей или напитков, вроде виски, самую обычную бутылку нихонсю, по которому успел изрядно соскучиться, долгое время балуя себя только небогатым алкогольным ассортиментом деревенской закусочной и, временами, более чем подозрительными экземплярами из коллекции старика Жонга.

Несколько примелькавшихся пожилых женщин, навещающих родню гораздо чаще, чем из года в год проносятся дни празднования Обона, уже давно не обращали внимания на совсем молодую девушку, одетую излишне вызывающе для этого места. Она тоже бывала здесь очень часто, даже слишком, приходила в любую погоду, плотно сжав губы и отчаянно хромая. Не годится в такие моменты осуждать человека за внешний вид или иные мелочи - все люди устроены одинаково, каждый рано или поздно столкнётся с этим. А ещё чаще случается, что тебе придётся проводить туда родных.
Они хорошо помнили, как эта девочка, тогда ещё на костылях, в сопровождении слегка похожей на неё остроглазой невысокой барышни - родственницы, наверное? - навзрыд рыдала здесь всего несколько месяцев назад.

- Мамочка... Я пришла, как и обещала. Привет, Сан.
Сора осторожным движением смела со ступеней памятника налетевшие на горизонтальные грани песчинки, положила к подножию камня маленький букет хризантем и неловко присела рядом на колени. Ну и что, что холодно.
- Внизу, у моря, сегодня очень ветрено... По дороге от станции с меня срывало куртку. Сегодня было очередное провальное собеседование, на меня снова наорали и послали. Но это совсем неважно: сегодня, Сан, мы с тобой будем праздновать твоё совершеннолетие! Прямо как на той фотографии!.. - Не будет ничего, как на той фотографии. По щеке мгновенно проложила дорожку солёная капелька, за ней последовала ещё одна, и девушка понизила голос. - Мы сегодня сходим в мой любимый бар, там, в Токио. Только не говори маме, ты же знаешь, как она относится к этому...

Плакать было уже почти нечем - все слёзы закончились месяцами ранее. Длинные пальцы, словно прикасаясь к вековому фарфору, аккуратно двигались по пяти разновеликим гранитным столбикам, слитым воедино, едва касаясь камня. Второй слева - самый высокий. Ступенька левее чуть ниже, а те, что справа, сходят вниз более долгим маршем. На каждом по-вертикали выбито несколько разных символов, но два верхних - всегда одинаковы. Все, кроме высеченных по краям мемориала, выделены красным.
鈴木 勝彦 - папа.
鈴木 海 - Судзуки Юми.
鈴木 空 - Судзуки Сора.
Памятник твёрдо знает - ты ещё здесь.
Но он не может понимать, что лучше уж стёртая краска на иероглифах имени, чем такая жизнь.

Полукровка долго сидела молча, потеряв счёт времени и уставившись расфокусированным взглядом на два бездушных символа катаканы - те, что на крайнем столбике справа, самом невысоком. Рядом с её именем, пока ещё красным.
- Мам... сегодня праздник, нужно уйти пораньше. Ведь ещё ехать, я живу теперь не здесь... Я скоро вернусь, обещаю.
Но даже если я вернусь лишь через пять десятков лет, сгорбленная и поседевшая, вы же ничего не заметите. Для вас половина века - как незаметная доля секунды...

Уже через минуту высокая девушка, вытирая глаза рукавом косухи, сколь возможно быстрым шагом вышла с территории захоронений.

***

До бара, спрятавшегося в тихом закутке между домом и станцией, Судзуки спокойно дойти уже не смогла. Тяжёлые мысли атаковали девушку всю дорогу, пока та спускалась обратно в город, ждала отправления Токайдо-экспресса и пялилась на своё отражение в оконном стекле, за которым быстро проплывала уже хорошо знакомая местность. Едва сойдя с поезда по прибытии в Токио, девушка в первом же попавшемся автомате купила банку "Кирина", которая помогла добраться до цели без потерь.

В крохотной идзакае сегодняшним вечером было почти пусто, лишь молодой паренёк занимал один из шести высоких стульев, выстроенных у стойки. Нервно дёрнув головой в поклоне, с порога приветствуя владельца заведения, который сразу узнал постоянную посетительницу, а также спину незнакомца, Сора повесила куртку на спинку стула и тяжело опустилась на него сама. Через один от парня - не стоит его смущать.
А вот узнать фамилию хозяина идзакая нужно было уже давно. Нет, сегодня не пиво, всё-таки особый случай. Наобум ткнув пальцем в короткий перечень красных вин, полукровка попросила два бокала к бутылке и, получив желаемое, щедро наполнила багровым напитком оба и поднесла один из них к губам.

Сделать глоток оказалось гораздо сложнее, чем она ожидала. Сора не могла отвести глаз от второго винного бокала. Он не на барной стойке должен стоять - на столике, а его тонкая ножка была бы обхвачена пальцами сестры, сидящей напротив.
Глубоко вздохнув и с шумом выдохнув, свободной ладонью Судзуки с силой провела сверху вниз по лицу, крепко сжала бокал и залпом опустошила его, запрокинув голову, словно внутри плескалось не довольно неплохое сладкое вино, а ядрёная русская водка.
С днём рождения, Сан. Прости, что всего лишь так.

Несмотря на свою ужасающую, особенно благодаря стараниям Джуна, репутацию, пил Ичиро не так уж и часто. Да и никогда не ставил своей целью напиться, что все-таки оказалось возможным, как показали несколько часов непрерывных возлияний в компании деревенских "дегустаторов". Его отношения с алкоголем, скорее, напоминали какой-то хитрый ритуал, позволяющий настроиться на философско-созерцательную волну, а может и подключиться к памяти предков, по рассказам, оправдывающим свою фамилию. Ну а без романтизации, Ичиро просто нравился сам процесс. Нравился звук открывающейся бутылки и плещущейся в изящную пиалку жидкости, нравилось ощущение того, как емкость для алкоголя приятно тяжелеет в держащих ее пальцах, нравился вкус - сначала резковатый, а через несколько секунд обволакивающий кончик языка и губы неожиданной мягкостью. И все это в совокупности рождало легкую, чуть заметную улыбку, из-за которой его часто записывали в разряд людей, находящихся, как минимум, "на своей волне".

Из полумедитативного состояния Ичиро выдернуло появление в баре очень высокой девушки, занявшей место через один стул от него. И, следуя своим принципам, молодой человек просто продолжил бы опустошать бутылку, стараясь не мешать заниматься чем-то подобным посетительнице идзакая, если бы не печать усталости от жизни, оставившая заметный след на ее лице. Ему уже доводилось раньше видеть людей, потерявших для себя что-то ценное и утративших смысл дальнейшего существования, и он как никто другой понимал, как хрупка грянь между душевной пустотой и белеющими через несколько лет где-нибудь в чаще леса костями. А потому просто не мог удержаться, чтобы не последить за действиями девушки с неприличным для подобной ситуации вниманием.

Не надо было обладать особым умом, чтобы понять - причина ее состояния крылась во втором бокале. Точнее, в том кто этот бокал должен был держать, но уже не мог, судя по всему, перейдя в тот мир, куда не следовало торопиться, особенно таким молодым особам, как его соседка. И, посчитав уместным, поскольку в баре, кроме хозяина, находилось всего двое посетителей, почтить память умершего или умершей, Ичиро сложил руки в молитвенном жесте и прикрыл глаза, мысленно желая близкому для девушки человеку обрести после смерти покой.

Специфический привкус вина, пробивающийся через сладость и совсем непривычный для любительницы пива, на мгновение вернул полукровку в реальность - но стоило взгляду вновь упасть на бокал, одиноко стоящий напротив, и сознание снова поплыло куда-то в глубину тёмно-красной призмы, где сейчас играли лучики света, испускаемые лампами идзакаи.

Почему-то вспомнились те дни - что нечасто, но всё же случалось даже с ней - когда Сора уходила на работу не в самом лучшем настроении. Если Сан замечала это, а замечала она всегда, когда находилась в этот момент дома, то через два-три часа после начала смены сестры непременно заявлялась в её "Фэмили-март". Долго шатаясь между рядами и выбрав наконец какую-нибудь ерунду вроде йогурта, Ехидна с самодовольным видом, словно нечаянно нашла на самой дальней полке последний флакон эликсира вечной молодости, шествовала к кассе, с трудом сохраняя серьёзное выражение лица. Должность вынуждала Сору натягивать формальную пластмассовую улыбку, говорить стандартную фразу "Спасибо, что выбрали наш магазин, окяку-сама, заходите ещё!" и низко кланяться. Сора в эти минуты сама еле сдерживалась, а маленькая затейница, не отходя от кассы и тем самым не давая сестре разогнуться, либо принималась вслух сомневаться в добропорядочности персонала, долго выискивая срок годности товара, держа его вверх ногами, либо разыгрывала целое представление, "забывая" забрать банковскую карту.
Заканчивалась сценка всегда одинаково: Сан, оставив оплаченную вкусняшку сестре, стремительно вылетала на улицу, давясь от хохота. Нехитрый трюк срабатывал безотказно, обеспечивая средней Судзуки хороший настрой до конца рабочего дня. А по возвращении домой Сору каждый раз ждал точно такой же подарок, лежащий на кровати или в холодильнике. И ведь не лень ей ещё идти до другого магазина...

Не плакать. Только не плакать.
Сегодня праздник - не твой, Судзуки - который бывает раз в жизни. Не смей его портить.

Пришлось спешно налить вторую порцию вина, чтобы окончательно не расклеиться. Пристальный взгляд со стороны Сора заметила периферическим зрением сразу, но поначалу не придала ему значения: не привыкать, поразглядывать девушку ростом выше, чем большинство азиатских мужчин, и при этом не иностранку, всегда находились желающие. Однако вскоре молодой паренёк уткнулся носом в сложенные ладони - полукровка расценила этот жест по-своему, повернув голову в его сторону.

- У вас тоже был тяжёлый день? - Сора тактично нарушила молчание только через десяток-другой секунд после того, как молодой человек открыл глаза. Может быть, он тоже пришёл почтить память кого-то из родных? Друга, любимой девушки? Молодёжь не так часто выпивает в одиночестве. Вполне возможно, что сейчас их различает только вкус выбранного напитка и форма бутылок, стоящих рядом с ними.
А ещё бокал, которому сегодня не суждено опустеть.

Решившись почтить помять усопшего или усопшей, Ичиро столкнулся с вполне ожидаемой проблемой - размытый образ неизвестного ему человека стремился принять какую-нибудь форму, время от времени меняя возраст и пол. И, не найдя подходящего варианта, в итоге начал обретать знакомые ему очертания, чуть увеличившись в размерах, расширившись в плечах и завершившись знакомыми грубоватыми чертами лица. Поставь его сейчас рядом с отцом, каким Ичиро сохранил его в памяти, и вряд ли кто-то взялся предположить их родство. Они походили друг на друга, как сделанная тонкими ловкими пальцами глиняная фигурка и плохо обработанный руками неумелого мастера кусок дерева, но именно благодаря отцу старший из детей Сакаи научился многому из того, что знал: находить верную дорогу даже в самой непролазной чаще, ловко орудовать ножем, когда дело касается разделки тушек животных, а главное, спокойно относиться к чужой смерти, если ты уже ничем не можешь помочь. Иногда складывалось ощущение, что отец привык к компании мертвых больше, чем живых, но, при этом, очень злился на тех, кто стремился расстаться с жизнью раньше срока, не стесняясь в выражениях, если находил очередного суицидника на "своей" территории.

От налетевших воспоминаний об отце Ичиро освободился не сразу, для начала открыв глаза и сделав глубокий вдох. Но и так ему бы пришлось потратить немало времени, чтобы вернуться в реальность, если бы не слова сидящей неподалеку девушки, привлеченной нетипичным для стандартного посетителя бара поведением.

- Нет, мой день можно назвать вполне обыденным. - Ичиро перевел взгляд на свою соседку, благо теперь он имел полное право сделать это открыто. Молодая, привлекательная и измученная. Пожалуй, именно последнее слово сейчас лучше любого другого могло описать ее внешность. - А вот ваш, очевидно, нет. И поскольку второй бокал навел меня на определенные мысли, я позволил себе проявить уважение к человеку, который должен был его держать, а заодно вспомнил и своего отца. Простите, что влез не в свое дело.

Не имея полезной способности лукавить, Ичиро предпочитал или молчать, чтобы никого не разозлить, или говорить все, как есть. И поскольку сейчас он не видел смысла уходить от разговора, честно вывалил все, как оно было, пусть подобное вторжение в личную жизнь со стороны незнакомца могло показаться девушке откровенно грубым и сразу вызвать в его сторону волну негатива.

Девушка уже приготовилась услышать привычно короткий, формально-вежливый ответ - что-то вроде "Всё в порядке, спасибо, не беспокойтесь." - но незнакомец оказался неожиданно многословным и повернулся к ней, давая себя рассмотреть. Достаточно ладно сложенный, симпатичный и неплохо одетый, но зацепиться толком не за что. Разве что выражение лица парня несколько отстранённое, а взгляд больших, почти как у неё самой, тёмных глаз был словно затуманенным. Не алкогольным угаром - бутылка, стоящая перед ним, почти полна. Если бы Сора зашла в бар только сейчас и заметила это, наверняка бы решила, что паренёк попросту спал, устроив голову и руки на стойке, и только сейчас открыл глаза, ещё не до конца придя в себя.

Сора-чан, только тебе внешний вид людей и оценивать... На себя бы посмотрела.

А ещё он упомянул отца. Хафу отвернулась и уже склонила голову, приоткрывая рот, чтобы произнести какие-нибудь неловкие слова соболезнования, но вовремя сообразила: парень не сказал, что его родственника уже нет в живых. Мало ли в жизни случается... пути людей расходятся. Так бывает, к сожалению.
Ещё чуть-чуть, и ты могла обидеть человека на ровном месте. Ничего нового... идиотка. Хорошо, что он не видит твоей смущённой рожи, прикрытой волосами.

- Это вы меня простите. Всё нормально, - Сора, всё ещё смущаясь, вновь взглянула на молодого человека, зачесав за ухо волосы, щекочущие щёку. В свете ламп сверкнули две-три серебристые нити, спрятавшись в тёмной пряди. - Спасибо, вы проницательны. Это для сестры... сегодня ей исполнилось бы двадцать лет.

Унять дрожь в голосе не получилось, как Судзуки ни старалась. Немного странно было вот так запросто рассказывать об ушедшей Сан человеку, которого первый и, скорее всего, последний раз видишь в жизни. Тем более, этот человек был первым, если не считать безликих контактов с врачами, продавцами в магазинах и суровыми эйчарами на собеседованиях, в чьём присутствии Сора заговорила за целый год. А ещё отца и Юми, конечно. Лучше бы встреч с ними вообще не было.

- Есть за что. Я чуть было не сказала глупость, - Парень был с ней честен, чем располагал к себе, и Сора, в свою очередь, не стала увиливать, да и вообще подобные финты никогда не были ей по душе. - про вашего папу. Он... жив?

Всё-таки оробев, Судзуки спрятала глаза и принялась разглядывать столешницу барной стойки, но в ответ на предложение молодого человека благодарно кивнула и всем телом развернулась к нему, оперевшись на стойку локтем и по-прежнему не глядя на собеседника.
Маленькая стопка фотографий во внутреннем кармане косухи, висящей сейчас позади, жгла спину, словно бунзеновская горелка. Как же, не за что извиняться... ты, Сора-чан, должна извиняться не только перед этим пареньком, ты должна просить прощения у каждого, причём через каждые два слова. У отца - за всё, что он сделал для той, что убила его младшую дочь. У Юми - она имеет полное право ненавидеть тебя, второй раз примерившую клеймо "младшая". Но она всё равно приезжала в больницу и сидела рядом, пока ты молчала, глядя в потолок. Пусть с неохотой, едко припоминая все косяки за все двадцать четыре года, но сопровождала тебя к месту семейного захоронения. У мамы - она отдала жизнь, чтобы сестрёнка жила, а ты не уберегла. Да вообще у каждого прохожего на улице - за то, что не плюют убийце в спину и снисходительно позволяют тебе идти рядом и ехать в метро.

Не выдержав, полукровка изо всех сил сжала веки и закусила нижнюю губу. уткнувшись закрытыми глазами в костяшки пальцев, после чего опрокинула залпом уже второй бокал напитка, который, по-идее, полагалось бы смаковать.

- Почему "если бы"? - После паузы Судзуки решилась-таки поднять взгляд на парня и приподняла уголки губ. - Она и так всегда со мной. Она оберегает меня, не даёт отчаяться и снимает боль. - Хафу и сама не знала, что конкретно имеет в виду под этими словами: духовное ли присутствие самого родного в жизни человека, или то странное явление, которое случайно открыла ещё в больнице. Начав говорить, остановиться она уже не могла. - Мы были очень близки, и иногда тоже праздновали только вдвоём. Она была бы рада вашей компании.

Третья порция - самая сложная. Полукровка осторожно наполнила бокал вином вновь, позвякивая горлышком бутылки о краешек хрупкой стеклянной посуды.
Паренёк, сидящий рядом, формой носа очень походил на сестру. Как она сразу не заметила? Девушке не хотелось думать, что это может быть лишь иллюзия, выдаваемая подсознанием под действием вина за желаемое.

- Просто тяжело, - тихо добавила Сора, глянув собеседнику прямо в глаза. - понимать, что она больше никогда даже не позвонит.

- Нет, мой отец уже давно умер, - покачал головой Ичиро. В отличие от некоторых обитателей монастыря, мысли он читать не умел, поэтому причины извинений для него стали понятны, только когда они были озвучены. Хотя, на его взгляд, извиняться за несказанное не имело смысла, поскольку каждый человек имел право думать любые глупости, которые генерировал его мозг. - Но не волнуйтесь. Эта тема не является для меня болезненной, поэтому вы можете не бояться как-то меня расстроить.

Пока девушка больше напоминала улиточку, время от времени боязливо выглядывающую на него из своей раковины, но Ичиро считал такое поведение нормальным и не пытался как-то на нее давить. Тот факт, что его соседка вообще решилась заговорить на такую непростую тему, уже можно было считать проявление неслыханного доверия, которое он не желал разрушить каким-нибудь торопливым или неловким действием.

- Раз ваша сестра ничего не имеет против моей компании, - Ичиро специально сделал акцент на настоящем времени, как бы принимая версию о ее незримом присутствии, - я поздравляю ее с днем рождения. - Молодой человек осторожно поднес полную пиалку к губам и непроизвольно прикрыл глаза, опустошая ее содержимое. А затем, чуть улыбнувшись, снова повернулся к девушке, позволяя встретиться своим темным миндалевидным глазам и ее большим глазам, теплого орехового цвета.

- Понимаю, - мягко ответил Ичиро на слова о тяжести переживаний, связанных с утратой дорогого человека. - Самое страшное, это когда есть вещи, которые ты никак не можешь изменить, что бы не пытался сделать, и тебе остается только с ними примириться. Даже если тебе кажется, что примириться с подобным невозможно.

Как человек, которому в свое время пришлось принять свою собственную грядущую смерть, Ичиро верил, что справиться можно практически с чем угодно. Хотя, возможно, он мог так легко рассуждать на эту тему, поскольку его братья и сестра были живы, здоровы и, если не брать в расчет постоянные любовные страдания Мики, вполне довольны своей жизнью.

- Мне жаль, - несмотря на горечь, навеянную воспоминаниями, Судзуки сочла более важным вернуть парню почтительный жест вместо того, чтобы упиваться собственным горем. Чувствовалось, что он понимает. Девушка сложила руки и прижала пальцы к губам, пытаясь создать перед внутренним взором образ неизвестного мужчины и желая ему лёгкого пути. - И Сан тоже. Наша мама умерла, когда мы были ещё детьми. Я и помню-то её совсем плохо.

Впервые назвав вслух сестру по имени, полукровка была готова к привычному уколу в области сердца, но так его и не дождалась. По телу постепенно разливалось тепло, медленно заменяя свинцовую тяжесть в груди. Вино ли начинало вступать в свои права при помощи банки пива, выпитой по дороге, или это влияние доброго паренька, который сейчас умиротворённо пьёт свой нихонсю, сидя напротив? А чёрт знает.
Казалось, что он забирает себе часть непосильной ноши, которую Сора взвалила на себя и была слишком слаба, чтобы унести в одиночку.

- Вместо Токио мы сейчас были бы далеко на юге, - Судзуки сделала первый глоток из вновь наполненного бокала, покатав на языке сладкую жидкость, и снова устремилась в прошлое. Рука всё ещё подрагивала. - Сестра ведь едва только школу закончила. Собиралась ехать учиться на Кюсю, в Фукуоку. А я... я хотела ехать с ней. Мне что там, что дома, что здесь... а вышло совсем иначе.

Сора была уверена, что отец рано или поздно отступит, и планировала сделать для Ехидны сюрприз, уже подыскивая на агрегаторах съёмного жилья квартирку на двоих - а если повезёт, может быть, даже небольшой домик. Она не сомневалась, что сестра только обрадуется, когда узнает о её решении. Какая разница, на каком конце страны ей кланяться кассе? А если денег будет не хватать, можно снова вернуться к съёмкам. Более тёплый климат, полная свобода - прекрасная площадка для старта с нуля. Сестра пойдёт учиться, сдаст на права, и в свободное время они будут отдыхать у моря. А потом... две симпатичные полукровки точно не останутся без внимания. Сан найдёт работу, где сможет заниматься своими любимыми пушистыми тварями. Наверняка появятся детишки. И у тебя тоже всё получится, Сора-чан. У тебя всегда всё получается само собой, только пожелай.

Да, Фукуока далеко, но в век информационных технологий связываться с отцом можно будет хоть каждый день, авиацию и скоростные синкансэны тоже никто не отменял. А Юми может идти в задницу. Пусть она хоть пролезает в списки Форбс, хоть завоёвывает страну и называет её в честь самой себя-любимой. Переклинило на бизнесе - да пожалуйста, дело твоё, но так отношения в семье не строятся. Сора не стремится обеспечить себя и праправнуков запасом золотых унитазов и точно уверена, что Ехидне с ней по пути. Проживём и без банковских счетов с солидным количеством нулей. Тем более, если работать всю жизнь - а жить-то когда?

В итоге жизнь повернулась как раз обратной стороной. Хафу не сдержала вздоха и снова отпила из бокала.

- Теперь вместо этого я одна в огромной незнакомой столице, где меня ждут только в этой идзакае. Вокруг миллионы людей... но иногда мне кажется, что город совсем пуст. Зря, наверное, я сюда приехала.

Впервые прозвучавшее имя погибшей сестры показалось Ичиро немного странным, но задавать по этому поводу вопросы он не стал. В конце концов, родители имели право именовать детей так, как посчитают нужным. Историю с ранней смертью матери молодой человек пока тоже решил не бередить, посчитав, что смертей родных на квадратный метр бара как-то многовато, и остановиться стоит только на одной. Благо девушка снова перескочила на воспоминания о сестре и своих нереализованных планах.

- Нелегко жить совсем не той жизнью, что вы ожидали. - Ичиро немного повертел в пальцах пустую пиалу, прежде чем снова ее наполнить. - И да, когда-то Токио тоже мне казался пустым холодным городом, в котором я чувствовал себя чужим. - Молодой человек быстрым жестом и на этот раз без привычного удовольствия влил в себя содержимое пиалы. Первая попытка "подружиться" со столицей закончилась полным провалом и, в итоге, сделала его постоянным клиентом всевозможных медицинских учреждений. Даже сейчас ему иногда снились давящие стены его крохотной токийской квартирки, порождающей чувство безысходности. Но в этот его приезд все казалось, на удивление, другим. Хотя, как был склонен считать сам Ичиро, скорее, это он стал другим человеком, заметно изменившимся благодаря жизни в одном из самых удивительных мест, которые он только мог представить.

- Если вам здесь так не нравится, может, стоит попробовать начать все сначала в другом месте? Или вы предпочли бы все-таки примириться с Токио?

Ичиро хотел было пуститься в уточнения, но тут в его голове мелькнула мысль, что начав обсуждать более чем личные темы, они даже не догадались познакомиться. Поэтому, прежде чем продолжать беседу, он решил исправить эту оплошность.

- Простите, я забыл представиться. Сакаи Ичиро. И, если что, вы можете обращаться ко мне так, как посчитаете удобным.

Признанный родными глава семьи Сакаи так долго привыкал к неформальным общениям, на которые в монастыре легко переходили изначально незнакомые люди, что какое-то время путался и не знал как реагировать на попытки каждого второго обитатели Линь Ян Шо сразу начать называть его по имени. А потом привык к этой простоте так крепко, что сейчас, вернувшись в Японию, пока так и не смог отделаться от привычки, вызывающей у местных жителей некоторое недоумение.

И в самом деле. Судзуки, утонувшая в мутном водовороте прошлого, и собственное-то имя вспомнила бы только через секунду-две после вопроса, а о том, что следует познакомиться по всем правилам со случайным собутыльником, вольно или невольно оказывающим ей сейчас неоценимую услугу, и думать не думала. Но он всё же прав.

- Да, я тоже это как-то упустила. А я Сора. Просто Сора... Приятно познакомиться, Ичиро. У вас красивое имя.

Права на фамилию, пусть даже такую простецкую, ты больше не имеешь, Сора-чан. Она сопровождает имя матери на памятнике, её носят Юми, папа и ещё сотни тысяч нормальных, достойных людей. Ты не из их числа.

- Ичиро, вы... если я правильно вас поняла, тоже родом не отсюда. Как вы оказались в столице? - постоянно думать об одном и том же невозможно, просто с ума сойдёшь. Алкоголь и компания весьма приятного и душевного человека хоть и расслабляли, но не снимали камень с души, позволяя ему лишь на время существенно потерять в весе и недолго побыть человеком, отдалённо напоминающим Судзуки Сору образца годовой давности. Полукровка была даже рада свернуть немного в сторону от основной темы и причины, из-за которой сюда пришла. Какая разница, если очень скоро всё вернётся на круги своя. - Ну а что касается меня... как вы сказали - примириться? Домой я не вернусь, а здесь мне уже купили жильё, так что теперь никуда не денешься. Придётся учиться соответствовать статусу жительницы мегаполиса.

Сора невесело ухмыльнулась. Даже в плане крыши над головой средняя Судзуки обставила сестру, не ударив для того пальцем о палец - причём, по иронии судьбы, на сей раз сама Юми этому и поспособствовала. О таком доме хафу и мечтать не могла... если бы он находился в Фукуоке и не встречал новую хозяйку звенящей невыносимой тишиной, как этот.

Когда у Соры окончательно сдали нервы и она заявила, что дома больше ни дня не останется, отец озадачил Юми поиском жилья в столице для сестры. Старшая Судзуки, разозлённая очередными проблемами младшей бестолочи, повешенными на неё, перебрала десятки вариантов и заинтересовалась квартирой, аренда которой предлагалась за нереалистично смешную сумму. Для встречи с потенциальным съёмщиком владелец не поленился явиться в Сидзуоку лично. Пожилой мужчина не стал кривить душой и сразу признался, что в доме свёл счеты с жизнью его сын, поэтому теперь он не может даже сдать его, избавившись тем самым хотя бы от части сопутствующих ситуации финансовых затруднений. Судзуки тоже хотел было отказаться от сомнительного предложения, но Сора подала голос, мол, именно такого жилья она как раз и достойна. Юми перевезла сестру и её нехитрые пожитки в Токио, а уже через два месяца владелец квартиры позвонил отцу полукровок и робко спросил, не желает ли он выкупить недвижимость на очень выгодных условиях: небольшой доход с аренды не смог покрыть финансовую яму, оставшуюся после смерти сына.

Так Судзуки стала обладательницей огромной по токийским меркам квартиры на севере столицы. Да, совсем не в центре, где проживает Юми, например, однако дом совсем новый и его расположение гораздо более удачное. Рядом целых две станции, парковая зона, обнаружилась уютная идзакая, где они сейчас сидят с Ичиро, а окна выходят на Аракаву - сейчас не сезон, но в тёплое время года по берегам реки сплошным красным ковром цветут дикие маки. Первый раз зайдя в своё новое обиталище, Сора глазам не поверила: здесь хватило бы места для всей семьи.

Только вот семьи больше не было. Две из трёх комнат, самые большие, пустовали, в третьей собирали пыль несколько нераспакованных коробок с вещами, а на балкон с потрясающим видом девушка так ни разу и не вышла. Основным местом пребывания хафу стала кухня-гостиная, размерами почти вдвое превосходящая её бывшую комнатку в Сидзуоке. Плита, узкий диван и холодильник, доверху набитый пивными банками. Что ещё нужно?

Пусть Ичиро и давно не был в Японии, он прекрасно помнил, что японки не имеют обыкновения представляться только по именам. Но раз девушка сознательно опускала свою фамилию и предпочитала неформальное обращение, молодой человек собирался следовать ее примеру, не задавая лишних вопросов.

- И мне приятно, Сора. - Ичиро сделал небольшой акцент на имени, как делал всегда, произнося чье-то имя в первый раз, словно пытаясь его "распробовать" и адаптировать под себя. Он уже замечал за собой привычку произносить имена немного не так, как это делают другие, а на свой особый манер. Но сильно копаться в причинах этого феномена не стал, предпочитая остановиться на предложенной Джуном версии, что таким образом непроизвольно показывает обретение выделившимся для него из толпы человеком значимости.

- Вы правы, я родом из Яманаси, хотя большая часть моей семьи сейчас живет в Тибе. А в Токио я приехал вчера утром из-за сестры, которая решила перебраться в столицу. Моя же собственная попытка в свое время здесь прижиться потерпела крах через несколько месяцев.

Ичиро снова налил себе нихонсю и залпом опустошил пиалу, непроизвольно вспоминая не самый приятный период в своей жизни. А ведь когда его только перевели в головной офис компании, он видел перед собой огромные возможности, которыми так и не смог воспользоваться, потеряв отличную работу по причине отсутствия сил ее выполнять.

- Но раз у вас нет возможности отсюда сбежать, то остается только присмотреться. Токио всегда казался мне огромным, и я уверен, что здесь найдется место, где вам будет не так тоскливо, и люди, с которыми вы сможете чувствовать себя комфортно.

В кармане запищал телефон, сообщая о приходе сообщения, и Ичиро, несмотря на душевный разговор, предпочел отвлечься и его прочитать, боясь, что Мика опять вляпалась в какие-то неприятности. Сообщение действительно оказалось от сестры, но та, наоборот, хотела поделиться своей радостью, поскольку из "любимого братика", коим его именовали вчера вечером, он снова превратился в "старика", а само содержание послания гласило, что он непроходимо туп и ошибался во всем, что касалось ее новых отношений.

- Простите, просто мне тут сообщили, что я тупой старик. - Поскольку во время прочтения сообщения Ичиро не смог удержаться от смешка, посчитал необходимым объяснить Соре причины своего неуместного веселья, чтобы не показаться нетактичным по отношению к чужому горю. И чтобы скрыть связанную с ситуацией неловкость, снова ухватился за бутылку, благо та была полна еще больше чем наполовину.

- Что-то не так, Ичиро? - даже имя, произнесённое устами собеседника, прозвучало словно чужим: будто он знает, какая тварь сейчас сидит перед ним. Отец говорил ровным тоном, Юми часто придумывала для младшенькой очередную обидную кличку - здесь же слышались совсем незнакомые и оттого немного пугающие нотки. Или показалось?
На всякий случай Судзуки поспешила схватить недопитый бокал со стойки и заткнула им рот, чтобы ненароком не напороть лишнего. У Сакаи есть сестра... имя, которым он назвался, предполагало младший возраст родственницы. - Я бывала и в Тибе, и в Яманаси. А в Токио тоже где-то живёт сестра... старшая. Даже не знаю её адреса. Мы не общаемся.

Девушку передёрнуло.
Сразу вспомнился рыжий спортивный автомобиль с посадкой настолько низкой, что залезть в него, да ещё с костылями и негнущейся ногой - то ещё приключение. А потом сидишь, словно на полу, и почти ощущаешь трение задницы об асфальт, пока мимо мелькает попутный транспорт так быстро, что не успеваешь его рассмотреть. Сестра-шашечница несётся вдоль Сагамского залива, точно умалишённая, а ты съёживаешься в кресле, которое в нормальных машинах является водительским, и невольно переживаешь ту самую поездку вновь, как наяву.

Будь за рулём Юми, никакой аварии бы не произошло, Сора-чан. Ты никчёмна.
Снова захотелось расплакаться. Куда ни шагни - ямы со всех сторон. Остаётся только наполнить бокал вновь.

Спросить, что же помешало парню обжиться в столице, снова ступив на скользкую дорожку, где можно было обидеть Сакаи и даже не заметить, Судзуки не позволила трель телефона молодого человека. Тот отвлёкся на сообщение.
Сейчас ему наверняка пишет сестра, мама или другие родственники. А твой телефон молчит, Сора-чан. Только Ёнгвону не всё равно, жива ли ты сейчас. Довольна, Самая Главная Судзуки, ехиднин капитан и прочее?
Нет, хватит. Сегодня не тот день. К тому же, Сакаи тут ни при чём, чтобы устраивать перед ним истерику.

- В самом комфортном месте, которое получилось найти в столице, я сижу сейчас, - Сора чуть тряхнула головой, отбросив чёлку в сторону, занялась вином и подмигнула собутыльнику, глядя на него сквозь подставку бокала, причудливо искажающего черты лица парня. - и в самой комфортной компании. Вот видите, уже понемногу обзавожусь первыми знакомствами - с замаскированными старичками. Хороший грим, Ичиро.

Дурацкая острота, но даже это лучше, чем снова разныться. Понемногу пьянеющая хафу осталась довольна и этим, прикончив уже четвёртую порцию вина. Третья, которой она так опасалась, прошла незаметно.
А всё ты, Ичиро. Спасибо тебе.