Кровь не вода

У Наоки тоже не было отца, как когда-то и у нее. Ведь жила она раньше на своем маленьком островке, где все друг друга знают, с мамой и бабушкой, а о папе не особо знала. Точнее, не знала ничего кроме того, что он был полицейским. И она была уверена на все сто, нет, триста пятьдесят девять процентов, что если бы мама не пропала, то и не стала бы она, Томико Икеучи, искать своего папу. Да и маме тяжело было с папой. Все-таки они пятнадцать лет не виделись. Но Томико Сугино ей нравится больше, чем Томико Икеучи.

- А я тоже жила без отца. Моя мама рано забеременела, а бабушке предложили работу на том острове. Я там выросла, о папе ничего не знала, а потом... - Томико осеклась, решив, что не стоит об этом рассказывать. Все равно ее никто не поймет. Ну да, что такого - мать ведь спаслась. Так ей в прошлой школе сказала одноклассница, за что получила по роже. Да и действительно, что в этом такого. Никто не погиб, все живы-здоровы. Были.

- В общем, потом мы нашли друг друга. Но тебе это, наверное, не интересно.

Томико улыбнулась и доела лагман.

- Тебе понравилось? Я сама готовила, по старинному рецепту. У бабушки было много разных рецептов. Я даже один раз пробовала оленя. Но он мне не понравился. Может, хочешь чаю? - девочка собрала пиалы и поставила их в мойку.

Наоки потребовалось время, чтобы до конца понять смысл рассказа Томико. Получалось, за границей она никогда не жила и какое-то время своего отца не знала, пока тот, каким-то образом, не встретился с ее матерью. Но сейчас все, судя по всему, нормализовалось, и девочка была вполне довольна своими семейными отношениями, если, конечно, он правильно проинтерпретировал ее слова и тон голоса. В последнем Наоки имел привычку сомневаться, поскольку поведение людей временами не объяснялось никакой логикой.

- Хорошо, что у вас все сложилось благополучно. - Не зная, что сказать еще, Наоки снова вернулся к еде. Его собственная история уж точно не могла повторить историю сидящей рядом девочки. Отец прекрасно знал и о его существовании, и о местонахождении, не горя особым желанием встречаться с сыном. Хотя тот факт, что он вообще поддерживал внебрачного ребенка вызывал немало вопросов. На взгляд Наоки, он мог изначально посоветовать любовнице разобраться с нежелательной беременностью или просто откупиться от нее приличной суммой. Но нет. Этот человек, оставаясь в тени, поддерживал сына вот уже более семнадцати лет, и юноша очень надеялся, что когда-нибудь его не попросят "оплатить" выросший до невообразимых размеров долг.

- Чай? А, да. То есть нет. Спасибо. Было очень вкусно. - Занятый своими мыслями Наоки не сразу сообразил, что его спрашивает маленькая хозяйка. Но раз все уже было съедено, не собирался долго пользоваться чужим гостеприимством и доставлять еще большие неудобства.

- И ты не против, если я проверю фотоаппарат? Он в рюкзаке и мог пострадать во время драки. - О своей камере Наоки не забывал ни на минуту, но раз Томико так активно принялась его угощать, посчитал невежливым отвлекаться и лезть в рюкзак, пока не подвернулась подходящая возможность.

- Ну, тогда я сама выпью, - пожала плечами девочка и налила себе в кружку кипяток. Положила туда пакетик чая из коробки, купленной в ближайшем супермаркете, поболтала его немного и отложила на блюдечко. Вернулась к своему месту.

- Не знаю, как мальчику жить без отца, но у меня был друг на острове, он жил без матери, и вроде ничего странного не было. Но все-таки жизнь на острове отличается от жизни в большом городе, и я не уверена, что вообще смогла бы здесь жить. Если честно, я планировала после окончания средней школы уехать на соседний остров, там есть старшая школа. Еще институт тоже есть. Но получилось так, что папа нас забрал сюда. Все-таки в городе возможностей больше. Но... мама отказалась сидеть дома и заниматься хозяйством. Мои мама и бабушка из России, приехали в Японию, когда маме было пять или семь лет... Тебе, наверное, неинтересно это слушать?

Томико отпила немного чая и посмотрела на Наоки. Он спросил разрешения посмотреть свой фотоаппарат, и Томико кивнула.

- Они из-за фотоаппарата подрались с тобой? У нас на острове тоже такое было - стоило кому-то с большой земли привезти что-то необычное, как его весь остров ненавидит. Но я... не ненавижу тебя.

Опять она говорит что-то совсем не то, что надо. Щеки налились румянцем, стали почти бордовыми, и девочка опус ила голову и стала рассматривать дно чашки.

- Да мне нормально живется боз отца, - уточнил Наоки момент, получившийся не слишком однозначным. И на том снова замолчал, поскольку Томико продолжила рассказ о своей жизни, заметно отличающейся от его собственной, постепенно позволяя узнать себя с новой стороны.

- Получается у тебя русские корни, - пробормотал Наоки, добавляя для себя несколько штрихов к уже имеющемуся образу девочки. - А отец, значит, японец. Ну да, так все выходит правильно. - Любящий порядок юноша, не без удовольствия закрыл тему, к которой мысленно возвращался уже не раз, пытаясь определить происхождение Томико по ее внешности. И, надо сказать, без подсказки он так бы и не справился, плохо разбираясь в людях европейского типа.

- Не совсем из-за фотоаппарата. - Задумавшись, Наоки чуть не пропустил момент, когда ему задали вопрос о причине драки. - Скорее, из-за его стоимости. Наличие дорогих вещей у сына матери-одиночки, часто меняющей место работы, вызывает определенные подозрения. А я не люблю, когда о моей матери говорят плохо.

Рассуждения о ненависти, как и комментарий Томико о ее отношении юноша не понял, считая, что достаток других обычно вызывает зависть, а не какие-то другие чувства. И чтобы не выглядеть глупо, быстро встал со своего места и отправился в прихожую, где остался его рюкзак. Бережно вытащив фотоаппарат, Наоки немного покрутил его в руках, не обнаруживая внешних повреждений, а затем, подумав, вернулся на кухню, решив воплотить странную идею, пришедшую ему в голову.

- На первый взгляд, все нормально, но надо его проверить в деле. Я могу попробовать тебя сфотографировать?

Обычно старшеклассник не фотографировал людей без серьезной на то причины, но сейчас ему почему-то захотелось попытаться поймать в кадр выражение, мелькающее время от времени на лице Томико, описать словами которое он не мог при всем своем желании.

- Да, мама и бабушка... и все остальные по маминой линии были русскими. А папа да, японец. А что правильно выходит? - Уточнила девочка, внимательно глядя на молодого человека и стараясь понять, к чему он клонит. Хотя можно было не париться и просто продолжить общение.

- Никто не любит, когда о родных говорят плохо. Мне тоже многое говорили про мою маму. На острове я быстро поставила мальчишек на место, хотя о моей маме говорили только разные взрослые. А в прошлом году я врезала своей однокласснице. Поэтому я понимаю тебя.

Пока Наоки отсутствовал, Томико решила помыть посуду. Она любила убираться, мыть посуду и готовить. А еще любила препарировать лягушек. Но сейчас не об этом речь, и раз Наоки не заводит речь о кружке, то ему это неинтересно, следовательно можно не затрагивать эту тему.

Томико домывала вторую пиалу, когда раздался голос Наоки. Девочка выключила воду и улыбнулась. Повернулась к юноше и посмотрела на него слегка хитрым взглядом.

- Так тебе не нравится фотографировать людей, - сказала она. - Но давай попробуем. Только здесь места не так много, пойдем в мою комнату. Или тебе без разницы, где меня фотографировать?

Объяснить, что именно у него выходит правильно, Наоки не стал и пытаться, предчувствуя провал этой затеи. Ему вообще не всегда удавалось оформить свои мысли в сколько-нибудь понятные другим слова. Скорее наоборот, его объяснения обычно встречались скептическими выражениями лиц или комментариями вроде: "какой зануда" или "что у него вообще в голове"., поэтому сейчас юноша просто предпочел не вдаваться в ненужные подробности. Как и не стал комментировать историю Томико об оскорблениях в адрес ее матери и ответной реакции девочки, хотя сделать очередные мысленные отметки это ему не помешало. Чем больше он узнавал первогодку с японской фамилией и не самой стандартной для Токио внешностью, тем сильнее удивлялся, настолько сильно она отличалась от большинства его знакомых. Хотя ему это, скорее, нравилось, пусть предугадывать реакцию Томико на неосторожные слова и действия было намного сложнее, чем выбрать в аналогичной ситуации одну из стандартных реакций его одноклассниц.

- Не то, чтобы не нравится. - Юноша предпринял очередную попытку объяснить свою позицию по поводу фотографирования людей. - Просто это очень сложно. Но сейчас мне действительно хочется попробовать.

Проще всего было сделать пару кадров прямо на месте, что Наоки и планировал изначально. Но раз Томико решила пригласить его в свою комнату, отказываться от возможности попытаться запечатлеть ее в привычных условиях юный фотограф, несмотря на смущение, не стал. О чем и известил легким кивком, предпочитая не задумываться, насколько приличным является посещение комнаты девочки, у которой он оказался в гостях впервые, да еще и в отсутствие ее родителей.

Девочка допила свой чай и поставила кружку в раковину. Потом кивнула Наоки и направилась в свою комнату. Пятнадцать лет до переезда в квартиру она жила в доме, где у каждого члена семьи была своя комната. У нее была маленькая уютная комнатка, у мамы была комнатка побольше, а бабушка жила в самой большой комнате. Потому что бабушка была самым главным человеком в их маленькой семье, состоящей из одних женщин.

И в этой квартире, которую коллеге папы удалось снять, у каждого члена семьи была своя комната. Ну хорошо, мама с папой жили в одной комнате, зато из комнаты Томико открывался удивительный вид на город. Одиннадцатый этаж - это очень высоко и красиво.

Томико открыла дверь в свою комнату и щелкнула выключателем. Комнату озарил яркий свет ламп. Это была типичная комната юной девочки. На окнах висели розовые занавески, на стенах были плакаты. На кровати, застеленной персикового цвета флисовым пледом, сидел самый любимый медведь. Мишка, которому Томико иногда доверяла свои страхи и секреты. Стол был завален книгами, тетрадками и листами бумаги. На одной из немногочисленных полок стояла фотография в рамочке. На ней были изображены мама и бабушка.

- Вот моя комната. Я могу сесть на кровать. Или мне надо куда-то встать? - Томико пожала плечами и выжидательно посмотрела на Наоки в ожидании указаний, что делать.

Впервые в жизни Наоки довелось попасть в комнату девочки-подростка, да еще в качестве гостя-фотографа. И лишь только юноша переступил заветный порог, как на него накатило чувство неловкости, мешающее сориентироваться в новом для себя пространстве. Все, что он смог разглядеть - кровать, стол, какие-то полки и стены, завешанные плакатами, превратившимися для гостя в одно сплошное цветное пятно. Но раз уж его пустили в столь важное место в чужой квартире, Наоки постарался взять себя в руки и продемонстрировать адекватное ситуации поведение, начав с самых простых и банальных вещей.

- Да, наверное, на кровати будет удобнее, - протянул юноша не очень уверенным тоном. - Не могу гарантировать, что у меня получится все хорошо и правильно, но знаешь, мне впервые захотелось попробовать с тобой... Ну, думаю, ты меня поняла.

От смущения Наоки немного запутался в словах, поэтому просто предпочел посмотреть на Томико через объектив фотоаппарата, прикидывая, стоит ли ему заваливать девочку рекомендациями, соответствующими его собственному вкусу. И, в итоге, решил, что лучше дать ей возможность вести себя максимально естественно, сохраняя присущую ее лицу живость, а не приторную деланную пластиковость с нарисованной на ней картонной улыбкой, которую ему обычно доводилось видеть на многочисленных фотографиях своих сверстников, сохраняющих свои пустые и от этого немного пугающие оболочки.

Очередное ночное дежурство плавно перетекло в дневную работу, с которой Кёске, сохраняя верность большей части своих привычек, даже и не думал уходить. Новое сложное дело требовало его полного внимания, и пусть сейчас "дикий" полицейский и стал по большей части домашним, это не мешало ему до сих пор ставить работу на первое место, если Томико и Мари справлялись самостоятельно. Вот и сегодня его день был расписан чуть ли не до глубокой ночи из-за необходимости посетить пару мест, имеющих отношение к текущему расследованию. Но поскольку в квартире, ставшей его домом, Кёске не был со вчерашнего утра, по дороге в первую из интересующих его точек он решил заскочить домой и переодеться, дабы не слишком раздражать серьезных людей помятым внешним видом и идущим от одежды сигаретным запахом.

Но не успел он переступить порог и оказаться в своей прихожей, как в глаза ему бросилась чужая обувь, явно принадлежащая какому-то парню, а следом рюкзак - подтверждающий нехорошие подозрения. Но все это можно было бы еще пережить, не раздайся из комнаты его дочери юношеский голос, сначала сообщивший об удобстве кровати, а затем выразивший желание что-то там попробовать с Томико. И если первое Кёске еще мог каким-то образом проглотить, то второе вызвало одну простую мысль - оторвать обнаглевшему парню все имеющиеся "пробовалки", чтобы ему больше и в голову никогда не приходило шляться по чужим комнатам и учинять всякие безобразия.

- Ну я тебе сейчас покажу, - пробормотал себе под нос недовольный отец, скидывая ботинки и быстрым шагом преодолевая расстояние до комнаты впечатлительной девочки, начитавшейся романов и имеющей все шансы пойти по стопам своей матери. А поскольку становиться дедом, хотя ему еще не было и сорока лет, Кёске не планировал, недолго думая ухватился за ручку, решительно потянул ее на себя и распахнул дверь в комнату дочери, очень надеясь, что сейчас не обнаружит ничего, заслуживающего превращения ее приятеля в фарш.

Томико села на кровать и взяла в руки своегт мишку. Потом отложила его в сторону и, слегка улыбнувшись, посмотрела на молодого человека. Правда, на несколько секунд улыбка пропала с ее лица, когда до нее дошел неоднозначный смысл фразы Наоки. Конечно, это было сказано только про фотографию, но ведь со стороны можно было подумать что угодно. Девочка на мгновение представила, с испугом, что сейчас войдут домой мама или папа, и вздрогнула. Но быстро откинула эти мысли, так как сейчас никого не может быть дома. Мама сегодня работает во вторую смену, а папа может вообще не придти. А мишка... он игрушечный и никому ничего не скажет.

- Да, я тоже хочу попробовать, - сказала девочка. - Думаю, это будет интересно.

Она улыбнулась, искренне и нежно, как любила всегда улыбаться человеку, который ей друг. А Наоки был ей другом. А еще он любил фотографировать.

Но в этот момент, не успел Наоки даже сфотографировать ее, в комнату открылась дверь, пуская на порог разозленного отца. Томико вздрогнула и вскочила с кровати. Встала между папой и другом.

- Пап, а ты чего так рано пришел? - Спросила она. - Познакомься, это Наоки, он старшеклассник в моей школе. Он... спас меня от стаи мальчишек, и проводил меня до дома. Он фотограф, - на одном дыхании выпалила девочка, заливаясь краской смущения, только сейчас понимая, что папа мог услышать их разговор. Он же не убьет ее друга? Нет же?

Несмотря на некоторое смущение с одной и с другой стороны, никаких противоречий у них с Томико не возникало, и фотография имела все шансы получиться. Девочка искренне улыбаясь, не пытаясь строить из себя куклу со стандартным выражением лица или заваливать фотографа советами, как ее лучше сфотографировать. И Наоки хотел уже было сделать первый пробный кадр, проверив свою способность выхватить именно то выражение лица Томико, которое и вызвало у него желание отойти от стандартных правил, но его самым неожиданным образом прервали. На пороге комнаты возник не самого довольного вида мужчина, чьих шагов юноша не услышал и, судя по всему, тот уже в самое ближайшее время планировал высказать свое не самое благожелательное отношение к гостю своей дочери.

- Да не то, чтобы спас, - Наоки полностью развернулся к отцу Томико, ничуть не уступавшему ему в росте, и вместо стандартных приветствий начал с уточнения не слишком соответствующих действительности слов девочки. - Они же из-за меня к тебе и пристали. И да, здравствуйте. Ватанабэ Наоки, третий год обучения.

Юноша хотел было добавить, что он на самом деле не фотограф, а любитель, но, к счастью, вовремя сдержался, чтобы окончательно не приклеить к себе ярлык "клинический идиот". Томико явно пыталась смягчить отца и защитить своего гостя от недовольства мужчины, выставив старшеклассника в лучшем свете. Но Наоки просто не мог оставить без комментариев такое количество неточностей, пусть и рисковал попасть в "черный список" хозяина дома уже в первые минуты после знакомства.

"Попробовать", "интересно"... Донесшиеся до уха Кёске слова Томико, окончательно сформировали у мужчины желание оторвать неизвестному парню голову от тела, отдать ее ему в руки и всю эту композицию вышвырнуть за дверь, а после провести с дочкой воспитательную беседу. Но если с с членовредительством все было относительно понятно, то вот разговор с импульсивным подростком, имеющим полное право не слушать недавно обретенного отца, обещал стать тяжелым испытанием для всех его участников. А потому сам Кёске предпочел бы найти для себя достойную причину отложить его до лучших времен.

- А ты, я смотрю, предпочла бы, чтобы я вернулся позже, - протянул Кёске переводя взгляд с Томико на здоровенного парня, которого та пыталась прикрывать. Приятель дочери, на его отцовский взгляд, выглядел слишком взрослым для девочки вроде Томико и немного странным. Хотя последнее имело свои явные плюсы, поскольку "дубинушка" в школьной форме, похоже, пока планировал ограничиться фотографией, пусть сам факт его пребывания в комнате дочери Сугино все равно раздражал.

- Ватанабэ Наоки, - Кёске чуть прищурил один глаз, продолжая разглядывать разоткровенничавшегося парня, пытаясь определить, все ли у того нормально с головой. - И часто девочки из-за тебя попадают в неприятности?

Рассказ о стае мальчишек, напавших на Томико и роли во всем этом ее высоченного приятеля, мужчине совершенно не понравился. Но пока он предпочел не делать окончательных выводов, предпочитая набрать как можно больше полезной в "расследовании" информации.

- Не надо ругать его, папочка, он правда меня защитил от мальчишек из его параллели, - Томико посмотрела на отца, слегка улыбнувшись. Девочка чувствовала свою вину за то, что случилось. Наверное, не стоило Наоки вообще приводить сюда.

Наоки тем временем начал рассказывать, что на самом-то деле не он ее спас, а она вмешалась в драку. Так было правильнее, но в то же время неправильно. Потому что папа сейчас рассержен, она это чувствует, а если ему сейчас рассказать в том свете, который был выгоден девочке и Наоки, то папа не будет ругаться. Ведь это правильно, когда мальчики спасают девочек, а не наоборот. И если папа поверит, ну или сделает вид, что поверил, что так оно на самом деле и было, то ругаться сильно не будет. Ведь не стоит дочери полицейского быть плохой девочкой и нарушать закон.

А еще у Томико было ощущение, что папа неправильно интерпретировал все это безобразие. Ведь со стороны это выглядело совсем по-другому, и щеки девочки налились смущенным румянцем. Нет, она даже не думала о том, о чем мог подумать папа. Она не хочет идти таким путем, как мама.

Томико стояла между Наоки и папой и смотрела на последнего...

Не нужно было обладать каким-то великим интеллектом, чтобы понять - ситуация складывалась препаршивая. Отец Томико явно не желал видеть парней в комнате своей дочери. Особенно тех, кто втягивал девочку в неприятности и не стеснялся открыто об этом заявлять. Последнее не нравилось и самому Наоки, но ничего поделать с таким малоприятным раскладом он не мог. По крайней мере в том, что касалась уже произошедшего.

- Простите. Нет. Я не втягиваю девочек в неприятности. Да и вообще не очень с девочками общаюсь. В общем, такое не повторится. - Юноша свалил сразу все в одну кучу, не задумываясь, как именно отец Томико будет вычленять из всего сказанного нужные ответы. Но, даже так, его слова звучали искренне, поскольку Наоки совершенно не хотел подвергать девочку опасности, портить ее и так не слишком хорошие отношения с одноклассниками или способствовать переходу маленькой хафу в ранг "проблемных учеников" вроде него самого.

- И мне уже пора. Спасибо за гостеприимство. - Наоки бросил быстрый взгляд на Томико, спрашивающий разрешение уйти и не усугублять ситуацию. С его умением говорить не то, что от него хотят услышать, юноша имел все шансы разозлить отца Томико еще сильнее, а это было последним, чем он бы хотел "отблагодарить" человека, проявившего по отношению к нему заботу.