Страстные страсти

- Это я хочу вас огорчить, Юлиана, - Акихико чуть склонил голову на бок, присматривать к девушке, умудрившейся даже несмотря на богатый негативный опыт сохранить некоторую наивность. - За пределами, так называемых, развитых стран люди все так же продолжают друг друга истреблять. Что же до всего остального... Не передергивайте. Я не призывал вас убивать всех направо и налево. Я говорил лишь о желании каждого психически здорового человека любой ценой бороться за свою жизнь.

Девушка постепенно приходила в себя, но, как казалось Акихико, на пользу ей это не шло. Ни из своей истерики, ни из его слов она так и не сделала правильных выводов, в итоге просто убежав от непростой темы в решение бытовых вопросов, вроде готовки или стирки. Но если её устраивали подобные эмоциональные качели, то самому Акихико стало откровенно надоедать постоянно менять свое отношение к происходящему, то испытывая желание не беспокоить Юлиану, а то еле сдерживаясь, чтобы не ударить со всей силы по больному месту, естественно, в словесной форме. И сейчас очередной виток смены её поведения начал склонять ко второму варианту, чтобы уже, наконец, подвести эту затянувшуюся эпопею к какой-то конкретике.

- Как я понимаю, вы до сих пор уверены, что совершили нечто ужасное. - Акихико предпочёл проигнорировать рассуждения про букашек, пятна и прочие незначительные в данный момент вещи. - Тогда что вы должны были делать? Просто ждать, пока вас покалечат или убьют?

Хасэгава снова преодолел отделяющее его от девушки расстояние, подойдя к ней практически вплотную. Но, на этот раз он сразу встал так, чтобы перегородить ей доступ к ножу. Сейчас он уже не играл и не видел смысла в дополнительном риске, поскольку его действия и без того могли спровоцировать бурную ответную реакцию, способную не дать им с Юлианой мирно разойтись по своим делам.

- Так что нужно делать, когда несущий смерть человек окажется совсем близко? Когда в его глазах вы не увидите ни капли сострадания или жалости, ничего, кроме безумия или убийственного холода? - Его собственные глаза, тёмные и горячие, как два угля, были сейчас надёжно спрятаны за линзами холодного голубого цвета, и это помогало скрывать реальные чувства, далёкие от тех, что Акихико демонстрировал согласно разыгрываемой сейчас роли. - Когда его рука окажется так близко, что в любой момент сможет коснуться вашего лица.

В его памяти мелькнула информация, источника которой Хасэгава сейчас и не помнил, о каких-то повреждениях лица девушки. И пусть все это могло быть откровенным преувеличением, поскольку гладкая кожа Юлианы не хранила и малейших намёков о каких-то нездоровых попытках изменить её внешний вид, он все-таки не удержался от лёгкой демонстрации, дополняющей его слова. Рука Акихико поднялась, но, на этот раз она целилась не в область шеи, а немного выше плавно пройдясь от лба девушки до подбородка, а затем снова поднявшись и замерев на одной из щёк, словно проверяя готовность Юлианы расправиться с неожиданным вторжением на её "территорию".

- Для начала я должна была обратиться в полицию хотя бы после того, как он убил гончарных дел мастера. Но, конечно, сообщать в полицию о чем-то... это так глупо и неправильно, - с раздражением бросила девушка, закрывая глаза и массируя виски пальцами руки. - Но я этого не сделала и жалею об этом. Все-таки я не полицейский, не судья, и у меня нет никаких полномочий убивать этого отморозка. Во всем этом моя вина, и мне... страшно. Мне придётся всю жизнь с этим жить.

Юлиана замолчала и открыла глаза. За эти несколько секунд Акихико оказался ближе к ней, и она обратила внимание, что встал он специально так, чтобы она не смогла дотянуться до ножа. Может быть, это и правильно.

- Если вы меня не боитесь, Хасэгава-сан, то зачем же загородили мне доступ к ножу? - Холодным голосом произнесла девушка, глядя молодому человеку в глаза.

Сердце стучало где-то в горле, начали трястись колени и кончики пальцев. Ей было очень страшно, особенно после того, как Акихико провел пальцем своей руки полосу на ее лице. От лба до подбородка. Вспышка, и вот она уже не стоит на кухне в доме мужчины, а лежит на полу в контейнере, а Джан... этот маньяк проводит острым кончиком своего ножа по её лицу. Снова появилась кровь. Это все было в ее голове. Это остане ся там. Также как и понимание, что Арчи - сын убийцы. Пусть не хладнокровной, совершившей преступление в состоянии аффекта, но всё равно убийце.

Юлиана испуганно посмотрела на Акихико. Его глаза были скрыты за линзами, но она постаралась заглянуть в его сознание. Не просто так, а показать ему все то, что с ней было. Эмоции были очень сильными, а боль почти осязаема. Нож Джана резал ее лицо, а она извивалась, пытаясь его оттащить. Было больно. Юлиана не была уверена, что что-то дойдёт до молодого человека, но была уверена, что ему это не понравится. Ну и пусть - она не даст ему себя втоптать в пол. Она даст отпор, даже теми способами, о которых он не знает. В нём есть что-то, он тоже не простой человек.

От этого сильно заболела голова, заломило в висках, желудок на это отозвался как-то странно, и к горлу начал подниматься кислый комок. Резко убрав его руку со своего лица, Юлиана побежала в ванную, где ее начало полоскать. Из-за чего это было - из-за эмоционального перенапряжения или использования магии - она не знала...

Угрызения совести... Масса прочитанных Акихико книг и просмотренных фильмов в той или иной степени посвещалась этой известной каждому проблеме. Но сколько бы Хасэгава не пытался примерить страдания героев на себя, те явно оказывались ему "не по размеру". Картинные рыдания, душевные терзания и прочие деструктивные вещи были чужды человеку, до сих пор не чувствующему даже небольшого сожаления после истории с убийством бывшей пожружки. Даже при том, что он, в отличие от Юлианы, не пытался защищать свою жизнь. Приняв произошедшее и признав свою неспособность как-то исправить допущенную ошибку, Акихико просто жил дальше, чего рекомендовал бы делать и импульсивной работнице, вместо рационального решения проблемы предпочитающей смаковать свои страдания, даже не пытаясь найти для себя какой-то выход.

Слова Юлианы о перекрытом доступе к ножу Хасэгава проигнорировал, не желая перекраивать имеющийся в голове сценарий дальнейшего развития событий. Но если бы он решил их как-то прокомментировать, то признался бы, что действительно боится. Боится не того, что девушка его убъет, а случайных порезов, от которых был не застрахован даже сведущий в боевых искусствах человек. А сейчас его холеная "шкура" была слишком ценна, чтобы рисковать ей без серьёзной необходимости. Как и его разум, неожиданным образом снова помутившийся в процессе психологического давления на Юлиану.

Сначала все шло хорошо, и девушка, как он и предполагал, болезненно отреагировала на провокационные прикосновение. Но в один прекрасный момент первоначальный сценарий уже не первый раз за сегодняшний день превратился в пыль из-за чего-то непонятного и инородного, ворвавшегося в его голову. Мутных образов, из которых ему удалось вычленить перекошенное мужское лицо, резко сменившееся блеском лезвия ножа, через секунду будто бы прошедшегося по его собственному лицу.

- Что за... - Акихико рефлекторно коснулся якобы поврежденного места и только убедившись в идеальном состоянии кожи перевёл полный непонимания взгляд на девушку. Но ничего спросить он так и не успел. Юлиана умчалась в ванную, оставив его самостоятельно разбираться со всем произошедшим, пытаясь найти сколько-нибудь рациональное объяснение появлению в его голове образов, подозрительно напоминающих обрывки воспоминаний женщины, судя по всему, сотканной из сплошных проблем.

Как унизительно, боже, - подумала Юлиана, когда стало чуточку легче. Сплюнув, она умылась и посмотрела на себя в зеркало. Влажные волосы, бледное лицо, красные глаза. Вздохнув и убравшись, она сглотнула и вышла из ванной. Вернулась на кухню, постаравшись вести себя непринуждённо и спокойно. Посмотрела на кусок мяса, которое, если с ним ничего не делать, начнёт заветриваться, и поморщилась. А потом бросила случайный взгляд на Акихико. Тот стоял на том же месте, где был раньше, выглядел как-то странно. Он не был сердитым, злым, наоборот - каким-то потерянным и впавшим в растерянность. Да, скорее всего, он был растерян. Юлиана его прекрасно понимала.

Она локтём облокотилась о стол - стоять было не очень удобно, так как тело сотрясала мелкая дрожь, а на лбу появились капельки холодного пота. Протерев лоб рукой, Юлиана вздохнула.

- Хасэгава-сан, простите меня. Я должна была всё вам рассказать с самого начала. Просто... сейчас ведьм не сжигают, но всё-таки это кажется странным. Я так понимаю, вы что-то увидели? Я могу вам всё объяснить. Я не знала про всё это. У меня после того ужаса были жуткие раны на лице. Вот здесь, здесь и здесь. - Она пальцем провела по своему лицу, показывая, где были шрамы. - Они были жуткие, глубокие, и, скорее всего, пластическая операция, которую я хотела делать, не могла бы восстановить целостность моей кожи. Но мой начальник познакомил меня с человеком, который может лечить. Так мне открылись новые знания. Я... простите меня, что я напугала вас этим, но мне очень тяжело всё это вспоминать. Поверьте, больше всего я боюсь причинить кому-то боль. Вы увидели, что меня легко вывести из себя, я становлюсь неадекватной. Мне действительно тяжело всё это вспоминать и анализировать. Возможно, должно пройти больше времени, чтобы я забыла это как страшный сон, кошмар. Может быть, я не могла от этого избавиться потому, что жила с Хиро. Я пойму, если вы меня сейчас выгоните.

Главное, ни в коем случае даже не заикаться о том, что она читала его мысли, проникала в сознание. Это не тот человек, с которым можно шутить. Кажется, с огнём играть легче, чем разговаривать с ним.

За то время, что Юлиана отсутствовала, Акихико так и не нашёл ответов на мучившие его вопросы. Случившееся напомнило ему ещё один сомнительный эпизод - встречу в Мадриде с женщиной с замашками избалованной невоспитанной аристократки. И пусть сейчас образы не были столь чёткими, как в тот раз, Хасэгава в полной мере почувствовал их инородность, поскольку никогда не стал бы пытаться представить себя на месте Юлианы в столь омерзительный момент её жизни.

Возвращение проблемной особы и её сбивчивые объяснения никакой ясности не внесли. Скорее, наоборот. Девушка говорила дикие вещи о ведьмах и чудо-лекарях, вызывая нехорошие подозрения на счёт её вменяемости. А его рациональный ум даже и не думал допускать существование чего-то сверхъестественного, предпочитая считать, что во всем этом деле просто упускает какие-то переменные, способные расставить все по своим местам без привлечения историй, место которым было разве что в фантастических книжках.

- Юлиана, мне кажется, вам стоит больше отдыхать. - Акихико не стал прямо отвергать все озвученные фантазии, но его намёк говорил не хуже, чем однозначно обвинение девушки в прогрессирующем безумии. - Раз уж так получилось, сегодня даю вам ещё один выходной, чтобы вы могли привести себя в порядок и, наконец, перестать усложнять себе жизнь. Поймите уже, вы не измените прошлого. Поэтому у вас очень простой выбор: перестать купаться в своих страданиях и начать делать, что должно или продолжать создавать хаос, постепенно утягивающий, и вас и окружающих.

Акихико демонстративно бросил взгляд на свой порезанный палец и недовольно поморщился. Кровь остановилась, но за то время, пока она шла, он умудрился перепачкать одежду и накапать на пол, словно они с Юлианой действительно устроили резню, а не просто немного обсудили её прошлое. И теперь все это следовало как-то отчищать, заниматься чем собственноручно Хасэгава не имел ни малейшего желания.

- Не верите мне, да? - Грустно усмехнулась девушка и вздохнула. Последовало предложение вернуться домой, и она, судя по своему состоянию, могла согласиться на это и уйти, однако, к сожалению (или к счастью) она была достаточно честным и исполнительным человеком. Даже после того ада, выйдя из больницы, она старалась работать и не отлынивать от работы, как бы плохо ей ни было. Просто иногда бывало так, что только работа могла спасти её от плохих мыслей.

Точно, работа. Нужно работать. Орудовать ножом, чтобы разрезать бедный кусок мяса, который уже начинал покрываться лёгкой корочкой, перемолоть брокколи, сделать суп и пожарить стейк. Лёгкая еда, незатейливое приготовление. Надо уговорить мужчину, чтобы он разрешил ей остаться. А то это как-то неправильно всё.

- Я сама не верила во всё это, - договорила она. - А что касается событий... да, я понимаю, что этого не изменить, всё останется в прошлом, и его нельзя переносить в настоящее, просто... наверное, это действительно слабость, глупость - назовите это как хотите. Меня иногда это отпускает, и я даже могу... пытаюсь... радоваться жизни. По крайней мере, я жива, у меня есть сын и работа. Вероятно, я должна попросить у вас прощения за всё. Я уже в порядке, и если вы мне позволите, то я займусь приготовлением обеда. Он будет готов через час максимум.

Но сначала надо выпить крепкий чёрный чай с лошадиной дозой сахара, чтобы не сваллиться где-нибудь в обморок. Хотя до этого дело не дойдёт, поэтому просто выпить чай, чтобы успокоиться. Всё это неправильно.

- И, если позволите, я отмою капли крови на вашей рубашке, - договорила она, глядя на молодого человека.

- Юлиана, я готов поверить, что вы меня не обманываете, но ваше заявление о существовании магии звучит, мягко говоря, смело. - Акихико допускал, что впечатлительный человек, вроде "любительницы острых предметов" может принять все, что угодно, если с ним провернуть грамотную манипуляцию. Верить в это было намного проще, чем во всевозможную сверхъестественную дичь. Но даже при таком раскладе, вопросов становилось только больше, в отличие от приемлемых ответов, количество которых катастрофически скатывалось к нулю.

- По поводу ваших переживаний я уже сказал все, что хотел. Повторюсь, выбор за вами. Делайте, что пожелаете. Только не кормите меня мёдом и не размахивайте ножом, если не планируете в ближайшее время избавиться от проблемного работодателя.

Сейчас Акихико не хотелось больше ни играть, ни пытаться донести до Юлианы элементарные правила выживания в агрессивном окружающем мире, ни спорить на тему существования магии, ни даже комментировать готовность девушки заняться помимо готовки ещё и стиркой. Вместо этого Хасэгава беззастенчиво расстегнул рубашку, которую до этого намеревался просто выкинуть, снял её и повесил на спинку дивана, условно разделяющего комнату на две части: кухню и гостиную. В процессе лёгкого стриптиза он зацепил порезанный палец, снова вызвав небольшое кровотечение, в результате которого к уже имеющимся пятнам добивались пара новых. Но на этот раз предпочёл не обращать внимание на очередную мелкую неприятность, лишь коротко кивнув Юлиане и отправившись на второй этаж. Противоречивых впечатлений на сегодняшний день оказалось больше, чем он мог себе позволить. И, в присущей ему манере, Акихико пока оставил самые сложные вопросы до лучших времен, сосредоточившись на проблемах, требующих скорейшего решения, пока творящееся вокруг безумие не захватило его целиком, лишая возможности должным образом наказать "любимых" родственников.