Праздник непослушания

Мы с тобой похожи куда сильнее, мой дорогой Нао, чем ты мог бы даже предположить. Не только параллелью, которую я сама только что провела. Думаешь, я не вижу, насколько тебе чужд этот особняк, образ жизни, который тебе дали взамен выломанного, как ты выразился сам? Я не знаю, как и чем ты жил раньше, не считая твоего маленького хобби. Ты почти такой же нувориш - парвеню, если угодно, как говорят французы, - как и я, мой мальчик. Но ты к этому не стремился, всё решили за тебя - и в этом ещё одна разница между нами. Я хотела этого, я сама ушла от матери. Подними голову, мой юный минхер. Кто знает, куда нас с тобой заведёт большая игра богатенького павлина... быть может, новое будущее тебе даже придётся по нраву. Быть может, ты сам захочешь принять активное участие в нашей шахматной партии. А я обещаю за тобой немножко присмотреть. Глянулся ты мне, Нао - люблю честных людей.

Непутёвая Уэно Акари и Жаклин тен Майер - совершенно разные люди. Одна - преступница, повелевающая судьбами человеческих особей и без зазрения совести торгующая их размеренные жизни в обмен на презренный металл, совсем как в ломбарде. Другая тушуется перед Мори, в глубине души боясь упустить свой шанс устроиться на заветную должность. Найти бы сейчас между ними что-то среднее, пока парнишка с фотоаппаратом говорит такие важные слова и снова смущается, пряча лицо. Немного растрогаться, глядя на Наоки, пустить по щеке солёную слёзку, да ведь не выйдет всё равно: все слёзы остались на свалках в Йонкерсе, когда под ноготь впивался очередной острый срез засыпанного мусором листа цветмета, который маленькой девочке-азиатке нужно сдвинуть, чтобы добраться до случайно замеченных раскуроченных потрохов доисторического по современным меркам компьютера - а после выковырять и пластину, кажется, алюминиевую, согнуть и забрать с собой. Предательский ком в горле тоже остался в прошлом, в социальной палате городского госпиталя - на великоватой подростку автоматической койке, рядом с которой плакала мама.

Мощная фотокамера мерно покачивается на груди, цепляя ремешком край воротника, точно казнённый на виселице; аппарат и сам, в свою очередь, часто становится своего рода гильотиной. Но юному Хасэгаве Феникс - не палач. Американка, молча выслушавшая лестные слова парня и сбросившая печать лёгкой удручённости, немного посветлев лицом, ответила на предложение медленным кивком с приопущенными веками, поднимая уголки губ и вставая на ноги.

- Матери не бросают своих детей. Дети могут уйти сами, - подойдя поближе, прежде чем ступить с дорожки на траву в указанном Наоки направлении, негромко, в тон юноше, сказала тен Майер и заверила: - Если с нею всё хорошо, а с нею обязательно всё хорошо, то вы с мамой ещё увидитесь.

Джеки не боится утечки информации, касающейся запретной темы: острейший слух геккона, слившегося с человеческим естеством, контролирует близлежащую территорию за пределами возможностей других людей: тех, например, кто конвоировал наследника от школы до парка. Взбреди им в голову заявиться сюда, ищейка засечёт приближение непрошеных гостей задолго до того, как они смогут разобрать хоть что-нибудь. Чтобы не ставить парнишку в неловкое положение вновь, девушка не стала ждать ответа и сразу двинулась по газону к нужному дереву, по пути глянув на часы, отсчитывающие минуты их "свободного урока" - самые обычные маленькие часики, купленные взамен рабочего хронографа для полноты образа, - и, добравшись до цели, задрала голову, нацеливая объектив камеры вверх: на золотистые солнечные отсветы, игриво скользящие по листве.

-Давай, Ватанабэ, поднажми. Быстрее переставляй свои длинные ноги. Будешь ленивой амебой, никогда ничего не добьёшься.

Раньше Наоки и не думал, что когда-нибудь будет скучать по крикам старого тренера, заставляющего его выкладываться на беговой дорожке. Видя, что его подопечный не старается в полную силу, Вада-сенсей не скупился на резкие слова, казалось бы, принуждая старшеклассника постоянно переступать через свои настоящие желания. Но, что интересно, тогда Наоки чувствовал себя вполне свободным, не догадываясь, что очень скоро эта свобода превратится в набор отрывистых воспоминаний, заменившись в каком-то смысле добровольным заключением в золотую клетку. Где ни один школьный учитель не смел повысить на него голос или чего-то требовать, но уже одним своим до тошноты правильным видом заставлял скучать по грозным гримасам жилистого старика, чьей активности могли бы позавидовать учителя раза в три моложе.

Уэно-сенсей ничем не напоминала бывшего тренера. Кроме одного. Она не была такой, как остальные учителя. И, похоже, искренне волновалась за благополучие своего подопечного. Иначе не стала бы говорить о его матери, пытаясь подбодрить обещанием грядущей встречи. Поскольку наверняка догадывалась о наличии множества препятствий способных помешать счастливому воссоединению, сейчас кажущемуся Наоки, молча провожающему наставницу до обозначенного места под деревом взглядом, недостижимой мечтой. "Если с нею все хорошо". Сама того не зная преподавательница английского затронула самый большой страх оторванного от матери сына, лишенного возможности хотя бы по телефону услышать родной голос. Да и, если так разбираться, лишенного практически всего прошлого до момента приобретения новой фамилии, ставшей для него не подарком судьбы, а чем-то вроде клейма, превратившего его в собственность главы семьи.

Невеселые мысли не дали Наоки сделать ни одного приличного кадра, когда юноша все-таки взялся за фотоаппарат, пытаясь отвлечься и запечатлеть непосредственно сам подход Уэно-сенсей к дереву. Камера подрагивала в руках, делая один за другим неудачные снимки, пока Наоки, наконец, разочарованно не отвёл фотоаппарат в сторону, уже не веря в свою способность сделать приличную фотографию. Но именно в этот момент юноша увидел нечто, заставившее его на минуту забыть обо всем, кроме картины, хотя бы секунду жизни которой молодому фотографу хотелось бы оставить для себя, как воспоминание о чем-то, сильно напоминающем кусочек иного незнакомого ему мира.

- Уэно-сенсей, - полном волнения голосом привлёк Наоки внимание наставницы, прежде чем покинуть свое место и составить ей компанию под деревом. - Мне кажется, получилось что-то очень необычное.

На представленном суду преподавательница английского кадре красовалась, естественно, она сама с наведенным куда-то вверх объективом фотоаппарата. Именно в эту секунду непривычно задумчивая и не улыбающаяся, Акари не стала частью солнечного света, как Наоки хотелось изначально. Скорее наоборот, она с ним немного контрастировала, словно наблюдая за играми солнечных лучиков со стороны, но, при этом, выглядяла на удивление естественно, будто занималась чем-то подобным всю свою жизнь. Это была не та Уэно Акари, общество которой Наоки за последнюю неделю научился очень ценить, но молодая женщина, что ненадолго решила примерить тело учительницы английского притягивала к себе ещё сильнее, уже не просто отличаюсь от всех, кого юноша встречал раньше, а всем свои видом намекая на "выкованность" из доселе невиданного им материала, позволить себе изучить который было немного страшно, но и, одновременно с этим, безумно интересно.

Да, с честными людьми приятно и удобно работать - во всех смыслах. Помимо всего прочего, имеющего то или иное отношение к пернатой мифической птичке, искренность и открытость Джеки ценит просто как молодая девушка, которой, несмотря на сомнительный род деятельности, ничто человеческое не чуждо. Перед глазами шпионки, подбирающей выдержку и выставляющей подходящее значение ISO для съёмки колышущейся листвы против солнца, моментально возник образ лица хорошо знакомого ей офицера - знакомого телом, по крайней мере. Милого Таямы, в баре её вовсю глазами раздевавшего, а потом... возбуждающую концовку длительной записи с диктофона тен Майер несколько раз прослушивала в номере отеля, прежде чем лечь спать, дополняя эффект аудиодорожки совсем свежими воспоминаниями, распаляющими молодое женское тело ещё сильнее. Неумение держать себя в руках, скрывать эмоции - или нежелание это делать, - тоже в некотором роде честность.

Интересно, как Хиро отреагирует, если Акари обронит невзначай, у кого она теперь работает... Как связаны Хасэгава и отдел, куда юркое пятнистое пресмыкающееся в ближайшие дни обязательно заглянет без приглашения, Джеки пока не понимает, но связь железобетонно есть. Ещё бы её не было. Если даже телефон Таямы и его содержимое павлину был не нужен, к конкретному полицейскому Феникс был направлен с документами не просто так.

Но это потом. Отщёлкивающая снимок за снимком американка слышит: Наоки занимается тем же. Юный наследник, как и Хиро, бывало, тоже характерно поглядывал на неё - и сегодня, в тот неловкий миг с камерой, и во время занятий в особняке: девушка иногда примечает краем глаза короткий взгляд мальчика, украдкой брошенный мимо предмета их обсуждения, - но совсем по-другому, причём дело не только в робости и гормонах. Сейчас самое время, смотри, не хочу; правда, вместо того, чтобы гордо распрямиться, сутулые плечи запрокинувшей голову Джеки сложились домиком вперёд. Чуть отставленная назад нога, чисто равновесия ради, прогнувшаяся поясница и обтянувшая грудь ткань полуофициального casual-костюма, не облегающего, чуть свободного, должны скрашивать впечатление, наверное - тен Майер и не помышляет позировать или красоваться, но ощущать заинтересованность с мужской стороны всегда приятно, чего греха таить. Что есть, то есть. И формы есть, природа-матушка не обделила.

- Да? Что такое, Наоки? - американка повернула голову на оклик, опустила камеру, оставляя совместный разбор собственного творчества на следующее занятие, и вгляделась в дисплей фотоаппарата приблизившегося Наоки. Через несколько мгновений физиономия натурщицы, переведшей взгляд на лицо парня, вновь озарилась широкой дружелюбной улыбкой. - Это ведь просто я. Но мне нравится, как ты поймал кадр. Ком-по-зи-ция - это значит, "всё вместе на снимке" - интересная, только вот здесь, по краям, получилось немного нечётко. Смотри, - девушка обвела пальцем две зоны по нижним углам экрана. - Думаю, у тебя чуть дёрнулась рука. И когда фотографируешь неподвижные объекты, можно попробовать электронный затвор, но такой режим тоже подходит не всегда. А что именно на фотографии тебе показалось необычным?

Мгновение, и магия, превратившая Уэно-сенсей в другого человека куда-то рассеялась. Сейчас перед Наоки стояла все та же преподавательница английского, не скупящаяся на доброжелательные улыбки. И если бы не доказательство в его руках, юноша бы решил, что ему просто показалось, и странный дух не одалживал тело наставница на пару минут, преследуя какие-то свои таинственные цели. Ну или его обычно не самая богатая фантазия не взбесилась, придумав что-то на пустом месте.

- Хорошо, - кивнул Наоки, когда смысл большей части слов Уэно-сенсей дошёл до его сознания. - Спасибо за комментарии. - Юноша никогда специально не учился искусству фотографии, просто снимая все, что казалось ему стоящим внимания. Но советы наставницы собирался запомнить и активно применять в будущем, надеясь, что после его сегодняшней демонстративной, явно заслужившей всяческих порицаний со стороны Мори-сана пробежки фотоаппарат не заберут обратно.

- А необычное... На фото вы, но, вроде бы, не вы. То есть ваше тело, но внутри кто-то другой. То есть не другой, а не вы. Не такая вы, как сейчас. - Серия убогих попыток донести свою мысль на чужом языке стоила Наоки немалых трудов, но он так и остался не удовлетворен результатом. На его взгляд, пояснения больше напоминали поток бреда, из которого вычленить суть мог только очень внимательный человек. И пусть Уэно-сенсей зарекомендовала себя именно таким человеком, даже ей было непросто понять то, что её подопечный не мог выразить в полной мере даже на родном языке. - Простите, я не знаю, как сказать.

Расписавшись в собственном бессилии, Наоки отвёл фотоаппарат в сторону, напоследок еще раз бросив взгляд на странный кадр, пытаясь убедиться, что это ему не померещилось. Но нет, молодая женщина с фотографии все так же походила на Уэно-сенсей лишь внешне, заметно от неё отличаюсь своей "начинкой". И, что самое интересное, она была "живой", мало напоминая привычные картонные изображения человеческих оболочек, наполняющих все те кадры, куда, зачастую не по воле молодого фотографа, умудрялись попадать люди.

О существовании феномена, который за тысячи километров отсюда - на Тибетском нагорье, в затерянном у чёрта на рогах полумифическом Храме, американке также неизвестном, - принято называть "ментальной магией", Джеки не имеет ни малейшего понятия и близко. Божественные силы недоступны простым смертным. Даже Феникс, полубог во плоти смертной женщины, не вправе проникнуть в чужое сознание, покопаться между человечьих извилин, совсем как в горах ржавого хлама много лет назад. Перед внутренним взором мгновенно встаёт сцена первой встречи с Хасэгавой и сиюминутное желание запустить пиалу ему в лоб; Джеки способна управлять материей, не прикасаясь к ней. Что это, если не доказательство избранности, принадлежности к высшей касте людей? Да что там - не только людей! Ищейка - единственный разумный токи на планете. Иначе и быть не может, ведь в противном случае мир давно был бы совсем иным, а Феникс терялся на фоне предприимчивых конкурентов. Здесь, правда, не стоит забывать, что в плане "четвероногих талантов" она не уникальна, братья и сёстры по разуму, чтоб им пусто было, всё-таки есть... как минимум двое. Когда-то был ещё третий. Упокой, Господи, твою душу, Рэй.

Но, знай Джеки о том, какие возможности может раскрыть энергия Аджны вопреки её представлениям, то непременно бы сейчас задумалась: а не прочитал ли парнишка её мысли, или даже заглянул в прошлое, непостижимым образом разглядев его на снимке? Не такое уж, к слову, и далёкое: покидая фамильный особняк Хасэгава, Акари всякий раз превращается в Жаклин тен Майер, одолжившую американской японке тело во временное пользование, чтобы вновь поменяться с нею местами на следующий день для очередного занятия с юным наследником. А в отеле, закрывшись в номере, двуличная девушка становится Фениксом - и так по кругу. Уж больно метко парень в яблочко попал...

- Ты прав. Конечно, внутри меня кто-то другой. Всего лишь полтора месяца назад я приехала обратно в страну, где родилась и провела детство, но сейчас совсем ничего о ней не знаю. У меня здесь нет дома, не осталось родственников, а познакомиться я пока успела только с тобой, господином Мори и ещё одним случайным человеком, не считая работодателей. Репетитор - не первая должность, куда я пробовала устроиться, Наоки. Наверное, ты почувствовал осколки прошлой жизни, которые должны были остаться в Штатах. Невольно я привезла их с собой, хоть и хотела начать с нуля. Ведь говорила, что ты проницателен?

По обыкновению шпионка перемешала в относительно равных пропорциях ложь с правдой, до которой Наоки в полной мере, ради собственного же блага, лучше бы никогда не докопался. Поведав молодому Хасэгаве свою версию - как всегда чётко и неторопливо, но доверительно и с улыбкой, дабы тот не счёл свои слова болезненными для собеседницы, - и переведя тем самым тему в несколько иную плоскость, Джеки поудобнее подтянула лямку сумки для ноутбука, норовящую сползти, после чего зябко повела сутуловатыми, скошенными вперёд плечиками. Лямка упрямо съехала обратно. В осеннем Токио совсем не холодно, но день идёт на убыль, и где-то в подсознании мелькает лёгкое недовольство геккона: мол, одеться следовало бы потеплее, c солнцем уйдёт и комфорт.

- О том, как лучше снимать в разных условиях, мы ещё поговорим, если хочешь. Например, завтра. Сегодня у нас с тобой не так много времени, жалко его тратить на скучную теорию. Может быть, пройдёмся по дорожке дальше в парк? - предложила девушка, заглядывая в лицо Наоки снизу вверх. Какие там божественные силы... Рядом стоит самый обыкновенный мальчик, которому, волею голубоглазого родственничка, суждено сыграть свою роль на игровой доске. Вероятно, робким шагом пешки парень доберётся до горизонтали превращения, но обернуться весомой фигурой ему случится только с позволения организатора партии - и Феникса, если огненная птичка сочтёт, что это будет выгодно. Выгодно Джеки, следом самому Наоки, а павлину-Хасэгаве уже в последнюю очередь: контракт контрактом, его исполнение не обсуждается, однако личных предпочтений тоже никто не отменял.

До встречи с Уэно-сенсей Наоки никто и никогда не называл проницательным. Умным или способным - да, такое случалось, но уж никак не проницательным. Несмотря на умение непроизвольно замечать объекты как-то отличающиеся от общей обстановки, юноша обычно понятия не имел, что именно делает их уникальными и не похожими на свое окружение. Не понимал он и сейчас, почему женщина с фотографии казалась не такой, как его наставница. Просто чувствовал, что удивительным образом смог коснуться чего-то важного, превращающего обычный кадр в крохотный осколок иного мира и, как показали дальнейшие слова преподавательницы английского, позволяющего ему встроить ещё один элемент в головоломку с названием "Уэно-сенсей".

- Осколки прошлой жизни... - протянул Наоки, когда коротная история наставницы, требующая от него предельной концентрации, прервалась. - В той жизни вы мало улыбались? - продолжил он занимающую его мысль, не сразу сообразив, что в своей попытке наложить друг на друга два отличающихся образа спросил что-то очень личное. А сообразив, пробормотал "извините", в очередной раз притянул к себе фотоаппарат и принялся перещелкивать сделанные ранее кадры, интересные разве что любителю осенней природы.

- Да, я буду благодарен любым вашим подсказкам, - кивнул Наоки, мгновенно цепляясь за возможность перейти на нейтральную тему. - И с удовольствием пройдусь по дорожке дальше в парк. Никогда здесь раньше не был и хочу узнать, куда она ведёт. - Повторять фразы за Уэно-сенсей было намного проще, чем генерировать свои собственные, но раз уж их прогулка официально считалась уроком английского, Наоки старался изо всех сил как можно чётче формулировать мысли, желая через две недели выдать результаты, способные удовлетворить строгого судью в лице Мори Акиры. Только это могло позволить Уэно-сенсей остаться и сделать приятные вечера, вроде сегодняшнего, частью его не самой весёлой жизни.

- Пожалуйста, пойдёмте. - Наоки опустил фотоаппарат и первым отошёл от дерева в сторону дорожки, полагая, что преподавательница английского отправится за ним следом. Возможно, это было с его стороны не слишком вежливо, но жестокое время утекало слишком быстро, а они даже не начали толком осматривать небольшую "территорию свободы", стараниями рабочих в ближайшие дни обреченную потерять часть своей неповторимой индивидуальности.

Самое время отбросить метафизические бредни о чтении мыслей и достоверных предсказаниях прошлого по образу на фотографии - если бы Господь одарил своих детей подобными высшими силами, то Жаклин тен Майер их бы получила вне очереди, вне всяких сомнений - и вернуться с небес на землю. В звучании многих последних фраз ищейки, малость обеспокоенной ненормальной догадливостью школьника, сокрыт не только тот смысл, который Наоки старательно пытается вычленить из английских слов. Допущенные вовремя запинки, рискованно затронутая тема матери с заверениями, что всё образуется, даже короткий рассказ об альтернативной себе, предложение двинуться по дорожке вперёд, и многие другие мелочи - всё это набор попыток вынудить парня оглянуться вокруг, посмотреть на своё нынешнее бытие немного с другого ракурса, а заодно понять, что у него и Акари-Джеки немало общего. За личиной приветливой Уэно прячется Феникс; девушка искренна с Наоки в своём к нему отношении, но и не забывает ни своей роли в чужой игре, ни пожелания нанимателя: "Я хочу выяснить, чем он живет, чего хочет и на какие рычажки стоит нажать, чтобы переманить его на свою сторону".

Парнишка, замученный родственничками и прочими людьми-морепродуктами навроде Мори, привязаться к ней не успел: слишком мал ещё срок знакомства, видятся они всего лишь по паре-тройке часов в день, занимаясь языком в свободном варианте - да и не факт, что отношения вообще переросли бы во что-то более значимое, нежели контакт ученика и репетитора, нашедших общий язык не только в рамках изучаемого предмета. Однако Джеки даже делать намеренно практически ничего не приходится, чтобы казаться союзницей, выгодно отличаясь от прочих обитателей поместья примерно так же, как Таяма отличается от синеокого богатенького Хасэгавы. То, как меняется взгляд Наоки в присутствии молодой "преподавательницы", как он держит себя, как смягчается тембр его голоса, замечает даже сонный геккон, спрятавшийся в самой глубине сознания девушки, где потемнее и потеплее - поближе к зоне, где витают воспоминания о сладких ночах с Хиро. Есть все основания предполагать, что даже не будет нужды дополнительно ухищряться и грубо вкладывать мальчику в голову мысль, что быть наследником семейства Хасэгава - самое худшее, что может произойти с ним жизни. Да так, чтобы юный японец был уверен, что мысль эта зародилась у него в голове самостоятельно и принадлежит только ему. Наоки неоднократно давал понять самыми разными признаками, что и сам смотрит в том же направлении сквозь ячею золотой клетки - а значит, с Акихико ему может быть по пути. И, на данный момент, с Акари - тоже.

- Иду. Подсказки завтра, - напомнила Джеки, начав с конца, когда молодой Хасэгава не просто согласился с идеей обследовать парк вглубь, но и сам проявил инициативу, зашагав к дорожке первым и зовя её с собой; до этого американка, негромко усмехнувшись в ответ на очередные извинения, проскакивающие у мальчика по поводу и без, взяла небольшую паузу и опустила взгляд, позволив Наоки отвлечься на несколько мгновений, что он проделывал уже неоднократно. Теперь же, оставив дерево позади и поравнявшись с подопечным, тен Майер снова поправила сползающий ремень сумки с драгоценным ноутбуком, а затем мягко коснулась пальцами руки юноши повыше локтя, словно желая придать ему небольшое ускорение, и продолжила уже на ходу.

- Я тоже здесь ещё не успела побывать. В конце пути часто бывает что-то интересное. И не извиняйся, ты не сказал ничего обидного. Улыбалась я часто и много... но ты прав, совсем по-другому, не так, как сейчас. Ты ведь заметил ещё в тот день, когда мы познакомились, - девушка согнула руки в локтях и слегка повернула их вбок, к Наоки, пару раз поработав запястьями и демонстрируя ладони с обеих сторон. - Мы с папой попали в большую аварию, я вылетела на дорогу через стекло. Поэтому и осталась в Америке: хотела пойти в школу здесь, а вместо этого пришлось лечиться и учиться там. Но всё равно улыбалась, чтобы не потерять себя, и шла к своему желанию шаг за шагом. Как видишь, желание сбылось, пусть и не сразу. Долгий путь закончился, но начался новый, тоже важный и интересный, - американка щёлкнула пальцами обеих рук и задорно подмигнула юноше. - Он привёл меня к тебе. А теперь ведёт по этой дорожке.

За последние месяцы Наоки так часто попадал в неловкие ситуации, что любое неудачное слово вызывало в нем чувство чуть ли не грандиозного провала, чреватого серьёзными неприятностями. Но с Уэно-сенсей все было намного проще. Она не требовала от него безупречности и не обижалась на ошибки, позволяя чувствовать себя достаточно свободно и не зацикливаться на смущающих моментах дольше необходимого. Вот и сейчас наставница даже видом своим не выказала какого-либо недовольства заданным вопросом или проявленный инициативой, преспокойно отправившись следом за неопытный школьником, пока ничем не оправдывающим свою громкую фамилию.

- Да, подсказки завтра, - после долгой паузы уже не очень к месту повторил Наоки, следующей уже сколько-нибудь заметной реакцией на слова и действия Уэно-сенсей, вздрагивая от её лёгкого прикосновения. Казалось бы, ничего особенного в обычном касании пальцев не было, но попытка наставницы донести до него что-то в такой непривычной форме вызвала моментальную ответную реакцию, никак не контролирующуюся разумом. Что, впрочем, забылось практически сразу, поскольку Уэно-сенсей решила поделиться с ним частью личной истории, вызвавшей, сразу после демонстрации и без того давно замеченных шрамов на руках, лёгкое болезненное покалывание в области груди и острое желание оправдать все возможные надежды преподавательницы английского, чей путь уже на ранних этапах оказался намного труднее его собственного.

- Тогда давайте посмотрим, к чему нас эта дорожка приведёт. - Так и не найдя правильных слов, чтобы прокомментировать короткий рассказ Уэно-сенсей, Наоки предпочёл ускорить шаг, надеясь, что впереди их действительно ждёт что-то грандиозное, способное доказать, что все старания выдержавшей испытания похуже собеседования Мори девушки не прошли даром. Но, как этого и следовало ожидать, дорожка просто уткнулась во вполне банальный объект - небольшой открытый павильон, явно нуждающийся в капитальном ремонте.

- Кроме рабочих, мы последние, кто видит его таким, - решив хотя бы попробовать добавить значимости моменту, произнёс Наоки. По внешнему виду этот павильон мог быть и его ровесником, а теперь должен был или поменяться, или совсем исчезнуть, чтобы соответствовать новым требованиям. Как и он сам не так давно перестал быть Ватанабэ Наоки, пока ещё сохранив свою суть, которую так старательно и пока не слишком успешно пытались вытравить представители семьи Хасэгава и другие заинтересованные лица.

И снова углублённые исследования... да, Хиро? Хех... Ладно тебе, речь о старом парке же.

Чего бы себе в голове примолкший наследник, лишь повторивший её слова после короткого прикосновения, ни нагенерировал, его мысли и выводы с высокой вероятностью весьма далеки от истины - хотя бы потому, что обрисовать себе сколь-либо верную картину, основанную не только на рассказе спутницы, он возможности не имеет. Акари, его новенькой репетиторши в доме Хасэгава, позитивной и улыбчивой, никогда не существовало, сколько бы этническая кореянка с японским гражданством, выросшая в Штатах, ни вобрала в себя черт той, чьим телом была вынуждена воспользоваться, чтобы получить право ступить на территории Японского архипелага. Её "дорожка" - предшественница ожидающей ремонта парковой, по которой они с Наоки сейчас шагают навстречу неизведанному, совсем коротка.

Путь самой Джеки значительно более тернист, извилист и продолжителен. В основном он пролегал по землям Нового Света, но и в Европе тен Майер уже успела малость пошуметь - а быстроногая репутация, как обычно бывает, опередила хозяина, утвердившись в фольклоре криминалитета испанской столицы задолго до прилёта простуженной девушки из Лондона. На другом конце планеты, в изолированной азиатской стране, слово "Феникс" тоже на слуху: крупный клан якудза охотно сотрудничает, пусть и по рекомендации соотечественника, без лишнего раболепия. Зеленоротый сопляк Мерино в Мадриде чуть ли не кирпичи откладывал в ботинки через собственные штаны, узнав, что выполняет ерундовое задание небезызвестной группировки. Здесь такого нет. Японцы, находясь у себя дома, преисполнены достоинства - а иногда и наглости, чем выделился один особенно павлинистый "господин". Ну ничего, так тоже можно работать, тем более что Наоки отличается от своего голубоглазого родственничка, как день от ночи.

Юноша ответил только на последнюю фразу и прибавил ходу, словно бы желая разделаться с дорожкой побыстрее, а также явно стараясь не заострять внимание на пальцах Джеки, прошедших через огонь, воду и трубы из любого цветмета, не только медные; крохой долговязую американку никак не назовёшь, но, чтобы поспеть за широким шагом рослого школьника, девушке пришлось вдвое быстрее перебирать ногами. Вот забил бы на стеснение и взял на руки, как заботливый Таяма, а? Чего тебе стоит? Старая я уже для физкультуры на природе, особенно с нагрузкой... "Наставница" весит едва за полста килограммов, часть которых приходится на не по-азиатски внушительную грудь. По батюшкиной линии генетическая прелесть пришла, уж точно не от матери: тен Майер выше, намного более фигуристая и миловидная на западный вкус. Хоть какая-то от биологического папаши польза... но и она не вечна. По тыльным сторонам ладоней и пальцев плачет серьёзный комплекс косметологических процедур, а в идеале пластика - вон, даже Нао не нашёлся, что сказать. Но с мамой себя сравнивать попросту стыдно: её путь был несравнимо более тяжёл, чем будни дочери, наследника клана Хасэгавы и Уэно Акари, вместе взятых. Джеки это понимает - как и то, что собственноручно усложняла матери жизнь ещё сильнее.

- Думаешь? Может быть, и не последние. Всего-то нужно перебраться через ограждение, - вопреки предположениям девушки, дорожка оборвалась у заметно обветшавшего деревянного строения с чуть задранными вверх уголками островерхой крыши, ожидающего не то реставрации, не то и вовсе сноса; на "что-то интересное" павильон уж никак не тянул. Однако инициатива парня, давшая повод вставить невзначай ещё одну двусмысленную фразу и вновь напомнить Наоки о преимуществах свободы, требует поддержки. - Но гарантий нам никто не даст, а потому предлагаю не упускать шанс. С этой минуты, пока ты держишь в руках камеру - меня нет нигде, кроме видоискателя твоего фотоаппарата, если я случайно или по твоему желанию попаду в кадр. Сфотографируй павильон таким, каким именно ты его хотел бы запомнить. Это и будет домашним заданием на завтра: если ты не против, мне будет интересно послушать, почему ты сделал именно те снимки, какие сегодня сделаешь.

Ободряюще кивнув и озарив лицо привычной подопечному тёплой улыбкой, Джеки демонстративно отступила на несколько шагов, более не ограничивая Наоки ни в чём. Она тоже обойдёт небольшую постройку по кругу, не синхронизируя свои перемещения с юношей, и отсчитает на флеш-памяти несколько кадров - где, конечно же, неизменно будет присутствовать объект разработки номер "два", - а после, если молодой Хасэгава увлечётся процессом и у него не возникнет новых вопросов и идей, тихо присядет с ноутбуком к стойке, поддерживающей крышу. В отличие от отрезка времени, выделенного Мори на совместную прогулку и отсчитываемого часиками на руке, "срок жизни" Уэно Акари, по меньшей мере в амплуа репетитора, непредсказуем. Слепками всех ключей, которые получится хотя бы несколько секунд подержать в руках, шпионка попробует разжиться уже завтра, а умельцы из числа шестёрок Инагава должны быть готовы создать их дубликаты в кратчайший срок.