Когда идет дождь

Шири попыталась улыбнуться на шутку Яна, но ничего не получалось. Улыбка не то чтобы выходила кривой - ее попросту не было. Словно все мышцы свело, образовав на лице одну маску. Она помогла мужу убрать с лица мокрые волосы, да так и продолжила гладить его ледяными пальцами. Глаза неотрывно следили за его лицом, а губы продолжали шептать слова успокоения.

- Ян, я нечаянно. - И тут же мотнула головой, осознавая, что теперь она врет ему. - Нет, я нарочно. Я хотела наказать. Я поняла, что должна это сделать. Но это слишком сильно, понимаешь? Я не знаю, почему так сильно ударила. Я всего лишь хотела наказать тебя.

Как же противно говорить правду. Как, черт побери, оказывается противно ее говорить тому, кто уже выплатил все долги! Как больно. И как гадко звучат эти правдивые слова. Она царь или бог, чтобы наказывать простых смертных? Нет. Она разобралась в ситуации, чтобы так сделать? Нет. Она всего лишь слабая девчонка, которую удалось сломать первой же серьезной вещью. И Шири заговорила сквозь зубы, собирая в кулак всю свою волю.

- Ян, я все приму. Иначе нам конец. Нам вместе конец. Я должна все принять, и я это сделаю. Больше не отступлю, иначе потеряю тебя. Расскажи мне. Все расскажи. Я все выслушаю и выдержу. - Взгляд наливался силой, а кулаки девушки сжимались все сильнее. Она смотрела в темные глаза мужа и говорила правду. Сегодня такой день, когда двое не врут и не убегают ради того, чтобы быть в этой жизни вместе. - Расскажи. Что, по твоему, самое плохое, что ты тогда сотворил? Говори. Станет легче, а я потерплю. Только не молчи, Ян. Я никто без тебя, понимаешь?

Сейчас Ян верил Шири, хотя и не знал, что ответить на этот её вопрос. Он столько всего натворил в Пекине, что из всего этого было сложно выбрать что-то одно самое плохое. Голова гудела, виски болели, но сейчас он старался не показывать этого. Он не винил Шири, он знал, что она была права. Судьба продолжала его наказывать, неизвестно, сколько ещё придется платить за грехи, и этот удар был не самым страшным по сравнению с тем же разговором. Тем не менее, Ян уже знал, о чем должен рассказать. Не о перестрелках, курьерах, караванах, кокаине и лютом Джокере.

- У меня несколько раз был выбор, только я его не видел, - Лю посмотрел на Шири. – Когда все ещё только начиналось, когда я только обозлился на Чжоу, до того, как я уже не мыслил жизни без кокаина, в меня поверили. Девчонка, с которой нам дали одно задание на двоих. Она не была снайпером, она ничего толком не умела, задание там было дурацким – скомпрометировать одного чиновника. Я должен был за всем проследить. Пока все готовили, она жила у меня и никак не могла определиться – то ли пытаться меня строить, то ли до меня домогаться, то ли заткнуться и слушаться. В итоге задание выполнили, в нужный момент я её отбил, и по идее нужно было разойтись в разные стороны и работать дальше, но у неё началась истерика, в итоге отвезли её ко мне. Черт её знает, почему она мне доверяла – я к тому времени уже нажил себе ту ещё репутацию. На следующее утро я ушел пить к Вонгу, она должна была собраться и уйти, причем знала, что злит меня как черт знает кто. Когда я вернулся, увидел её в ванной, она пыталась перерезать вены. Резала вдоль, по-детски, но этим выбесила меня ещё сильнее. Я тогда вызвал Ху, сказал, что через час лично её прибью, если не заберет. Через сорок минут он её забрал. После этого мы виделись много раз в клубе, где ошивались все люди Цзин Вана, она нормальными для семнадцатилетнего подростка методами пыталась привлечь мое внимание, закончилось это тем, что она перебрала с кокаином и её просто выгнали. Потом я случайно видел её, когда была облава на одну из наших точек по продаже крэка – она тогда опустилась на такое дно, ниже которого просто не бывает. Она меня тогда не видела. Я бы и забыл о ней, но мне довелось её встретить много лет спустя. Она в триаде, смогла вырваться со дна. Сказала, что всегда верила, что я могу измениться. Мы никогда не воспринимали её всерьез, для Цзин Вана она была просто расходным материалом, хуже нас, но если бы я послушал её тогда, многого удалось бы избежать.

- Я знаю, что веришь. Я изменился, и только из-за того, что встретил тебя, - уверенно сказал Ян, обнимая Шири и прикрывая глаза, так как голова по-прежнему болела так, будто пыталась расколоться.

Дождь превратился в настоящий ливень, за стеной которого не было видно ничего, будто помимо этой беседки во всем мире ничего не существовало. Потоки воды скатывались с крыши и шумели где-то внизу, в обрыве, и их шуму вторило бурление бирюзовой реки. Будто родная стихия сейчас старалась смыть всю боль, что сейчас возникла из-за этого мучительного разговора. Ян видел, как тяжело сейчас Шири, с каким трудом она принимает его слова, которые сама же заставляла сказать, и в то же время его собственные воспоминания отзывались болью, которую сложно сравнить с физической. Его же поступки были проклятьем, ломавшим его настоящее, делавшим будущее по-прежнему непонятным. Ян хотел верить, что когда-нибудь прошлое останется в прошлом, но он не мог изменить тех поступков, что уже совершил. Он работал на триаду девять лет. Почти столько же прошло с того момента, как он оказался на Тибете. За каждый день существования Джокера у него было по дню, чтобы переосмыслить свои поступки, и все равно судьба в который раз доказывала, что он ещё не заплатил по тем долгам. Ян не искал себе оправданий, но ему было невыносимо больно видеть, как из-за его прошлых поступков страдает Шири, которая безрассудно приняла на себя боль и грязь его прошлого.

- Шири, ты спасаешь меня своей верой, но я не понимаю, почему тебе приходится из-за меня страдать. Я тебя люблю, но при этом не могу сделать тебя счастливой. Я готов на все ради тебя, но есть вещи, которые я не в силах изменить. Прости за то, что тебе пришлось все это сегодня услышать. Давай верить в то, что когда-нибудь мы сможем быть просто счастливы, в нормальной жизни?

- Нужно время. Ян, мне нужно время, чтобы все это осмыслить. Мы будем счастливы, я верю в это. Просто сейчас надо потерпеть. - Шири уверенно говорила, однако в душе ее не было такой твердости, какая звучала в голосе. Сколько она была с Яном, столько времени тянулись их проблемы. При этом она ни за что бы не променяла такую жизнь на что-то другое. Ей хватило отношений с графом, которыми все восхищались и пророчили красивый брак и долгую совместную жизнь. Там ничего бы не получилось, даже разбейся она в лепешку ради такого счастья. Здесь было больно. Здесь резало душу. Здесь постоянно болело сердце. Но только тут была отдача. Муж искренне хотел наладить отношения, убрать всю грязь, что крутилась поблизости. Спасти и уберечь. Он делал все, лишь бы стать нормальным. И потихоньку у него получалось. И ради этих изменений она готова была терпеть все, что обрушивалось на ее плечи.

Девушка поднялась на ноги и помогла Яну встать. Она догадывалась, что его состояние сейчас близко к критическому, и в этом была виновата только она. Хотелось сделать что-то хорошее для него. Облегчить страдания, нанесенные ею же. Она потянула его из разбитой беседки прямо под ливень. Вывела буквально на пару шагов под летний дождь и повернулась лицом к своему сложному возлюбленному. Так же молча скользнула холодными руками по его шее вверх, к лицу. Обвела пальцами мокрые скулы, убрала с его лба волосы, что уже насквозь пропитались влагой. Ласково улыбнулась мужчине и медленно потянулась к его губам.

Невесомый поцелуй, пропитанный каплями дождя, который скрывал две фигуры от всего мира, давая им побыть друг с другом. Шири прижалась к мужу и уже не понимала, пришли ли наконец долгожданные слезы, или это капли дождя бегут тонкими струйками по ее щекам. Сегодня опять был сложный для них день, когда она чуть было не потеряла мужа. Но пришла новая мудрость. Их сила - в единстве. Друг без друга они погибнут...