Минуты жизни

Каждая минута прошедших суток тянулась вечностью, полной боли от безнадежности. Все утро Ян ждал звонка, сидя на кухне. Он не спал, потому что просто не мог заснуть, и ничего не ел, потому что тошнило от одной мысли о еде. С Лин весь день возилась её бабушка, Ян её почти не видел, и хорошо, потому что она не видела его в таком состоянии. Как только сообщили, где будет проходить опознание, Лю буквально выбежал из дома. Отец хотел поехать с ним, но Ян отказался.

Грязно-зеленые стены в коридоре морга, едкий запах формалина и спекшейся крови, люди, которые ждут своей очереди. Не позволять себе надежды, чтобы не стало ещё больнее. Вышла женщина, которую трясло от слез – узнала кого-то своего. Тишина вокруг прерывалась криками и рыданиями, пахло пустырником, валерьянкой и валокордином, кому-то стало плохо. Ян стоял в стороне от других и молчал, лишь мельком замечая происходящее. Вызвали немолодую пару, которые были в очереди перед ним. Раздался крик, прерывавшийся рыданиями, санитар прикрыл за ними дверь. Тоже узнали. Другой санитар подошел к Яну и позвал опознавать вещи. Лю кивнул и пошел следом за ним в соседнюю комнату. На столе в полиэтиленовых пакетах лежали вещи Шири и её сумка. Это были её вещи и её документы. Ян почувствовал, что его трясет, и он не мог справиться с собственными нервами. Что-то отвечал на вопросы санитара, заполнявшего какие-то документы, путая североминьский диалект и путунхуа, из-за чего её часто переспрашивали. Весь самоконтроль пришлось приложить для того, чтобы не сорваться. После этого вызвали на само опознание. Подошла какая-то медсестра, протянула стакан с успокоительным, сказав, что будет легче. Ян поморщился от резкого запаха, затем взял стакан в руку, сильно сжав пальцы. Стекло захрустело, рассыпаясь осколками, впившимися в ладонь, и со звоном рассыпалось по полу, наполняя коридор едким запахом пустырника. На ладони проступила кровь от впившегося в неё осколка. Легче не стало.

Ян зашел в комнату для опознаний следом за санитаром, уже не замечая, как опасливо тот на него косится. Тело лежало на каталке, накрытое плотной простыней, испачканной бурыми и желтыми разводами. Казалось, что все это происходит не с ним, просто кошмарный сон. Санитар откинул в сторону простыню.

Взгляд Яна за долю секунды из пустого стал осмысленным, хотя он по-прежнему не верил собственным глазам, очень боясь, что стремится выдать желаемое за действительное. Но никаких сомнений быть не могло, он очень хорошо знал Шири, и каким бы изуродованным ни было лежавшее на каталке тело, он был уверен.

- Не она, - уверенно сказал Ян.

Санитар недоверчиво посмотрел на него и попросил объяснить, уверен ли он в своих словах. Сегодня всем хотелось сказать эту фразу, но до этого всех опознали.

- Уверен, - Лю подошел ближе к телу. Просыпался обычный цинизм человека, которого сложно чем-то напугать в жизни. – Во-первых, Шири – блондинка, просто красит волосы в темный цвет. Эта женщина - натуральная брюнетка. И она – не европейка.

Лицо женщины было изуродовано настолько, что нельзя было узнать никакие его черты за кашей из крови, тканей и раздробленных костей, глаза сильно обожжены, что невозможно даже понять их цвет, но европейки отличаются не только скулами и глазами.

- У неё желтоватая кожа, что заметно даже под следами загара, жесткие прямые волосы, с обычной для нас, а не для них структурой. У неё узкие бедра, и не похоже, чтобы она рожала. Но для этого нужно смотреть крестец, - пояснил Ян. – А у нас с Шири есть ребенок. Если нужно, я скажу о других признаках.

- Достаточно, простите за беспокойство, - сказал санитар, чуть улыбнувшись. – Значит, среди погибших не было Вашей супруги, - поспешно добавил он. – Лю сяншен, подпишите вот эти документы, и можете идти.

Он протянул мужчине папку, на которой были формальные протоколы, где корявым почерком были сделаны пометки о том, по каким признакам установлено, что тело принадлежит кому-то другому, после этого нарыл тело простыней. Даже в работе санитара в морге бывают такие моменты, когда тебе кажется, что стал свидетелем чуда, потому что по этому господину Лю было видно, что только что к нему вернулась собственная жизнь.

- Еще раз простите, Лю сяншен, просто при ней были документы Вашей супруги, видимо, случайно.

Ян расписался, не читая бумаги, он не слушал слов санитара, лишь формально поклонился и вышел из палаты. Пока он просто осознавал, что произошло. Шири жива, но её сумка оказалась во взорвавшемся автобусе, а от неё самой ничего не слышно третий день, и она не могла просто сбежать, как бы тяжело ни дался ей разговор. На смену боли приходило адекватное волнение, и из здания морга Ян уже практически выбежал, решая, с чего начинать поиски. Она толком не знает город, вряд ли много запомнила во время прогулки, начинать нужно с отделений милиции, где будет известно, если европейка попала в какую-то историю. Она не знает местный диалект, но её путунхуа здесь должны были понимать.

На улице пекло Солнце, от которого мало спасали зеленые заросли на территории больницы. Лю пошел в сторону ворот мимо каких-то корпусов, затем заметил за забором какое-то движение, смутно подсказывавшее об опасности. Он интуитивно насторожился и стал присматриваться, но не заметил ничего подозрительного – какая-то европейка копалась в своей сумочке, прислонившись к ограде больницы с внешней стороны. Это – Фчжоу, портовый город, где европейцы бывают довольно часто. Ян чуть нахмурился, не понимая, откуда взялось предчувствие, но пошел дальше к воротам. Где-то на проходной был телефон, с которого нужно позвонить родителям, Ян отвык на Тибете от мобильных телефонов, и сейчас телефона у него при себе не было.

По мнению девушки прошло уже довольно много времени для того, чтобы хоть что-то прояснилось. Но как бы не так. Каждый человек, глядя на какое-либо горе или происшествие в душе верит, что с ним то уж точно подобное никогда не случится. И даже когда происходит что-то плохое, надеется, что это ошибка, и вскоре все будет исправлено. Однако сейчас была другая ситуация. Брюнетка накануне весь день провела, разговаривая с врачом и пытаясь вспомнить хоть что-то. Ей показывали разные предметы и картинки. Она четко помнила названия, могла прочесть текст, но вот про свое обучение не знала ничего. Как и о себе. В результате ей сказали, что в понедельник отправят запрос в посольства разных стран и выяснят, кто она. А теперь ей оставалось только гулять и смотреть по сторонам.

В парк, который располагался на территории больницы, ее вывела медсестра. Было уже позднее утро понедельника, но пока ответов из посольств не было. Говорили, что в лучшем случае это займет несколько дней. И то, если повезет. Девушка поддерживала разговор с молодой китаянкой, которая радостно улыбаясь, показывала ей достопримечательности местного парка. Конечно красивое место, сразу видно, что им занимались и выделяли деньги на обустройство, но вот ничего из увиденного не колыхнуло застывшую душу брюнетки. Она даже не смогла поплакать над своей судьбой, попросту не понимая, нужно ли это делать. Сделала правда вывод, что скорее всего в прошлой жизни была очень спокойным человеком. Может быть даже без эмоций.

Да, вот так. Прошлая жизнь. Откуда пришло такое понятие - девушка не знала, но почему-то верила, что именно так и обстоят ее дела. Есть какая-то прошлая жизнь, в которой наверняка остались ее вещи, предпочтения, знакомые люди. И есть сегодня. Пустой день с серыми красками повсюду. Что толку от зелени, которая ее сейчас окружала, когда она все равно не может ей наслаждаться? Ведь все мысли сводятся к одной - кем она была, и что любила раньше. Может быть зеленый был ее любимым цветом? Или она вообще ненавидела лето?

Брюнетка подошла к указанной медсестрой лавочке и присела на самый край, мельком отмечая, что парк довольно обжитой и в нем гуляет полно народу. Несколько дорожек вели к корпусам больницы. По одной такой бодро шла какая-то светловолосая девушка, которая заставила нахмуриться брюнетку. В ней было одновременно что-то знакомое и опасное. Как-то закололо под ложечкой и заболела голова, когда она старалась понять. что здесь не так. Что-то случится. Сквозь ветки и листву кустов она заметила, что навстречу блондинке идет какая-то фигура, вроде мужчина. И прозевала момент. Только и успела открыть рот, чтобы закричать от страха, который резко накатил. Шедшая к больнице женщина выхватила что-то из сумочки и раздался выстрел, подобный грому...

Месть. Иногда она может превратиться в личную религию, чем дольше ищешь того, на кого она должна быть направлена, тем острее желание её реализовать. Анна искала Джокера больше десяти лет, с тех пор, как услышала это имя, узнавая обстоятельства смерти сестры. Ей казалось, что она знает о нем все – привычки, слухи, рассказы тех, кто видел его в Пекине. Джокер пропадал, изредка объявляясь вновь, как рыба, уплывающая в мутную глубину, но сейчас она была уверена, что его найдет. Она выслеживала его с того момента, как узнала, что Лю Ян прилетел в Фучжоу. А вот и он. Руки дрожали, из-за этого какое-то время ушло на то, чтобы найти в сумке пистолет. А дальше – техника, отточенная за годы охоты на Джокера. Ни жалости, ни сомнений, священный трепет. Выстрел показался слишком громким, но он попал в цель. Анна бросила пистолет в сумочку и побежала в заранее замеченный переулок.

Ощущение опасности усиливалось, но Ян сейчас был не в том состоянии, чтобы на что-то быстро реагировать. Он не заметил, как женщина выхватила пистолет, и лишь выстрел будто вернул его к пониманию реальности. От резкой боли помутнело перед глазами, не получалось вздохнуть. Он поднес руку к груди, интуитивно стараясь закрыть рану, затем опустился на колено, морщась. Под ладонью пульсировала кровь, но боль все ещё не отнимала сознание. Ян закашлялся, опираясь второй ладонью о землю, во рту почувствовался резкий соленый привкус, и в этот момент запоздало пришел панический страх – все закончилось. Мысли путались, смешиваясь с пронзительным звоном в ушах, Ян упал, и понял, что не может вздохнуть. И первой мыслью была мысль о том, что он не успел найти Шири. Из-за этого он разозлился на себя. Стреляла будто сама судьба – Лю даже не было интересно, кто это был. Он стиснул зубы и заставил себя привстать, опираясь на локоть, после этого получилось сделать вдох, тут же отозвавшийся любой болью во всем теле. Он сплюнул скопившуюся во рту кровь, закашлялся, но вновь мешала боль, от которой хотелось просто отключиться. Его же жизнь сейчас мстила ему за способность терпеть раны, не отпуская, при этом все, что Ян сейчас понимал – пуля попала где-то очень близко к сердцу, и его биение, многократно усилившееся от болевого шока, будто отзывалось в каждом нерве во всем теле. Он слышал какой-то шум вокруг, смешивавшийся со звоном, при этом в ушах будто звучало эхо выстрела, прозвучавшего ровно в тот момент, когда вновь захотелось жить.

А дальше была тишина. Так, кажется, пишут в детективных романах, стараясь показать всю драматичность сцены? И она была, как в книге, звенящая, пустая и страшная. А потом рассеялась, как дымка поутру, разорванная криком медсестры, что была рядом с брюнеткой. Китаянка побежала вперед, зовя на помощь, а молодая девушка все стояла на месте, не в силах понять, почему после громкого хлопка вдруг стал оседать вниз мужчина за кустами. И почему так страшно подходить к нему. И почему так колотится сердце, ведь ее ничто не могло вывести из себя за последние пару дней? И почему, черт возьми, ноги не хотят шевелиться?

Она побежала вслед за медсестрой, все еще не понимая, что происходит и на кой хрен вообще она лезет не в свои дела. На асфальте женщина придерживала какого-то мужчину, и все вокруг было залито кровью. Брюнетка склонила голову набок и замедлила свой бег. С каждым шагом, что она приближалась к упавшему, идти становилось все сложнее. Словно она проталкивала свое тело сквозь гущу воды, которая к тому же боролась с ней своим течением. В этот момент медсестра немного передвинула раненого и девушка увидела его лицо.

Выдох, а затем она перестала дышать. Совсем, просто забыв, как надо это делать. Голова словно взорвалась изнутри, ослепляя ее белесым светом. Мельчайшие осколки, на которые разлетелось сознание, собирались воедино, складывая мозаику ее жизни заново. Каждому кусочку, каждой пылинке нашлось свое место. Волнами безумного цунами били по разуму воспоминания. Одно за другим. Одно за другим. Как в последний миг жизни, проносилась перед глазами вся жизнь, пугая и принося невыносимую боль. Звуки извне закончились, а вот призрачные голоса родителей, друзей и знакомых зазвучали странной музыкой в голове брюнетки. Замелькали образы, выстраиваясь в целые сцены. Каким-то непостижимым образом она словно посмотрела целый фильм в единый миг и не справлялась сейчас дыханием от увиденного.

Красивые кадры сменялись страшными. Серые краски словно наплывали на яркую радугу в ее сознании. И посреди всего этого как будто заново из небытия вставало его лицо. Его – ее мужа. Ее смысла жизни. Забрызганное кровью, с блуждающим от боли взглядом. К нему тонкими линиями невидимый художник рисовал остальное, что было вокруг. Разорванную грудь, из которой толчками выходит кровь. Бледнеющее лицо, из которого словно выходят краски жизни. И имя. Его имя. То, что она помнила всегда. То, в которое верила и на которое молилась.

- Ян!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – Шири упала перед мужчиной на колени, зажимая рану на его груди. Дежа вю. Все это уже было, это какой-то бред. Она не здесь, ей все это снится! Ну не может быть такое, что она опять его теряет! Его, пусть странного, пусть сложного, пусть невыносимо жестокого когда-то. Пусть даже того, в ком сейчас она сомневалась, вопреки всей вере. Она не могла его потерять и все. Не могла! – Не спи! Ян! Я здесь!!! Все теперь будет хорошо! Ян, открой глаза, чертова ящерица! Я здесь!

Мир стал звоном и болью, и Ян уже не замечал ничего вокруг, думая только о том, что удалось снова сделать вдох, что какое-то время сердце ещё продолжает биться. Кто-то подбежал, вся эта суматоха уже не значила ничего – Лю просто не успевал её замечать, чувствуя только невыносимую боль, от которой нормальные люди теряют сознание. А потом он услышал крик, голос, назвавший его по имени, слишком невероятный, чтобы быть реальностью. Веки Яна чуть задрожали, но у него не было сил открыть глаза, будто с каждой секундой жизнь оказывалась все дальше. Но он слышал этот голос, и сквозь гримасу боли на его губах на мгновение мелькнуло подобие улыбки. Жива. Последняя подачка от судьбы, позволившей ему об этом узнать. Как странно сплетаются жизни, как резко все может измениться, почему этот выстрел был именно сейчас?

Темнота, липкая и холодная, в которой уже нет боли, только лед, сковывающий все тело, но разбившийся в сердце. Не было сил пошевелиться, не было возможности даже понять свою энергию, лишь на какой-то момент промелькнули пятна синего вихря. Умереть не страшно, даже если впереди У Цзянь диюй, страшно за тех, кто остается. Она рядом, смутно, но он мог чувствовать её прикосновения, несмотря на то, что почти все ощущения от тела ограничивались острой болью, усиливавшейся с каждым судорожным вздохом, и каждый следующий было сделать сложнее, будто горло забито кровью. Перед тем, как сознание погасло, в нем скользнула лишь одна мысль, которую сложно было назвать ментальным обращением, потому что на магию не было энергии.

- Шири…