Первое занятие

Син подошел к площадке. Здесь стояли какие-то столбы, непонятные соломенные чучела, которым нечего было охранять - земля была вытоптана подчистую ногами поколений занимающихся здесь. Тренировочная площадка...
Только сейчас Син понял, что при всем своем стремлении к цели и упорстве, которое, похоже, начало вознаграждаться, он не имеет ни малейшего понятия о том, как проходят тренировки. Чтобы быстро бегать - надо бегать, чтобы глубоко нырять - задерживать дыхание. А как учатся драться? Простая логика подсказывала, что нужно, соответственно, много драться. Но Син уже понимал, что количество далеко не всегда переходит в качество.

Мальчишка стоял в привычной позе со сжатыми в кулаки и слегка согнутыми вперед руками и оглядывал окрестности, пытаясь найти какую-нибудь зацепку. Первая тренировка Что-то его ожидает, а вот что? Плохое ли, хорошее... Син нахмурился. К хорошему в своей жизни он относился с недоверием, обычно счастье и спокойствие были предвестниками беды. В этом плане его больше устраивали невзгоды и трудности - от них он хоть знал чего ожидать. А когда руки заняты делом или ноги бегом - меньше думаешь о всякой ерунде. Син взглянул вниз на свои ноги - Тощие, тонкие - слабак, да и только Син не пользовался зеркалом, а потому не замечал, что плечевой пояс у него был шире, чем у сверстников. А в талии и в ногах он и правда не блистал богатырскими размерами. Сину захотелось сплюнуть - эту привычку он подхватил в приюте, - но передумал - неизвестно, как отнесутся к этому здешние. Возможно, это место для них святое. Оставалось найти своего учителя, характером больше похожего на вожака разбойников из детских сказок.

Син внимательно посмотрел на мастера, будто еще раз изучая, затем коротко кивнул головой, изображая ответный поклон с амплитудой в пару сантиметров. Наклоны, приседания... Как их правильно делать? Как делается это здесь, в храме? Син не хотел в первый же день занятий опозориться - все должно было быть на высоте. И все же, может здешние движения несут ритальный смысл? Тогда Син рискует опозорить себя и, как он догадывался, своего учителя.

Он начал неуверенно приседать, затем перешел к наклонам - так как он когда-то нагибался драя полы пещеры и стирая грязное белье в реке. Краем глаза он следил за реакций Яна, на случай если тот так или иначе выкажет неодобрение. Сделав около двадцати присядов в перемежку с наклонами, Син побежал трусцой по краю площадки. Ощущения были наистраннейшие. Он уже давно не бегал без причины, просто так. Лет до десяти он носился по горам между пещерой и речкой когда Старик не загружал его работой. А потом...
Потом Син бегал только по необходимости. И только из всех сил. Так как в воровстве он не продвигался, примерно каждая третья кража заканчивалась бегством со всех ног. Син усмехнулся - ...а каждая пятая - дракой Ноги Сина начали ускоряться сами по себе. Он почуствовал забытые ощущения пульсации в ногах, пружинящих от земли. Скорость нарастала и Син уже не успевал ставить стопу полностью - только носки ног касались земли - одна, вторая, одна, вторая. Вот проявил себя и воздух: столь неощутимый в обычной жизни, сейчас он явно струился по лицу, сбивая с лица пряди, и возмущенно шумел в ушах.
Черт, какой это круг?! Сколько я уже бегаю? - Син сбросил темп. Надо же было так отвлечься! Син опять затрусил на маленькой скорости - ноги приятно потягивало, грудь быстро вздымалась и опускалась - все же он выдохся. Также бегом - ноги не хотели останавливаться сразу - Син направился к своему наставнику. Он остановился возле него, переборол желание наклониться или присесть, чтобы восстановить дыхание, и через несколько глубоких вдохов спросил:
- Я достаточно размялся?

Син разминался старательно, но Ян наблюдал за всех этим с непроницаемым выражением лица – он решил не отвлекать ученика до конца разминки. Конечно, есть определенные правила, по которым следует разогревать мышцы, но они не так критичны, как утверждают фанатики правильности. В целом, парень мог шевелиться и неплохо бегал, хоть и не умел рассчитывать силы и держать ритм. Зато не курит.

- Достаточно, - Ян кивнул. – Если тяжело дышать – подними руки, будет легче, - он прошел пару шагов, будто специально растягивая время. – Сегодня ты начнешь изучать кунг-фу. Если ты будешь все воспринимать просто как набор упражнений – сильным не станешь, будешь понимать, что делаешь – у тебя есть шансы. Первое главное упражнение ты сегодня уже сделал – ты бегал. Уметь быстро бегать часто важнее, чем хорошо драться. Теперь подойди к любой макиваре, - Лю указал на стоявшие у края площадки манекены, - и нанеси несколько ударов. Так, будто ты пытаешься доказать, что ты – сильный. Руками, ногами – чем угодно, без разницы.

В обучении должна быть конкретная цель, которую видит и учитель, и ученик. Сину наверняка приходилось драться, но сейчас Яну не было интересно, как тот наносит удары, держит ли он стойки, что у него с координацией и силой рук. Он мог спокойно отвернуться, в то время как парень будет выполнять задание – Ян всего лишь хотел, чтобы Син осознал свои слабости. Когда дерешься с манекеном, твой единственный противник – твое же отсутствие техники. Разбитые руки, синяки на ногах, растянутые колени и запястья – это травмы, которые ты сам себе наносишь в якобы бою. Они и определяют масштабы незнания и неумения, на устранение которых будут направлены тренировки.

Син наконец отдышался, хотя и не стал подымать руки. Его удивило, что бег был назван "главным упражнением" - бег есть бег - знай себе двигай ногами. Особенно удивился Син словам о важности умения быстро бегать. Маленький Син бы с ним согласился на сто процентов - было время, когда он молился о том, чтобы суметь бежать еще быстрее. Однако, когда-нибудь наступит конец этим побегам и Син будет встречать обидчиков лицом к лицу. А пока ему еще многое предстояло узнать и суметь.

Син подошел к "макиваре", как ее назвал учитель. Бить солому казалось странным. Неодушевленный предмет не был человеком: он не угрожал Сину и не выражал никаких эмоций в его сторону. ...доказать, что ты - сильный... Выходит, это такая проверка? Насколько он силен? Учитель наверняка знает, что Син в драках - полный неуч. И все же, как бы не было обидно, отчаиваться было нельзя. Надо было заниматься. Учитель дал задание - значит надо его выполнить.
Чертова солома! Син знал как бить человека, он помнил ощущения руки от удара по голове. Но здесь была совсем другая история: чучело нельзя было пробивать рывком, надеясь на нокаут, нельзя было сухо выстреливать, надеясь на болевой эффект. Син поднял правую руку и озадаченно посмотрел на свой кулак. ...доказать, что ты - сильный...

Син медленно отвел руку назад. Ну что же, Макивара, сегодня я - твой противник Он подшагнул правой ногой, затем повернул бедрами, плечами и наконец выстрелил рукой - это был сильнейший его удар - если он попадал, противник обычно падал, если нет - у Сина возникали проблемы, потому что после такого "раскручивания" корпус уходил вслед за рукой. В этот раз повезло - "противник" не двигался и попасть было на удивление просто. Не повезло в том, что в отличие от головы какого-нибудь разъяренного подростка, чучело даже не подумало сдвинуться. Солидная часть энергии удара вернулась Сину. Сразу онемело плечо, а когда его чуть отпустило, нахлынула боль в районе кисти. Руки задрожали, захотелось обхватить руку и потереть, но Син решил перед учителем не показывать свою слабость.
Надо было бить еще. Син приподнял руки, прижимая локти к телу - результат бесценного опыта, в свое время приобретенног очень болезненно. Теперь левая! - Син ударил левой - на этот раз резко, без вложения тела. Снова правая... снова левая... Син раз за разом, бил все сильнее. Был соблазн исколотить макивару грудой быстрых ударов, как в детстве, но Син решил, что будет вести себя как ученик - надо показать, что он умеет делать все правильно и основательно.
Тем временем, бить становилось все больнее. Костяшки Сина были подготовлены к испытаниям, а вот кожа на них - нет. Ссадины начали трескаться, а неровные удары просто сдирали шкуру. Несколько раз возникало желание вскрикнуть, но Син закусил губу и продолжал наращивать силу удара. Раз-два-раз-два... От боли Син задерживал дыхание и об этом тут же напоминали колики в правом боку.
...доказать, что ты - сильный... Нельзя было останавливаться, нельзя. И сбавлять силу удара - нельзя, учитель это заметит. Дернул же черт начать бить так сильно. Значит снова "раз-два-раз-два...". Син изо всех сил напрягал руки, боль была нестерпимой. Пора, пора было заканчивать... Терпи, терпи, слабак! - Син захрипел, из прокушеной губы выступила капелька крови. Ты... вколачивал он в макивару ...должен... еще удар ...быть...сильным... снова и снова.
Сил крепко держать руки больше не было. Очередной удар Сина прошел криво - кулак ушел вбок и запястье сильно изогнулась. Чертова девчонка, слабак! Ты должен был сдохнуть еще давно. Как можно быть таким слабым?! Син подошел к макиваре вплотную и начал колотить ее предплечьями и локтями, уже не обращая внимание на внешнюю "правильность". Он вдруг понял что кричит, по щеке катилась предательская слеза. Син обвис на манекене, крепко обхватив его дрожащими руками Чертова девчонка...

Первый удар был отдаленно похож на осознанный, а дальше постепенно просыпалась злость. Ян смотрел, молча, не прерывая задание, дожидаясь, когда Син поймет все, что ему нужно понять. Парень разбил руки, заработал пару других травм – не смертельно, по-другому не поймет. Лю понимал, что сейчас ученику больно. И моральная боль намного сильнее физической, которая возникает при каждом неверном ударе. Так крошатся и рассыпаются пылью иллюзии, так появляется реальная оценка собственных сил, так вылезают эмоции, которые не всегда есть возможность показать открыто. И чем больше ты воюешь с миром, тем реже за нужной маской проступает твое настоящее лицо. Син начал кричать, удары становились слабее, он бил уже, как попало, но не сдавался. Вот, на самом деле, где была сила. Он действительно был готов учиться, не остановившись, когда проявилась первая слабость.

Ян подошел ближе к ученику, когда тот без сил повис на манекене. Мастер заметил слезы, но никак не стал их комментировать – бывают те слезы, которые показывают силу. Те, на которые сам Ян не был способен, от страха, а не от силы.

- Достаточно, - сейчас голос Лю прозвучал заметно мягче, чем в начале тренировки. – Сядь на землю и отдышись.

Начало обучения было довольно жестоким по отношению к подростку, но такие уж цели ставил перед собой Син. Сила внутри, форма вторична. Истинная сила – это стержень, который держит изнутри, позволяя совершать верные действия вместо того, чтобы слушать страхи или желания. Эта сила не возникает от упражнений, её нужно выращивать в себе с каждым осознанным шагом. Поэтому Джокер никогда не был сильным, поэтому Шири оказывалась сильнее веры Яна в невозможность невозможного. И именно этому нужно учить подростка, который хочет стать непобедимым.

- Что ты сейчас чувствуешь? – спросил Ян после недолгого молчания.

Син отвернул голову в сторону, стараясь чтобы учитель не видел его лица. Его руки покоились на коленях и он старался унять их дрожь. Он рукавом стер слезы с лица. Сейчас ему было действительно больно - он опозорился перед учителем. Вот эту боль Син терпеть не мог - она жгла его изнутри - разбитые руки ег уже не волновали. Син выждал несколько секунд, пока он не сможет говорить без надрыва.

- Ничего, - ответил он, - Я ничего не чувствую.
Это было не совсем правдой. Кроме жуткого стыда он еще чувствовал некоторое спокойствие в связи с тем, что все закончилось. Так, когда-то он подымался с земли, отирал кровь, отряхивал грязь и шел к Старику - спокойно и без злобы. Опустошение - вот как это можно было назвать. А физическая боль... Боль слишком часто сопровождала Сина, став частью его жизни. По крайней мере она напоминала, что он еще жив.

Син, решил, что рассиживаться перед учителем ни к чему и встал. Он отряхнул штаны и уставился в сторону сиротливо стоящих колонн. Что он хочет услышать? Что я еще не готов? Что я слаб? Так не хотелось ни о чем думать. Лучше пусть его нагрузят тяжелыми упражнениями или работой. Син встряхнул руками и наклонил голову к плечу до характерного щелчка.
- Сифу, - спросил он, - Когда... когда ты научился драться, тебя кто-нибудь побеждал?

Ян посмотрел на поднявшегося на ноги ученика и задумался над его непростым вопросом. Лю четко понимал, что сейчас должен быть честным с Сином, только так он сможет добиться настоящего доверия, необходимого для серьезных тренировок.

- Смотря, что считать победой, - сказал Ян. – Раз я все ещё жив, значит, полной победы никто не одержал. Бывают драки, которые проигрываешь – несмотря на любые знания, удача не всегда будет верна. И я проигрывал, когда единственной целью было выжить, но в данный момент я не могу сказать, что в моем прошлом остались противники, над которыми я в конечном итоге не одержал победы.

Это было правдой. Все, с кем Яну приходилось воевать, уже не представляли для него опасности. Прежде он жестоко мстил за свои поражения, так досталось Чжоу и кантонцам. Позже он стал мягче, шаг за шагом ломая себя ради новой жизни, и тогда победы становились другими.

- Понимаешь, жизнь – не боксерский ринг, не любую победу можно одержать в драке. Она больше похожа на игру в преферанс, когда твоя задача – либо отыграть свою игру, либо не дать другому сыграть то, что он хочет. Если же от игры отказались все – не нахватать взяток на распасах. Умение драться – лишь одна из десяти карт в твоей руке, а должно сыграть минимум шесть, только так можно прийти к победе. Если тебя подстрелили из-за угла, ты не проиграл до тех пор, пока жив, а выиграл в том случае, когда выжил и убедился в том, что второй раз этот противник в тебя стрелять не будет.

Чем выше ставки в игре, тем больше зависит от удачи, и тем опытнее противники, которые тоже умеют считать, думать, вистовать, и тем дороже стоит любая ошибка. Но любая такая победа вызывает азартное желание играть дальше, до тех пор, пока везет, и за него приходится платить особенно много.

- Чего бы ты добился, если бы уже умел драться? – спросил Ян, внимательно посмотрев на ученика.

Син уставил взгляд на учителя, не поворачивая головы. Вопросы он, конечно, задавать умел. Причем самые заковыристые. И не ответить на них - нельзя. Син честно ответил:
- Если бы я умел драться, я бы нашел себе сильного соперника и сразился бы с ним, - как-то так...
Предвидя следующий вопрос, Син произнес:
- Потом я нашел бы следующего, и следующего, и следующего... И так, пока я не победил бы всех, кто мог бы бросить мне вызов.
Вроде бы выходило достаточно просто, и Син надеялся, что учитель поймет его ответ. Эти взрослые любят все усложнять, обвешивая свою жизнь какими-то ритуалами, принципами, якобы мудрыми речами. А жизнь - она штука простая, слишком простая - Син уже в этом убедился. Право на жизнь постоянно приходится доказывать. Самое простое из жизненных испытаний - встреча с враждебно настроенным человеком. Здесь, хотя бы, все честно - нет ни землетрясений, ни наводнений, ни засухи, ни голода - им, зачастую, просто невозможно противостоять. Есть только ты и твой противник. Выжил ты - молодец, выжил твой противник - что-ж скорбеть уже некому.

Син еще раз осторожно обтер руки об штаны, затем будничным тоном добавил:
- Когда-нибудь и Вы будете побеждены мною..., - Син выдержал паузу, затем коротко наклонил голову, - ...учитель

Услышав слова Сина, Ян усмехнулся. Не из-за того, что верил в собственную непобедимость – упрямство порой творит чудеса, а ученики нередко превосходят учителей, ему был непонятен ответ на извечный философский вопрос «А зачем?». Он внимательно посмотрел на Сина.

- Драться легко, - сказал Лю. – Вот так вот смотришь на мир, как мантру каждое утро повторяешь себе «они меня ненавидят, почему я должен относиться к ним иначе?» и идешь драться. Убил – повезло, ранили, а ты выжил – снова повезло. Тебя начинают бояться – тебе уже не нужно каждый раз стрелять, можно просто строго так посмотреть и потянуться за пистолетом. Потом приходит такое классное ощущение – ты непобедим и умеешь все, чтобы прогнуть под себя весь мир, если будет не лень. А однажды утром просыпаешься и внезапно так осознаешь – на тебе штук четырнадцать расстрельных статей плюс по мелочам, на свете нет ни одного человека, кого ты бы хотел увидеть без желания набить ему морду, а твои же бабы расписали народной милиции твои заслуги так, что твои портреты снятся всем окрестным копам. И задумываешься над одним-единственным вопросом – чего в тебе больше, силы или все-таки идиотизма.

Ян замолчал. Он знал, о чем сейчас говорил, опуская все возможные подробности. Он понимал, что Син – ещё мальчишка, подросток, который живет своими идеями, и вряд ли его удастся переубедить парой фраз. Сам Лю в его возрасте как раз и потянулся за приключениями и «красивой жизнью», после чего долгих одиннадцать лет не задумывался о том, зачем ему это нужно.

- Ладно, это все лирика, - уверенно сказал Ян. – Хочешь учиться драться – давай учиться драться. Руки сильно болят?

- Нет, - соврал Син. Странный все-таки этот Ян Лю. Причем здесь везение? Побеждает сильнейший - это же очевидно. Видимо, поэтому он и не прославленный боец, а простой обитатель храма. Он просто не хочет идти дальше, становиться сильнее. Син не такой, нет, он будет идти вперед до последнего. Никто не сможет с ним сравниться... Кстати...

Син оглядел площадку: кроме него здесь занимались и другие личности. Они сильно отличались от похожих как близнецы жителей городка или обитателей приюта. Здешний люд буквально поражал своим разнообразием. Впрочем, нехорошо вертеть головой, когда тебя собираются учить чему-то серьезному. Син повернул голову и вперил взгляд в учителя.

Мда, конечно, он был не таким, как ожидал Син. Настоящий учитель должен быть молчаливым, строгим, сильным и крепким, как скала. Он должен показывать как сражаться и сурово наказывать непослушных. А этот...
Этот, во-первых был разговорчивым, да еще и постоянно задавал вопросы. Во-вторых, ну никак не походил он на человека-скалу. В третьих... в третьих, он просто не нравился Сину. Однако, выбора не было. Перебирать сейчас, значит потерять время. Учиться надо каждую свободную минуту, ничего не пропуская - жизнь может и не дать второго шанса.
- Я готов, сифу, - произнес Син.

Врет, причем плохо. Но Ян чувствовал характер ученика, потому понимал, что нужно просто делом доказывать, в чем тот прав, а в чем – нет. Он не любил спорить и пытаться переубедить. Став мастером монастыря, Лю не изменял своим привычкам. Кто-то мог считать его безответственным, потому что он, в отличие от белогривого цербера, не загонял человечество к счастью железной рукой и строгой дисциплиной, но зато Ян был собой. Ему, что ли, больше всех надо, чтобы Син что-то быстро понял?
Проблема упрямства в том, что порой оно заставляет биться о непрошибаемую стену вместо того, чтобы подумать и эту стену обойти. Или развернуться и пойти другой дорогой, считая это разумным решением, а не поражением.

В любом случае, у Сина будет много времени подумать о том, что такое быть сильным в его представлении за тренировками, которые должны быть такими, на которые он рассчитывает. Или чуть более загруженными.

- Тогда начнем с самого начала. Кунг-фу требует способности хорошо контролировать свое тело. Способность эта начинается с базовой стойки, которая называется позой всадника. Выглядит она так, - Ян занял стойку, в которой ноги стояли примерно на две ширины плеч, присел так, чтобы бедра были почти параллельны земле, а руки, сжатые в кулаки, находились на уровне пояса. – Повтори. Обрати внимание, что спина прямая. Постарайся почувствовать, что нижняя половина тела тяжелая, а верхняя – легкая.

Со стороны могло показаться, что стойка выполняется легко, но у Яна сказывались и семь лет изучения кунг-фу, и цирковая акробатика, а так мало кому удается с первой попытки уверенно простоять хотя бы пару минут. Основное напряжение идет на мышцы ног и спины, а ноги у Сина, как уже заметил Лю, были довольно слабыми.

Стойка? Вот уж Син никогда бы не подумал, что, чтобы научиться драться ему придется стоять. Он мысленно вздохнул - умеет ли вообще Ян Лю обучать людей? Может он и не собирается учить Сина драться? Не зря ведь, он задавал столько уводящих вопросов. Да, сейчас, наверное, Син не выглядит достойным преемником, но Син ему докажет...

Итак, стойка. Стойка эта не выглядела серьезно, как в ней можно драться он не понимал. Сложной она тоже не казалась, разве только непривычной. Син медленно, ориентируясь на учителя, присел. Ах, да. Носки не надо разводить в стороны Син повернул ступни - его покачнуло. Выходит, не все тут так просто. Он попытался выпрямиться, но его начало перевешивать назад. Син выпрямился до той степени, когда весь весь приходился на пятки. Балансируя так, он замер.

Ну вот. Я принял стойку, что дальше то? Син взглянул на учителя - тот вроде молчал. Неожиданно свело правую ногу. Вот уж бы не подумал он, что может быть тяжело просто стоять. Однако, факт оставался фактом, даже под собственным маленьким весом данное положение тела прямо таки сгибало ноги. Син незаметно для себя начал потихоньку подниматься вверх, ноги же тем временем слегка задрожали.

- Бедра параллельно земле и держи спину прямо, - сказала Ян, пристально следя за тем, как ученик справляется с первым испытанием на пути постижения кунг-фу. Он оставался в стойке, сохраняя максимально беззаботный вид, и мог минимум час простоять спокойно, потом ему бы это надоело. Ладно, мышцы бы болели, но все равно сначала бы надоело. – Следи за дыханием, оно должно быть ровным и спокойным.

Наверное, это было жестоко. Но Син же собирается когда-нибудь победить собственного учителя, а тут одних разговоров о смысле силы маловато. Ян видел, что парню сложно стоять, мышцы сводит, и они начинают дрожать, но он специально не останавливал упражнение – ждал, сколько Син продержится сам. Ничего фатального с ним не произойдет, зато сможет чуть реальнее оценить свои силы, и к чему ему сейчас нужно стремиться.

- Для того чтобы начать учить удары, ты должен стоять позе всадника минимум пятнадцать минут. До этого – в основном физические упражнения. Иначе вместо умения драться будут цветочные кулаки и вышивание ногами, не имеющие отношения к силе, - объяснил Ян.

Только фантазеры считают, что знание приемов, особенно стиля Кобры, позволяет обходиться без физической подготовки. Если ноги не держат, а руки не слушаются, в жизни не удержишься в неустойчивой стойке, чтобы до этой болевой точки добраться, да ещё и точно пробить с нужной силой.