Откровенный разговор о мужчинах

Еще один год позади. И снова она вернулась в Англию, дождливую Англию, которая всегда была самым теплым местом на свете, потому что именно здесь она родилась и выросла, именно здесь и прошла большая часть ее жизни: все горести и радости, знакомства, работа… Только последние четыре года она провела вдалеке от родных краев. Когда находишься так далеко, то начинаешь особенно ценить минуты близости, когда можешь обнять маму и папу, снова почувствовать себя маленькой девочкой, которой так не хватает родительской ласки. Но этот приезд был особенным – они приехали на юбилей ее матушки, которой на днях исполнится шестьдесят (да, она родила Руж когда ей было всего восемнадцать, это, видимо, семейное). Съедутся все родственники, в том числе и ее дети, которые просто не могут пропустить такое событие. Матушка всегда любила громкие торжества…

Несмотря на всю радость предстоящего события, прорицательница в последнее время была тише воды и все больше замыкалась в себе, хотя, казалось бы, сейчас у нее есть все, о чем можно только мечтать. Но нет, нет того маленького счастья, о котором она по воле судьбы посмела мечтать в свои семнадцать. Нет этой белокурой голубоглазой девочки, которую она видела когда-то давно. Они с Эриком уже несколько лет как вместе, он принял Кассия как собственного сына, он стоически выдержал все допросы Юлианы и Гая…но дальше-то что? Но сказать ему о собственных переживаниях она никак не решалась, боясь оттолкнуть, хотя и понимала, что все логично и он действительно любит ее и наверняка с удовольствием согласится на все, но… почему она должна быть инициатором?

В общем, в полном одиночестве, она сидела и вновь перебирала все это в своей голове. Кассия забрали бабушка и дедушка на прогулку. С ними же пошел Эрик, хотя, кажется, он-то отлучился по делам. Вечером прилетают Гай, Юлиана и Лиз. Днем должна приехать Алекс. Завтра с утра уже соберутся остальные родственники, а вечером пышный банкет. Руж сидела в гостиной, занимаясь вышивкой, стараясь хоть как-то отвлечься от ненужных мыслей, но все как назло ей напоминало о желаниях, даже незамысловатый узор из мулине: утка с утятами… И ведь хуже не придумаешь – пять утят, пять, а у нее их всего четверо. Четверо, из которых один выбился из кучи и где-то сам по себе. Главное, что жив и здоров. Это самое главное.

Внутренние рейсы удобны тем, что понятия паспортного контроля при прилете просто не существует. Ну ладно, могут проверить документы, но это не создает огромные очереди, как это бывает при международных рейсах. В общем, это значительно экономит время, что не может не радовать. Да и вообще, разве можно не спешить на такое событие, как юбилей любимой тетушки? Вот-вот, заодно получится увидеться с любимой кузиной и не менее любимыми племяшками. Увы, с ее плотным графиком, часто пересекаться с ними ну никак не получалось, в смысле с Руж и Кассием, хотя вот с Гайем и Юлькой проблем было меньше.

- Кто меня не ждал? – толерантности у Александры тоже не занимать, потому дверь открываем практически с ноги, да еще и почти с размаха, едва не снеся ее с петель. Но вот улыбка никуда не девается, зато сумка падает на пол, а этот великовозрастный ураган местного разлива в мгновение ока оказывается в гостиной позади прорицательницы. – Я знаю, что с тобой играть неинтересно, но, се же, угадай, кто? – рассмеялась Уэзенби, закрыв сестре глаза ладонями.

Прорицательница настолько ушла в свои мысли, что даже умудрилась не услышать звук открывшейся двери и голос сестры. Она среагировала лишь когда та закрыла ей глаза, причем от неожиданности еще и уколола себя иголкой.

- Уэзенби! – строго произнесла прорицательница, избавляясь от ее ладоней и прикладывая уколотый палец к губам. Серьезный взгляд скользнул по лицу кузины, после чего Руж ласково улыбнулась, обнимая любимую сестру, - Как я рада тебя видеть!

Наверное, сейчас она могла стать для женщины лучшим лекарством – всегда улыбающаяся, всегда веселая и умеющая поднять настроение одним только своим видом. Хотя, прорицательница прекрасно знает, что сейчас начнутся расспросы про жизнь, про то, как она вообще могла убежать и прочее.

- Я приготовлю чай, а ты пока что рассказывай как жизнь. Чего нового, как твой Орлов там поживает? Кстати, почему не взяла с собой? Мама сказала всех брать – хочет отметить по полной программе, - усмехнулась женщина, направляясь на кухню ставить чайник, - Я тебе такой чай сделаю – закачаешься.

Ну да, что еще можно было ожидать от этой великовозрастной тети, которая как-то очень давно совсем забыла про радости жизни и всякие там глупости, которых по молодости, между прочим, творила столько, что позавидовал бы любой заправский хулиган? Но не обнять любимую и единственную сестренку она просто не могла.

- Я очень скучала по тебе, Руж, - улыбнулась Уэзенби, но задницу свою усаживать даже не планировала, потому и почапала следом за прорицательницей на кухню. – Ты как-то совсем исхудала… Кожа, да кости. Со здоровьем все в порядке? – Алекс нагло проигнорировала вопросы, тут же с интересом принялась рассматривать ауру сестры. И все бы ничего, но ее явно что-то гложит, о чем говорили черные и серые всполохи в верхних вихревых потоках. Что-то она умалчивает, кажется, ото всех.

- Лучше сначала рассказывай как у тебя дела, - Сашка удобно обустроила свою филейную часть на столешнице, - Ты же снова с Эриком, твой Эльминстер, слава всем богам, откинул копыта и больше нет нужды скрываться… Дети живы-здоровы, живешь в монастыре. Что стряслось, что ты так замкнулась?

Прорицательница налила чайник, приготовила заварочный чайничек, две чашки и только после этого повернулась к сестре. Да уж, с ней спорить бесполезно – она хоть и не прорицатель, но очень хорошо чувствует, когда ей врут. Во всяком случае у нее, Руж, это никогда не получалось. И в кого, интересно, она такая пошла-то? Да, вопрос риторический, потому что них вся семейка такая – лучше напрямую сказать, что не хочешь о чем-либо говорить, чем пытаться врать.

- Алекс! – возмутилась женщина, - он отец моих детей! Не говори так о нем! – Но она сразу же смягчилась, зная, что кузина не хотела ее обидеть, просто никогда она недолюбливала его, ей желала только счастья,- Это сложно, - тяжело вздохнув, ответила прорицательница, глядя на Александру, - Вроде бы все есть, всего хватает и, поверь, мне нравится там жить – там комфортно, просто… - она старалась как можно аккуратнее и правильнее подбирать слова, - У меня такое ощущение, что я остановилась на одном месте и никак не могу сдвинуться с мертвой точки. Может, монастырь монастырем, но знаешь сколько у нас там ребят переженилось и детей нарожали? Я знаю, что Эрик меня любит, он очень любит Кассия, принял его как родного, и малыш очень его любит… - тем временем вскипел чайник, на который прорицательница отвлеклась с большим удовольствием. В заварочный чайничек полетели, естественно, высушенные листья чая с плантации Линь Ян Шо, который они привезли с Эриком в подарок. Первая заварка, как и полагается, была вылита, а вторая уже разливается по чашкам, после чего прорицательница пододвинула одну к кузине, а вторую взяла в руки. – Но я боюсь так и остаться на правах любимой женщины. Дело не в штампе в паспорте и не в свидетельстве о браке, просто… я хочу большего. Я хочу ребенка от него. Его ребенка…

Уэзенби лишь тяжело вздохнула, глядя на сестру. Несмотря на то, что та всегда была мудрее и отчаяннее, вне зависимости от того за что она хваталась, сейчас Алекс понимала ее как никого другого, только вот у нее ситуация, пожалуй, была еще хуже. У кузины есть дети, есть любимый мужчина, который рядом с ней, оберегает ее и, наверняка, слушает все ее редкие, но капитальные истерики.

- Так скажи ему об этом, Руж, - легонько усмехнулась спортсменка, - неужели ты разучилась рассказывать о том, чего тебе хочется? – Алекс хитро прищурилась, - не похоже на тебя. Да и вообще, в конце концов, будто ты не знаешь откуда дети берутся…

Александра ободряюще улыбнулась кузине. На самом деле, она ей искренне и чисто по-человечески, по-женски завидовала и была за нее действительно рада. Иногда ей даже начинало казаться, что Руж отдувается, если можно так сказать, за них двоих, ведь у самой Алисы еще не было даже намека на ребенка, хотя любимый человек был и есть… но где-то не рядом с ней.

- И вообще, не забывай, ты за меня должна постараться, чтобы меня совесть не грызла за Родину и что я не оставила после себя никого, - спортсменка глухо рассмеялась, прекрасно понимая, что тут плакать намного проще.

- Знаю, в том-то и дело, - улыбнулась прорицательница, делая глоток ароматного тибетского чая, - а знаешь, я ведь тогда, давно, даже видела нашу дочь… И мне мучительна сама мысль о том, что этот белокурый ангел не появится на свет, - Руж вздохнула, - я не знаю, что меня останавливает от разговора, просто… Он всегда все держит под контролем, он все контролирует обо всем заботится и… наверное, я просто боюсь. Меня иногда гложат сомнения: а правильно ли я поступаю, он – взрослый состоятельный человек, у него свой бизнес, а он, вместо того, чтобы жить в свое удовольствие, сидит рядом со мной в монастыре. Не говори ничего, я знаю, что если бы он хотел, то давно бы уехал, возможно, забрал бы и меня с собой, но почему я постоянно чувствую какую-то вину перед ним?

Руж усмехнулась. Нет, слез не было, да и не хотелось плакать, просто, наверное, надо было выговориться, услышать чье-нибудь мнение, или просто высказать все это вслух, потому как невыносимо таить все в себе. Но следующее заявление сестры вызвало лишь улыбку.

- Твой Орлов, да? – легонько рассмеялась прорицательница, - и как дела в покорении сердца этого, цитирую, «бессердечного бревно с очень выдающимися способностями и не только»? Неужто ты до сих пор не умудрилась его соблазнить и покорить его сердце?