Комната Даниэлы Конг

Небольшая светлая комната с отдельным выходом на веранду. Напротив входа стоит низкий столик, вокруг него расстелены циновки. В углу – тумба с умывальником и небольшая полочка. У противоположной стены – комод. За ширмой из сезаля на полу расстелена циновка для сна, на которой сложен матрас и постельное белье. В комнате есть несколько светильников из рисовой бумаги. На окнах – легкие светлые шторы, каменный пол застелен домотканым ковром, чтобы ночью не было холодно ходить босиком. У входа стоит вешалка, на стене – несколько крючков.

Был уже вечер, солнце стремилось к западному горизонту, а Тайга пыталась найти среди множества комнат ту, где жила мастер Даниэла Конг. Ей не хотелось беспокоить других, ей и Даниэлу не хотелось лишний раз дергать, повод-то был совсем пустяковый, но... Тайга просто не могла ничего с собой поделать.

Нужно просто спросить у нее, где можно будет добыть иероглифический словарь, и все. Даниэла и так много для нее сделала и фактически провозилась с нею целый день, пока водила ее к настоятелю, пока кратко ознакомила с Храмом. Поэтому Тайга и колебалась, прежде чем пойти сюда.

Кажется, вот эта комната, Даниэла же показывала ей... Тайга, все же боясь ошибиться, осторожно постучала. Не хотелось бы отвлекать, если Даниэла занята, к примеру, медитацией или чтением. Но... Но причины Тайга уже повторяла себе сотню раз, и оправдания - столько же.

Просто спросить.

Это было какое-то чудо. Какое-то самое настоящее расчудесное чудо, ведь вечер выдался действительно свободным от каких-либо дел по монастырю или тренировок. Жаль, конечно, что Чин был занят, а то она бы с превеликим удовольствием прогулялась бы с ним где-нибудь за пределами Линь Ян Шо, но, видимо, не судьба. Или наоборот – Судьба о ней заботилась, ведь на дворе уже была осень, на улице становилось с каждым днем все прохладнее. И, если в дневное время это еще не так чувствовалось, то уже после заката и ночью разница была весьма заметна.

Чем может заняться девушка в свободное время? Ну, вариантов довольно много, но да, вы правы – ма-ни-кюр! Женская сумочка и косметичка – страшное изобретение прекрасной половины человечества. В общем, поудобнее устроившись на циновке перед столиком, Даниэла разложила свои инструменты, а также небольшую плошку с теплой водой. Красить ногти в монастыре не было никакой необходимости, точнее это было совершенно бесполезно, а вот просто следить за состоянием ноготков и кутикулы – это святое. Да и тигру явно приятнее, когда ногти не раздирают его кожу в попытке легкой ласки, а именно щекочут.

- Входите, - мгновенно отреагировала итальянка, услышав стук в дверь. Она как раз доделывала последний ноготок, когда ее уединение прервали. Спасибо, что прервали, иначе бы еще чего полезного вдруг начала бы делать, а слишком много полезных дел за день – это не есть хорошо, ведь нужно разнообразие. Даниэла положила пилочку на стол, поворачиваясь к двери и гадая кто бы это мог быть.

Услышав позволение войти, Тайга осторожно приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Помещение ничем особенно не отличалось от ее собственного обиталища, за исключением нескольких деталей. Но комната была явно обжитой, и к тому же, все здесь явно говорила о том, что обитает тут истинная девушка.

- Простите за беспокойство, мастер, - поклонившись, проговорила Тайга. Вообще, она лишь недавно избавилась от привычки, которой следовала в клане: прежде, чем зайти в помещение, следовало сесть на колени перед створкой, затем ее сдвинуть и поклониться хозяину, дождаться позволения перешагнуть порог и только потом подниматься на ноги и заходить. Здесь все было по-другому, и даже двери были не створками-седзи или фусума.

Тайга все же переступила порог, но осталась у входа, чтобы не нарушать, если что, личное пространство хозяйки. Невольно взглянув на то, чем она занималась до того, Тайга заприметила набор для ухода за ногтями. Но это было приметно сразу, еще с первой встречи, что Даниэла очень заботится о себе, что делало ей несомненную честь. Сама Тайга о своих ногтях даже не задумывалась - очищала их от земли и зеленого сока после работы с растениями, обрезала коротко, вот и все. Руки свои, в травяных пятнах и царапинах от колючих растений, она предпочитала особенно не демонстрировать.

- Мне... я хотела бы спросить, можно ли где-нибудь одолжить иероглифический словарь? - наконец, сформулировала свою просьбу Тайга. - Мне нужно кое-что уточнить, поскольку я еще недостаточно хорошо знаю письменность китайского языка.

Даниэла взглянула на скромную гостью. Да-а-а, девушка не переставала ее удивлять – ну вот что она ей выкает, когда она ее поправляла уже весь день, пока показывала территорию монастыря и его окрестности. Да и возраста они были, как выяснилось, одного. И чего она выкает? Может итальянка решила заделаться к ней в подружки, а кто дружит, выкая?

- Ты опять за свое? – насупилась Даниэла на ее слишком уж культурное обращение. – И чего в дверях встала? Проходи, присаживайся, поболтаем… Ну, если хочешь, конечно…

Дани прекрасно помнила как заметила что-то странное у Тай по отношению к одному из старших мастеров. Кажется, он ей понравился. Итальянка была в этом уверена практически на все сто… А теперь словарь иероглифов… Что-то тут определенно было нечисто. Встав со своего места и подойдя к комоду, девушка взяла с него увесистый томик китайско-итальянского и итальянско-китайского языка.

- Вот, но учти, что тут либо китайский, либо итальянский, поэтому придется тебе посвятить меня в тайну своего любовного послания, - хитро подмигнула Даниэла, присаживаясь обратно и сгребая рукой все маникюрные принадлежность в сторону, чтобы не мешались.

- Да-да, простит.. прости, я забылась, - мигом поправила она замеченную итальянкой ошибку, замахав руками, отрекаясь от всяких "вы". Непросто это для того, кого с детства учили, что лучше переусердствовать с вежливостью, чем показать себя невоспитанным невежей.

Не отказываясь от гостеприимства, Тайга прошла в комнату, прикрыв за собой дверь. На улице уже становилось прохладно, если не сказать холодно, и прикрытая дверь мигом отсекла тянущий с улицы промозглый ветер. Грядущая осень обещала быть не слишком жаркой.

Пока Тайга устраивалась на циновке и с любопытством разглядывала обстановку комнаты, Даниэла уже вернулась от полки вместе с искомой книгой. Как оказалось, правда, не совсем искомой, но Тайга и не чаяла, что здесь будут книги с ее родным языком тоже.

Однако то, что добавила Даниэла в конце, заставило Тайгу в полнейшем изумлении уставиться на нее.

- Нет! Вы... Ты не так поняла, я не собираюсь писать никакое письмо - открестилась Тайга. В самом деле, ну как такое можно было подумать, она же... да и кому... да и..., - Я хотела расшифровать кое-что, - пресекая скачущие, как стая зайцев, мысли, добавила Тай, демонстрируя на раскрытой ладони тот самый амулет. - Он принадлежал моей матери, но она никогда прежде не жила в Японии. И мы не знаем, чье имя он означает.

Нет, ну вы только посмотрите на нее. Она опять пытается выкать, хотя… Да, прогресс явно на лицо, что не может не радовать. Дани, даже прожив уже столько времени в Поднебесной, все никак не могла понять почему, когда с кем-то налаживаешь дружеские отношения, когда с кем-то легко и непринужденно общаешься, то на тебя смотрят как на… Ну, в общем, не очень тебя понимают. Хорошо, если еще не сочтут грубиянкой. А ведь она от всего сердца, с самыми чистыми намерениями. Тай ей безумно понравилась. Почему? Наверное, она не смогла бы ответить на этот вопрос. Во всяком случае, ничего вразумительного. Хотя, на самом деле, это было вполне естественное желание с кем-то подружиться, чтобы можно было хоть с кем-то поболтать по душам, кого-нибудь обсудить, или чего-нибудь… Как же это женщины и без их вечного трепа? А Тай была единственной девушкой ее возраста. Да, была Лолли, но она была на пять лет младше. Нет, для итальянки это не было проблемой, но она бы чувствовала себя очень неудобно, если бы речь зашла о мальчиках, ведь ее возлюбленный обучает француженку. Ну, совсем неудобно, да и Юлайи еще не переступила порог детства (ха, будто Дани его переступила!). В общем, итальянка всячески пыталась расположить к себе новенькую, да и любопытство брало свое – что же там у нее за чувства такие к Ши Ньяо.

- Красивый, - резюмировала девушка, рассматривая медальон в руках гостьи. – Тогда, предлагаю приступить к расшифровке. Вдруг там окажется какая-нибудь важная и безумно интересная информация…

- Да, сейчас как раз попробую, - Тайга бережно уложила вещицу на низкий столик, переворачивая иероглифической надписью вверх. В свете ламп и угасающем закате тушь казалась чернее, а потому надпись становилась будто бы свежее, как если бы создатель ее только что убрал кисть от деревянного кружка и терпеливо ждал, когда краска впитается.

Тайга подтянула книгу поближе и развернула ее к себе. Первые же слова, встретившие ее на титульном листе, заставили Тайгу несколько мгновений просто бездумно смотреть на малознакомые буквы. Латиницу она, конечно, с горем пополам знала, но никогда ее особенно не использовала, а оттого над каждой буквой подвисала надолго, если ей необходимо было прочитать что-нибудь. Впрочем, ей-то хотя бы не привыкать, что один символ может значить лишь часть слова, в отличие от иероглифики - кана носила те же функции, разве что вмещала в себя целый слог.

- На японском это имя может читаться, как... Амэро, Амэнами, Унами, - она дернула плечом. - Я не знаю даже, чье это имя.

То, что каждый из иероглифов отдельно значит "дождь" и "волну", Даниэла наверняка увидела и сама. И, чтобы пояснить одну из своих догадок, Тайга продолжила:

- Имя моей матери на тагалоге означает "дождь". А данное при рождении мне - "волну", - несколько неуверенно объяснила Тайга.

И, предоставив пока Даниэле рассмотреть и, если заинтересует, подержать в руках простенький амулет, Тайга занялась поиском нужных иероглифов. Это было не так просто, потому что организация словаря тоже была несколько иной, к тому же, ее сильно путали итальянские примечания, которые она прочитать была неспособна.

Наконец, она отыскала первый иероглиф - "дождь" (雨). И тут же уставилась на чтение, потому что для нее "yu" ничего не говорило. Бросив быстрый взгляд на итальянку, Тайга решила сперва отыскать второй, "волна" (浪), бездумно потаращиться на "lang", предположив, что второй символ читается как "а", и, придерживая обе страницы пальцами, все же обратилась к Даниэле.

- Не могли бы вы мне прочитать чтения этих иероглифов? Я плохо понимаю буквы.

Даниэла не без интереса продолжала разглядывать медальон. Очень интересная и красивая вещица. Красота в простоте – это самое великое, что может оценить человек, ведь даже самая простая форма способна заворожить и заставить любоваться собой бесконечно долго. А когда что-то сделано еще и своими руками… Ну, пусть не самой Тай, а ее матерью, то ценность подобного возрастает многократно. Не даром же родители десятилетиями бережно хранят самодельные открытки детей, всякие поделки прочую ерунду, которая делалась от своего сердца. Это самое ценное, что может быть в жизни каждого. Итальянка потому очень долго не решалась взять в руки медальон без разрешения подружки – это очень личное. Будь Дани более меркантильно, то ей бы непременно польстило то, что Тай пришла именно к ней, но она сейчас об этом и не думала даже. Когда же разрешение было получено, девушка бережно взяла медальон в руки, положив его на ладонь, а второй прикрыв сверху. Она пыталась считать хоть какую-то информацию с него. Было сложно, связь с его прошлым не была утеряна, но была скрыта годами. Наверняка Руж Флёр без проблем бы определила что скрывается за тайна в этой драгоценности, но на то Дани и была еще младшим мастером… Ей предстояло еще многому научиться… Она видела иероглифы и как-то пыталась их сопоставить с медальоном, чтобы найти ту лазейку, что отделала ее от тайны, пока Тай листает словарь. Неожиданно она почувствовала какую-то странную волну тепла. Но теплому воздуху просто неоткуда было взяться в комнате. А перед взором начали проявляться очертания чьего-то лица - красивой темноволосой женщины, которая была удивительно похожа на ее новую подружку. Или это Тай была на нее похожа? Но удержать картинку девушка не смогла – слишком мало практики и знаний – она совсем недавно открыла в себе дар прорицателя, что был ей очень чужд по началу.

- А? Да, прости… сейчас, - итальянка слегка дернулась от неожиданности. Она несколько раз просмотрела то, что показывала ей девушка, а затем произнесла. – У-лан. Да, именно так и получается. – Так звали твою маму?

Тайга не сразу дождалась ответа. Даниэла держала медальон и, похоже, пыталась считать с его информацию, которая могла бы открыть его тайну. Так что она ждала, ждала, что, быть может, действительно прояснится что-нибудь? Медальон не был чем-то очень уж таинственным, но вот теперь Тайге казалось, что с виду простенькая вещица, безделушка, чья ценность лишь в том, что принадлежала она ее матери, скрывает в себе что-то очень важное.

Но, как видно, так просто свою тайну вещица раскрывать не захотела. Так что Тайга теперь просто смогла узнать чтение иероглифов. И когда Даниэла их произнесла, Тай застыла.

Вдоль хребта прокатилась волна холода, как бывает при осознании чего-то совершенно удивительного или даже страшного.

- Д-да..., - промямлила она, уставившись на Даниэлу, как на кого-то незнакомого и необычного. Медленно сглотнув, Тайга перевела взгляд на медальон.

У-лан. Дождь и волна вместе по-китайски читались "Улан". Имя ее матери было написано вовсе не по-японски, как думалось Тайге (она даже некоторое время считала, что отец просто забыл, как сделал эту вещицу для мамы), а по-китайски. Может быть, она просто купила ее в какой-нибудь сувенирной лавке, если путешествовала в Китае? Попросила написать свое имя. И вот...

- Так звали мою маму, - с трудом выговорила Тайга.

"Улан". Ши Ньяо назвал в тот момент не незнакомое слуху Тай слово. Он назвал имя. Это ведь не совпадение? Или судьба просто от души веселится?

Невозможно. Так ведь не бывает.

- Может, кто-то подарил... Она ведь не из Китая, - продолжила Тайга. - Мама с Лусона, с Филиппинов.

При мысли о Ши снова вернулась эта беспричинная тревога, от которой слабели колени, руки начинали дрожать, а в груди будто бы птица билась в клетке.

Догадка была верна. Тогда, получается, и та красивая женщина, удивительно похожая на Тай без сомнения была ее мамой. Но как об этом сказать девушке? Нет, скорее как это сделать тактично и ненавязчиво – мало ли какие это пробудит мысли или же воспоминания. Родители – это святое. А, не дай бог, потеря одного из них – страшная утрата для каждого, вне зависимости от возраста.

- Я видела лицо женщины, - наконец решилась поведать девушка. – Она безумно похожа на тебя… Думаю, эта вещица принадлежала ей и скрывает какую-то тайну… - свои мысли и догадки итальянка могла высказывать сколько угодно, но они так и останутся только мыслями, если что-то не предпринять для раскрытия этой тайны.

Кажется, Тай снова о чем-то задумалась… заволновалась что ли? Даниэла не без удивления глянула на подружку, пытаясь понять, что же так повлияло на нее: ее слова или какие-то личные мысли Тай? Судя по тому, что в такое состояние она впала еще до слов итальянки о своем видении… О чем же думает девушка?

- А она никак не могла путешествовать по Китаю? Все-таки не так далеко…

Когда Даниэла упомянула женщину, Тайга лишний раз убедилась, что все было верно. Если прорицательница увидела ее настолько хорошо, чтобы найти сходства, то не было сомнений, что медальон в самом деле был мамин. Правда, она должна была очень ценить эту вещицу, наверное, чтобы та сберегла память о ней. Будь это просто забавная красивая штучка, купленная в лавке, где заодно ей подписали медальон ее именем, вряд ли бы мама ценила амулет так сильно.

Или Тайга просто плохо разбиралась в прорицании. Но во всяком случае, Даниэла сказала все верно.

- Наверняка она могла ездить в Китай, - подтвердила Тай. - Отец, правда, ничего мне про это не говорил, а сама я маму почти не помню: она погибла, когда мне было два года..., - Тайга взглянула на Даниэлу и быстро добавила: - Все в порядке. Это правда было очень давно, я ее почти не помню.

Тайга вовсе не пыталась скрыть внутреннюю горечь, она действительно слишком плохо помнила свою маму, чтобы чувствовать боль от потери. Девочке было тогда два года тогда. А в клане в Японии о ней заботились, отец ее любил, она не чувствовала себя одиноко.

И все-таки... И все-таки стоило ведь сказать Даниэле о том странном обстоятельстве...

- Когда я была с мастером Ши Ньяо на том берегу, он, наверное теряя сознание, назвал имя моей матери, - осторожно начала она. - Я не уверена, что это так. Возможно, это было сказано на китайском, но я не уверена.

Она теперь смотрела на свои руки, сложенные на столешнице. Воспоминание невольно вызывало забытый страх о том, как легко можно потерять человека, пусть даже ты знаешь его всего несколько минут.

Даниэла внимательно слушала Тай, опустив взгляд в пол. Ей было немного не по себе от того, что она всколыхнула воспоминания о ее маме. Это всегда тяжело, ведь материнскую любовь не заменит ничего на свете.

- Прости, я не хотела, - тихо прошептала итальянка, чувствуя вину за нахлынувшую на подругу тоску.

Сколько Даниэла себе ни ругала, все равно чаще всего она сначала говорила, а только потом начинала думать. Но то, что сказала девушка дальше, внесло в и без того смешанные чувства итальянки, полнейшее непонимание, но в то же время какие-то проблески и иные догадки по поводу трепета, что вызывал у нее Ши Ньяо.

- Думаешь, он говорил о твоей маме, - тут же подловила мысль Даниэла.

Да уж, чего только не случается в жизни. А вдруг Ньяо действительно знал маму Тай? А вдруг это вообще его подарок? Эммм, наверное это уже было из рода фантастики, хотя, чего только не бывает в этой жизни. Но выяснить надо было. Хотя бы для того, чтобы помочь подружке, да и для успокоения не только собственной совести, но и любопытства.

- Я не уверена, но мне так кажется, - ответила Тайга.

Вот только казалось ей все отчетливее и отчетливее. А главное... а главное, что ей делать с этим знанием? А если правда было так? То как тогда мастер Ши отнесется к ней и ко всей этой истории? И не было ли в прошлом Ши Ньяо и его матери такого, о чем лучше не напоминать?

Было столько вопросов, что ответы на них, наверное, в ужасе разбежались.

- Наверное, стоит попробовать спросить у мастера Ши Ньяо? - не то желая узнать мнение Даниэлы, не то прося разрешение, спросила Тайга, подняв на итальянку взгляд.

От перспективы пойти к нему (он ведь был в лазарете) тряская слабость поселялась в коленях и руках. Руки так вовсе Тайга то сцепляла в замок, то начинала потирать пальцы одной кисти пальцами другой, то нервно поправляла отвороты косодэ. Давно она такого не испытывала. Даже когда во время своего обучения врачеванию ее впервые оставили сидеть ночью с тяжелым пациентом, она нервничала меньше, хотя тоже слушала каждый его вздох и боялась, что пропустит критический момент.