Пока не приказ

- Это Луна, - сказала Шэн. – Ваша стихия, чуждая мне. Но в это время сильнее звериный облик.

Она говорила спокойно, немного отрешенно. Что ж так паршиво, почему так сложно просто смотреть в глаза? Как она к нему относилась? Со странной смесью ненависти, привитой с детства, и уважения, возникшего не так давно. Наверное, Кэйлаш мог бы считаться привлекательным, просто тигрица не привыкла смотреть на мужчин именно так. Он был воином прежде враждебного, ныне союзного клана. Сильным и опытным. Она была воином своего клана и своей стихии. И была странная, неуловимая нитка других эмоций, в которых Шэн не могла себе признаться, слишком сильно сказывался жизненный опыт и воспитание боевого командира. Очевидное понимание того, что он – мужчина, а она – женщина. Слишком странное, чуждое, запретное, страшное. Именно оно заставляло отводить взгляд, который всегда был уверенным и немного наглым.

- Вода в воздухе будто мешает нормально дышать. Холодная, - задумчиво добавила тигрица.

Шэн чуть заметно улыбнулась на признание Кэйлаша. Видимо, даже ему сегодня ночь полной Луны казалась холодной, хотя на дворе было лето, а тибетские ночи никогда не бывают жаркими. Или дело не в Воде и не в диске с коричными деревьями? Тигрица задумчиво посмотрела на своего благоверного, не зная, что ответить на простой, казалось бы, вопрос. Будто она оказалась в каком-то другом мире, где не действовали правила, что прежде были ей известны.

- Я сама не знаю, Садхир-джи, - Шэн чуть усмехнулась, понимая, что её признание звучит глупо. – Просто настроение странное. Вот Вы когда-нибудь могли подумать, что вот так вот будете пить чай с командиром Белых тигров и говорить о Воде и Луне? Вы же тоже с детства готовились к этой войне. Представляли на месте макивар воинов моего клана… я рада, что войны не будет, просто… странно, - тигрица посмотрела на Кэйлаша с долей удивления или даже какой-то робости.

Они оба знали то, о чем она сейчас сказала. Шэн в этом не сомневалась. Их кланы враждовали слишком долго, и в крови каждого опытного воина было это ощущение, похожее на охотничий азарт. И, в отличие от своих учеников, они уже воевали, находясь по разные стороны линии атаки.

Забавно, но сейчас, кажется, они с Шэн понимали друг друга лучше, чем когда-либо. Влияние полной Луны? Или искрящейся, но отчего-то леденящей Воды в воздухе? Или дело в этом перемирии? Кэйлаш перевел взгляд на окно, за который было прекрасно видно ту самую полную Луну.

- Забавно... - коротко усмехнулся кобра, - но никогда не разделял этого охотничьего азарта на тигров. Война не должна быть безрассудной и не должна основываться на принципах, которые уже и непонятно откуда тянут свои корни. Война - это жизни, часто, невинных людей. Отчасти я даже рад, что пришлось пожертвовать привычным образом жизни ради спасения чего-то большего. - Кэйлаш понял, что вообще о чем-то не том заговорил... - Да, вы правы, странная ночь. И, как и все остальные, уникальная, - он перевел взгляд на тигрицу, отчего взгляд как-то странно блеснул в свете Луны. - А Вы когда-нибудь думали о подобном? Или, возможно, думали о том, что будет дальше?

- Когда мое обучение только начиналось, мой отец уже был боевым командиром, - Шэн снова ненадолго опустила взгляд. – И я каждый раз ждала, вернется ли он из боя. Я мечтала стать таким же воином, как он, чтобы наш клан победил в войне, и этой войны больше не было. Потом началось перемирие, и я стала воевать за клан в то время, которое считалось мирным. За Альянс, за вождя. И мечтала о том, чтобы перемирие продлилось как можно дольше. Я служила Инг Ко и однажды нарушила законы Дхармы, вернув его к жизни, чтобы не было войны. Но я никогда не могла представить, что вот так буду пить чай с командиром Королевских Кобр. Не говоря уже о том, что я с детства знала, что мое дело – служить, в нашем клане много веков не было семей.

Шэн замолчала, делая ещё глоток остывающего чая. В теле копился странный липкий озноб, но она считала, что может сейчас рассказать все это Кэйлашу. Ей казалось, что он сейчас может её понять. Странно доверять кобре, но так уж сплелись их непонятные судьбы, заставив оказаться вместе. Не ради любви, не из-за привязанности, а лишь во имя долга. Наверное, это было единственным, что их объединяло.

Забавно, но и тут тигрица оказалась права, черт возьми. Сидеть ночью, жить под одной крышей, официально числиться мужем и женой... Угу, с воином вражеского клана. Забавно, только вот не было бы так от этого грустно, как есть на самом деле.

- Какая у меня, однако, интересная жена, - попытался пошутить кобра, понимая, что, скорее всего, не время и не место. Но хотелось хоть немного разрядить эту мучающую и угнетающую обстановку. - Меня отец учил тому, что мир надо беречь, ведь он хрупок и может быть разрушен одним неверным словом. Это дед постоянно рвался воевать. Вот отец и насмотрелся... - он разлил остатки чая по чашкам, замолчав. В голове сейчас отчетливо выделялся один лишь вопрос: "А что будет дальше?" Семья и дети, как тут радужно мечтает его отец, откровенно намекнув на то, что вождь тигров его поддерживает в подобных мыслях? Глупо. Разве что прикажут обоим. Или?.. Он задумчиво взглянул на жену. Странно, а она ведь действительно красива, просто за всей ее строгостью и воспитанием эта красота несколько теряется. Да, определенно, для полного счастья ему еще не хватало только влюбиться по уши в эту тигрицу. Впрочем, чай стремительно заканчивался, значит, заканчивалось это странное ночное время для странного разговора и еще более странных мыслей.

- Мы добились мира между кланами, и это – главное, - сказала тигрица, чуть улыбнувшись. – Теперь осталось понять, как нам с Вами стоит относиться к той цене, что мы за этот мир заплатили.

Шэн чувствовала, что Кэйлаша также интересует этот вопрос, но у неё не было однозначного ответа. Они были обречены всю жизнь прожить под одной крышей, называясь мужем и женой. Их ученики смогли стать семьей, научились любить. Но они были юны и наивны, Шэн не верила, что нечто подобное возможно между ней и Кэйлашем. Они намного больше понимали в том, что происходило сейчас и прежде.

- Садхир-джи, я не знаю, какими могут быть наши отношения. Я не знаю, что такое семья, я не умею вести себя так, как ведут себя женщины. Я – воин, и буду служить своему клану, как воин. И я не уверена, что когда-нибудь научусь быть женщиной, даже будучи Вашей женой, - честно призналась Шэн.

- Я вас ни к чему не принуждаю, Бо-джи, - спокойно произнес Кэйлаш, глядя в глаза благоверной. Правильнее, наверное, нареченной, но не так принципиальна разница теперь. Они нашли общий язык. Хотя бы сегодня ночью, пусть и таким вот своеобразным образом. - Я никогда не был сторонником насилия, когда дело касается чести. И я действительно не знаю, что будет дальше, но давление вождей, боюсь, может сильно изменить наши устоявшиеся с вами отношения. - Кэйлаш некоторое время молча смотрел на свою чашку, сжимаемую в руках, - думаю, вы должны знать, что мой отец уже открыто заявил мне о желании видеть внуков, - он чуть помедлил, - от вас... - получалась какая-то игра в русскую рулетку - прилетит ему катаной или не прилетит? Но если быть честным, то до конца. В конце концов, они с тигрицей сейчас в одной лодке. - это не приказ. Пока что. Но, поверьте, мне ясно было дано понять, что это не только его желание, а посему... надо быть готовым к любой неожиданности и... - он осекся... - Я не претендую ни на что - я слишком уважаю Вас как воина клана и как личность, чтобы на чем-то настаивать, да и... уж простите мою беспринципность, но вы, все-таки, воин, как мы оба понимаем. Думаю, просто надо подумать над возможными выходами из возможных ситуаций, где мы с Вами будем бок о бок...

Честность за честность. Шэн удивительно спокойно посмотрела на Кэйлаша, который признался ей в том, что именно от них ждут вожди. Не удивительно, и вскоре можно ждать прямого приказа. Понятно, что решение принимал не только глава Королевских кобр, хотя Кэйлаш и не назвал имени Бу-джи. Было неприятно понимать, что приказы могут быть и такими, и при этом признание супруга удивило тигрицу своим благородством. Узнав о том, что думают главы кланов, Шэн была на равных с Кэйлашем, и также вольна принимать решения.

- Спасибо за честность, - сказала тигрица, опуская взгляд.

Будто в зоопарке. С волей вождей нельзя спорить, когда она касается мира. Кэйлаш говорил честно, Шэн это чувствовала. Ей до внутренней дрожи было неприятно даже просто представить ситуацию, когда они получат подобный приказ. Вождь учил слушать сердце, громче всего сердце говорило о том, что неподчинение может вновь разрушить мир, который только-только начал налаживаться. Обо всем прочем Шэн даже не думала. Ярость, страх, смятение, все больше читавшиеся в её взгляде.

- В таком случае, я прошу Вас лишь об одном, - тигрица подняла взгляд на Кэйлаша. В янтарных глазах читалась странная смесь уверенности и мольбы. – Я не хочу дожидаться приказа.

Вот уж чего не ожидал бывалый воин, так это подобного рвения наладить семейную, так сказать, супружескую жизнь со стороны своей благоверной. И если бы не выдержка, то сейчас он всенепременно подавился бы чаем от неожиданности подобного заявления. Кэйлаш отставил чашку чуть в сторону, ибо смысла в ней уже не было никакого - чай он только что допил. Немного нервно, но это уже неважно. Он с нескрываемым удивлением взглянул на тигрицу, расценивая все вышесказанное. Взгляд остановился на глазах. Молить его взять ее сейчас? Удивительно, кто бы сказал раньше, что его будет просить о подобных вещах боевой командир Белых Тигров - в жизни не поверил бы, да и сейчас на мгновение, но засомневался в своем слухе.

- Мужественно с Вашей стороны, - спокойно ответил кобра, вставая из-за стола. Он неспешно убрал посуду, решив, что с ней можно будет разобраться утром, после чего подошел к тигрице, неотрывно смотря ей в глаза. Играть с ней в кошки-мышки не было смысла, да и было бы глупо, ведь это не обычная миловидная девушка, с которой так приятно пофлиртовать, а воин, который не задумываясь убивает. Как и он. А еще Белые тигры импульсивны и должны быть страстными, Огонь, все-таки. - Благодарю за отвагу, но не думаю, что сегодня это будет лучшим продолжением столь интересного разговора. Доброй ночи, - он вежливо поклонился, после чего вышел с кухни, зайдя в свою комнату. Да, все чудесатее и чудесатее...