Разговор о дожде

- Нравится он мне, или нет, он идет, - сказала Шэн, выходя из того странного оцепенения, в котором находилась только что. – Мы договорились обращаться на «ты», разве нет?

Она продолжала смотреть в глаза Кэйлаша, сама не зная, что хочет увидеть. Этот человек назывался её мужем, их обоих свели приказы вождей и дипломатическая необходимость. Если бы не приказ, вряд ли хоть когда-нибудь командиры враждующих кланов оказались бы в этой ситуации. Закройте в одной клетке кобру и тигра и запретите им друг друга убивать. Дайте им понять, что им здесь предстоит провести всю жизнь, и посмотрите, что из этого получится. Шэн не умела сожалеть о принятых решениях, и в этот раз они были правильными, как никогда – и она, и Кэйлаш, не воспользовались своим шансом убить кровного врага для того, чтобы стал возможным мир между кланами. Теперь они расплачиваются за те, правильные, решения, приводящие к сложным последствиям. Она не знала, что чувствует по отношению к Кэйлашу. С одной стороны, страх, что он может оказаться ближе, чем ей нужно для того, чтобы чувствовать себя комфортно. С другой, вряд ли кто-то кроме него мог лучше понять то, что сейчас происходило для них обоих. Тигр вечно бьется с драконом в единстве и борьбе, образуя Дао. Они обречены быть частью единого целого.

Надо же, он сам не заметил, как только что вновь перешел на «вы». Интересно, это результат просто рассеянности, что не так уж и свойственна ему, или в чем-то еще? Однако тигрица все равно ушла от ответа.

- Задумлся… Привычка, знаешь ли, - он улыбнулся одним взглядом, не прерывая этого зрительного контакта, что образовала сама тигрица. Ему нечего смущаться, хоть и играть в гляделки было, по его мнению, глупо. – Но ты так и не ответила на вопрос, ведь я спрашивал твое личное мнение.

Голос прозвучал чуть более настойчиво, но лишь на столько, на сколько позволяла субординация, которую, все же, необходимо соблюдать при общении с благоверной, которая странным образом была, с одной стороны, дальше любой другой от него женщины, но в то же время ближе всех остальных, но не в физическом и не в духовном смысле. Просто где-то на грани интуиции и понимания, что у них одна проблема на двоих, которую решить они, увы, не могут, потому что от этого зависит благополучие их же кланов. Единственный вариант – принять все как должное. Только если она даже отказывается говорить о том нравится ли ей дождь или нет, то возможно ли вообще найти общий язык на столько, чтобы разговаривать о чем-то ином, кроме как о погоде каждый вечер? Или она на столько привыкла к тому, что ее мнением интересуются исключительно когда дело касается воины?

Взгляд тигрицы стал удивленным. Она не привыкла к тому, чтобы спрашивали её личное мнение о таких вещах. Шэн скорее воспринимала жизнь в категориях «правильно - не правильно», «полезно - опасно», но никак не «нравится – не нравится». Она задумалась, понимая, что нужно ответить на вопрос Кэйлаша.

- Нет, не нравится, - тигрица улыбнулась уголками губ. – Я больше люблю, когда светит Солнце.

Хуже дождя только снег, который здесь, к счастью, шел крайне редко. Это в Европе бывали настоящие снежные метели, которые могли длиться целый день. В такие дни побеждала чужая стихия, а вот Солнце, недаром прозванное Золотым тигром, всегда придавало сил. Но Шэн была уверена, что мнение Кэйлаша будет прямо противоположным. Как же все просто и сложно одновременно, неужели ему действительно интересно, что она думает о дожде? Никому и никогда не было интересно, есть много тем помимо погоды, которые можно обсудить с воином клана. Шэн по-прежнему не отводила взгляд.

Вот уж удивительно. Другого ответа можно было и не ожидать. Тут, правда, скорее играл роль психологический фактор, чтобы она произнесла это вслух. Если хочешь наладить отношения с женщиной, то надо слушать то, что ОНА думает. Или хотя бы делать вид, что слушаешь, вовремя кивая и поддакивая. Только вот его благоверная не относится к тому виду женщин, которым главное, чтобы мужчина не перебивал. Тигрица другого сорта ягодка, выращенная совершенно на другом поле, которое надо еще пересечь, чтобы просто войти в доверие. И с ней наверняка интересно вести разговор, чтобы был полноценный диалог, а не так, для галочки, как это часто бывает.

- Логично, - он также не отводил взгляда. Сейчас ему что-то подсказывало, какое-то не совсем понятное интуитивное чувство, что не стоит отводить взгляд. Во всяком случае, пока что не стоит. – Однако вести военные действия как в дождь, так и я жаркий солнечный день одинаково неудобно. Впрочем, вести военные действия в принципе не самая радужная перспектива, даже если это элементарная разведка местности.

- Все зависит от командира, - на губах Шэн появилась тень улыбки. – Не обязательно быть Джуге Ляном, чтобы знать, как обратить и дождь, и Солнце в свои союзники. Но, ни дождь, ни Солнце не способны остановить войну. Только люди.

Сейчас тигрица снова коснулась той темы, что свела их здесь. Они были в равной степени ответственны за поступки, что привели к заключению мира. Два боевых командира, каждый из которых почувствовал момент истины. Что это, свободная воля людей или очередная подсказка Провидения? В тот момент, когда вожди договорились о мире, все закончилось или только началось?

Своеобразная игра в гляделки продолжалась. При этом во взгляде тигрицы не было агрессии или желания вожака прайда доказать свое превосходство. Она чувствовала, что попытка посмотреть в другую сторону будет отступлением. И Кэйлаш все также пристально продолжал на неё смотреть. Шэн показалось, что его взгляд стал чуть более теплым, или просто прежде ей казалось, что он более холоден.

- Ровно как и саму местность, - он чуть продолжил общую мысль, хотя прекрасно понимал, что это не разговор, а лишь очередная попытка обойти стороной ту самую тему, что и свела их вместе, под эту самую крышу. Неудачная попытка. Отчего-то все их разговоры неизменно сводились именно к этой самой, негласно запрещено теме. – Мы же сумели.

Во взгляде Кэйлаша сейчас читалось уважение по отношению к его благоверной супруге, что вместе с ним, в одной лодке, сейчас бороздит просторы этого мира, даже несмотря на то, что физически они редко когда покидают территорию монастыря, каждый вечер возвращаясь в эту самую комнату, на эти же самые места, распивая горячий чай… Кобра подлил горячего напитка сначала тигрице, а затем себе, после чего вновь вернул взгляд на прежнее место – снова глаза в глаза. То, что он его отвел – не отступление, а вынужденные секунды внимания к чему-то менее значительному, но такому же необходимому, как стали эти вечерние разговоры.

- Без философии и правильности пути во имя клана и всего прочего. Не жалеешь, что помиловала меня?

Зрачки янтарных глаз на мгновение сузились, настолько неожиданным был вопрос Кэйлаша. Где-то в глубине сердца возникло понимание того, что до этого мгновения каждую минуту своей семейной жизни Шэн считала ничем иным, как дисциплинированной службой клану и беспрекословным подчинением приказу вождя. Снова неудобные, неправильные вопросы, которые она сама не привыкла себе задавать. И на этот вопрос был правильный с точки зрения воина клана ответ – нет, Будда учил, что ценна каждая жизнь. Но это был не тот ответ, что нужен Кэйлашу, и Шэн прекрасно это почувствовала. Она молчала пару секунд, задумавшись, как правильнее сказать свое личное мнение.

- Я не просила тебя помиловать, я лишь отказалась тебя казнить, - уточнила тигрица, выигрывая ещё пару секунд у самой себя перед тем, как ответить на сложный вопрос. – Я рада, что этим смогла сохранить твою жизнь.

На смуглых щеках Шэн появилась едва заметная тень румянца, настолько непривычно ей было говорить о подобном. Несмотря на то, что их отношения с Кэйлашем были довольно специфичными, она начинала к нему привыкать. Он был храбрым воином, достойным уважения. Пусть каждый, кого судьба выводит на этот тернистый путь и понимает, что смерть, в конечном итоге, является единственным реальным смыслом жизни, Шэн была вынуждена себе признаться в том, что рада тому, что в тот раз Кэйлаш остался жив.

Медлила с ответом. Кобра был практически уверен в том, что она никогда не задумывалась об этом. Впрочем, он и сам не особенно думал о том, насколько правильно поступил, оставив тигрицу тогда в живых. Единственное, что ему было особенно приятно осознавать, так это то, что она отказалась его казнить не из чувства вины, что он не нанес решающий удар раньше, когда была возможность. Хотя, конечно же, хотелось бы искренне верить в то, что он ей просто понравился, весь из себя такой неотразимый принц Королевских Кобр. Ха, смешно.

- Да, довольно верное замечание, - едва усмехнулся Кэйлаш, так и не отводя взгляда. Интересно, как долго они будут вести себя как дети, и играть в эти непонятные гляделки, которые приобрели какой-то странный смысл. – Но я тоже рад, что не нанес тот удар. Но это так, если вдруг тебе это интересно, - рука чуть дрогнула, но он лишь крепче вцепился в свою чашку. Отчего-то захотелось вновь почувствовать этот странный, но приятный жар огненного тела. Но рискнуть сделать это нарочно довольно глупая затея.

Шэн коротко кивнула и сделала глоток чая, чтобы скрыть невольную улыбку. Ей было приятно, что Кэйлаш это сказал. Она заметила, что рука кобры дрогнула. Странно, почему? Порой казалось, что каждый из них все время думает об одном и том же, но между ними будто стеклянная стена, не дающая слышать и чувствовать друг друга. Она не благодарила Кэйлаша за то, что в тот раз сохранил её жизнь. Это несколько неправильно для воина клана, который готов к смерти и разучился её бояться. Снова секунды молчания, которые кажутся вечностью, и снова Шэн ловит его взгляд, сама не зная, зачем. Сложный разговор, непростые вопросы, ненужные мысли, и будто разделяющая их стеклянная стена звенит, готовясь лопнуть. Просто волей судьбы они оказались ближе, чем просто союзники по альянсу, и на всю жизнь скованы единой цепью. Это нужно принять и перестать воевать. Им не уйти друг от друга, цена будет слишком страшной для кланов, им нужно научиться друг друга понимать. Шэн не знала, что сейчас нужно делать или спрашивать. Она промолчала, продолжая смотреть в глаза кобры. Нет, они не гипнотизировали, вопреки всяким легендам об аспидах, просто их взгляд был живым, человеческим, по-своему теплым. Приятным?

И снова молчание. Звенящая тишина, давящая на уши, на плечи, на все сознание. Неприятное и такое липкое чувство пустоты и звона, что хочется закричать. Неважно что, неважно, просто чтобы разбить это состояние. Подвешенное состояние, когда вроде бы все до предела понятно, но, в то же время, непонятно вообще. А она сидит, смотрит и все также молчит. Почему она не задает вопросов? Почему всегда лишь поддерживает разговор, вежливо поддерживает, отвечая на вопросы и что-либо комментируя. Коротко и лаконично. Никаких лишних эмоций. Впрочем, в этом они похожи. Но было интересно почему она не пытается идти хоть на какое-то сближение? Или просто не умеет? Просто задать вопрос. Неважно о чем, просто что-либо спросить самой, без лишних наводок и усилий. Просто… она воин, а не женщина – вот что надо помнить в первую очередь. Кэйлаш сделал глоток чая, устало вздохнув и… все-таки отвел взгляд. Если захочет, она поймает его, ведь он не прячет, лишь молча наблюдает за разбушевавшейся грозой за окном.

Он промолчал и отвел взгляд, Шэн немного растерянно посмотрела на стоявшую перед ней чашку. Гроза становилась все сильнее, может, это был не звон тишины, а лишь гул оконного стекла, дрожащего от раскатов грома. Что он хочет? Чего добивается? Что она тоже будет задавать вопросы и терять привычную для себя дистанцию? Ему тоже сложно говорить и спрашивать? Тигрица чуть заметно прищурилась, изучающе глядя на Кэйлаша. О чем он сейчас думает? Вряд ли о дожде, хоть и смотрит в окно. Молчание было далеко от момента дзен, скорее другая крайность – непонимание при отсутствии слов. Шэн сама не знала, что она хочет. Слишком сильно любые мысли о возможности отношений между ними как просто между мужчиной и женщиной смешивались с мыслями о приказе вождей.

- Тебе не нравится, что я на тебя смотрю? – неожиданно для себя самой спросила тигрица.

Прежде продолжительность взгляда строго определялась вопросами субординации. Младший по рангу говорит, глядя в глаза, и слушает, опустив взгляд. А сейчас все было иначе.

Молнии одна за другой рассекали темное небо, озаряя его яркими вспышками. Будет совершенно неудивительно, если кто-то из детей, или совсем маленьких учеников Линь Ян Шо сейчас не спит, а трясется от страха перед разбушевавшейся стихией. Когда Джая была еще совсем маленькой, она тоже боялась грозы.

- Однажды, лет тринадцать или четырнадцать назад, я проснулся ночью от того, что рядом со мной кто-то был. Ночью была сильная гроза, все небо полыхало так, что даже представить сложно. Но гроза уже утихомиривалась. Я проснулся и обнаружил рядом с собой маленькую Джаю, свернувшуюся клубочком. Она спала. Для меня в тот момент стало таким откровением, что она пришла именно ко мне в поисках защиты. Она еще ходить-то толком не умела – то и дела цеплялась за что-нибудь и падала. А тут пробралась… Она жила в нашем доме с тех пор как погибли ее родители. Браки среди кобр не возбраняются, но они очень редки. Ее отец был мне братом, и я не мог оставить девочку. И в тот момент я понял, что поступил верно, только быть отцом я не умел. Пришлось учиться, - Кэйлаш перевел взгляд с окна на тигрицу, вновь поймав ее взгляд. Такой внимательный и изучающий. Будь перед ним какая-то там девушка, он бы всенепременно съязвил бы в своей привычной манере, но позволить себе подобную вольность сейчас он просто не мог. – Забавно как давно это было, а воспоминание такое живое и яркое так внезапно всплыло в памяти… Да, это место действительно особенное. Хотя бы потому что тигры уживаются с кобрами под одной крышей.

Откровение кобры было для Шэн неожиданностью. Она внимательно слушала все, что рассказывал Кэйлаш, и ей казалось, что она его понимает, пусть её истории были совсем другими. Она знала, кем для воина клана является отец, которым кобра стал для Джаи. Шэн никогда не знала свою мать и относилась к этому вполне спокойно, а вот Ли Бо был дня неё всем – образцом для подражания и единственным близким родственником. Она понимала, что вряд ли Кэйлаш часто говорил об этом. Как любой воин, командир, он наверняка привык скрывать от посторонних все, что касалось его личных чувств, которым нет места на поле боя. Таков уж путь, что достался им в этой жизни – что бы ты ни чувствовал, никто не должен видеть твоей боли, печали, слабости, способности чувствовать как таковой. Только мастерство и преданность пути и клану. А все остальное прячется, выжигается из памяти, зажимается где-то в самой глубине сердца, так, чтобы никто этого не видел.

- Двадцать лет назад ради пути воина я отказалась от пути матери, - сказала Шэн после недолгого молчания. – А сейчас на мне ответственность за Юэ и Луна, потерявших свою мать, которая была моей очень хорошей подругой. Я понимаю, что многое не умею, мне проще быть тренером и командиром. На погребальном костре Рё Шэ я поклялась, что воспитаю из них воинов, а сама мечтаю, что им никогда не придется воевать.

Шэн отодвинула чашку в сторону и сцепила руки в замок, продолжая смотреть в глаза Кэйлаша. Наверняка кобрам была известна история о Стивене, и тигрица не хотела повторять её сейчас. Тогда был серьезный скандал, стоивший клану жизни одного из воинов. Такова цена, которую приходится платить за то, что идешь воинским путем.

Странно, но Шэн ничего не сказала по поводу того, что он так и не ответил на ее вопрос. Впрочем, из его слов вполне можно было понять, что он просто задумался, потому и перевел взгляд на окно. Но не сейчас. Она рассказывала о выборе и была на столько тверда в своих словах, что невольно задумываешься о том, действительно ли женщина может быть лишь воином. Но женщина всегда остается женщиной. Или?..

- У тебя прекрасно получается держать обещание, - ободряюще улыбнулся кобра, правда, скорее даже глазами. Он слышал сплетню о том, что у его благоверной вроде бы как и сын имеется, только вот… и не знаешь как к этому относиться: радоваться тому, что все-таки женщина, или понимать, что ради пути воина она оставила сына? Лучше не реагировать и не комментировать – так правильнее в любом случае, ведь вряд ли она любит говорить о подобном. Кэйлаш не отводил внимательный участвующий взгляд. – Я рад, что с Джаей Лун, а не какой-то другой тигр. Парень знает что такое семья – в этом его преимущество… Еще чая?