Старая пьеса с новым актером.

Вечером, когда наступила пора ужина, Роберт как всегда в одиночестве сидел за своим любимым столиком в самом дальнем углу монастырской столовой, тупо глядя в пространство помещения и размышляя о чем-то. За окном барабанил дождь, но высокие застекленные окна не давали ему пробраться внутрь. Вдоль стен горели светильники, добавляя к ароматам в столовой какой-то непривычный запах. В пляшущих отсветах пламени помещение казалось каким-то нереальным, словно все это было в каком-то сне. В таком освещении трудно было с точностью сказать, Роберт сидел за столиком или нет. А кому нужно было знать наверняка? Никому. Молодой мастер даже не притронулся к еде: хлеб и масло, овощи, рис, миска с салатом, два сваренных яйца и кувшин свежей воды были такими же, как и до его прихода. Роксбери знал, что все это очень вкусно, что жители монастыря всегда стараются, когда готовят трапезу, но ему кусок в горло не лез. Хотелось чего-то другого и это касалось не только кулинарных шедевров, хотя рис ему уже порядком поднадоел.

Продолжая думать о чем-то своем, валлиец даже не замечал, как тонкие длинные пальцы просто машинально отщипывали маленькие кусочки от ломтя рисового хлеба. Когда ломоть превратился в подобие некого хлебного пазла, Роберт поставил локоть на поверхность стола и, подперев подбородок, снова погрузился в свои мысли.

Дамьян дано уже подметил сидевшего в одиночестве мастера Роксбери, но как то не решался подойти и завязать с ним разговор, хотя и тема для этого была.

Вообще, нет ничего странного, что болгарин задержался до столь позднего времени на кухне, его опять оставили на дежурство. Грязная посуда уже иссякла и теперь оставалось только вытереть ее и расставить по своим местам, ну и прибраться на столах для готовки, опять кто-то не так расставил специи, что болгарин рассматривал как кощунство. Парень считал, что данная кухня является для него чуть ли не личным пространством, где он в случае чего знал все и мог сделать почти все. Дамьян уже давно привык к местному рациону и научился готовить весь спектр блюд восточной кухни, который предпочитали местные жители, именно поэтому считал, что где где, а на кухне должен быть полный порядок.

Ну вот, с работой было по кончено, скорее всего завтра тут опять будет творится творческий беспорядок, ну если только его самого не заставят заняться обедом. Парень с некоторым трепетом выглянул из кухни, на его счастье сифу Роксбери все еще сидел на своем месте. Дамьян заметил, что "поздний клиент" даже не притронулся к нормальной еде, хотя вот хлеб пострадал на удивление сильно, что-то беспокоило мастера. И наверное именно это все таки заставило Кораева решится и подойти для разговора, хотя бы было с чего начать.

- Сифу Роксбери, приветствую вас. - Дамьян поклонился, и присел за стол, на против собеседника. - Вижу вас что-то беспокоит, вы даже к пище не притронулись.

В некоторые мгновения Роберт жалел, что не способен видеть. Скучать было не в его стиле, но в столовой каждый день был для него более однообразным, чем предыдущий. Казалось, это можно было назвать его манерой медитации – если не считать его инертное состояние полностью лишенное активности. Если бы он мог видеть он бы пялился на трещины в стене столовой, пытаясь высмотреть там что-то интересное, но отвлечься от окружающих голосов, которые шумели в ушах как бурная река этим способом было невозможно, да и окружающие к счастью его не слишком донимали особенно здесь.

Ужин уже закончился, и столовая мгновенно опустела, но Роксбери все еще сидел над своей порцией и даже не думал начинать кушать. Он был полностью погружен в свои мысли. Он вспоминал о своих путешествиях, и вдруг в памяти всплыло имя Вероника, звук которого только при одном упоминании делал его счастливым и несчастным одновременно, но Роберт не пониал почему оно вдруг возникло у него в сознании. Он нахмурился – лишь небольшое изменение в изгибе линии губ. Вряд ли кто-то заметит. В конце концов, мастер может хмуриться от скуки или от надоевшего рациона, но видимо кое-кто заметил. К нему подошел Дамьян Кораев и вежливо поздоровавшись, опустился на стул прямо перед ним. Роберт медленно повернул голову налево, как будто отрывался от важного дела, вздохнул и тихо произнес:

- Добрый вечер, Дамьян. - Он усмехнулся. – Кажется, я только и делаю, что о чем-то беспокоюсь.

Роберт улыбнулся первый раз за сегодняшний вечер и даже на минуту забыл о своих мрачных мыслях и призраках прошлого.

Роберт налил себе из кувшина полный стакан воды и немного отпил. Он любил изображать из себя простака и выжидать, пока собеседник не заговорит первым на интересующую его тему. Но по настрою Дамьяна было видно, что он не позволит мастеру играть в его обычные игры, ведь непросто так он подсел к нему за столик.

— Ты уверен? — Роберт искоса посмотрел на ученика (незабываем, что мастер слепой и это токо рефлексы, но выглядит жутко!) и зловеще прибавил: — Я не стал бы слишком в это верить.

Роберт, говоря его словами, попросту «играл мыслями» ученика. Кажется, мастер испытывал восторг от того, как умело застал его врасплох. Валлиец сидел с самой невинной улыбкой. Оставалось только улыбнуться ему в ответ. Мужчина откинулся назад, немного усталый, но не опустошенный и произнес:

— Не беспокойся — не помешал. Все в порядке, Дамьян, - одобрительно кивнул Роберт. Он помолчал, как всегда сложив кончики пальцев вместе и постукивая ими друг о друга. Потом спросил: — В таком случае могу я предположить, что для тебя это не просто повод пофилософствовать тут со мной?

- Да, я полностью уверен. - И это было правдой , Дамьяна вообще редко когда хватало больше чем на одну умную фразу раз в пять минут, так как остальное время он пытался сам переварить сказанное, понять, не сказал ли чего лишнего и нет ли в его словах двоякого смысла. - Так что можно быть спокойным.

Кораев молча наблюдал за поведением собеседника. Прямой взгляд Роберта немного насторожил Дамьяна. Болгарин знал что не все слепые потерянно смотрят в одну точку и глаза у некоторых просто не шевелятся, но этот жест был слишком натурален, казалось что Робет иногда может видеть. У Кораева пробежали мурашки по спине, но более явного вида обеспокоенности он не подал. По крайней мере теперь он был уверен, что не мешает мастеру и разговор можно потихоньку вести к выбранной цели.

- А ну это славненько, что не мешаю. А то сами понимаете , скучно на кухне-то одному дежурить, а тут смотрю и вы скучаете. - Но вот выдавать цель своего визита Кораев сразу не хотел. - Ну а почему и нет, мне кажется нам обоим сейчас не помешает компания. Зачем по одному тосковать?

Пока Роберт наслаждался прохладной водой, ученик, видимо, желая доказать свою правоту, еще раз подтвердил свои слова. Мастер гадал, что же заставило ученика Даниэллы сесть за его столик. Как бы то ни было, но настроение за столом изменилось. Он почувствовал, как сосредоточился Дамьян, как он внутренне подобрался, но пока пытался не подавать вида. Поведение Кораева удивило Роберта; он задумался. Что-то тут было еще помимо грусти и одиночества, но что? Вспомнив советы своей наставницы Шэн Бо, Роксбери попытался рассмотреть возникшую проблему со всех сторон, понимая, впрочем, что времени на раздумья у него очень мало. Трудно было понять, что у него на уме. Он молча ждал. Настала его очередь говорить, и он не имел права на отступление.

- Дамьян, я считаю, что хорошо тебя знаю, чтобы понять, что ты чего-то не договариваешь. И кстати, если уж мы скучаем вместе, то называть меня сифу не обязательно.

Облокотившись на стол, мастер наклонился вперед. Разумеется, никакой реальной причины в чем-то подозревать Дамьяна он не находил, но все же не понимал, почему кому-то так захотелось составить ему компанию? И что вообще сулит ему такое общество? Хотя он не имел ничего против такого общества. К тому же после приключений в горах мастер очень уважал этого ученика.

Кораев почему-то воспринял жест и фразу как некий вызов. Болгарину показалось, что Роберту хочется поговорить, причем не просто поговорить, а так сказать посоревноваться в красноречии. Достаточно смелое предположения, учитывая, что перед Кораевым сидел мастер, но он сам перевел разговор в более, так сказать дружескую атмосферу, выведя изх оборота чины присутствовавших.

- Естественно не договариваю, мы все чего-то не договариваем, Роберт, просто для всего есть свой, подходящий, момент. Я считаю он еще не настал. - Дамьяна жутко смущал тот факт, что он совершенно не мог опираться на мимику своего собеседник как на некоторый индикатор, хотя это так же было и его небольшим преимуществом, так как и Роберт его не видел. Хотя наверное не красиво так думать о слепоте, но что же поделать, мир не идеален, а Дамьян никогда не считал себя ангелом во плоти. - Так все же, что вас так беспокоит, что еда не лезет в рот. Как минимум я могу предложить свою помощь, например предложить другое, специфическое меню.

Дамьяну очень хотелось подмигнуть, но это было бесполезно. Естественно, как частый обитатель кухни он знал о некоторых небольших секретах данного помещения, а точнее говоря, о том, что из того, что там хранится можно приготовить далеко не только восточные блюда. Он до сих пор помнит как жутко расстроился, узнав, что огромный сочный кусок мяса нужно было пустить на дурацкие фрикадельки, вместо большого сочного куска буженины.

Серебряные, почти белые глаза валлийца спокойно встретили взгляд Дамьяна, но у Роберта возникло странное чувство, что что-то в их разговоре ему очень и очень знакомо. Он постарался сохранить непроницаемое выражение лица. Роберт наклонился. Длинные тонкие пальцы потянулись к палочкам, но мастер так и не коснулся их, а просто положил руку рядом. Глаза мастера сузились.

— У каждого свои тайны, друг мой. Каждый вправе хранить их, если считает это необходимым, — негромко сказал он, — Скажи мне, Дамьян, ты знаешь ту вещь, которая беспокоит меня? Дамьян промолчал. Роберт снова посмотрел на него. — А я знаю эту вещь и это не однообразный рацион. Я не знаю твоих намерений и настоящую причину, по которой ты сидишь передо мной, но вот знаешь ли ты её? Думаю, нет. А? Кажется, даже слепой я вижу лучше, чем ты.

Маг окинул собеседника небрежным взглядом, как будто осмотрев с ног до головы, как обычно осматривают статуи, или разглядывают необычное явление. Ухмыльнувшись, Роберт наблюдал за тем, как это подросток пытается заговорить ему зубы и перевести направление разговора в другое русло. Его улыбка стала шире, и только еле заметно вздрагивающие ноздри выдавали его настоящие намерения. Молодой мастер решил играть по правилам Кораева и быстро продумывал свой следующий шаг. Оппонент видимо делал тоже самое.

- Вот тут не хочу показаться грубым, но неправда ваша! Я прекрасно знаю, что я хочу, но еще не уверен в том, что разговор, касающийся этой темы, уместно в данной обстановке. - Сохраняя внешнее спокойствие, внутри Дамьян испытывал чувство искреннего удивления. Чем он сейчас занимается? Пытается переспорить мастера, причем на пустом месте? Как так получилось, что они пустились в это перетягивание слов? Либо Роберт решил таким образом развлечься, либо два дурака нашли друг друга и теперь не успокоятся, пока один другого не переговорит. Причем в свою победу Дамьян почти не верил. И тут дело даже не в том, что Роберт мастер, а он всего лишь ученик. Кораев слышал о благородном происхождении мастера, а также знал, что в подобных семьях принято давать детям ну очень хорошее образование. Так что, у болгарина просто не было шансов. Оставалось уповать только на наглость и напористость.

- И все же, когда о тайне никто не знает, ее нельзя считать тайной. - Дамьян вспомнил, что не так давно, в разговоре с Акеми, он уже говорил нечто подобное, но немного в другом свете. - Если о чем-то знает только один человек, то можно считать, что ничего и не происходило. Поэтому, всяческие секреты надо скрывать в головах других людей, в которых естественно надо быть уверенным.

Дамьяну немного не понравилось окончание своей речи. Получилось как то слишком претенциозно. Поэтому, ученик поспешил добавить.

- И извольте, я точно не намекаю на себя. - Дамьян уже начал чувствовать, что мозг потихонечку начинает закипать, от такой интенсивной работы по формированию сложных предложений. Лучше бы он выпил перед тем, как подойти к Роберту.

Роберт вежливо выслушал ученика, но улыбка его немного подувяла, правда не надолго. Свет ламп падал на бледное лицо и темные волосы мастера, и от этого чародей казался болезненным и слабым. Он взял палочки для еды, посмотрел в сторону на окно и снова поднял глаза на Дамьяна. Интересно, что он делает? Что хочет открыть для себя и чего добиться? Роберт, конечно, понимал, что это личное дело каждого, но ведь это не закрытый мир, где лишь одна точка зрения.

— Грубым? Невежественным возможно, но не грубым. Дамьян ты сам сказал, что у всех есть свои секреты. У магов их больше, чем у кого бы то ни было. Если бы мы все знали чужие тайны, это был бы очень странный мир. Кроме того, лично у меня исчезло бы удовольствие их открывать. — Губы валлийца снова расплылись в улыбке, а глаза заблестели. — Но я не боюсь секретов тех, кому доверяю, а им не надо бояться моих. Это часть того, что иногда называют дружбой, но дружбу как и доверие нужно заслужить.

Роберт чувствовал, что Дамьян будет продолжать увиливать, но или он привык обманывать всех по поводу своих истинных намерений, что ни на йоту не усомнился в том, что выглядит безмятежно или был очень стеснительным, чтобы сказать все так как есть. Палочки в руках Роберта лениво принялись за рис. Но хотя он и успел проголодаться, ел он без удовольствия. К тому же съел он совсем немного.

- Косвенные оскорбления лишь говорят о том, что вы сами не уверены в своих словах. - Дамьян улыбнулся, он знал, что этого никто не увидит, но конкретно сейчас заметил брешь в обороне противника. Роберт, кажется ,был слишком занят своими мыслями и упустил парочку важных слов. Такую возможность нельзя было упускать. - И все таки меня лучше назвать грубым. так как смею указать вам на небольшую ошибку в ваших же высказываниях. Я упоминал, что в людях, которым вы доверили свои секреты, надо быть уверенными, а значит это далеко не все вокруг. Так формируется цепь доверия. И именно так мы можем быть связанны друг с другом через других людей.

Дамьян обратил внимание, что Роберт, наконец, начал есть. Хотя делал он это с таким видом, как будто еда ему исключительно не нравится, но из-за голода приходится ее поглощать. Дамьян вспомнил, что он уже говорил мастеру про "особое меню". И сейчас он не смог удержаться, чтобы не повторить свое предложение.

- Слушайте, ну, может, я вам хоть пару бутербродов сделаю классических, так сказать. У меня там сыр есть, мясо вяленое, котлеток парочка, сам себе готовил. Мне прямо жутко смотреть на то, как вы пытаетесь это есть. Зачем себя мучить, кушать надо в удовольствие. - Дамьян не стал дожидаться прямого ответа, решив быстро и кардинально вернуть тему в предыдущее русло. - Да и кстати, а как быть если друзей-то и нет, получается тогда о вас никто ничего не будет знать.

Роберт даже не ожидал другой реакции от ученика, но, по правде сказать, не все его действия были предсказуемы. Дамьян слишком рано раскрыл свое истинное лицо, но не учел, что любой неискренний разговор строится на лжи. Именно поэтому, Роберт, хотя и мог выудить из ученика нужные сведенья, показывал ему, будто не может и даже не интересуется этим.

— Вам виднее, Дамьян Кораев, я не сомневаюсь, что вы правы в определении своего «названия» — ровным голосом проговорил европеец. Только внутренние мысли мастера выдавали его истинные намерения, но к счастливому стечению обстоятельств их ученик узнать не мог

Он перевел взгляд на ученика. Ничто не исказило его лица. Приняв смеренный вид, Роберт, надеялся вызвать в подопечном Даниэллы еще большее самомнение, а он в свою очередь пытался заманивать мастера выгодой.

— Я не сомневаюсь в ваших кулинарных способностях, но в данный момент я сыт! К тому же, кто я такой, чтобы лишать учеников их трапезы, — Роберт демонстративно воспользовался салфеткой, как делали это знаменитости в дорогих голливудских фильмах и снова с интересом уставился на Дамьяна. Хотя предложение парня заставило Роберта снова улыбнуться.

— Маленький совет, — мягкой интонацией сказал Роберт. — Если у кого-то не было друга это не беда, но это не значит, что даже если он будет, то это ему поможет. Друзья не торгуют правами друг друга. Или сердцами. Или секретами. Можно иметь сотню друзей, но так и остаться на всю жизнь не прочитанной книгой.

-Кто сказал, что лишаете. - Дамьян изобразил на лице такое выражение, как будто его только что оскорбили. После чего опомнился и очертания его "морды" приняли спокойный характер с примесью разочарования. Болгарин никак не мог свыкнуться с тем, что Роберт слеп, в связи с чем, театральные способности и харизма Кораева не имели никакого смысла. - я человек запасливый. и даже иногда практичный.

После небольшого кулинарного перерыва, разговор опять вернулся в прежнее русло.

- А разве я хоть немного касался темы "работорговли" друзьями? Или я ошибаюсь в определении того, что друг - человек которому доверяют? - Если быть откровенным, Дамьян не очень хорошо понял, что имел ввиду Роберт в своем последнем высказывании. А что самое важно,не мог определить, то ли это были просто мысли, то ли реальная позиция. Кораеву было трудно представить, как это друзья могут не помочь. Сам факт того, что с тобой кто-то рядом есть, физически или душевно, это уже огромный стимул. - Я не принуждаю никого меняться секрета и устраивать слет девочек-сплетниц при каждой удачной возможности. Я имел в виду, что если мы доверяем кому-то свои тайны, мы оставляем в его сердце, душе, памяти, выберете, что больше нравится, кусочек себя, и при этом, сами ничего не лишаемся.

Дамьян поднялся с места и сделал шаг назад в сторону кухни, из-за чего договаривать фразу пришлось чуть громче.

- И вообще, друзья не могут не помогать, они для того и нужны, что бы поддерживать в трудную минуту, иначе это не друзья , а собутыльники. - Дамьян отступил еще на один шаг, после чего рванул на кухню, выпалив напоследок. - Я себе риса возьму, мигом вернусь.