Раскаляясь докрасна...

Ян сел за стол напротив ученика и некоторое время молчал, дожидаясь, пока Син начнет пить чай. Так был хоть какой-то шанс, что парень будет способен слышать, слушать и осмысленно отвечать.

- Ты говоришь, что хочешь стать сильным, - сказал Лю. Чуть прищурившись. – А делаешь все так, что становишься слабее с каждым днем. Давай определимся, чего ты хочешь?

Каждый человек волен сам наступать на разложенные перед ним грабли, но все же мастер несет перед учеником определенную ответственность. Ян видел, что Син сейчас зашел в тупик и, по сути, пытается лбом пробить стену, упрямо не замечая, что страдает от этого только лоб. Чисто по-человечески парня было жалко, потому Лю надеялся, что найдет способ до него достучаться прежде, чем тот изведет себя немыслимыми нагрузками.

Все нужно делать с умом. По мнению Яна, лучше быть сообразительным раздолбаем, чем ответственным тугодумом, не желающим своевременно замечать собственные ошибки. Истории известны случаи, когда и из второй категории людей получались те, кому сдавалось даже старшими мастерами становиться, но ни к чему поминать к ночи белых тигров.

Опять вопросы... Как же Син все это ненавидел. Но сейчас он был так измотан, что даже сил для ненависти не осталось. Думать тоже особо не хотелось. Мысли бродили в свободном полете, Син усилием воли попытался сосредоточиться и понять, чего же от него хотят?

- Я хочу побеждать всех - коротко ответил он. Придумывать что-то и врать сил тоже не было, словно от действия сыворотки правды. Впрочем, глубоко копаться внутри себя Син не собирался, да и не занимался этим даже в нормальном состоянии.

Чего я хочу... Не столь важный вопрос. Что я должен... - это правильнее. В данном случае Син заставил слиться воедино свои хочу и должен. Он даже не допускал мысли, что не хочет заниматься. Все появляющиеся подобные мысли он гнал от себя, считая проявлением слабости. Просто есть какой-то другой Син, и этот другой слабоволен и ленив. Но настоящий Син взял его под свой контроль и закинул в дальние углы своего сознания. Именно так. Никто не сможет помешать мне стать сильнее. Даже... я.

Впечатление, будто разговариваешь с роботом. Син не думал и не слушал, просто бился лбом о бетонную стену собственного упрямства, не имевшего отношения к осмысленным тренировкам. Он твердил одно и то же, будто вообще перестал задумываться о том, что происходит. Это не было осмысленным движением к цели, потому что отсутствовала элементарная критика, которая бы уже подсказала, как неэффективны выбранные Сином методы. Ян же, в свою очередь, упрямством не отличался, но хотел достучаться до здравого смысла ученика.

- Так, как ты тренируешься сейчас, ты этого не добьешься, - уверенно сказал Лю. – Посмотри на себя. Ты слаб и становишься слабее с каждым днем. Тебе не кажется, что это не тот путь, который позволит тебе всех побеждать?

Сейчас Ян хотел заставить ученика задуматься о том, что с ним происходит. Человеческий организм способен терпеть многие испытания, которые умудряется придумать сознание, но лишь йоги считают, что это может привести к чему-то хорошему. Даже Сидхартха Гаутама, вдоволь наиздевавшись над собой в поисках Просветления, понял лишь то, что самоистязанием ничего не добиться. А мужик он был умный.

- Покажи мне как нужно тренироваться, - бесстрастно ответил Син, - Покажи мне тот "правильный" путь

Куда уж проще, если критикуешь - значит имеешь свою точку зрения. Раз уж этот человек назвался сифу, значит он что-то да умеет, или считает, что умеет. Син был готов заниматься как угодно, лишь бы он чувствовал, что от этого будет прок.

Син сконцентрировал взгляд на учителе, глядя ему в глаза:

- Ты часто дрался?

Баш на баш, ответы за ответы. Сейчас прямолинейный Син стал еще прямолинейнее, он жутко устал сдерживать себя, играя в воспитание. Не было у него никакого воспитания, а не хамил он каждому встречному в храме исключительно, чтобы иметь возможность научиться чему-нибудь полезному. Этикет, мораль - глупости, придуманные слабыми взрослыми, чтобы защитить себя. Син почувствовал, как у него поднялось легкое раздражение и тут же улеглось обратно. Он отхлебнул еще чаю. Неплохо...

- Правильный путь всегда находится между крайностями, - ответил Ян. – Ты должен отдыхать и следить за собой не меньше, чем тренироваться. Сейчас, когда ты довел себя до нынешнего состояния, минимум три дня не тренируйся вообще – спи, ешь, гуляй. И воспринимай это как часть твоего пути, чтобы стать сильным.

Син задал вопрос, и это было хорошим признаком того, что он готов к разговору. Лю, неоднократно бывавший на допросах, не смущался никаких вопросов, но далеко не на все отвечал честно. У него была привычка изворачиваться, давая о себе минимум информации, потому что в его случае все, что он мог о себе рассказать, могло быть использовано против него же. Но сейчас Ян решил, что Сину можно ответить.

- Да, часто, - признался Ян. – Иногда каждый день. Ты тоже этого хочешь? – равнодушно спросил он, посмотрев на ученика.

В Пекине самым жарким временем было преддверие Нового Года, когда Цзин Ван традиционно выбивал долги из партнеров. Наступала пара-тройка недель постоянных разборок, начинавшихся с мелких кабаков, не плативших за стирку салфеток, и заканчивавшихся куда более серьезными стрелками, нередко заканчивавшимися ранами и трупами.

Три дня... три дня без тренировок! Что же в это время делать?! Какая-то часть его обрадовалась потенциальному отдыху, но Син тут же отправил эти эмоции подальше. Син заранее почувствовал, что будет сходить с ума от безделия. Можно было проигнорировать слова сифу. Но это шло в разрез с его собственной установкой следовать указаниям учителя. Выбор был тяжелым, и Син пока что его не сделал. Собственно он не особо сейчас хотел заниматься умственной работой, вернее, не особо-то и мог. Фантазия уже рисовала ему, как он долбится в стенку лбом, поскольку других занятий, кроме сна и еды, Син для себя сейчас не представлял. В любом случае, все это будет позже.

- А тебя кто-нибудь спрашивал - хочешь ли ты драться? - спросил Син и выдержал паузу, внимательно глядя на сифу. Ответ был более чем очевиден. Син пожал плечами:
- Хочу или не хочу - роли не играет. Играет роль лишь то, готов я буду когда это случится или нет.

Именно так. Разговоры о желаниях - бессмыслены. Судьба не спрашивает у того, кого она бросает на свои жернова - хочет ли он этого. Все люди сводятся к тем, кто понял это и тем, кто нет. Изменить судьбу никто не в силах, но стать готовым к ее поворотам - вполне. Нельзя зависеть от случайностей, от других людей, от событий... от прошлого... У Сина чуть дрогнула верхняя губа. Если бы он не был слаб... Если бы...

Син одернул себя и загнал глупые мысли подальше. Сейчас надо было сосредоточится на другом.

- Если... если это и правда поможет - я... - Син недовольно скривился - Я не буду заниматься три дня. Три дня... - повторил он.

- Не спрашивали, но у меня всегда был выбор, - сказал Ян. – Когда я это понял, я перестал драться. Но я понимаю твое желание быть готовым к драке, когда придется в неё вступить.

Видно, что Сину с трудом далось решение о трех днях отдыха, и Лю одобрительно кивнул. Пусть то же упрямство, с которым ученик себя изводил, поможет ему выдержать без тренировок. Не понимает сам – пусть пока так, за счет четких указаний от наставника.

- Относись к отдыху как к обязательной части тренировок. Без него сильным не станешь, - предупредил Ян. – Через три дня снова начнешь заниматься, но не больше пяти часов в день. Когда я увижу, что ты готов к более серьезным нагрузкам – будешь тренироваться больше. Я за год смог стать цирковым акробатом, а за два года – трехзначным номером в пекинской триаде. Если я тебе говорю, что ты делаешь глупости, доводя себя до такого состояния – это означает, что ты делаешь глупости. Не потому, что я не верю в твое упрямство, а потому, что я знаю, как стать сильным. Понимаешь?

О своем прошлом Лю говорил крайне редко, потому что это было не в его интересах. Но сейчас он видел, что Син не знает, к чему идет в своем слепом стремлении стать сильнее. При этом Ян и врагу бы не пожелал той судьбы, что была у него. Он надеялся, что за время обучения Син не только будет способен держать удар в бою, но и поймет, почему лучший бой – тот, которого не состоялось.

Син мысленно хмыкнул при словах о выборе: интересно, какой может быть выбор, когда толпа ребят тебя окружает явно не затем, чтобы предложить дружить. Впрочем, да - выбор есть - можно сразу сдаться и надеяться, что тебя не забьют до смерти. Син сделал другой выбор - сражаться пока может... и когда не может тоже.

Внезапно, резко заболело в области колена. Син непроизвольно потер больное место. Чем более осознанно он сейчас себя ощущал, тем сильнее он чувствовал свое разбитое тело. Боль прошла так же неожиданно, как появилась. Син вернулся к осмыслению сказанного сифу.

Заинтересовало, то что учитель рассазал о себе. Оказывается, он был акробатом! То есть он прыгал и скакал на потеху публике? Это был номер... Син внимательно вгляделся в сифу, как ни крути - не похож он был на человека, любящего демонстрировать свои навыки окружающим. Еще и триада... Цинхай вообще мало интересовал триады, а уж в скромном городке Сина тайные общества, триады и драконы были из одной оперы - все это казалось сказками и легендами. Поэтому слова сифу приравнивались к фразе "я - король обезьян" или "я - реинкарнация желтого императора"

Син сделал последний глоток чая, положил чашку на пол и кивнул, показывая свое согласие со словами сифу.

Ян заметил, что Син потер колено. Три дня отдыха будут не такими легкими, как могло бы показаться – проснется боль, которую разгоняли постоянные нагрузки, и примерно через сутки ученик почувствует все то, что сейчас происходило с его мышцами и суставами. Может, и раньше – он ещё подросток, и обмен веществ у него довольно быстрый.

- Иди, отдыхай. Через три дня в полдень жду тебя на тренировочной площадке. Если узнаю, что за это время ты пытался тренироваться – занятия не будет, - сразу предупредил Ян.

Ему казалось, что сейчас это могло стать главным аргументом, чтобы убедить Сина в необходимости отдыха. Постоянные физические нагрузки по-своему опасны ещё и тем, что при напряженной работе мышц вырабатываются эндорфины, которые при очень больших и регулярных нагрузках становятся подобием наркотика. Лю, знавший о человеческих зависимостях все и ещё немного в силу специфики жизненного опыта, представлял, что на фоне мышечной боли Син будет чувствовать вполне реальную ломку, которую ему придется перетерпеть, если хочет тренироваться дальше. И тут его упрямство в мирных целях может оказаться очень полезным.

Что то во всем этом было не так. Что именно, Син сказать не мог, но все же чувствовал какой-то разлад. Действительность, его мировозрение и его ощущения вступили в борьбу, пытаясь навязать свое видение ситуации. Это был какой-то внутренний спор без слов. Син быстро прервал его - не слишком он уважал свой внутренний мир. Он посмотрел на сифу.

Все же, не похож он был на белобородого старца, посвящающего своих учеников в тайны кун-фу. Он вообще не был похоже на учителя. Складывалось ощущение, что единственное, чему он мог научить - это таскать кошельки из карманов прохожих. И все же... И все же он был здешним мастером, к тому же единственным, к которому Син мог с чистой совестью обратиться, ведь он был его личным наставником. Другого не было. Син еще раз вспомнил о том, что решил в данной ситуации не перебирать. Интересно, правда ли он умеет драться? Этот вопрос Сину еще предстояло выяснить. Пока же...

Син встал, молча коротко кивнул, обозначив поклон, и вышел. Чай придал ему сил чтобы идти, но тело хотело завалиться куда-нибудь на часок-другой, поэтому Син в спешном порядке направился в свою комнату, надеясь что не свалится спать где-нибудь под кустом. Впереди его ждали три нелегких дня. Три дня наедине с собой.