Призраки прошлого.

Никогда, совершенно никогда не представляется возможно знать откуда нагрянет беда и в какую сторону она пнет твое жалкое, по сравнению с ее масштабами, тело. Куда ты будешь вынужден бежать? Зачем-то рваться и самое важное, как последний безумец, зациклившийся на одной лишь цели, будешь пытаться понять - За что? Зачем? Почему именно ты? И никогда, не найдешь ответа, ведь все случилась именно потому что оно случилось именно так. И все слезы, скорбные высказывания, желания все поправить не помогут, так как уже будет поздно.

Кораев смахнул с щеки слезу и продолжил складывать черную кофту, которая уже третий раз вырывалась у него из рук и падала на пол бесформенной кучей тряпок. Руки предательски тряслись, а глаза щипало от собственных слез вперемешку с потом. Как можно потеть только от внутренних переживаний парень раньше не знал, но теперь чувствовал всем телом именно этот странный физиологический процесс. А еще была боль, много, не физической а душевной. Лист бумаги, обычный лист бумаги, полученный им в почтовом отделении деревни перевернул все с ног на голову. И теперь надо было бежать, как можно скорее, срываться, что бы успеть. Успеть сейчас было самым важным. Поэтому нельзя ждать ни минуты. Он отправится в путь ночью, отбой прозвенел всего пол часа назад, так что успеет добраться хотя бы до Лхасы, если потребуется пойдет всю ночь, но времени нет.

Еще одна придательская слеза, и опять кофта вырвалась из рук. Черт! Надо успокаиваться, как можно скорее, иначе он не успеет.

Когда Оливия прошмыгнула в комнату парень в очередной раз поднимал непослушную кофту. На этот раз он просто бросил ее в сумку с остальными вещами, как есть. Справляться с дрожью в руках становилось все сложнее, вообще, начинало казаться, что уже все тело сотрясала легкая судорога. Тяжело, почти невозможно, но ее надо было обуздать, и явление Лив было лишь еще одним подтверждением его личных желаний. Надо держать себя в руках, сдерживаться, это все эмоции, и с ними можно справится, можно, только очень тяжело.

Дамья не посмотрел на возлюбленную, прятал лицо. Хотел ответить на вопрос, но не получилось, горло предательски дрогнуло и вместо голоса прозвучал тихий хрип. Рванув к умывальнику парень начал быстро умываться. Часть стекающей с лица воды Кораев пил, правда она была соленой, от пота и слез, которые смывала прежде чем попасть на губы. Да что же это такое. Он столько времени сдерживал внутри себя огонь и теперь не может удержать какие-то слезы. Да что же это такое. Черт! Не сейчас, не при Оливии. Умываться, смывать эти следы слабости, как можно тщательнее. Но нет, полностью освободить от сдавившего грудь чувства вода не могла. Сколько не ней и как тщательно не мойся. Ситуация требовала ответа, Лив от него теперь точно не уйдет, но как ей объяснить, вот только зачем что-то объяснять. Она поймет.

Кораев отвернулся от умывальника и смог наконец взглянуть в лицо девушки. На лице появилась какая-то истеричная улыбка. Проскочила как-то сама собой и тут же исчезла, уступая место серьезному выражению. Дамьян указал пальцем на журнальный столик, на тот его угол где лежала бумажка, полученная им на почте. Лишь бумажка, которая смогла довести его до такого вот жалкого состояния. Дамьян сжал голову руками и принялся ждать, пока Лив прочитает маленькое, но лаконичное послание. Всего-то пара предложений:

" Ты своего добился.
Мать умерла.
Похороны через три недели.
Виктор Кораев"

Только теперь девушка увидела сумку с вещами. Уезжает. Это напугало ещё сильнее, в голове тут же зароилась стайка страшных, жутких мыслей, однако девушка, зная саму себя, попыталась выпихнуть их из головы, отмести в сторону. К чему гадать, если она, наверняка, все скоро узнает. Девушкам вообще, с в таких ситуациях, думать вредно. С этим соглашалась даже она. В душе, тем временем, что-то замерло, передавая оцепенение по всему телу. Нет уж, только не сейчас, сейчас нельзя было тормозить. От тихого всхлипа все внутри вновь похолодело, ну а когда болгарин рванул к умывальнику, то девушка опустила напряженный взгляд в пол. Странное ощущение. Она вдруг немного пожалела, что пришла, потому что отчетливо ощущала, что его слез видеть не должна была. Именно поэтому девушка боялась поднять на него взгляд, напряженно вслушиваясь в плеск воды и наблюдая за ним краем глаза.

Лишь в тот момент, когда она заметила, что парень посмотрел на неё, девушка подняла глаза, обеспокоенно глядя на любимого. Проследила взглядом за рукой, указавшей на листок бумаги, закусила губу, увидев на Дамьян сжал голову руками. Ужасно. Британка метнулась к столику и взяла в руки листок бумаги, прочла три раза и так и замерла, не в силах сдвинуться с места. К чему-то подобному она себя уже приготовила, но как же в своих мыслях боялась таких ситуаций. Когда любимому плохо, когда сердце обливается кровью, а не знаешь, как себя правильно вести. Она предпочитала не обсуждать с Дамьяном его семью, потому что интуитивно чувствовала, что никаких теплых отношений нет и в помине. Но чтобы вот так вот: "ты своего добился". Жестоко. Даже очень. Девушка буквально заставила себя поднять глаза на любимого, но всё ещё не знала, что сказать.

Наблюдая как Лив читает письмо, парень про себя проматывал содержащиеся там слова. Что они значили он не знал, почему отец обвиняет его тоже. Но все это лишь сильнее пугало и заставляло сердце сжиматься в маленький комочек. Чего он добился? Он уехал, оставил их в покое, не лез к ним со своей дурацкой магией и не мешал жить им как нормальным людям. Жить так, как они сами хотели. И теперь его собственный отец обвинял его в чем-то, в чем-то связанном со смертью мамы. Как так возможно, как болгарин мог повлиять на подобное событие. Что вообще могло случится, почему, она не была больна, она выглядела здоровой, когда парень покинул их дом в последний раз. В этом всем было что-то не правильное, Кораев это чувствовал нутром, но не мог понять что. Происходящее казалось ложью, сном, вымыслом, ведением. Но нет, вот он, лист бумаги, осязаемый, его можно потрогать, смять, выкинуть, но слова, записанные на нем выелись в мозг парня с первого прочтения. Тогда показалось, что мир рухнул, когда парень получил письмо он обрадовался, подумал что приглашение их навестить. Хоть от приглашения он бы и отказался, и никуда бы и не поехал, учитывая какие их связывали отношения, но это было бы приятно, а так Бах! И все, мозг сползает по стенке, Три предложения, подпись и все встало к верху ногами.

- Я вынужден ехать. - Прохрипел Кораев. Дар речи вернулся. Слезы вроде отступили. Правда дрож в руках еще осталась, но она кажется еще долго будет его преследовать.

Девушка начала чувствовать, как что-то в груди противно скребется. Потому что она знала, что должна была что-то сделать. Не стоять, как памятник непонятно чему, не бестолково глядеть на болгарина и уж точно не молчать. Но вот только что? К сожалению, или к счастью, судьба не давала ей возможности, чтобы она научилась правильно вести себя в таких вот сложных ситуациях. Что ему сказать? Что она сожалеет? Это и без слов понятно, пустая и совершенно ненужная фраза. Начать обнимать и убеждать, что всё хорошо? Что, блин, хорошего, в том что мать умерла? Такой вот выход из ситуации мог быть целесообразен только для каких-нибудь глупых ссор и обид, и то, не всегда.

Но хватит стоять на одном месте. Иди и сделай что-нибудь! От уговоров самой себя стало как-то не по себе, ещё хуже. К тому же девушка начала ощущать себя каким-то глупым бестолковым существом. Как она вообще может в этой ситуации думать о себе? Тут же стало стыдно. В общем, полная неразбериха в голове.

- Сегодня поедешь? Не слишком поздно? - спросила она, наконец, собравшись с мыслями. При этом, она подошла к парню и, чуть поколебавшись, осторожно взяла за руку. Старалась вести себя спокойно, хотя и немного подавлено, не опускаться до жалости, потому что она была почти уверена, что болгарин не захочет, чтобы его жалели.

От присутствия рядом близкого человека, от ее касаний, Дамьян слегка успокоился. Взять себя в руки, когда кто-то держит тебя в своих на много проще. За это Лив надо было сказать отдельное спасибо, но потом, все потом, сейчас надо было собираться дальше. Ничего не забыть. Денег у него немного было, на дорогу бы хватило, по крайней мере в одну сторону. Повторять свое тогдашнее путешествие парню бы не хотелось, да и по сути не стал бы он, закончился этот загульный период. Все, стоп, не отвлекаться. Зубная щетка, носки, трусы, штаны, кофты, обувь, Оливия. Черт, Оливия. Она теперь будет хотеть объяснений, отпустит ли вообще, не известно. Надо с ней поговорить, опять лишние сложности. Черт, да когда же руки перестанут трястись.

- Прямо сейчас. Собираюсь и ухожу. Передай старшим. Извинись за меня перед Дани. - Кораев принялся опять хаотично ходить по комнате. Подбирать предметы. кидать их в сумку. Замирал. Думал. Опять ходил, что то искал, кидал. И по новой. Казалось, что это никогда не кончится. Он все время о чем то новом, пытался найти. Уложить. Стоп. Надо остановится и передохнуть, придти в себя. Так он точно что-то забудет. Что-то упустит. Он не может себе позволить допускать ошибки. Документы он собрал, деньги тоже. Больше ничего и нужно не было, остальное только комфорт, но, нет, стоп!

- Лив, солнце, прости я должен. Я не хочу уезжать. Я не понимаю, что случилось, правда. Этого не должно быть, это ошибка. Меня не покидает мысль, что это не правда!

Сложив руки на груди и, словно обнимая саму себя, поддерживая, девушка напряженно наблюдала за тем, как парень мечется по комнате, пытаясь собраться. И совершенно не знала, как ей быть и что говорить. Только чувствовала, что не может допустить, чтобы он уехал прямо сейчас. Лив могла его понять, что ему плохо, больно, ужасно, это было понятно по тому, как тряслись руки, как он метался из одного угла в другой, пытаясь собрать какие-то вещи и постоянно путаясь, словно что-то забывал и вспоминал.

- Дамьян, стой... - проговорила девушка, однако её не услышали. Болгарин продолжал сумбурно собирать свои вещи. Огонь. С тех пор как её возлюбленный перестал сдерживать в себе огонь, переживать такое, наверняка, было сложнее. Земля она как-то уравновешивала, успокаивала, не давала предпринимать поспешных решений. Вот как сейчас. Сейчас это был именно огонь, которому втемяшилось, что нужно срочно ехать и никак иначе. Но должен же был быть в их паре хотя бы один здравомыслящий человек. Сегодня, кажется, эта роль выпала ей. Даже это противное "солнце" пропустила мимо ушей, промолчала, хотя терпеть не могла, когда её так называют.

В очередной раз, когда любимый проходил мимо неё, девушка уцепилась ему за руку, останавливая.
- Да стой же ты, подожди, ну послушай, - настойчиво произнесла девушка. Когда же, наконец, Дамьян остановился, девушка осторожно приложила руки к его щекам, заглядывая в глаза. - Ты не можешь уехать прямо сейчас. Ну не надо, прошу тебя. Куда ты поедешь? Ночь же, автобусов от деревни уже нет, ты не доедешь до Лхасы. Ну не пешком же пойдешь. Давай подождем утра и тогда поедешь?

Мысли, вещи, планы, действия. Дамьян и правда был сейчас похож на огонь, бездумный, немного сумасшедший, вышедший из под контроля огонь, который метался от мысли к мысли, от вещи к вещи, пытался найти место, опору, точку, где сможет остановится и догореть, успокоится, но ее не было. Все металось перед глазами, эти стены его комнаты, они уже начинали давить на мозг, сжимать, бесить. Они слились в одно сплошное коричневое месиво и вдруг, стоп!

Дамьян увидел глаза, любимые, самые красивые в его жизни глаза, большие, глубокие, немного грустные, но тем не менее в них читалась забота и беспокойство, о нем, о нем - дураке, который кажется начал сходить с ума от всего происходящего. Лив, почему не подумал, почему он не подумал о ней, он бы уехал и даже не сказал, что бы она подумала, любимая, нежная, красивая, а он дурак. Он опять не подумал ни о ком, Дани, Чин, как так, что значит передай извинения. Она Дани для него ка сестра, Чин - друг и товарищ, а он моральный урод опять думал только о себе. Но он должен был ехать, все равно, должен и сейчас, прямо сейчас. Письмо было отправлено почти две недели назад. Он может просто не успеть, но он не мог себе такого позволить, это было бы просто кошмаром. Он не может подвести своих родителей и сейчас. Но эти глаза, голос, губы, Лив была права, частично. Ему надо успокоится. остановится, взвесить все и действовать собрано и осмыслено, как в драке, как в поединке. Кораев не сдержался и обнял девушку, тепло родного человека, лучшее лекарство от душевных травм, а Лив у него была просто золото, самая любимая, самая желанная. А он все равно дурак.

- Прости, милая, прости ты права. Я успокоюсь, все будет хорошо, но я не могу ждать утра. Посмотри на дату отправки, почти две недели, я могу не успеть, любимая. - Дамьян шептал, прижимая девушку к себе. Он старался контролировать свой голос, но порой срывался и начинал тараторить слишком быстро. - Мне не нужны автобусы, ты же знаешь, я могу придумать что-то другое, на крайний случай перекинусь и побегу. Медведи они шустрые. Но я должен уходить, прости, но должен, прямо сейчас. Прости меня дурака, но вот такой вот я тебе достался. Я тебя люблю.

Кажется, даже слова доходили до болгарина с какой-то задержкой. В любом случае, девушка заглядывала в любимые глаза и пыталась найти хоть что-то, что могло бы дать ей понять, что она услышана и понята. Черные глаза... Красивые, необычные, но, черт возьми, в них не читалось эмоций. Вообще. А потому оставалось только стоять и молчать, ждать, пока ей ответят. Она была готова повторить свои слова сотню, тысячу раз, лишь бы их смысл дошёл до возлюбленного и он не уезжал. Но как же хорошо, что она пришла сюда сегодня, что могла остановить, попытаться хоть как-то утешить и успокоить. Вот оно, вот к чему привело её странное желание. Интересно, именно это называется той пресловутой связью между двумя любящими друг друга людьми?

В какой-то момент, девушка уже подумала, что её все-таки не услышали. Но именно в этот момент была заключена в объятия. Оливия только и могла, что прижаться к парню ближе и обвить шею руками, утыкаясь носом в горячее плечо. Дамьян начал сбивчиво говорить, а девушка нахмуренно слушала его и придумывала аргументы, чтобы его остановить. Как можно больше, как можно более весомых, чтобы точно остановить возлюбленного. Да, она понимала, эта поездка была очень важной, но не в двенадцать же ночи.

- Да, прошло две недели, и именно поэтому лишние семь-восемь часов ничего не решат, поверь мне, - Лив старалась говорить спокойно, рассудительно, хотя и был соблазн начать такую же сбивчивую речь, умоляющую остаться. - С сумкой в зубах... побежишь... Это же глупо, давай подождем утра? Ну пожалуйста, а рано утром, ты спокойно поедешь первым же автобусом. И успеешь сказать Дани, что уезжаешь. Она ведь будет волноваться. Я... я... - девушка сбилась, собираясь с мыслями, чтобы озвучить мысль, которая пришла в голову буквально минуту назад. - Можно я поеду с тобой?

Восемь часов, восемь часов - много, очень много, за это время он может уже успеть добраться бегом до Лхасы. А там уже утром сразу же искать возможности для дальнейшего перемещения. Насамолет ему может не хватить, поезда долго. Значит придется искать деньги. Стоп, а где он их возьмет. Надо у кого-то попросить, у старших, точно, нет, но это же время. Хотя, самолет в итоге это время и сэкономит. Хорошо, ладно в этом плане Лив оказалась права, видимо можно остаться до утра и быстро очень быстро решать все возможные проблемы, и быстро уезжать, самолет, точно, самолет. Благо все бумаги у него еще были, должны будут пропустить. Надо будет только придумать объяснение для глаз. Врожденныей порог и все, и не важно. Кроме вещей у него все равно ничего не будет. Так что все нормально. И вот именно в этот момент, когда глаза парня тут же расширились и стали похожи на два больших черных блюдца до него дошли слова Оливии. Она хотела ехать с ним? Но как, зачем, это не разумно.

- Лив, но зачем? - Дамьян действительно не понимал, это будет не увеселительная прогулка. Это будет поездка с максимальной скоростью и минимальными понятиями комфорта, лишь бы любой ценой добраться до места. Оливии это просто не за чем. - Милая, я не вижу смысла тебе ехать. Это будет далеко не весело. Плюс моя семья... мой отец. Он не совсем нормально относится к магам, хотя и сам им является.

И вновь это молчание. Она уже начала привыкать к тому, что после каждой сказанной ею фразы Дамьян некоторое время молчал. То ли обдумывал сказанное ею, то ли слова прорывались сквозь пелену шокированного сознания не сразу... Оливия не могла точно понять этого, потому что, слава Богу, никогда не была в подобных ситуациях. Бабушек и дедушек она почти не знала, потому что они жили далеко, а родители не умирали. Всё ещё впереди... От столько жуткой мысли по коже пробежали мурашки и девушка лишь сильнее прижалась к любимому, понимая, что ему сейчас очень плохо. Она ощущала это почти физически, иначе невозможно было объяснить сумбур мыслей в её голове и растерянное, подавленное состояние. Девушка была уверена, что всё это передалось ей от Дамьяна.

Вопрос был хорошим. Что ей делать в Болгарии? Это, наверняка, будет очень сложной поездкой. Британка не сталкивалась с подобным, но думала, что, наверное, сначала ему придется пообщаться с отцом, затем на кладбище, потому что наверняка её уже похоронили. Письмо-то было написано давно.

- Я бы... хотела облегчить тебе всё это... Вот только я не знаю как, - наконец прошептала девушка на выдохе. Тихо, самой себе, но болгарин был слишком близко, чтобы не услышать. - Я бы поддержала, помогла. Чтобы не получилось как сейчас. Чтобы ты на эмоциях не сделал ничего глупого и необдуманного, - на этот раз слова прозвучали громче, потому что были адресованы Дамьяну.

Облегчить… Поддержать… Да, наверное именно это сейчас Кораеву и было бы нужно. ОН сам понимал, что в таком вот состоянии глупости бы мог делать почти на каждом шагу, а так рядом будет Оливия. Нет, она конечно, тоже способно влипать в истории с завидным постоянством, вот только у нее хотя бы голова будет варить в более менее бытовом русле, а не как у Кораева зациклена на одном. Но, это будет не безопасно, да и как он сможет объяснить отцу, почему привел в дом, тем более в такой ситуации незнакомого для всей семьи человека. Стоп, а почему он вообще должен думать об отце, он о Дамьяне особо не чесался и по сути сам, своими руками выпнул его из дома, а еще считает себя нормальным человеком. Ирод он да и только. Так нет, нельзя злится, надо думать.

Надо думать об отъезде. Причем совершенно непонятно, стоит ли послушать Лив. Кораев был уверен, что сорвись он сейчас, то сможет выиграть достаточно много времени, нежели, если сорвется завтра же. Однако, если послушать свою любимую, то этот выигрыш во времени скорее всего будет всего три часа, что не так уж и много по сравнению с общим временем поездки. Но смысл, он все равно не сможет заснуть, лишь беспокойно будет носится по комнате и искать себе место. Ну, как минимум, можно будет помочь Лив собраться. Только вот Дамьян еще не был уверен, хочет ли британка ехать действительно, может быть эта фраза вылетела у нее из-за перевозбуждения и сильного волнения. Это сейчас и надо уточнить.

- Лив, просто не будет. Ты точно уверена, что хочешь со мной ехать?