Дорогой, я беременна!

Что?! Как?! Когда?! Почему?! Как же так?! Этого не могло случиться! Не со мной! Боже, Боже мой! - именно с такими мыслями вот уже минут десять девушка носилась по комнате, не находя себе места. Нет, конечно, подташнивание и головокружение можно было легко списать на плохую погоду, на то, что еда не подружилась с желудком, на переутомленность. Да и вообще подобные мысли приходили в голову довольно часто и Лив усердно их вышвыривала, свято веря в волшебную точку между пальцами. По мере того, как мрачные мысли посещали её всё чаще, обстановка накалялась и не думать стало как-то ну очень сложно. Вот только когда у неё вдруг, внезапно, как ей показалось, чуть-чуть вырос живот... Страшная мысль посетила голову девушки: Далеко не всегда она вспоминала про заветную точку между пальцами. И понеслась...

Ужас! Ужас! Британка не переставала наворачивать круги по комнате, не зная, как успокоиться и придти в себя от страшной мысли. Нет, ну какая из неё мама, скажи, пожалуйста. Да она же накормит новорожденного рисом с мясом и оденет ему памперс на голову. Но ладно еще это, как быть с тем обстоятельством, что ребенок ей был попросту не нужен? Она его не хотела и даже не представляла, как можно испытывать какие-то нежные чувства к постоянно орущему свертку, у которого льется из всех дырок. Именно так она вспоминала собственную маленькую сестренку. Нет! Нет! Нет! Спасибо, нам такого счастья не нужно. Совсем.
Оливия вышла из комнаты, хлопнув дверью и быстрым шагом направилась к предполагаемому папе. Остановилась у двери, занесла уже было руку, чтобы постучать, закусила губу и, развернувшись, направилась к себе в комнату. Нет, в таком состоянии ей нельзя никуда идти, иначе начнется истерика. Минут пять девушка провозилась перед раковиной, умываясь холодной водой и пытаясь привести в порядок мысли. И вот она, уже довольно спокойная и умиротворенно улыбающаяся, стучит в дверь, чтобы рассказать будущему папе радостную весть.

Девушка стояла перед закрытой дверью, в нетерпении кусала губы и вслушивалась в возню за дверью.
- Твою мать... - прошипела она себе под нос, когда ей показалось, что ждет она слишком долго. Ну чего он там возится? Неужели нельзя просто подойти и открыть дверь?! К тому моменту, когда дверь, наконец, открылась, девушка была в таком взвинченном состоянии, что уже открыла рот, собираясь произнести заветное "я беременна от тебя", как тут же его прикрыла, чувствуя себя полнейшей идиоткой.
Одного взгляда на Кодряну было достаточно, чтобы понять, что он спал. Вид заспанного и растрепанного парня почему-то так удивил Лив, что она лишь кивнула и послушно прошла в комнату. Столь "приятные" новости стоит сообщать в другой обстановке. По-крайней мере, ей так казалось. Все-таки всё бывает в первый раз...

Зайдя в комнату девушка оглянулась, потому что вдруг сообразила, что в этой комнате не была ни разу. Хотя... Если учесть тот факт, что комнаты учеников были практически идентичны... Это мастера, так как жили в Храме, чаще всего, очень долго, старались собственное жилище хоть как-то облагородить. У учеников британка подобного рвения не замечала.
В комнате приятно пахло мужским одеколоном, который, кажется, Лив знала и помнила слишком хорошо. В другой ситуации она бы, наверное, даже улыбнулась от подобной мысли.

- Ты до сих пор спишь? Поздно же... - усаживаясь, вопреки обыкновению, на комод, поинтересовалась девушка. Каким-то нечеловеческим усилием воли Лив заставила голос звучать спокойно. С ней всегда так бывало... В самый ответственный момент слова не складывались в предложения и хотелось оттянуть неприятный разговор еще хотя бы на минутку.

- Не до сих пор, а уже, - поправил её Кертеш автоматически, пытаясь угадать причину её появления. - Я рано встал и уже успел устать... Ну и отдохнуть, соответственно, тоже.
Он рассеяно провел рукой по волосам, вспомнив, что сейчас, наверно, похож на воронье гнездо. Хорошо бы было причесаться, но Лив явно была на взводе и наводить при ней лоск как-то не хотелось. В конце концов, он у себя дома и гостей не ожидал. Вот и оказался не при полном параде.
Лив сидела явно как на иголках и он тоже начинал нервничать. Можно же по человечески сказать, что происходит? Хотя, конечно, сейчас не стоит на ней давить, но все же...
- Мне кажется, - осторожно начал Кертеш, глядя на девушку, - ты мне что-то хочешь сказать. И судя по твоему виду, нам сначала лучше выпить чего-нибудь. Потому что я как-то морально не готов это сразу услышать.
И он достал из шкафа початую бутылку коньяка.

- Ага, - Лив снова кивнула, даже не слушая парня и как бы невзначай разглядывая его и комнату. Мыслями девушка была далеко от этой комнаты. Оливия вспоминала, как ночами, словно мини-сирена, надрывалась маленькая сестренка, как мама срывалась и неслась в детскую по первому зову ребенка. Бледная, усталая родственница, горы грязных подгузников... Ну и перспектива, однако. Дальше пошли мысли не менее веселые. Если вдруг ребенок будет не совсем похож на Дамьяна, то как он отреагирует? Оливия посмотрела на глаза Кодряну. Синие. А у неё голубые. Интересно, какого цвета глаза у Кораева были, пока не стали черными? Хорошо хоть волосы у них у всех были примерно одного цвета. О чертах лица даже думать не хотелось.

- А? Что? Ну да, - из мыслей её снова вырвал голос Кодряну, а взгляд замер на бутылке. Интересно, а пить ей можно? А курить? Нет, курить точно нельзя... Едва не застонав от расстройства, девушка соскочила с комода. Радовало, что ближайшую пару минут можно будет сосредоточиться на чем-то и оттянуть разговор еще хоть чуть-чуть. Оливия решительно отобрала бутылку у парня, разыскала две кружки, сполоснула их и начала разливать жидкость по стаканам. Причем, движения были такие быстрые и суетливые, что она едва не расплескала драгоценный коньяк. В другой день она бы ужаснулась по поводу такого небрежного обращения с драгоценным алкоголем, но сейчас...

Британка вручила Кодряну один из стаканов, а затем, со своей кружкой уселась обратно на комод. Ну вот, отлично. Даже коньяк кажется каким-то горьким и неприятным. Ужасно.
И вообще, что она как маленькая себя ведет? Сколько можно тянуть?
- Я кажется беременна. От тебя.

Нехорошие предчувствия Кертеша не покидали, наоборот, распускались пышным цветом. Оливия нервничала, суетилась, чуть не расплескала коньяк - в общем, дела были явно плохи. У Кертеша в голове крутились версии, объясняющие происходящее, но ни одна его не радовала. Самой вероятной, на его взгляд, была та, в которой Кораев узнавал о их маленьких невинных шалостях за его спиной и, соответственно, откручивал Кодряну голову. Печальный итог, что и говорить. Обнадеживало только то, что в этом случае к нему бы пришел сам Дамьян, а не Лив.
Кодряну пригубил коньяк, и поставив стакан на комод, приготовился к неизбежному.
Однако реальность превзошла все его самые смелые ожидания.
Кертеш застыл, как статуя, уставившись на девушку. Вот этого он не ожидал. Даже не представлял себе... Кораев, ты где? Аууу! Кораев, лучше бы ты меня убил, честное слово...
Варианты развития ситуации закрутились в его мозгу, жужжа, как рой рассерженных пчел. Зрелище Оливии в фате и с внушительным животиком заставило Кертеша нервно сглотнуть. Бррр, кошмар какой... Нет, лучше об этом пока не думать.
Он взял стакан, опрокинул в себя остатки коньяка, не почувствовав вкуса, и прокашлявшись, задал вопрос, который, конечно, не соответствовал никаким критериям вежливости, но учитывая образ жизни Лив, был очень уместен:
- Ты уверена?

Сказала и замолчала, внимательно вглядываясь в лицо парня и пытаясь прочитать на нем эмоции. Ей бы очень не хотелось, если бы он сейчас заржал, расслабился и сказал: Не мои проблемы, дорогуша. Ему бы, тогда, наверняка пришлось бы уворачиваться от горячих и ярких фаерболлов. А самое смешное, что уворачиваться фактически ни за что. Они ведь не заводили никаких отношений, не собирались обременять себя какими-то обещаниями, привязанностью и прочей дребеденью. Это правда была её личная проблема, с которой она, кстати, справиться одна не могла. Единственный вариант, который она сейчас могла себе предложить - бежать к Кораеву, в срочном порядке насиловать его, сделав так, чтобы никаких точек между пальцами они не жали. Иначе никак... Потому что она не считала аборт вариантом, была против них, это было отвратительно. Уж лучше она родит, а ненужного ребенка отдаст в приют, чем убьет прямо у себя в теле.
К счастью, Кертеш не стал смеяться, да и признаков расслабления не было видно. Лив облегченно выдохнула, чувствуя, как половина тяжести её ноши плавно перекочевывает на чужие плечи.
Неожиданно для себя, она фыркнула:
- Нет, знаешь, я уже пол монастыря оббегала и методом нехитрых вычислений выяснила, что папаша именно ты, - сказала и прикусила язык. Ну вот, она уже истеричка. Или... Или она всегда такой была? Нет, нет, не может быть, чтобы это она такой была. Это всё дурацкий и ребенок и треклятая беременность!