Получите и разпешитесь

Роксбери молчал, умело выбирая путь по коридорам монастыря, который вечером казалось еще более оживленным, чем днем. Рядом на его горбу висел и тихо постанывал Двер. Видимо еще не веря в происходящее, англичанин трогал свои «боевые» раны и ропща на свою судьбу всеми возможными ждя этого словами.

Роберт время от времени прислушивался к окружающим звукам, чтобы не попасть кому-то на глаза, но на его счастье никого не было. Он знал, что Двер страдает от боли, но им нужно было уйти из столовой, чтобы обезопасить себя. Роберт знал, если Двер в сознании, то особых увечий он не получил, но все ровно его состояние было тяжелым. Друг дышал трудно, и это не добавляло энтузиазма. Успокаивать его времени не было, но Роберт и не надеялся, что это ему сейчас нужно. Главное, что он будет жить, а все остальное чепуха.

Когда они оказались в корпусе мастеров валлиец недовольно нахмурился, обдумывая, куда бы пойти и это само по себе было очень важным моментом. Двер опять, что-то лепетал как душевнобольной пациент, но он не обращал на него внимания. Сейчас реальность была несколько другой и тащить его к себе в комнату равносильно тому, что и оставить его прямо здесь – ничего не изменится. В придачу недалеко от его комнаты находятся апартаменты Шэн и тогда целый г****пад проблем свалится не только на Двера. В лазарет ему не безопасно, к тому же пойдут непонятные расспросы, и Роберту придется все рассказать. Графу не хотелось бы потом сто раз пересказывать свою историю, а еще и подставлять других участников их недавней потасовки. Тащить к кому-то из мастеров-целителей тоже не выход. Оставалось только одно и, хотя самому графу идея была не по душе, но уже через двадцать минут он уже тихо с ноги стукал в новую дверь комнаты принадлежавшей Хизер Эшфорд.

Двера сегодня не было весь вечер. Даже нет, не так, его не было весь день, он просто не подавал признаков существования, исчез, испарился! Ни разу не зашел, она не видела его на обеде и ужине, хотя вот это, кстати, не было таким уж удивительным... Но сам факт, что он куда-то отправился и не сообщил, заставлял девушку серьезно нервничать. Хизер мерила шагами комнату, косясь в окно, садилось солнце, а его все не было. Даже Мальк был необычайно тих и послушен сегодня, будто чувствовал - к маме подкатывает истерика и не дай Бог успеет подкатить раньше возвращения блудного волка.

Эшфорд была растеряна, она сидела у кроватки, отрешенно глядя себе под ноги, и кусала пальцы. К кому можно сейчас побежать, когда близится ночь, и узнать, куда отправили Пэйна? Может, он в лесу? В Лхасе кого-нибудь встречает и будет с утра? Почему ей не сообщили, всегда ведь сообщали, даже когда они не жили вместе. Малькольм забубнил сквозь сон, и блондинка резко развернулась в сторону двери. Ей показалось... да, наверное, ей показалось, что стучали. Короткий вздох... и померещившийся стук действительно раздается, не такой уж тихий, каким мог бы быть. Хизер, вся переполошенная, бросилась к двери, чуть не вырвав ее к чертовой матери, так резко та была открыта.

- Двер, какого черта?! Боб? - гнев потух, резко сменившись полнейшим изумлением. И без того выразительное лицо блондинки откровенно выразило полнейшее непонимание происходящего. - Что такое? Что-то слу...? - Эшфорд перевела взгляд на "горб" позднего гостя и потеряла дар речи окончательно, лишь взгляд переводила испуганный с Пэйна на Еванса. Не может быть, что случилось? Она отскочила от прохода, давая Бобу пройти внутрь и затащить свой нелегкий груз, и крайне заинтересованно выглянула в коридор, разглядывая редкие пятнышки крови на полу. Твою мать... Если кто-нибудь заметит, им не сдобровать.

- Господи, Еванс, что случилось? Почему Двер так... эээ... выглядит? Нет, стоп, не надо. Не объясняй. Положи его на кровать, пожалуйста... Какой кошмар! И сам присядь! У тебя кровь, Боб! Я обработаю, только подожди немного, ладно? - у англичанка включился режим паники, когда она не могла придумать, что сделать в первую очередь, броситься оттирать пятна крови по пути их следования, помочь Евансу, Дверу или схватить сына и линять из дурдома первым же рейсом.

Двер не разговаривал - Двер хрипел, даже не пытаясь перебирать ногами. Пьянь вышла с кровью, оставив озлобленность: позор быть избитым какими-то сопляками. Они устроили ему темную, навалив гурьбой, трое на одного, хах. И Боб еще смел играть его жизнью.
- Тхы… слгабак. Угрод, куда мхеня тгащишшшшь?! – свист и хрип, вперемешку с конвульсиями от нехватки воздуха. Он измазал рубашку графа светлой артериальной кровью, превратившейся в некрасивое алое пятно. Он пытался цепляться за стены, не желая идти в лазарет. Но друг был терпелив, и держался, сжимая челюсть, чтобы молчать.
Узнавая коридоры через раз, проваливаясь в беспамятство через два, Пэйн нашел себя у порога знакомой и страшной двери. «Нет, нет, только не к Хизер. - он просил и все делал попытки схватиться за стену, затормозить, стукнуть Боба, но тщетно. – Если втащишь туда, ты мне жизнь поломаешь!» - и, наверно, под действием легкой паники, грызанул валлийца за шею.
Мы все знаем, что будет, увидь его Эшфорд таким. Чуть возни, чуть заботы, и вдруг – проницательность. Граф расскажет ей все, а смолчит – так девчонка прочтет, и навряд ли ей будет понятен смысл слов: я был пьян. Запах крови… сбивал «аромат» алкоголя.
- Я убью тгебя, Геванссс… - волк рычал, но друг быстро заткнул его, тыкнув локтем под ребра. Зашипел, харкнул кровью, согнулся и тряпкой обвис – стал ничтожеством или был, об этом не зная. Дверь открылась, в проеме встала она: взволнованная, сердитая, растрепанная блондинка, и угрозы сошли на нет, Двер замолчал.
Тогда стало разумнее сделаться трупом: ты не спросишь с него, ты только поплачешь, решив, что это несправедливо. Ты ударишь допустившего это Боба, а я посмеюсь из могилы. Тот, кто мертв, всегда прав, и неважно, чьим он служил молитвам. Его просто не смели понять живые.
Захрипев, волк упал, долбанувшись лицом об пол, и реакции не хватило, чтобы сгруппироваться, когда Роберт его грубо скинул. Нос рассыпался на осколки, судя по чувствам, но на деле немного сместился, и кровь хлынула с новой силой.
Ненавидьте меня, и я напитаюсь вашим презрением. Ваша злость лишь скрепит мою душу: я уверен, все люди сволочи. Вам нельзя доверять, никогда, слышите? Ваше зло вам воздастся, вы поняли?
- Отвгали. – сказал он валлийцу, когда тот приблизился. – Отгвали. – сказал Эшфорд, волнующейся. «Не нуждаюсь я в вашей помощи. Вы и сами – полнейшие ничтожества.»

- Твоя, не твоя, мне плевать! - протараторила блондинка в ответ Бобу, пялясь тем не менее на валяющегося Двера. То есть как это "отвали"? Это он серьезно? Девушка сдержанно заскрипела зубами, потому что подходить и пинать еле живого было бы неправильно. По крайней мере, при свидетелях. - Отвалила, Двер, - в суровом, твердом и холодном голосе недвусмысленно бренчала сталь. По одному только этому можно было понять, что Эшфорд раскроит волку черепушку, как только тот сможет снова размахивать руками и стоять на ногах.

- Бобби, придержи язык, тоже мне... пацанские разборки! - Подлатать... да как я его подлатаю, если целитель из меня никакой?! Хиз дернула головой, отгоняя наваждение, и поспешила к умывальнику. Наверное, она смачивала тряпки слишком долго, потому что хрипения с пола становились уже периодичными, да и мыслей в голове пронеслось слишком много. Она вздохнула, принялась копаться в аптечке, выискивая нужные травы, звенела баночками и чертыхалась, что не может зажечь свет по-человечески и найти в нормальном освещении. Она только и делала, что брала очередную склянку, зажигала в руке огонек, рассматривала выцвевшую и заляпанную надпись и отставляла ее.

- О, вот! - наконец, радостно шепнула девушка, смачивая тряпочку одной из своих находок. - Хоть ты сиди смирно, ладно? - Хизер даже постаралась улыбнуться бывшему "вражине". Господи, сколько воды утекло с того времени, как они только и делали, что вставляли друг другу палки в колеса. Без каких-либо вопросов, да и вообще без колебаний, блондинка схватила Еванса за подбородок и принялась вертеть вправо-влево, стирая кровь и обрабатывая неглубокие ссадины. - Какая фигня, Боб! Только нос немного... ну, того, но вроде не сломан. Чем ты его бил, водосточной трубой? - она снова усмехнулась. Вымученно, потому что веселья было меньше возможного, глянула на Двера и покачала головой. - Еванс, сними рубашку, я сейчас подойду. Да не смотри ты так! Снимай, я сказала! Давай-давай, пошевеливайся, тебя девушка в первый раз раздеться просит, что ли?

Шаги до любимого давались еще более вымученно, чем улыбка, да и еще одна тряпка наготове, чтобы вытереть кровь, могла сейчас стать орудием убийства. Какого черта он опять куда-то влез?!

- Дернешься, добью! - рыкнула англичанка Пэйну прямо в лицо, хотя вряд ли он вообще ее слышал, и принялась вытирать его. О да, Боб был прав, по-любому вся кровь, которой он был заляпан, была не его, а Двера. Хиз бешеными глазами осматривала все то, что чисто теоретически было ее мужчиной, аккуратненько обрабатывала все места ушибов и мысленно повторяла себе, что лежачего не бьют. О нет, она не хочет даже знать, что произошло. Не хочет. Нет, нет, нет. Ни в коем разе.

Он перевернулся на спину, толкаясь руками, и долго с хрипением полз к стене, преодолевая пустяковое расстояние в пол шага. «Нет, Хизер, не суетись, тебе правда лучше не приближаться». - перед глазами поплыл ее образ, и в сумеречном потолке отразился огненный всполох: она не включала свет из-за спящего Малька. «Правильно, я умираю, а ты его разбудить боишься. - он хмыкнул и подавился, молча глотая кровь с темными сгустками. - Когда ж эта падла свернется, я сдохну от кровопотери? Бесславно, даже не врезав придурку по роже?» - Пэйн сел, спиной подпирая камень, и злобно осклабился, глядя на Еванса.
Занятно, но девушка в первую очередь занялась им, а не Двером. Подействовало «отвали»? Я тебе еще и не такого скажу, цыпа. Она металась, голос врезался в башку новой болью, визгливый от страха, от злости, не знания, что же делать. Как будто не видела крови, не видела своего самца в драке. «А я могу, Хизер, я еще боевой…» - улыбался он этой мысли, пытаясь сдерживать хрипы гортани.
Волк слушал их теплую возню и должен был, наверное, умиляться. Как же, как же, протри его ваткой, вот так, по лицу, подуй, чтобы не щипало. Ему помнилось, как эти двое грызлись, снисходя до общения друг с другом только из-за их общего «знакомого», Двера. А теперь – милые голубки. Правильно, Еванс, снимай рубашку, тебе есть что продемонстрировать даме. Синяки, ушибы – она любит это. А МОИ? ЭШФОРД, МОИ СИНЯКИ!
Вот теперь Пэйн жалел, что так быстро отогнал Боба. Он мечтал подойти и ударить, да так, чтобы искры из глаз посыпались. «Будет трогать голое тело, будет нежно водить своими пальчиками…» - встала перед глазами картинка, и оборотень не стерпел:
- Убгехри от нгеко… рхуки. Нхе нгадо! – с усилием превозмогая слабость, он приподнялся на разбитых в кровь руках, а Еванс еще и добавил жару… «Намекал на психушку, да? Я НЕ ПСИХ! Я тебя порву!» Жаль, запала не хватило, чтобы встать – темнота подкосила, нахлынув на взвинченное сознание, и он шмякнулся головой о столик, злобно рыча от боли.
Хиз должна была броситься к нему, просто должна! Оставить того придурка, бежать и жалеть своего. И когда чернота рассеялась, Двер почувствовал руку… и запах, столь резкий, что заставил его ощериться, сморщиться. Кожу ткань холодила, а раны щипала - неприятно, но сносно, терпимо.
- Увгеди егхо, слгышишшшь? Пхажалуста. – он цеплял ее руку в горячке, придерживая. – Или дхай я емгу пгиложу. – да-да-да, мы еще не до конца разобрались! Активируя синюю чакру, волк пытался облегчить прерывистое дыхание.

Хизер времени даром не теряла, и пока Двер пытался еще что-то «пробулькать», приподняла валлийца за подбородок и заговорила. Голос её звучал мягко, ровно и почти убаюкивающее…ну в смысле почти с точностью наоборот. Слушая Эшфорд, Роберт непроизвольно напрягся и уже не думал обо всем что случилось. Девушка сказала, что он в принципе легко отделался, и она уже сейчас полностью обработало его личико, а ссадины и кровоподтеки как-то заживут. Роберту даже не по себе как-то стало от прикосновений Хизер. Он и подумать не мог, что когда-то настанут времена, когда они с блондинкой будут вести себя прилично по отношению друг к другу. Не меняя интонации, Хизер попросила его снять рубашку, Роберт стеснительным не было, но ведь от скромности вроде никто не умирал. Самодовольная улыбка Хизер видимо заставила его о чем-то всерьез задуматься. Несмотря на промелькнувшее у него на лице недоуменнее, Роберт поспешно начал растесывать пуговицы. Его рубашка хорошо пропиталась кровью, и по ней было трудно определить место на теле, где действительно был какой-то ущерб.
Роберта охватило чувство легкого дискомфорта, но спокойно дыша, он скинул с себя рубаху. Своего тела мужчина никогда не смущался, так всегда держал себя в форме. Возможно за последние годы он несколько сбавил в габаритах из-за того что профессиональный спорт для него отошел в прошлое, но худощавым его назвать было нельзя и крепкая рельефная мускулатура была тому подтверждением. Тело его было гладким, но на торсе был заметная растительность, которая отнюдь не портила общий вид, а скорее всего наоборот.

- Довольна, – тихо произнес Роберт не желая, чтобы произнесенное им слово звучало как вопрос.

Пока граф раздевался, девушка занялась его дружком, который опять начал нести какой-то бред. Правда, этот бред сам валлиец отлично понимал, но только лишь улыбнулся, чтобы еще раз напомнить другу, что тут и сейчас не Двер хозяин положения. Роберт легко поднялся на ноги и, держа рубашку в руках, направился к паре своих друзей, правда, кто из них теперь друг сложный вопрос. Правый бок немного саднило, но мужчина решил, что об этих ушибах можно самому позаботиться, а сейчас надо было позаботиться о других вещах.

- Видишь он просто не в себе, - произнес Роберт и, правда, только последний идиот зная об отношениях Роберта и Хизер, мог бы ревновать. Максимум, что могло быть в данный момент между этими людьми это чувство подчеркнутой вежливости к друг другу, но двероподобным ублюдкам этого не понять. Честно сказать ублюдком Двера граф не считал, но последние события ставили его убеждения под большие сомнения. Чтобы не мешать процессу «лечения», Роберт приблизился к коробкам с травами и медикаментами и начал внимательно их изучать. Они с Дамьяном изрядно потрепали волчару и самое главное сейчас надо было позаботится о его способности нормально дышать.

Ежесекундно глаза бедняжки становились все более дикими, она вперяла взгляд в каждый сантиметр тела Двера и сжимала зубы, поскуливая, будто сама была побитой. Мотнула головой утвердительно на замечание Боба, хотя совсем не слышала его слов: довольна? Чем ей довольной-то быть, у нее вместо мужчины котлета!

- Боб... - в ужасе шепнула она, принимаясь расстегивать рубашку волка, чтобы под нее заглянуть, отдирала уже ссохшуюся и прилипшую к телу ткань, смачивая ее водой, чтобы не было так больно. - Боб... Что ты с ним сделал? Ч-ч-что это? Это вообще как? - англичанка, насколько могла более бережно дотрагивалась пальчиками до избитого тела и не верила собственным глазам. Хизер перевела стекленеющий взгляд на Еванса как раз тогда, когда Двер принялся хватать ее за руки, и в ужасе отшатнулась. Почему-то навалился такой страх, который появляется лишь при мысли, что на тебя нападают покойники или вампиры, когда ты убеждаешь себя, что "нечто" приходит из загробного мира испить твоей кровушки или пожрать твои мозги. - Двер, ты не в себе... Успокойся сейчас же! Никого я не уведу, и никому ты не двинешь, пока Я не разрешу! А я не разрешу, ясно?

Смотреть было невыносимо, кровоподтеки были ужасными, шея явно была в чьем-то захвате, из яремной впадинки сочилась светлая кровь, немного, но и вправду начинаешь о вампирах задумываться. О состоянии лица и вовсе говорить нечего, о состоянии тела в общем... Блондинка прижала ко рту обе ладошки, зажимая в себе истерические вопли, и активно дышала сквозь пальцы, успокаиваясь. Не помогало, правда, ничерта, но хоть какая-то видимость силы воли имела место быть.

- Боб, принеси мне, пожалуйста, настой ромашки и... и, пожалуй, настой хмеля. Вон там вот... на тумбочке порви, будь добр, простыню на куски... - в кроватке заворочался Мальк, и англичанка стала говорить тише и, казалось бы, вообще сама с собой. - Это идиотизм, вы давно уже выросли из подгузников... кроме как на кулаках больше никак не разобраться, что ли? Да что ж вы за существа-то такие, мужчины? Всего вам мало, обязательно нужно куда-то влезть. Когда рядом любящая девушка, ее нужно всенепременно постоянно обижать, напиваться, орать, являться в дом еле живым... Она обязательно должна пару раз выслушать, как ты приставал к какой-то малолетней девке. Естественно, ведь никак иначе ее верность не проверить! Идиоты вы все... Да вы бы вымерли, если нам была дана возможность иметь детей без вашего участия... Еванс, где настои? Черт возьми... Встань только на ноги, зараза, - это уже Дверу, - я тебя самолично обратно уложу так, что вовеки руки ни на кого не поднимешь... - Хизер обрабатывала ранки вымоченной в настое хмеля тряпкой, проклиная весь мир сквозь зубы. Одно только интересно, Еванс такая же скотина, как и все мужики? Впрочем... естественно, такая же, ведь мог все уладить без кулаков. Ууу, сволочи. Нервов на них никаких.

В такие моменты, когда Хиз была вся взъерошенная, ее тон напоминал змеиное шипение или даже визг, а лицо и подавно становилось как у злобной гарпии, Пэйн обычно ее боялся. Обычно, но не сейчас, когда мужского запала и алкоголя хватало притупить инстинкты, и выживание оказывалось не в приоритете. Да че за команды, Эшфорд? Отвянь ты от меня со своими ватками!
Он схватил ее руку сильнее, сжимая ладонь и сминая пальчики, может быть, даже больно, но блонди должна бы стерпеть. Вон мужчина – единственный спящий, умел сдавить так, что яички хочешь не хочешь вытекут – довелось проверить. Она не думала выгонять Боба, как же! Не думала даже подержать придурка, пока Пэйн бы его побил. Алё, где пропало смиренное бабское послушание?
- Тгы мне жгенха или укхроп? – кашель сбил эпическую фразу, волк пустил бедную лапку, позволив себя раздевать. Да, смотри, какой я крутой, куда больше побитый, чем этот Еванс! Двер пытался разглядывать в потемках снующую по комнате фигуру с заголенным торсом, неритмично сипел и скалился, сверкая обезумившими глазами. Драки? Ему нравились драки, счас бы он еще одну учинил, ты только подойди, Бобик. Тю-тю-тю, давай, я тебе с ноги!
Роксбери отчего-то довольно долго копался у тумбочки, принюхиваясь, и до волка дошло это быстрее, чем до Эшфорд. Он заржал-забулькал, чувствуя наконец, что способен ответить на выпад с психушкой.
- Дугра, он жге слепхой! – Ну дура же, не заметить. Как вообще так можно. А мысли становились еще каверзнее: «Ты слабак, Еванс, ты не можешь ни прибить меня, ни вылечить, а при Хизер вообще подойти боишься, и как ходится тебе без палки? - ему было больно смеяться, кровь попадала в легкие, отчего кашель был как у туберкулезника, кровавым, и приблизившееся личико девушки он забрызгал, но остановиться уже не мог. Боб смешон, да, слабаки – они все смешные, и блондинка ржачная, во идиотка! – Ты дура, Эшфорд, дура, отвали от меня, не нужна мне помощь такой дуры, еще сделаешь хуже, я сам!»
А когда от сбивчивого дыхания в глазах снова поплыли круги, он рыкнул и подавился, заткнувшись, но энергия медленно пробивалась, обволакивая трахею, связывая мышечные ткани, кое-как, потихоньку, заращивая рану на коже. След останется все-равно, на память – как невидимый ошейник у бывшей домашней собаки, и его это злило. Никто не смеет делать из волка пса, слышите? Никто. Никогда. Я вас всех ненавижу.

Роберт иногда всерьез задумывался, а не послать ли этот монастырь ко всем чёртям вместе с некоторыми особо одаренными жителями и вернутся назад домой. В Уэльсе он бы купался в роскоши, не напрягался по пустякам и не думал, как бы выгородить своего дружка, который и в этом месте смог всех достать и повесить на него свои проблемы. Вот какого фига именно ему какой-то адресат прислал в голову это злосчастное видение, а? Разве не нашлось бы кого-то более подходящего? За последние мгновения Роберт раз двести успел задать себе эти вопросы, но ответы постоянно ускользали от него. Хизер все еще суетилась над Двером, который, видимо, считал себя храбрым воином, пострадавшим на поле боя в неровной схватке и только что-то булькал, а иногда даже время от времени хватал её за руку. Если бы Боб мог бы это увидеть, то, наверное, это заставило его хорошенько прокашляться, чтобы скрыть приступ смеха.

Между тем англичанка, занимаясь процессом «лечения», если это можно было так назвать, начала нарекать на Боба, кулачные драки, мужчин и все что с ними связано на этом белом свете. Правда в перерывах она успевала еще время от времени ставить Двера на место, что несказанно радовало валлийца, и за это он был готов её расцеловать. Он бы конечно плевался потом долго, но эта женщина заслуживала уважения. Эх, Двер, чего тебе еще надо собака ты такая, а? Держись за такого человека как можно крепче и женись гаденыш!

Вопросы Хизер мужчина проигнорировал, а вот просьбу принести настои и травы его слегка озадачили. Нет, несмотря на свои физические ограничения, он бы их нашел, но видимо Хизер помимо того, что целительством не занималась, так и в травах разбиралась как мартышка в кибернетике.

Роберт достаточно долго перебирал травы и разные бутылочки пока не нашел то, что искал. Эвкалипт был самым простым средством для этой ситуации. Простым, но действующим. Захватив небольшую бутылку мази эвкалипта, настойки ромашки и хмеля, а также несколько тряпочек, которые получились из простыни, Роберт двинулся к умирающему солдату и санитарке… пардон к Дверу и англичанке. Спокойное выражение лица не выдавало истинных намерений графа, но он и не пытался что-то скрыть. Заглохни, олух или я доведу до конца начатое, понятно? И блонда тебя не спасет, придурок.

- Хизер посторонись и лучше принеси теплой воды, я может и не целитель, но знания и здравый ум я еще не потерял, - произнес Роберт, остановившись возле блондинки. – Лучше подержи все это, а я перенесу его на кровать.

Помнишь, что я говорил тебе по поводу «глупостей», друг? Так вот мы пока не на панихиде по случаю твоей смерти только из-за того, что ты ведешь себя более-менее прилично и постарайся, чтобы так было дальше.