Смысл.

Дин шевелил глазами, пытаясь разлепить веки. Пожалуй, это состояние начинало входить у него в привычку, что не могло не огорчать агента, однако свои различия все-таки были. Например, после двухминутной борьбы с нависшими распухшими бровями он понял, что свет ему мешать не будет. А значит, Хизер могла спокойно продолжать читать.
Майлз чувствовал ее присутствие в кресле. Девушка не двигалась, практически незаметно дышала, но и не спала – сквозь щелочку он разглядел. Взгляд фокусировался едва ли, голова была набита ватой или каким-то густым гелем, однако звуки агент слышал отчетливо. Хлопающие двери, кряхтение других больных, звон приборов на железных лотках и выдвигающиеся тумбочки… Какая-то смутная какофония через поломанный телефон.
Удивительно, но ему не хотелось лежать в одиночестве. Майлз пробовал говорить, но через беззвучное шлепанье губами наглотался воздуха и стал задыхаться. Так вышло, что вместо «доброго утра» маг привлек внимание Эшфорд глухим кашлем.
В этот раз на нем было больше трубок, чем в прошлый. Из-за них, а может, просто из-за обширных побоев, Хонтелу было необычайно тяжело шевелиться. Он не сумел качнуть головой, а шея ужасно затекла в таком положении. Все, чего Дин добился, было слабым подергиванием мизинца. Но откашлявшись, очень глухо, он прошептал, пытаясь улыбаться:
- Как ты, Хиз?
В этот раз это не было данью вежливости. Майлз беспокоился за состояние блондинки. Правда, быть честным, его нисколько не волновало свое.

Хизер листала книжку, даже не глядя на строчки. Даже со стороны не могло показаться, что она читает, потому что книга была перевернута вверх ногами, да еще и страницы блондинка листала в обратную сторону, подолгу задерживая взгляд в середине страницы. Естественно, подобный способ чтения не приносил ни информации, ни расслабления, зато как-никак, но тренировал моторику рук. Которая Хизер была без надобности. Просто она уже не могла смотреть на Дина, который не был и похож на человека... Он весь был сине-фиолетовый с ужасными желтыми пятнами, заплыл, распух. Несколько операций, одна из которых на печени... Хизер, измотанная, ожидала информации о ходе операции и засыпала там, до куда доходила. Частенько персонал находил ее спящей в холле на диване или на нескольких стульях в коридоре. Когда ординатор вышла сообщить ей о прогнозах операции, то блондинку и вовсе не нашли поблизости - она завалилась в койку пустой палаты, откуда ее уже позже вытащили медсестры. Того момента, как Дин очнется, англичанка ожидала обреченно, зная, о чем придется говорить. Нет, это вовсе не значит, что она не хотела этого. Конечно же, хотела! Ее трясло при мысли, что могут быть серьезные осложнения, она только и жаждала взглянуть в глаза парня и улыбнуться, понимая, что все позади. Она понимала, что могла не говорить. Потом сказать, что ребенок недоношенный... Но ей это было не нужно.

И вот сейчас она, шурша страницами, абсолютно отключилась от реальности, размышляя над правильной постановкой разговора, спокойно подняла глаза на закашлявшегося Майлза. Хизер не вскочила, как нужно было, бросаясь к очнувшемуся Дэниэлю, но отложила книжку. Она даже не улыбнулась - слишком устала.

- Я в порядке, - тоже уставший голос, поникший и немного хриплый, без какой-либо посторонней эмоции. Она по-настоящему устала на него смотреть, много раз успев очень сильно испугаться. - Я безумно рада, что ты очнулся.

Он продолжал улыбаться в ответ, хотя ту гримасу, которая получилась, сложно было назвать улыбкой. Губы раздулись до размеров круглого пряника и шевелились с трудом. Все, о чем подумал Хонтел, так это то, как здорово, если у Хизер все действительно хорошо. Однако он в этом сомневался: глаза слишком печальные.
- М… - его мутило, а потому говорить было сложно. Дэниэль не был рад очнуться. К сожалению, он помнил все, что происходило в день до передачи Хаммера властям, однако не помнил, на чем они все-таки сошлись с Мэтью. Теперь Майлз не знал, что предпримет военный и будет ли пытаться провернуть замену, и это его волновало. Правда, с Эшфорд Хонтел не мог говорить о таком.
- У тебя… - его мизинец снова дернулся, на самом деле, он искал ее руку. Агент еще поводил губами, прежде чем сумел произнести следующие несколько слов. Казалось, он заново учится говорить. – У тебя… а у вас?
Она должна была понять, что Дин подразумевал под «ними». Ребенок. У них получился ребенок. И его очень беспокоило, как бы после всего пережитого с этим ребенком чего не стало.

Печальные глаза стали еще печальнее, когда Дин все же спросил. Девушка ожидала этого вопроса, как раз одним из первых. Такой ответственный Дин. Хизер даже не могла понять, радуется ли он гипотетическому своего отцовству или интересуется просто потому, что так надо. Блондинка практически никогда не могла угадать реальных чувств и эмоций этого человека.

- С ребенком тоже все в порядке, - эту фразу она все же произнесла благодарно, потому что так оно и было. Он интересовался, а ей это было важно. Она помолчала еще с минуту, все так же собирая мысленно слова в предложения, и подвинула стул к койке. Тот отвратительно проскрипел металлическими ножками по кафелю, заставляя кривиться от звука. Хизер положила руку Дину "в захват", хотя парень почти не шевелил пальцами, и сверлила глазами простыню, которой он был укрыт. - Я как раз хотела... - девушка замялась, все же поднимая глаза. Не хотела говорить "мимо", хотела именно ему, хотя подобное произносить было больно. Она уже знала, как относятся мужчины к не своим детям. Сейчас это признание должно было стать огромной черной точкой в том, что у них называлось отношениями. - Я как раз хотела о ребенке, Дин, - неуверенно, блондинка приподняла его руку, касаясь, но не целуя, губами онемевших пальцев. Как ни пыталась собраться с силами, все равно не могла это произнести уверенно, без запинки и страха. Ей был дорог Дин, и вот так глупо его терять было просто обидно. - Это не твой ребенок. Это ребенок Двера. Прости.

Она не нашлась, что ответить, пораженная. Хизер ожидала обезоруживающего "ясно", а потом долгое напряженное молчание, когда оба не знают, что сказать. Но нет. Тут было другое. Девушка прерывисто дважды вдохнула, прижимая его руку к губам, и просто молчала. Это хорошо или плохо? У нее отлегло. Она еще не понимала, насколько это было важно, насколько сильно тяготило, какой огромный камень лежал на сердце - просто не понимала. Слишком живы были воспоминания, когда она сообщала Кэльвину (который неправильно понял), отношение Двера к Мальку было превосходной иллюстрацией к ее страху, и сейчас ей просто хотелось плакать от облегчения. Дин был не из тех, кто врет. Тем не менее, он был из тех, кто вежлив - и тут не разберешь, какая из этих его особенностей будет главенствовать в данный момент, потому что одновременно они существовать явно не могут.

- Я... - она все же не выдержала, и из глаз потекли счастливые слезы. Все же она была наивной. - Спасибо.

А что еще сказать? Сейчас блондинка совершенно не понимала такой реакции Дина, готова была уже вещи собирать, если скажет: все, милая, вали-ка ты, пока не поздно. И не винила бы его за это, все бы поняла. Она готовилась уже приехать домой, снова сообщив маме о своем положении и выслушав тираду о том, как в такой ситуации выглядит сама Хиз. Двадцать семь лет, не замужем, двое детей от разных мужчин. На этом, в общем-то, сказка со счастливым концом и принцем на белом коне обрывается, потому что подобные девушки на всю жизнь остаются одинокими мамашами. Другое дело что Эшфорд бы просто не пришлось работать в три смены, чтобы обеспечивать детей. Дина хотелось расцеловать за его отношение к подобным вещам, но девушка искренне побаивалась, что налетят медсестры и громко накричат, пока она будет, улыбаясь, цепляться за трубки капельниц.

- Как ты себя чувствуешь? - Хизер прошептала, улыбаясь. Разница между той девушкой, что Дин увидел, очнувшись, и той, что держала его за руку сейчас, была разительной. И дело всего в нескольких словах. Кто бы мог подумать?