Нормальность в этом мире неуместна.

Вечер был чудесным, а мальчишка, выскочив из машины, в предвкушении разминал уставшее от сидения тело. Долгая дорога – на самолете до Лхасы, а потом на такси к деревне, - осталась позади, и глазам открылись бескрайние горные просторы. Это было великолепно: воздух свежий, холодный ветер, - майка трепетала под порывами, подставляя колким ласкам незащищенную кожу, по спине бежали мурашки. Он давно не накидывал звериную шкуру, засидевшись в человечьей, и мышцы ныли от нетерпения.
- Брось, Логан, – оборотень потянулся, и глаза задорно сверкнули, обращаясь к полной луне на небе, - разве это не прекрасная ночь, чтобы размяться?
По-звериному рыкнув, маг ослабил лямку ремня на джинсах. Крылья носа широко раздувались, впуская в легкие насыщенный запахами воздух. Можно было стоять так, покачиваясь, и чувствовать, как природа сливается с телом, наполняя пьянящим ароматом свободы. А ты все еще на двух лапах, старший? Эй, да ты, небось, превращаться разучился!
Мелкий хихикнул. Он уже ощутил выбивавшийся мягкий подшерсток и щекотавшую нервные окончания ободренность. На его трансформацию пока что уходило порядком энергии, но зато это было кайфово, и Хью все бы отдал, только бы продержаться подольше в зверином обличье. А брательник… ему на самом-то деле тоже хотелось, просто он считал такое времяпрепровождение несерьезным. Смотри ты, даже в дурацком поло стоит такой же чопорный, как в костюме.
- Круто, что здесь есть озеро! – малой был в восторге, стаскивая с себя майку и стоя уже на четвереньках. Идеи для развлечений, когда поблизости есть вода, просто взрывали голову брызгами. – Спорим, я тебя в него загоню?
Голос становился тягучим. Это самое неприятное – сосущее ощущение в голосовых связках, и морда, удлиняющаяся вместе с шеей. Избавленные от одежды лапы покрылись рыжей шерстью, позвоночник плавно изогнулся, перестраивая скелет. Руки теперь поравнялись в длине с ногами, а пушистый хвост игриво вильнул вместе с задницей из стороны в сторону.
«Ну как я? Ты че тормозишь? - волк смотрел, улыбаясь, и кончик языка свисал из приоткрытой пасти. – Давай, лошара!» - Хьюго призывно припал на передних лапах.

Парень продолжал рассматривать выпавшее им нынче место для прогулки. Дело в том, что он любил сравнивать: стоять чуть повыше, будучи человеком, смотреть на все, прикидывать, что-то дофантазировать, а потом уже в шкуре проверить все, расчленить все запахи и понять, насколько сильно ошибался. А ошибаешься всегда сильно, сколько бы ни тренировал себя.
Логан уже не оборачивался на брата, лишь ухмылялся ехидно – всегда так. Это было нормально, щенки всегда старались выделиться, победить, доказать. И сам Лог не один раз пострадал от зубов господина Мракони, добиваясь признания себя, как взрослого волка. Но он раз за разом, после каждой тренировки, оставался все тем же щенком, что в итоге скулит, лежа пузом кверху, придавленный тяжелой лапой, готовый почувствовать, как прокусывают горло. Лог дернул головой, фыркнув, повернулся к брату. Поло вросло в кожу густой серебристо-черно шерстью, когда парень оперся кулаками в землю. По всему телу прошелся незаметный уже жар изменяющихся тканей в сопровождении тихого хруста костей. Наиболее приятным для Логана во всем этом был процесс постепенного наращивания конечной части позвоночного столба – в простонародьи хвоста. С каждым новым позвонком ощущалась какая-то дрожь вдоль всего тела, будто появилась потерявшаяся когда-то давно, а теперь неожиданно вернувшаяся страшно необходимая конечность. Последний хруст – волк размял шею, теперь ухмыляясь во всю свою пасть.
Обоняние. Обострилось резко – обычно не ощущаемый запах своей стаи, тут, под боком. Тонкая лента зайца, следы еще совсем свежие. И чужой. Смрад чужого волка тут. Все изгажено, везде пометил, обо все потерся. Запах был единственным, никакой другой стаи. Тем не менее они на чужой территории, а щенок задорно вилял хвостом, в очередной раз бросая бессмысленный вызов, будто и не замечал вовсе ничего лишнего. Лог недовольно дернул треугольным ухом.
- “Ну попробуй, недомерок”, – из пасти послышался протяжный кашель-смех.

Братец развернулся спиной, по-видимому, заинтересованный больше окружавшей его местностью, чем превращением Хьюго. А для парня это было неприятно и даже обидно: он ведь хотел показать, как быстро научился накидывать волчью шкуру и как плавно у него выходит перекидываться. Природой же пацан надолго не увлекся, поглощенный скорее ощущением себя в теле, и весь букет перемен ощутил скорее в том, как мягко пружинит земля под четырьмя лапами и как тепло греет шерстка на коже.
«Ой-ой, какой ты самоуверенный! - Би-Роуз второй раз вильнул хвостом, прижимая расползающиеся по башке уши, и выдохнул клубок воздуха, сорвавшись с места. Он намотал полукруг, огибая старшенького, и возник у того перед мордой приблизительно в двух прыжках в отдалении.– Я из тебя мочалку сделаю!» - рыжик подскочил, опять и опять припадая на лапах, так что задница ходуном ходила, но взрослый оборотень смотрел на щенка скептически.
Будучи в звериных обличьях, братья все равно разительно отличались друг от друга. Хьюго был рыжим, относительно мелким – по праву младшего, с мощными приземистыми лапами и слегка завивающейся, нежесткой шерстью. Он был более проворным, но сдавал старшему в силе. Логан же превратился в темного, высокого волка, он выглядел гармоничнее своим телосложением, и мех на нем лежал ровнее. Пушистое обрамление вокруг грудной клетки переливалось более светлыми оттенками, глаза сделались пронзительно голубыми, выразительными. Ему в этом облике очень пошли бы прямоугольные очки в тонкой металлической оправе, золотая цепь на лапе и курительная трубка.
«Ты слишком интеллигентен, брат. – улыбаясь, заметил младший Мракони, давно не видевший Лога в его шкуре. – Иди в отражение поглядись.» - он мысленно заржал, приглашая товарища по играм к берегу, и не сказать, чтобы не слукавил: хотел заманить Би-Роуза поближе к воде, чтобы опрокинуть мордой в озеро. Хьюго еще не вырос, чтобы в открытую тягаться с чернявым силой, потому позволял себе паясничать только на расстоянии.

Этот мелкий разве что язык на бок не вывалил, прыгая вокруг и подминая лапами землю, юркий, мелкий и хитрый засранец. Логан следил за спешными телодвижениями голубым глазом, особо даже не рыпаясь, выжидая момент, чтобы спугнуть, оскалившись и брызжа слюной, зарычать и треснуть лапой по носу. Чтобы, испугавшись, Хью из собственной шкуры выпрыгнул. А сам ухом вертит – прислушивается. Есть звуки лишние. Вой подозрительный или шорох в кустах не заячий. Но этот кучерявый, пушистый будто персидская кошка, то и дело перебивал, заставляя внимать его наполненным смыслом мыслям. С одной стороны, рядом, на первый взгляд, никого не было, запах хозяина территории не усилился, значит – где-то шляется. Что не означает скорого возвращения. Проверять на своей шкуре, посчитают ли его вожаком – увольте. Следовало все же быть начеку, но этот!..
Вот он, каскадер, подошел ближе привычного – Логан прижал уши, прыгая на полметра вперед, и задрал губу, обнажая зубы.
- “Давай, мелкий, подходи… Посмотрим, кто тут у нас коврик прикроватный”, - шерсть на загривке распушилась, визуально увеличивая и без того крупного волка в размерах. Он рыкнул, делая ложный выпад вперед, отпружинил лапами влево и, постоянно щерясь, чуть подволакивая зад, попер на рыжего. Морда агрессивная, с зубов что слюна на травку примятую разве не капает. Как в сказочке: «Колобок-колобок, я тебя съем!» Когти подмяли податливую земельку, волк принимал позу ближнего броска, пасть приоткрывал, чтобы сомкнуть ее на холке придурочного – и прополоскать как следует в свежей ночной водичке. Логан качнул копус, подметая хвостом редкие листья, втянул голову в шею и, упершись лапами, прыгнул на излишне веселого братишку. Ща я тебе покажу кузькину мать…

«Ага, ага, раздражаю я тебя?» - у младшего начинался приступ бешенства, когда он, наворачивая круги, наблюдал лишь пространную реакцию «я повел в сторону ухом». Борзо прыгая и виляя задом, рыжик рвал когтями траву, совершенно не замечая, какие борозды оставляют на земле мощные лапы. Он пугал мышей, зайцев, ящериц, - так что здесь не должно было вообще никого остаться, кроме них с Логом. И если бы захотелось потом поохотиться, чем братья не слишком увлекались, за добычей пришлось бы пилить десяток километров.
«Ты давно превращался, пушинка?» – Хьюг был более чем уверен, что гораздо лучше контролирует своего зверя и изучил практически все его возможности. Вспоминая свое первое превращение в четырнадцать, когда лапки расползались, как у молокососа, а лохматый хвост прикрывал пущенную под себя лужу, Би-Роуз чувствовал за себя гордость: посмотрите, какой он теперь! Статный зверь, в меру грозный, не чета щенку-малолетке. Хорошо, что отец не рассказал, как случилась та стыдная трансформация волчонка, обозначив только коротко за ужином: «Это свершилось!» и просто сменив ковер.
«Я взлохмачу тебя, братец!» - рыжик прыгнул назад и вбок, пританцовывая с чернявым - только шерсть на загривке взметнулась, - и податливо потусил вперед, реагируя на призыв волчарки. В их семье была жесткая иерархия, малой подчинялся интуитивно, признавая старшинство Логана, но это не значило, что, опомнившись, он не взбрыкивал. Шкурка резко сложилась гармошкой, уши встали торчком, а хвост опустился, хищник весь подобрался в ожидании моськи брата. И не принято было кусаться, когда тебе горделиво подставляют шею.
«Напугать меня вздумал, придурок?» - Хью заржал, вспоминая, как было, шугнул из-за кустов чернявого так, что тот чуть обратно не превратился. Это «мудрый» Мракони его когда-то научил, что защищаться, на самом-то деле, проще в человеческом обличье. «Разум – сила, шкурка – баловство» - вот как он говорил, наставляя детей в магии. И никогда не разрешал снимать перед перевоплощением кольца.
«Лапой в нос получи, мочалка!» - младший дернулся в сторону, прыгая на братца, но ударил не в морду: наехал на Логана сверху, наваливаясь на холку. Хохотнул, ощутив, как сдувается с чернявого спесь под примятой шерсткой, и вильнул тому хвостом: я же так, играясь, не сердись на меня, Логан, не покушаюсь я на твое место в стае! - а сам покушался.

Логану не хватало только хвост пропеллером вертеть, чтобы увеличить дальность полета и силу удара лбом о пушистый бок. Братья были не чета местным волкам, наверняка, отъевшиеся оба, лоснящиеся: даже этот кошак рыжий, несмотря на кудрявость, все равно был излишне ухожен. Не бывает таких в условиях дикой жизни. Но если не давать младшим учиться, они ничему и не научатся. От того, что дома Хью носился по дому, размазывая восторженные слюни по обоям, ему опыта не прибавилось.
Отпрыгнувший рыжик был встречен недовольным взглядом. Неторопливо, на полусогнутых лапах, чуть ли не ужом по земле извиваясь, Логан обходил очухавшегося красавца полукругом. Извечный прием, даже если ты как зверь нападаешь в одиночку - ходи вокруг жертвы кругами, пусть думает, что она в ловушке.
- "Кто-то обещал загнать меня в озеро, помнится..." - черный пригнулся, прижимая уши, но не стал отходить в сторону, "сдуваясь" к земле, пока младший низкой ласточкой налетел ему на холку. "Ну что ты, что ты, кто же сердится", - не стал передавать Лог, - "зачем же на идиотов?"
Если хочешь завалить врага - не медли ни секунды, не проявляй эмоций, не демонстрируй симпатий. Хочешь завоевать место в стае?.. Покажи, что ты способен был полноценным волком! А этот... да эта размазня только и делала, что несерьезно игралась. И, пускай, пару лет назад это могли спустить, сейчас уже выглядело непростительным ребячеством. И, зная это, Логан выждал, пока тот "продемонстрирует превосходство", приминая ему шерсть на холке, и откроется. Он бы еще открытое мягкое пузо ленточкой подарочной перевязал, чтобы свой глупый промах на какой-нибудь сюрприз списать.
- "Не тормози!" - старший опустил голову, клацнув зубами у самого живота вилявшего хвостом брата, и несерьезно прикусил его за бок. - "Если бы на моем месте был отец, ты, скуля, уже прятался за деревьями! Ты открылся!"

«Ой, правда что ли?» - пушистый хвост стелился по земле метелкой, младший одним глазом следил, как реагирует брат на свою позицию на нижней ступеньке, не замечал праведного возмущения и просто пух, подставляя моську потокам прохладного воздуха и рассматривая природу между кончиков черных ушей. В отличие от дикого зверья, молодых оборотней никогда не доставали блохи, а клещей мелкий хоть и цеплял, бегая по кустам чертополоха, те как-то сами собой отваливались, не переживая обратных превращений. Но грудка все равно приятно терлась о щетинистую спину, как будто Хьюго весь зудел и чесался: ему выпал неприятный период линьки.
Арара, как же все-таки кайфово было в звериной шкуре! Лапы мягко тонули в пушистой шерсти брата, корпус податливо прогибался, малой положил подбородок Логану на лобешник и потянул носом воздух. Он расслабился, вспомнив каникулы в Ванкувере: сейчас выпал шанс и туда попасть, на какое-нибудь соревнование. Мягкий климат тихоокеанского побережья, парусные лодки в заливе и скромный по меркам магната особнячок в кленовом лесу, где еще по зеленым веткам в тот день выпал снег, а трава побелела от инея.
«Ай, дубина!» - отлипнув от брата, мечтатель соскользнул с загривка, резко поворачиваясь корпусом и втягивая шею. Он клацнул зубами у чернявого перед мордой, толкнув того к земле лапой, скрутился, трусливо вжимая хвост и несмело, прицениваясь к реакции Логана, поднял верхнюю губу: отвалил, быстро! Мальчишке хотелось, чтобы брат признал в нем хотя бы равного себе волка, но легко вот об этом грезить и издалека огрызаться, - а вблизи не, вблизи так и не успеешь отпрыгнуть.
«Логан, ты так и не завалил папеньку.» - сказал Хью, когда старший позволил ему отойти на полшага. Сам мелкий на Мракони даже смотреть вызывающе не пытался, боясь разгневать. Он все думал: зачем лезть на рожон, если папочка в самом расцвете сил – лучше ждать, пока он состарится. Но не брал во внимание то, что тогда на смену отцу придет Лог, и младший как всегда останется в пролете.
Ай, была не была, что стоять сейчас с кислыми минами! В следующую секунду рыжий волчонок подпрыгнул, приплясывая на задних лапах, крутанул хвостом сторону: пошли, я тебя у того куста взгрею, - и дал деру, не оглядываясь, язык из пасти свесивши. Он бежал к озеру, задорно расставляя лапы, ака маленький, и оглянулся от воды примерно в двух метрах, резко прыгая в сторону от греха подальше: старшой налетел сверху, тормозя в песок растопыренными лапами.

Зубы скользнули по пушистой шкуре и щелкнули в воздухе предупреждающе. Напряженный волк в отличие от брата не веселился – закончил с этим делом лет, наверное, в семнадцать, а то и раньше, когда вот так, играясь, схлопотал от папы таких тумаков, что еще долго залечивался. Мракони отчего-то считал, что для полноценного осознания воспитательных уроков, не стоит залечивать полученные ушибы. Разве что они достаточно серьезные, типа сломанной лапы, а завтра нужно идти в школу или показывать тебя партнерам, подшучивая о том, что «вот этот молокосос скоро станет главой корпорации». Отец не давал никаких поблажек, никаких послаблений. Если ты ввязался в бой со старшим, будь готов получить серьезно, потому что никто не будет смотреть на твой игривый настрой. И да, Логан до сих пор не смог побороть отца, раз за разом пытаясь во время тренировок – таково было требование Мракони. И, уже заранее зная исход очередной тренировки, парень ни разу не посмел отказаться отстаивать свои права на папин трон, хотя сам уже три сотни раз готов был передумать – заколебало зализывать раны. И, практически не замечая этого, Логан вел себя аналогично с братом, заставляя того быть серьезнее и перестать вести себя как щенок, взять себя в лапы, прекратить радостно прижимать к голове уши и высовывать язык. Сделал вызов? – Работай над ним!
Оборотень мягко переступил лапами вслед ускакавшему брату, но не стал тут же бежать за ним, оглядев взрыхленную землю. Да, местному волку можно будет просечь присутствие посторонних даже при полном отсутствии обоняния. Еще раз кинув взгляд в кусты, Лог вильнул хвостом и кинулся за братом, потакая его ребячеству. Братец остановился совсем близко к воде и, памятуя его желание простирать Логана, уперся передними лапами в песок и проскользил до рыжего еще полметра, оствляя глубокую борозду в песке. Остановился и выпрямился, растопырив лапы, отряхнулся от песка, мотая ушами, и глянул исподлобья на пушистика. "Ну же, я жду..." - устойчивое положение, широко расставленные лапы, тяжелый взгляд. Логан весь до кончика хвоста сообщал, что готов задать Хью трепку.

Волчонок стоял, опустив голову и растопырив лапы – снова игрун-весельчак, и смешная улыбка до ушей, как будто брат ему колбасу, а не зубы, показывал. Говорят, оборотни взрослеют не так, как должно по возрасту: им человеческая составляющая мешает. Перевертыши обращаются в тех зверей, что им больше подходят по характеру, и щенок останется щенком до тех пор, пока сам морально не повзрослеет. Логан вот повзрослел, и вид у него был весь такой серьезный, готовый к драке. Он как бы говорил: я не играться пришел, ты мне вызов бросил, так и отвечай за свои слова. Не любил пустой треп, потипу.
Правда, в человеческом обличье создавалось как раз-таки впечатление, что любил. Хью всегда воспринимал старшего Би-Роуза как излишне разговорчивую натуру. Однако, признаться, если Лог говорил, то он же и делал, а вот младший частенько откладывал. Он был умный и выбирал более подходящее время, когда проблема или сама решится, или усилий на ее решение потребуется меньше в разы. Ну, а если случалось наоборот, что все только хуже становилось, то не грех было обратиться за помощью: сам ведь не справится.
Рыжик вздорно тяфкнул, призывно попрыгав еще туда-сюда на лапах. Ему нападать напрямую не хотелось, он баловался и вилял хвостом, ожидая, что Логан ответит тем же. А взрослый оборотень только ушами водил, с места не двинувшись. «Много энергии у тебя, малой? - как будто бы спрашивал он. – А ну на дело потрать, я с тобой нянькаться не стану!» И шерсть на загривке поднял выжидающе, уже, должно быть, теряя терпение.
Хьюго понял, что если сейчас к нему ближе не подойдет, то потом от него клочка не останется. Би-Роуз рассвирепеет, что его гоняться за шкуркой заставили. Потому, перестав зазря выплясывать бабуинские танцы, волк пригнулся – и сиганул, метя сбоку в шею. Ну, несерьезно кусать, конечно, собрался, а так – оттянуть воротник, двинуть лапой по морде и поволочь к воде, а то стоит, будто опасается, поодаль. Сам рыжик был к озеру гораздо ближе, даже шерсть между пальцев намокла от влажного песка на берегу.
Они теперь практически не говорили, пользуясь больше звериными обозначениями, потому что обоим жгло лапы. Так-то, в человеческом обличье, Логан даже балдел, если кольцо грелось, но в волчьем, говорил, тоже допекает. Даже след красный потом оставался, как у Хьюго.
Земля мягко спружинила под лапами, когти врезались в почву, оставив рваные следы, - рыжий волк клацнул пастью рядом с треугольным ухом, поймав на язык шерстку и фыркнул, отплевываясь. Брат к тому времени успел и корпусом развернуться, и зубами перед самой мордой в ответ ему щелкнуть. Такой вот серьезно настроенный брат!

Братец мешкался, продолжая представлять собой мелкого лыбящегося идиота, призывно прыгающего по песку. Логан скопировал движения, отпружинив несколько раз и вильнув задом. Лапы тонули во влажной почве; недовольный, волк рыкнул, призывающе перемялся с лапы на лапу, качнул хвостом и замер. Он все ожидал, когда брат прекратит комедию и выключит в себе сопливого щенка, поняв, что от него хотят. И, когда рыжик все же прекратил паясничать, Логан оскалился в острозубой волчьей улыбке – ну наконец-то! Хью сделал этот свой нелепый выпад, черный пригнулся, давая брату подойти близко, прыгнул корпусом вправо, амортизируя по песку собственный прыжок, развернулся и, клацнув зубами у морды, будто говорил: «Неудачник! Слабак! Размазня!» - почти распластался по земле, согнув лапы так, будто Лог и вовсе улегся зевнуть и расслабиться. А сам, вытянувшись, зарядил лапой промеж глаз и хрипло хохотнул. Сделал два шага в сторону, немного приближаясь к озеру, шаркающий по земле пушистый хвост был уже весь испачкан в песке. Холка поднялась, сам Лог снова пригнулся, смотрел на рыжика не моргая, пристально, так, будто в мозг встроен рентген. Уши прижаты, морда злобная – Логан, казалось, защищает свою территорию от чужака, и ведь, по сути, так оно и было, потому что, стоило только братцу стать сильнее его самого, и старшим сыном можно будет назвать именно Хьюго. В их семье свои порядки, а такому, вы уж простите, оболтусу, как повеса-баскетболист, толком и не способному эти самые порядки адекватно воспринимать и соглашаться с ними, главой семейства после «передачи дел» становиться было противопоказано. И, даже понимающий это отец, не мог ничего пописать против заветов их прапрапра. Да, когда Лог, как и Хью, был щенком, он с радостью катался по полю, вцепившись в холку брата и позволяя ему вцепиться в свою, представляя собой черно-рыжий комок визжащей от восторга пушистой шерсти. И господином Мракони это, естественно, тоже воспринималось нормально – дети, что с них взять. Сейчас же Лог был серьезен, как никогда до этого, наверное, и уступать свое место не собирался никоим образом. Пускай, понимая молодость и ветреность Хьюго, он делал какие-то скидки, включать в себе ребенка, будучи уже взрослым, не хотел. И отличался от папы только тем, что не начинал тут же запускать зубы в родную плоть, отстаивая свои права, но никто не мог со стопроцентной уверенностью сказать, что этого не будет в случае какой-нибудь неприятной ситуации. У самого Логана вся его пушистая и ухоженная шкура была испещрена шрамами от отцовских зубов. То, что брату доставалось гораздо меньше, лишний раз подначивало конкретно его потрепать.