"Название будет позже"

Спокойный и безветренный осенний день, начавшийся с особенно радостной ноты, к своей середине грозил внезапно оборваться на самом напряженном аккорде жизненной мелодии, сводя на «нет» все старания незримого талантливого музыканта. Невзирая на последние дни ноября, солнышко вовсе не пряталось за непроницаемой пеленою застиранных облаков, а светило практически так же, как и в тибетские летние месяцы, порой заставляя окружающих людей забывать о скором наступлении холодной зимы. Однако причудливый танец солнечных лучей на красновато-коричневом песке и легкое дуновение родного ветра не могли скрасить безнадежно испорченное настроение Изабель, в полной растерянности восседающей на большом деревянном ящике. Еще несколько дней назад юная девушка пребывала в такой всепоглощающей эйфории, что буквально летала повсюду даже без использования стихийной магии – осознание важности и секретности возложенной на неё миссии стало для Белль своеобразным гормоном счастья, выделяемым в неограниченных количествах. Весьма смелая идея создать в монастыре маленькую подпольную газету, выпускаемую только учениками и скрываемую ото всех мастеров Храма, заразила Изабо невероятным энтузиазмом. Никогда в своей жизни не участвовавшая в различных общественных проектах, в этот раз американка очень захотела попробовать свои силы в организации секретного производства и даже предложила собственную идею о том, как доставить печатный станок в Линь Ян Шо незаметно для старших. Будучи дочерью преуспевающего филадельфийского бизнесмена, который был полон решимости загладить свое прежнее поведение и сблизиться с брошенной еще до рождения Изабель, она попросила у него приобрести всё столь необходимое оборудование. В спешно отправленном отцу письме было написано, что мастера Храма Мудрости решили организовать собственную типографию и печатать там тематические учебные пособия для своих учеников. Все надежды молодой девушки оправдались буквально через несколько дней – из Филадельфии пришло срочное письмо с согласием Чарльза помочь обитателям монастыря и указанием точной даты прибытия печатного станка вкупе с некими дополнительными приборами. Последовав указаниям своего отца, Белль в назначенное время встретилась с одним из местных жителей, который помог ей выгрузить тяжеленный ящик из грузовика и пронести до самой окраины деревушки. Однако, сославшись на свою дальнейшую занятость, незнакомый мужчина тот час же испарился без следа, оставив Изабель в состоянии полного замешательства у ворот маленького селения. Без дополнительной помощи со стороны сердобольного прохожего она никак не могла доставить печатный станок в монастырь. Да что уж говорить, даже при использовании стихийной магии Воздуха Изабо не могла и сдвинуть массивную коробку с места, настолько тяжелой она была. Таким образом, единственным выходом в данной ситуации оставалось бездумное ожидание чуда – или попросту появления поблизости любого мало-мальски сильного человека.

Одним быстрым движением Изабель соскочила с шероховатой поверхности ящика и со всей силы пнула его, тот час же ойкнув от острой боли и схватившись за ушибленную ступню.

В жизни Алекса было много всякого, хорошего и не очень. Хорошее обычно ограничивалось состоянием сытости и удобства, а вот плохое имело все оттенки... плохого. Например, это была осень, а потом и зима. Потому что холодно, потому что теперь не покормишься в чужих садах, да и коров, которых в случае чего можно было подоить, когда их отправляли в ночное, тоже никто больше не пас на ледяном ветре. Вот и настали мерзкие деньки.

Конечно, Алекс не унывал (он вообще отличался статичным настроением и "ой да ладно, где наша не пропадала"), уже присматривая себе в этой деревушке местечко, где сможет проводить холода. Как назло, тут не было высоких и больших домов, чтобы там незаметно мог разместиться человек где-нибудь в потолочных перекрытиях. И магазинов тут не было - все выставляли обычно на уличных прилавках. Поэтому последние несколько ночей Алекс провел в сарае, где держали телушку: запах сена, навоза и молока были ему спутниками.

Но молоком сыт не будешь, и вот уже полутора суток Алекс был голодным, как волк. Он сумел только выкопать и стащить горькую редьку из сада одного грубияна, стащил из телеги торговца несколько яблок и коварно похитил у какой-то богатой девчонки хлебную лепешку из сумки, которую она оставила своему несмышленому двухлетнему братишке, пока сама пошла поглазеть в лавку шелковщика на ткани.

Так что итогом утру стал недовольно урчащий живот. Алекс сидел на нижней толстой ветке дерева, каких тут было мало и редко, у самых ворот деревеньки, жевал сочный рыхлый стебель осоки (еще букетик этих травинок был у него в руке; на голодуху и это могло сойти) и зорко высматривал, чем бы поживиться. Если не считать злобной старухи, которая, погрозив ему клюкой, пообещала сбить его с наблюдательного пункта, потому что он портит дерево, никто на него внимания не обращал.

Ага-а. Вот тут-то Алекс и высмотрел девицу, которая беспомощно шастала вокруг коробки. Он ее еще раньше присмотрел, но, порешив, что она просто ждет кого-нибудь, быстро забросил наблюдение. А тут, похоже, она досадовала, что не может переместить сама свою ношу. И тот, кого она ждала, - если она кого-то ждала, конечно, - явно сильно опаздывал.

Где работа, там и еда. Алекс слышал это выражение, но не признавал. Он вообще не любил работать. Но когда желудок грозится сожрать позвоночник, уже не до капризов. Так что он живенько спрыгнул на землю, для виду отряхнул от пыли потертые штаны и куртку и с видом прогуливающегося по улочкам праздного богача прошествовал в сторону девицы. Остановился рядом, со скучающим видом осмотрел ее коробку и ее саму, потом снова коробку, и снова девицу. Будто таким образом он их сравнивал между собой.

- Че, трудности? - наконец, ухмыльнувшись от уха до уха, поинтересовался он.

Бессильно морщась и пытаясь напрочь игнорировать боль в ушибленной правой ноге, Изабель вновь опустилась на коробку с печатным станком для будущей газеты, само существование которой уже подвергалось немалым сомнениям. Ведь если сегодня у неё не получится самостоятельно или с чьей-нибудь помощью донести оборудование до специально выбранного места в монастыре, то рано или поздно Изабо придется отлучиться от ценного ящика и вернуться в стены Храма Мудрости с целью заручиться поддержкой кого-то из старших учеников. Мысль о том, чтобы обратиться с просьбой к одному из мастеров была сразу же отвергнута ею – не поверив на слово новоявленной послушнице, наставники вполне могли бы проверить содержимое деревянной коробки, которое в мгновение ока оказалось бы конфискованным и упрятанным в потайные помещения. Однако если бы Изабель решилась оставить печатный станок и всё прочее снаряжение в совершенно незащищенном месте, то вероятность скорого исчезновения оборудования в руках местных воров или просто желающих поживиться была бы стопроцентной. Так и не придя к определенному решению, юная девушка обреченно вздохнула и достала из плотного холщового мешочка бумажный сверток с завернутой в него пресной лепешкой, который прихватила за завтраком в монастыре, справедливо предполагая возможные непредвиденные обстоятельства. Изабо не знала, сколько ей еще придется провести близ деревенских ворот, но до настоящего мгновения ни один встреченный человек не подходил на роль помощника – медленно ковыляющая старушка, как и пробежавшие мимо дети, была слишком слаба, а обратиться к хитроватому приземистому мужчине, украдкой пробирающемуся к одному из домов, девушка просто побоялась. Покончив со свежевыпеченной лепешкой и немного утолив тем самым свой голод, Изабель вновь поднялась с насиженного места, как словно бы хотела немного поразмяться и прогнать за созерцанием местности явное уныние.

Громкий, с ясно слышимой ноткой наглости голос отвлек Белль от бездумного оглядывания окрестностей – повернувшись в сторону источника звука, она заметила хулиганистого вида паренька несколькими годами старше себя, самым внимательным образом рассматривавшего коробку со станком. Поначалу Изабель хотела ответить хамоватому типу в столь же развязном тоне, однако вовремя одумалась. Преодоление излишней импульсивности и эмоциональности Воздуха было одним из её приоритетов в обучении, а внезапное желание ответить темноволосому парню тем же вызывалось именно этими сторонами изменчивой стихии. С подозрительностью во взгляде янтарных глаз оглядев незнакомца и не увидев ничего, что могло бы внушать опасение, девушка наконец решилась принять брошенный им вызов.

- Вообще-то да, - призналась она.

Ать! Попадание! Значит, все-таки девчонка была чем-то сурово озадачена, и тут нужна была его, героя-Алекса, помощь. Он вообще-то в принципе понимал, чего такое случилось: ящик этот, как видно, было не по силам поднять хрупкой девочке, а могучих мужчин рядом не было. Вернее, они-то были, просто им не было дела. Вот такие злобные и жестокие, как весь этот мир, людишки.

Алекс приосанился. Нужно было показать себя величавым силачом и Тем Самым, Что Поможет. И еще озвучить это было бы неплохо.

- Ну ясно, - кивнул он с видом знатока, который и так все знал, а просто теперь подтвердил свою догадку. - Но я это... короче, я тут мимо шел, смотрю... Ну я и подумал. В общем, помочь нада? - демонстрируя великолепный словарный запас и чувство такта, а также истинно придворное воспитание, вопросил Алекс.

Сам он при этом старался выглядеть как наивный ребенок, который вовсе не замышляет ничего недоброго в адрес новой знакомой. На самом деле, Алекс и не замышлял. Он вообще был добрым, хорошим и просто прелесть. Даром, что на улице живет и кушает то, что от него не успело убежать.

Подойдя для полноты надежности к своей драгоценной, но в данный момент совершенно неподъемной ноше, Изабель удостоверилась в его целости и сохранности и вновь перевела взгляд на темноволосого паренька. Очевидно, что послушником Храма Мудрости её новый знакомый никак быть не мог – все ученики монастыря носили аккуратную, сшитую незадолго до своего прибытия форму, и Белль ни разу не замечала его на ежедневных собраниях, даже просто на тренировках и совместных занятиях с мастерами. Следовательно, взъерошенный юноша с хитроватыми глазами являлся либо жителем этой деревеньки, либо просто случайным путником в здешних краях, скитающимся в поисках еды или ночлега. Однако Изабо больше склонялась ко второй версии – одежда на незнакомце была изрядно потрепанной и явно требующей срочной починки, а заостренные черты лица и какой-то странный, немного одичалый взгляд выдавал в пареньке человека, постоянно испытывающего голод и не имеющего своего угла. Уголки напряженно сжатых губ Изабель невольно дрогнули – будучи по природе своей чувствительной и сердобольной, юная девушка сейчас жалела нежданного попутчика, который волей провидения или каких-то жизненных обстоятельств оказался на улице. В голову даже пришла неожиданная мысль помочь ему, предложить оставшиеся завернутыми в мешочке лепешки и бурдюк с питьевой водой, возможно, и вовсе отвести в монастырь в надежде на то, что мастера смогут предоставить юноше кров и какое-нибудь занятие. Но Изабель быстро опомнилась – в конце концов, она совершенно не знала этого кареглазого паренька, не представляла, чего можно от него ожидать, а ведь незнакомый скиталец вполне мог оказаться коварным разбойником или просто заурядным воришкой. Решив, что всегда успеет предложить немного еды да заодно рассказать о возможном приюте в стенах монастыря, Изабо хотела было в нескольких словах обрисовать сложившуюся ситуацию и тем самым попросить поддержки. Однако пронырливый парнишка опередил все робкие попытки Изабель заговорить и сам предложил помощь – юная ученица монастыря была очень удивлена и обрадована одновременно, ведь она никак не ожидала того, что новоявленный знакомый без каких-либо просьб и уговоров сделает подобный шаг.

- Эээ… Да, конечно, я была бы очень рада твоей помощи, - наконец обретя способность членораздельно выражаться, проговорила она и с нерешительностью добавила: - Меня зовут Изабель, а тебя?

Алекса на самом деле куда больше интересовало, что же там в коробке. Вдруг что-нибудь вкусное? Ладно, хотя бы съедобное. Может быть, с ним даже поделятся... Может быть, даже угостят еще чем-нибудь! Ну, кроме кулака, конечно. А то некоторые здешние жители крепко дрались - синяки на ребрах потом кто, спрашивается, будет лечить ему? Еще была тут одна злобная и вредная бабка, сама-то - клюка клюкой, но вот рука у нее была тяжелой, а вооруженная бамбуковой палкой, она и вовсе бедному-несчастному Алексу пересчитала все позвонки.

Так что, сверкая глазами, Алекс больше смотрел на коробку, чем на девчушку.

- А... я этот... Алекс, короче, меня зовут, - сообщил он эту важную весть. - Только слушай. Ну я ж не за бесплатно работать тут подрядился! - мигом сказал он, причем таким тоном, точно не он сам предложил себя в качестве помощника, а его только что припахали неждано-негаданно к какой-то работе, на которую он никогда бы в здравом уме не подписался. И вот теперь он весь из себя возмущен таким обращением и готов отстаивать свои права, как честного малого, который хоть и не готов за бесплатно трудиться, но и втридорога не возьмет.

- Ну сама понимаешь, - пояснил он. - Так что, я тебе помогу, ну а ты типа мне заплатишь. Можно натурой, - совершенно невинно добавил он, дернув плечами, будто это было само собой разумеющимся.

Конечно же, на подсознательном уровне Изабель была готова к любому повороту сложившейся ситуации, полностью понимая, что помощь незнакомца может преследовать какие-либо корыстные умыслы и вообще быть совсем не безопасной – однако услышать подобные слова из уст человека, к которому из-за некоторой жалости она испытывала отнюдь не отрицательные эмоции, было сильным ударом. С каждым новым мгновением девушка начинала всё больше и больше убеждаться в безнадежности ситуации и одновременно в своей столь же безнадежной наивности – как можно было, впервые увидев человека и совершенно не зная его, насочинять о нем непонятно чего, даже представить неким благородным странником, решившим помочь одинокой и слабой девушке? Даже проведя несколько лет в самых бедных кварталах Филадельфии и пообщавшись со многими люмпенами, для которых деньги оправдывали любое злодейство, она не перестала видеть людей в хорошем свете, зачастую опуская их прегрешения и заостряя внимание на светлых сторонах души. Изабель была готова отдать хамоватому пареньку все имеющиеся съестные припасы или несколько рваных долларовых купюр, которые вместе с остальным содержимым её карманов перелетели из Америки в Китай, если бы он ничем не выказывал своего недовольства – просто в знак благодарности за содеянное. Но облагодетельствовать человека за еще не выполненную просьбу после таких слов, произнесенных не терпящим возражения наглым тоном, да еще и после такого уточнения, было выше всяческого терпения и остальных добродетелей Белль – прежде мягкий взгляд её золотистых глаз приобрел совершенно несвойственную ей жесткость, граничащую с неприязнью, а тело рефлекторно напряглось. Одним резким движением девушка убрала ниспадающую на лицо прядь белокурых локонов и совершенно ненатурально улыбнулась, с презрением глядя на кажущегося невинным паренька.

- Я так похожа на девочку по вызову, которая готова выполнить любую из твоих прихотей? – безо всяких колебаний отчеканила Изабо, мысленно желая отвесить Алексу увесистый подзатыльник и вообще хорошенько врезать. Так она могла поступить в бытность ярой прогульщицей и грозой подростковых уличных банд, готовая любой ценой защитить себя и своих друзей. – Ну почему люди такие корыстные и жестокие, почему? – сдавленный возглас помимо воли Белль вырвался из самых недр её сознания, отчаянно взывая к спящей глубоким сном совести парня. – Я ведь отблагодарила бы тебя за помощь, заплатила бы чем-нибудь, если бы ты не был таким хамом. А сейчас… - девушка судорожно вздохнула и кривовато улыбнулась, пытаясь совладать с прожигающей внутренности горечью, - я и без тебя обойдусь как-нибудь.

Алекс вытаращился на девчонку, как на новое чудо света (к слову, он не назвал бы и одного чуда света - сказывались чудовищные пробелы в образовании, но это к делу не относилось). Зажмурившись и помотав головой, он снова уставился на нее. Она... что сказала? У него, конечно, были проблемы с выражением собственных мыслей словами, поскольку учился он плохо, красноречием не страдал и вообще считал, что "прагматизм" и "квинтэссенция" - это названия страшных болезней, но тут, похоже, то ли он сказал что-то не то, то ли эта девушка, вовсе не выглядевшая коренной жительницей китайской деревни, плохо поняла.

- Ты что! - возмутился он, а сам еще и покраснел, когда подумал о том, о чем подумала девчонка. Он, конечно, всякого на улицах повидал, но при этом все равно оставался в некоторых вещах довольно ограниченным, поскольку интересовали его все больше не девочки, а покушать. - Я имел в виду, ты накормишь меня! Я есть хочу! А ты что подумала?!

Он ткнул в ее сторону обвиняющим перстом, явно совершенно не желая мириться с тем, что его, Алекса Танга, непорочная душонка оказалась... опорочена. Какие эти европейские женщины... распущенные! Ужасно! Верно говорил один из местных деревенских ворчунов.

Словно желая доказать Алексу свою непоколебимую решимость и то, что его помощь совершенно без надобности, Изабель одарила парнишку совершенно ледяным взором и вплотную приблизилась к деревянному ящику со станком, мысленно прикидывая, каким образом его лучше передвигать. Физической силой девушка никогда похвастаться не могла, однако она очень надеялась на то, что сможет хотя бы некоторое время просто толкать массивную коробку вперед и тем самым продвинуться немного ближе к монастырю. Дальше в своих рассуждениях Белль и не заходила – ей казалось, что сразу же после выхода за пределы деревушки поблизости окажутся по-настоящему добрые и участливые люди, которые окажут ей столь необходимую поддержку и перенесут ящик к воротам Храма Мудрости. Расставив ноги на ширине плеч и плотно упираясь обеими руками в боковую поверхность коробки с тяжеленным оборудованием, Изабель с силой надавила на кажущееся непробиваемым дерево. Ящик переместился буквально на один сантиметр, вызвав поистине страдальческую гримасу на бледнокожем личике юной послушницы, - мысленно убеждая себя, что терпение и труд всё перетрут, и в крайнем случае можно прибегнуть к магии Воздуха даже на глазах людей, Изабо вновь напрягла все свои силы и продвинула коробку еще на десяток миллиметров. Наверное, в глазах Алекса она выглядела самой натуральной блондинкой – интересно, а он вообще когда-нибудь видел блондинок? – но девушке было практически всё равно, она хотела лишь одного: чтобы этот чертов паренек убрался восвояси и более не стоял над душой. Впрочем, дальнейшие слова треклятого хама повергли Изабель в состояние невольного шока, заставив её прекратить всяческие попытки передвинуть коробку вперед и в недоумении взглянуть на Алекса. Озадаченно нахмурившись и потерев покалывающие виски указательными пальцами, девушка вновь перевела взор на своего случайного спутника, словно безмолвно вопрошая, было ли правдой всё только что сказанное им. Наконец отбросив всяческую нерешительность, Изабо глубоко вздохнула и обернулась к Алексу лицом.

- Ммм… Я ничего такого не подумала, - машинально ответила она, невольно улыбаясь сложившейся курьезной ситуации и собственной способности видеть всё в совершенно ином свете. – Но накормить тебя я могу, в монастыре мы никогда не голодаем и пищи всегда вдоволь, поэтому я принесу тебе что-нибудь с обеда.

Странная она, эта девчонка. Наверное, все эти европейские девушки такие, что думают что-то совершенно непонятное и дикое. Алекс-то был простым деревенским парнишкой, он оперировал простейшими категориями, где главную роль занимало "покушать", "переночевать" и "а убежать успеем?". Вот так, просто и незамысловато. И он во всяких двух- и трехсмысленных фразочках не видел этого самого второго или третьего смысла. Хм... возможно, та достопочтенная толстая китаянка потому и погнала его прочь поганой метлой, когда он что-то такое ей сказал...

Занятый размышлениями, Танг пропустил момент, когда, отбросив бесплодные попытки перетащить свою ношу, девчонка снова обратила на него внимание. И, похоже, была уже не так зла, и вообще даже обещала его накормить. Про монастырь он как-то даже не понял. Но мало ли тут монастырей... вроде говорили, есть тут в горах какой-то. Или даже два. Хотя девчонка не была похожа на монаха. Ну кто их, этих беловолосых, знает.

- А, ну отлично, - мигом, даже не дослушав, ответил Алекс, расплываясь в широкой зубастой улыбке. - Тогда че, побежали!

И он ринулся к коробке, как сова на мышь, вцепился в нее и... вот черт! Он думал, она все-таки не настолько тяжелая! Нет, ему многое приходилось таскать, он за кусок рисовой лепешки иногда и мешки с этим самым рисом брался таскать, и телеги возил вместо рикши для овощей, и коровку, застрявшую в болоте, вытаскивал за рога... но все равно, свои силы он малость переоценил.

Отдуваясь, Алекс эту самую проклятую коробку все-таки поднял, сперва подставив колено и переведя дух, а потом и уперев в живот и отклонившись назад. Края коробки пребольно давили на выступающие подвздошные кости, явно суля синяки через пару часов, но еда, которую ему тоже посулили, манила его, манила.

- Куда... говори..., - отдуваясь, весь красный от натуги, просипел Алекс.

Ладно-ладно, ночь простоять, да день продержаться, дотащим коробку, дотащим.

Изабель невольно улыбнулась, глядя на вмиг засуетившегося паренька, - при одном лишь упоминании о скором вознаграждении Алекс тот час же схватился за тяжеленную коробку и предпринял попытку передвинуть её. Однако, как того втайне опасалась юная послушница монастыря, ящик с печатным станком и остальными приспособлениями оказался почти неподъемным для тощеватого парнишки, и не доедающего-то толком каждый день. Конечно же, согласившийся помочь ей местный житель был куда крепче и шире в плечах, оттого сомневаться в его физических возможностях даже не приходилось. Впрочем, в данном случае Изабо одолевали сильные сомнения относительно наличия у того мужчины хотя бы капельки совести, ведь он дотащил непосильный для хрупкой девочки груз только до деревенских ворот и незамедлительно бросил её, даже не посчитав нужным извиниться. При одном лишь воспоминании о «благородном» помощнике Изабель едва слышно скрипнула зубами и скорчила недовольную гримасу, однако тот час же отвлеклась на возящегося с коробкой Алекса. Сказанные им колючие слова всё еще не изгладились из памяти молодой девушки, однако сейчас Белль полностью поверила в его честное стремление помочь, пусть и подкрепленное обещанием как следует накормить попозже, - ведь даже непосильная тяжесть коробки со станком не отпугнула его. Впрочем, в данном случае Изабо была склонна списать его упорство на чрезмерное желание подкрепиться, однако в любом случае это лишь содействовало исполнению всех её планов по доставке оборудования в монастырь. А там ситуация могла получить дополнительное развитие – отзывчивые мастера всегда готовы были предоставить кров и пищу всем страждущим, и Алекс не являлся исключением их этих негласных правил. Только захотел бы он сам вести уединенную и лишенную всяческих вольностей жизнь в четырех стенах? Если же паренек не согласится на предложение Изабель, то она всегда сможет взять достаточно еды во время общей трапезы и принести Алексу – при необходимости подобный трюк легко было повторять ежедневно, ибо количество потребляемой пищи никогда не контролировалось, потому как аппетиты у послушников различного возраста могли быть совсем непохожими.

Заслышав произнесенные сдавленным полушепотом слова юноши, Изабо сосредоточенно нахмурилась и перевела взгляд в сторону горных вершин, возвышающихся за воротами деревушки. Если она правильно запомнила свой путь из монастыря, то сейчас им надлежало идти на север, прямо к побережью горного озера, неподалеку от которого и располагалась территория Храма Мудрости.

- Кажется, нам нужно выйти за пределы деревни и дальше двигаться на север, и скоро там покажется озеро. А если пройти еще дальше, то покажутся южные ворота монастыря, - скороговоркой выговорила Белль, с некоторой беспомощностью наблюдая за попытками Алекса переместить коробку со станком.

- Кажется?! - возопил несчастный Танг, выхватил единственное это слово из потока речи девчонки. - Тебе каж... жется? - но тут воздуха, набранного в грудь, ему уже не хватило, и он выговорил это уже на последнем дыхании.

Когда кажется, надо... проверить! Чтобы не казалось. Потому что Танг с ужасом представлял, что в итоге девчонка убедится, что ей показалось, и им надо идти обратной дорогой и вообще в другую сторону. Так что Алекс заранее чувствовал себя обманутым и несчастным. А если эта вредная девчонка еще и откажется его потоп кормить... Ух! Он тогда жаб ей накидает под одеяло! Найдет, где она там ночует, и накидает!

В конце концов, страдалец через пару десятков метров сделал небольшой привал, поставив коробку на землю. В ней, кстати, что-то такое бряцнуло, так что Тангу даже слегка интересно стало, что же там такое. Доспехи, может? И откуда у девчонки доспехи? Может, она решила податься в армию? Только вряд ли они сейчас в доспехах-то ходят...

- А че там такое? - чтобы поддержать разговор, пока отдыхает, вопросил Алекс, сидя на земле рядом с ящиком и жалея, что в нем нет ни одной щели - посмотреть, что же за груз он тащит.