Не рой соседу яму, а то он использует ее как окоп

По большому счету, Оливии было наплевать на то, чем занимаются её ученики в своё свободное время, лишь бы держались подальше и не нарушали правила. Но устав монастыря требовал от неё периодической проверки - раз, периодических тренировок - два, и об этих тренировках нужно было ученикам как-то докладывать.
Обычно Лив делала просто: ловила какого-нибудь левого ученика, которому не посчастливилось пробегать мимо, и просила (читай "приказывала") передать тому-то о занятии там-то. И потом, если ученик на занятие не приходил, вселенский гнев обрушивался аж на двух учеников сразу.

Но сегодня никто под руку не попался, так что Лив была вынуждена в жилой корпус тащиться сама. Поднялась по лестнице, отсчитала нужную дверь и, естественно, даже не позаботилась о том, чтобы постучать. Приличия и стеснения? О чем вы? Не по тому адресу обращаетесь, Господа.

Картина перед ней предстала любопытнейшая. Оливия замерла в дверях, удивленно и одновременно недоуменно вскидывая брови. Почти-голый Либорайо в опасной близости от Максима. Как интересно... Делят территорию, что ли? А без верхней одежды это делают, потому что... потому что... кожа лучше дышит?
- Уоу. Я не вовремя, да? Наверное пойду, оставлю вас наедине, не буду мешать. Все дела... - ясен пень, никуда уходить она не собиралась.

Интересно, как далеко может зайти эта их странная потеха? Насколько сильно желание пострадать ерундой, и может ли оно проломить некие, вероятно, весьма сильные, барьеры в мозгах парней?(!?)..
А ведь причина – стара, как мир. Парни любят страдать хернёй. Это же весело и задорно! Хотя в какой-то момент Либорайо стало казаться, что его сосед воспринимает данную игру слишком серьёзно и кажется даже… слегка доисторически и пытается определить альфа-самца в этой не большой комнате.
А когда забава под собой получила псевдосексуальный характер, то… ни чего не изменилось в отношениях между Максом и Либорайо, ведь с каких пор между людьми должно было быть, что-то особенное, что бы… дальше вы и сами можете закончить предложение и если в нём будет присутствовать мороженное, то большой и искреннее вам уважение от автор этого текста.

Следующие предложения Масксима, Либорайо почти полностью пропустил мимо своих ушей, кроме пару частей
- «… и наслильниц…» - на этом моменте лицо итальянца почти засияло от счастья. Пару частей? В общем только на этот момент и среагировал бывший вор.
Огонь летящий в сторону его одежды, был воспринят с маленьким любопытством на уровне «ууу», но не больше. За сегодняшний день, он и так многое повидал.
- «…Закапывать тебя тоже будут…»
Это тоже было благополучено проигнорировано, но как же был прав этот русский и двух дней не пройдёт, как бедного итальянца и его друга-обезьяну, закопают в землю. Но это уже совсем другая история.

Если это и была война, то определённо победителем в ней вышел новоприбывший. Ведь кто из них двоих чувствовал себя, как дома, а? Парень одетый в труселя и носки или парень… который не был одет только в это.

Когда Макс говорил, то он мог видеть, только как итальянец довольно улыбается и кивает, смотря в не куда после слова «насильница»

Не успев, начать свою часть множество предложений, как в комнату русского и итальянца, неожиданно и без приглашения зашла англичанка, которая совсем не торопилась уходить.
Посмотрев на неё, Либорайо многозначительно почесал свою задницу.
- «Ciao, сифу Багира! … ты к Мармосету? Он вышел покурить» - после этого он посмотрел по сторонам и поняв, какую картину узрела девушка, засмеялся – «Эй, Максимилиан, может пригласим Оливию в нашу оргию? Ну или ты передумал, а?»
Шутка веницианца закончилась его же довольным смехом.

Кто-то из мудрых сказал: «Бойтесь своих желаний. Они могут исполниться». Вот уж действительно. Когда в комнату вошла Оливия, Максиму захотелось провалиться под землю.
Черт! Почему она? Почему это должна была быть именно она?!
Наверное, не было в монастыре человека, которого Казанцев хотел бы видеть меньше, чем сифу Хамфри. Некоторое время эта девушка занимала все мысли парня, он был влюблен в нее, но сумел перебороть в себе это чувство. И, в общем-то, был всем доволен. Вот прямо до этого момента был. Но стоило ей вновь оказаться в поле его зрения, внутри проснулась какая-то иррациональная злость, захотелось выгнать ее отсюда, причем в самых грубых выражениях, и в то же время, больше всего на свете, он хотел, чтобы она осталась.
А тут еще и итальянец добавил масла в огонь, предложив Оливии присоединиться к оргии.
Злость прогнала, нерешительность, Макс усмехнулся, чувствуя, как внутри нарастает веселая ярость. Ничем хорошим это закончиться не могло, и Казанцев это прекрасно знал. Но остановиться уже был не в силах.
- Ты же помнишь, я люблю долгие прелюдии, - медовым голосом, проворковал Максим, обращаясь к Либорайо. – Давай, ты закончишь для меня стриптиз, а уж потом продолжим. А то у меня все возбуждение спало.
Макс с тоской указал себе между ног, показывая, что характерной неровности в одежде, что должна выдавать мужское возбуждение, у него нет.
Аджна отозвалась неожиданно легко, потянуться щупальцем энергии к клавиатуре ноутбука, и, картинно щелкнуть пальцами, включая проигрыватель, было делом нескольких секунд. Зазвучала мелодия, что-то французское, милое и лиричное. Про любовь, видимо.
Максим подтянул к себе единственный в комнате низкий табурет, картинно уселся на него, делая вид, что собирается наблюдать интересное действо. Потом глянул на Оливию, и похлопал себя по коленям, как будто приглашая девушку присесть и присоединиться:
- Присаживай…ся, - было очень трудно пересилить себя, и обратиться к наставнице на «ты». Но не она ли его чуть ли не на каждом занятии об этом просила? – Если, конечно, ты и вправду не к Мармосету. Если к нему, то мой любимый сосед прав – макак слегка притомился и вышел покурить.
Ну вот, теперь она должна была свалить. Фыркнуть, выдать что-нить саркастичное, и свалить. Это было бы правильно. Самое правильное из всего.