Новая жизнь, новые люди, болтливый проводник.

Паренёк оказался настолько весёлым и разговорчивым, что сумел вытянуть из сонной и уставшей Юки пару слов. Это был последний её день в любимой Осаке, и она проводила его в саду семейного рёкана.
После смерти родителей о девочке позаботилась служба опеки: пока решались все вопросы с бумагами, покупались билеты на самолёт до Китая, зачитывалось завещание, девочке было разрешено остаться в родительском доме, а в качестве временного опекуна ей назначили добродушного мальчишку, Макото. Он был старше её лет на девять: высокий, со спортивным телосложением, но не сказать, чтобы красивый. И не замолкал ни на минуту. Юки давно не общалась со столь настырным и болтливым собеседником. Она сделала ему чай (парнишка был настолько поглощён рассказом о себе, что не заметил, как осторожно и быстро девочка разлила кипячёную воду по чашкам, - она много практиковалась) и подала на стол пирожные. Несмотря на слепоту и «беспомощность» даже десятилетняя Юки была знакома с традиционной японской чайной церемонией. Девочку всему научила мать: они частенько принимали гостей (в основном это были папины друзья по работе) и учили иностранцев, остановившихся в рёкане. К сожалению, для соблюдения всех традиций у дома Мидзуно не было тясицу, чайного домика, и церемонию обычно проводили в скоромно обставленной комнатке, отгороженной бамбуковой дверью. Это был первый раз, когда Юки разливала чай сама, - обычно это делала мать, запрещая дочери прикасаться к чайнику. Ну, а так как всё было проделано с заботой и вниманием, Макото очень быстро привязался к девочке, хотя она всего лишь соблюдала правила приличия.
Они пробыли в рёкане чуть больше двух недель. Это был как раз период цветения сакуры, и Макото находил в этом нечто символичное, а Юки сравнивала лепестки сакуры со снежинками и не находила ничего романтичного. Как бы то ни было, однажды Макото быстрым шагом прошёл в гостиную рёкана и взволнованно позвал малышку. Она, как и всегда, откликнулась из глубины сада, немного озадаченная и напуганная: парень редко повышал голос, он часто смеялся и шутил, но говорил ровно и спокойно. Он прошёл в сад и, присев на корточки в пару сантиметрах от Юки, протянул ей две бумажки. Когда девочка озадачено склонила голову, Макото смутился (она отчётливо это поняла, она всегда «слышала» чувства людей и отрывки их мыслей) и объяснил, что это билеты на самолёт. Они вылетают завтра вечером. Это её последняя ночь в рёкане.
Юки никогда не воспринимала отъезд, как нечто серьёзное и реальное – она до сих пор была в шоковом состоянии после смерти родителей, и всё казалось ненастоящим. Теперь же осознав неизбежность отъезда, она почувствовала, как рыдания подступили к горлу, но слёзы так и не пролились. У неё их просто больше не осталось. Весь день Макото был добрее и нежнее обычного, ненавязчиво держался рядышком и почти не разговаривал с ней. Она «видела», как он переживает, по «отголоскам» его мыслей и чувств и старалась держаться.
На следующий день они вместе собирали её чемодан: тёплые вещи – ведь в Северном Китае зимы холодные, не то, что мягкая зима в Осаке, лёгкие вещи - юбки, джинсы, майки, футболки, пижамы на ночь. Заглянув в спальню родителей, Юки взяла мамин гребень и духи, попросила Макото поискать на книжных полках любимую книгу отца, уложила флейту в футляр, а затем они вместе выбрали семейную фотографию. Она не могла видеть лиц матери, бабушки и отца, но хотела сохранить это, как память о том времени, когда они были вместе. Книга, гребень и духи – напоминания о них самих, но не об их связи с ней, Юки.
Когда всё было готово, в небесах уже полыхали огни заката. Макото подробно описывал ей обилие ярких красок, но девочка его почти не слушала: её душили слёзы, которые не могли пролиться, да она и не знала, как выглядит красный, золотой, оранжевый…она вообще цветов не знала.
Самолёт вылетел только поздней ночью (рейс задержали). Юки никогда ещё не летала, но ей не было страшно. Она не видела, как огромная железная «птица» разгоняется и поднимается в воздух. Только жалобно сжался желудок при взлёте, но девочке это понравилось. Она никогда не боялась оступиться и упасть, в её жизни «полёты» с лестницы стали обыденным явлением, и нет, кроха не боялась высоты.
Когда они прибыли в Китай, Юки спала, поэтому Макото взял утомлённую девочку на руки, указал носильщику на их небольшой чемоданчик и, недолго простояв в очереди, покинул аэропорт. Он нанял такси, водитель которого обречённо вздохнул, когда понял, что путь предстоит долгий, и всю дорогу бодрствовал, осторожно перебирая волосы спящей малышки. До храма Линь Ян Шо они добирались…Юки потеряла счёт времени: она больше спала, устав от обилия мыслей и чувств огромной толпы людей в аэропорте.
Таксист довёз их до небольшой деревеньки – дальше пришлось идти пешком. По шелесту денежных купюр Китая Юки поняла, что они ехали не один день. А ещё от водителя волнами исходила огромная усталость – девочка поневоле даже отшатнулась: в аэропорту она и сама устала ничуть не меньше.
Позже кроха также осознала, почему её временным опекуном стал именно Макото. Оказалось, что парень неплохо знает китайский. Впервые секунды Юки даже испугалась его голоса, ставшего вдруг таким чужим. Он сказал ей, что и она должна будет выучить этот язык, так как жить будет в чужой стране и с людьми, большинство из которых на японском не говорят. Это вконец добило маленькую Юки, и она на протяжении всего пути крепко цеплялась за плечо Макото (он нёс её на руках - ведь чтобы попасть в монастырь надо было идти довольно большое расстояние по узкой тропинке, да ещё и в гору). Парня это рассмешило, и он объяснил, что бояться нечего, что её научат добрые люди, что она не будет одинока.
- Они буддисты? – шёпотом поинтересовалась Юки.
- Ну, насколько я знаю, Линь Ян Шо – буддийский храм, - коротко ответил Макото. Чем ближе они подходили к её новому дому, тем сильнее он беспокоился и тем меньше он говорил. Юки бы посмеялась над его неразговорчивостью, но ей, скорее, плакать хотелось.
- Они уберут эту штуку из моей головы, которая всё время мешает? – она впервые заговорила с ним о своих способностях, но по тому, как парень отреагировал, девочка поняла, что он так же чужд ей, как чужды остальные люди. Не стоит говорить с ним об этом. Это их с бабушкой проблемы.
Сама разберусь.
- Я дальше сама, Кояма-сан, - прохладно сказала Юки, как только они подошли к воротам. Он как раз рассказывал ей о высоте стен, но для неё это не значило ровно ничего.
Парень очень удивился, попытался воспротивиться и настоять, мол, надо отдать бумаги, но дочка четы Мидзуно отрицательно покачала головой. Она больше не считала его «своим», ей было больно, что и он, такой хороший и добрый, её не понимает. Не нужно, она и сама справиться. Она впервые возразила. Никогда, никогда прежде такого не было, но Юки отчётливо поняла, что дальше она сама справиться. Тут…тут не место для Макото.
Временный опекун не сомневался: оставить беззащитную слепую девочку одну, тут - нельзя. Она же китайский не знает! Парень решительно подошёл к воротам и позвонил в колокол.

О прибытии этой ученицы их предупредили заранее. Не так, что скоро прибудет новенький, а конкретно, аж за пару дней. А дело все было в том, что поездка этой девушки планировалась фундаментально и основательно. Но, что самое удивительное, девочку отдали ей и Дамьяну под опеку. Прорицатели заранее сказали, что малышка слепа от рождения, а совсем недавно ее постигло настоящее горе, из-за чего ей нужна будет поддержка, любовь и забота. Единственное, чего не очень понимала итальянка, так это почему именно они были выбраны в роли кураторов. Нет, ничего против она не имела, просто ей казалось, что у той же сифу Адлер опека над ребенком получится значительно лучше. По крайней мере это у нее пятеро детей, но с настоятелем не спорят, тем более, что она была рада пообщаться с девочкой, потому что мальчиков совершенно разного возраста ей вполне хватает дома.

- Поторопись, - строго сказала она своему первому ученику, будто бы тому все еще пятнадцать, а ей всего двадцать с хвостиком.

Послышался звон колокола, что значило, что ученица уже прибыла, а они только-только выруливают на центральную площадь, которую еще надо пересечь, прежде чем дойдешь до ворот. Но путников (а их внезапно было двое) уже было видно - вот он плюс отсутствия стен вокруг монастыря и створок у ворот - все как на ладони. Впрочем, и они тоже. Но не в этом дело, просто ждали-то они одну ученицу, а тут сразу двое... Вику, конечно, в свое время тоже провоали, но не прям до ворот монастыря. Значит, этот второй (высокий молодой человек) не представляет опасности для Линь Ян Шо, более того, возможно, ему тоже нужна помощь.

- Добрый день, - девушка вежливо поклонилась, - Меня зовут Даниэла Конг, а это, - она указала на своего великовозрастного ученика, - Дамьян Кораев. Добро пожаловать в Линь Ян Шо.

- Мааам, не подгоняй. А вообще я нахожу это странным. - Выпалил Дамьян, нагоняя свою любимую наставницу по пути к монастырским воротам. Вообще ситуация ему показалась очень странной. Он не просто знал кого сейчас встречать, а им сообщили об этом сильно заранее. Слепая девочка, с большими проблемами. Еще было странно что им назначили совместное кураторство. Настоятель как бы редко ошибался и это только настораживала. Если как раз Дани могла обеспечить любовь и заботу, то Кораев подходил только для одного - для защиты, вот только от кого эту малышку надо защищать оставалось непонятно, и это немного тревожило болгарина. Там временем они уже вырулили к воротам, где оказалась не только девочка, но и юноша. А вот это уже интересно. Судьба подпустила к воротам постороннего, либо он слишком важен в жизни это малютки, либо этот парень сам не так просто. Но это уже вторичный вопрос. Сейчас надо было познакомится и не шибко напугать малютку.

- Мое почтение, маленькая леди. - Коаев поздоровался и поклонился в тот момент, когда Диниэла его представила. - Добро пожаловать.

ПАрень изучающе рассматривал гостей, не смея нарушать право первого слова Даниэлы. Сейчас был тот момент, когда стоит соблюдать все меры приличия и порядочности, так по крайней мере ему подсказывало нутро. Да и девочка почему-то казалась ему слишком важно, чтобы играть в принятые им игры с новичками. Уж точно нее ее стоит пугать своим звериным обликом. Но вот только почему все так перевернулось внутри болгарина было совершенно непонятно.

Макото явно разнервничался ещё больше в присутствии двух незнакомцев. Юки ощущала, как волны переживаний накрывают её с головой, и постаралась отгородиться от чувств парня: во-первых она считала неприличным лезть кому-то в душу, а во-вторых она всё ещё была немножко разочарована, что старший товарищ, к которому она успела сильно привязаться за последние несколько дней, не может понять её. Девочка отныне не могла быть с ним до конца честной, ведь он, как и родители, никогда не поймёт, что она из себя представляет. Она не просто так целыми днями проводит в уединении: позволь она себе покинуть границы дома, и на неё тот час же «набросятся» переживания и чувства прохожих. Все их мысли и эмоции окутают малышку, и она точно сойдёт с ума. У того старого джентльмена заболела дорогая жена, а та выпускница средней школы получила низкий балл за сочинение, а у той женщины недавно сорвалась свадьба, и она мучается, мучается, мучается! И Юки пыталась отчасти отгородиться от этих чуждых ей переживаний. Больше всех помогала бабушка. В их старом загородном домишко кроху никто не тревожил, а старенькая Мивако учила внучку самоконтролю и внутреннему покою. Но после смерти бабушки уже некому было успокоить и подбодрить маленькую Юки, и девочка вконец отказалась покидать родительский рёкан. Потом умерли родители, и девочка окончательно построила вокруг себя каменные стены.
Но вот однажды появился Макото. Не просто какой-то там пришелец в её доме и даже не семпай. За две недели он со своим болтливым языком и по-настоящему добрым сердцем стал ей старшим братом. Мельком она «слышала» его мысли и видела его искреннюю любовь и заботу. Бывало, Макото вспоминал что-то из прошлого. Однажды Юки даже увидела крохотную могилку, но имени так и не прочитала – быстро отгородилась от сознания юноши и всю ночь провела ни живая, ни мёртвая. Но тогда-то она и поняла своё настоящее место в сердце молодого человека: она заменила ему кого-то давно ушедшего из жизни. Наверное, это была младшая сестрёнка…
А сейчас Макото должен с ней попрощаться. Что самое ужасное, так это то, что она отворачивается от него в этот самый последний момент, не желая признавать, что чем-то отличается от него. Что она с таким упорством игнорирует его присутствие, досадует на то, что он до самого конца остаётся всё таким же любящим и заботливым, хотя теперь между ними точно встанет стена непонимания. В самый последний момент самый последний дорогой человек, оставшийся в живых, уходит, зная её не до конца. А Юки остаётся.
- Добрый день, меня зовут Кояма Макото, - на китайском приветствовал незнакомцев парнишка и вежливо поклонился в ответ. – Я из японской службы опеки, город Осака. Сопровождаю Мидзуно Юки и здесь, чтобы убедиться, что девочка передана в нужные руки. По настоянию покойной Хасэгавы Мивако Юки должна быть передана под вашу опеку. Вот необходимые бумаги: тут само завещание, одобрение органов опеки, свидетельство о рождении, страховка…
Дальше девочка не слушала, она ощутила чей-то внимательный взгляд и озадачено склонила голову. Видеть любопытного наблюдателя она не могла, но он сам дал о себе знать.
Юки едва заметно съёжилась и машинально отгородилась от этого незнакомого голоса. Не подумайте, голос не казался страшным, а его обладатель неприличным или представляющим опасность. Малышка всегда немножко смущалась и переживала при первом знакомстве. Девочка через силу поклонилась (тело казалось деревянным) и постаралась улыбнуться, но, наверное, не особо получилось.
А Макото было не заткнуть, он всё что-то говорил обладательнице женского голоса и явно не скоро собирался закончить. Что-то обговаривал, объяснял, словно гвоздь вбивал, хотя девушка и так внимательно его слушала и всё понимала. Но даже Макото не может говорить вечно. Наконец, все формальности были улажены, и паренёк, ещё раз вежливо поклонившись, стал прощаться.
- Ну что ж, на этом всё. Юки…будь умницей. Конг-сан, Кораев-сан, я должен отбыть поскорее в Японию.
Но, хоть блокируй бешеный рой его мыслей, хоть не блокируй, всё равно девочка «слышала», как переживает и любит её Макото. И от этого в сто крат больнее.
Он осторожно и мягко высвободил свою руку из её маленьких детских ручек и отправился в путь. Вот и всё…
Знают ли они японский?.. - скорее печально, чем испуганно вопросила мысленно Юки, оборачиваясь в сторону, где, по идее, должны были стоять её опекуны. Ну, во всяком случае, она чувствовала их духовное присутствие именно в той стороне.

Кораев. как и всегда, был в своем репертуаре. Только вот мааааамой он ее еще никогда не называл. Ну, судя по всему, все бывает в жизни впервые. Вот он как был балбесом, так... Хммм, нет, не был он сейчас балбесом - давно уже вырос, повзрослел, семьей обзавелся и стал очень интересным и статным мужчиной. Боже, неужели она так постарела с момента их первой встречи? Это же было совсем недавно... всего каких-то... двенадцать лет назад. Ужас. Как быстро время-то летит! Но сейчас надо было отогнать эти мысли, потому что надо переключиться на малышку, которая, как ей показалось, чувствовала себя несколько не комфортно. Не в своей тарелке.

Дани кивнула молодому человеку. который принялся говорить. Много, достаточно эмоционально (или это просто по нему было видно, что он переживает за девочку не как простой работник службы опеки?) и, пожалуй, слишком уж много. Но прерывать его было бы несколько некрасиво, поэтому Даниэла выслушала все, пару раз коротко взглянув на Дамьяна, чтобы удостовериться, что он еще не заснул стоя, но всякий раз взгляд останавливался на девочке, такой милой и еще совсем маленькой малышке. Она даже младше Дина, а уже с ней приключилась такая беда... Итальянка взяла у временного опекуна документы своей новой подопечной, на всякий случай проверив, чтобы там не оказалось ничего лишнего.

- Мы, к сожалению, не относимся к какой-либо организации, - спокойно ответила мастер, - Могу только расписаться, что приняла у вас ее документы. Опекунство, к сожалению, не в нашей компетенции, но, поверьте, мы будем заботиться о ней как того требуют принципы морали и как бы это делал любой добросовестный родитель. Вы оставляете ее надежном и безопасном месте, не волнуйтесь.

Даниэла вежливо поклонилась молодому человеку, когда было понятно, что разговор окончен, и только после этого до нее дошло, что с девочкой он говорил не на китайском. Действительно, откуда маленькому ребенку из Японии знать китайский язык? И это, кажется, сейчас может стать небольшой проблемой, потому что она сама ушла не так далеко от простого "коничива".

- Юки, ты, наверное, устала с дороги... Пойдем, пообедаешь, а потом мы покажем тебе твою комнату и ты сможешь отдохнуть. Ты не против? - Все же попытка - не пытка, поэтому попробовать поговорить с ней на китайском все же стоило.

Дамьян, что было совершенно на него не похоже сохранял полное спокойствие. Он ни топал на месте, не крутился вокруг людей, она даже молчал. Болгарин просто стоял рядом, сложив руки за спиной на армейский манер и старался минимально отсвечивать. Больше всего он сейчас походил на охранника, на странного внешне матерого охранника со шрамом на лице. Что самое интересное, Дани кажется тоже осознала необычность поведения Дмьяна и периодически на него посматривала, то ли не могла поверить тому что происходит. то ли просто проверяла тут ли он еще, учитывая что болгарин не издавал ни звука.

Пока проходила бюрократическая волокита, от которой Конг благополучно отделалась, Кораев заметил одну сложность, которая явно станет некоторым препятствием в общении с маленькой леди. И сложностью этой был японский язык, что это именно он болгарин не сомневался, уже слышал от других учеников и конечно же ничего не понимал. Так что с этим однозначно придется что-то делать. И что-то ему подсказывало, что малютка изучит китайский на много быстрее, нежели он японский, по крайней мере на это придется надеется. Вот только оставалось не ясным, что делать сейчас. Опекун явно не собирался в монастырь, а банально разговаривать с девочкой как-то надо. Вот вам и загадка на день грядущий.

"Я не понимаю ни слова на японском, Дани. Так что общатся у меня с ней получится только образами да ментальной магией, она сможет это вынести?" Кораев обратился к наставнице на мыслеречи. Нечего опекуну лишний раз демонстрировать возникшие сложности, они наверняка разберутся и что-то придумают. Сейчас просто ему не хотелось чувствовать себя не в своей тарелке. Но судя по всему, они с Сифу Конг были в одинаковых условия, так как она начала разговор с девочкой именно на китайском. Что же, видимо им срочно нужен переводчик, который на время станет неразлучным с девочкой.

С первых же слов, что слетели с губ Даниэлы Конг, Юки поняла, что японский язык девушка не знает и вряд ли её спутник ей поможет в решении этой глобальной проблемы. Малышка, впрочем, особо не переживала, ведь она могла попробовать понять новую знакомую по образам в её голове. Но когда девочка попробовала «достучаться» до сознания невидимой собеседницы, то с ужасом поняла, что против неё стоит мощный непреступный блок. Такие блоки, разве что гораздо более ненадёжные и хлипкие, она использовала, чтобы «забаррикадироваться» от чужих потоков мыслей и эмоций в местах большого скопления людей. Не понимая, с какой это стати чьё то сознание ей недоступно, Юки упрямо и чуть ли не плача пыталась прорваться, но всякий раз безуспешно. И как прикажете теперь понимать, о чём говорят эти двое? И вообще, почему так происходит? Единственная, кто мог отгородиться от малышки, была бабушка, но она давно мертва.

Разве могут быть другие люди, способные «закрывать» своё сознание от меня? – удивлялась Юки. – Ведь ни у кого до сих пор не получалось!

Вот теперь общение стало настоящей проблемой. Кроха беспомощно обратила лицо в сторону своих «опекунов» - дурацкое, кстати, слово, разве смогут они заменить ей родителей? – и в нерешительности замерла на месте, даже не зная, что им сказать. Как там у них «привет»-то будет? «Ми хао» или «ни хао»? Молодец, Кояма сэмпай, бумаги отдал и ушёл, а ей что теперь прикажите делать? Юки готова была разреветься от досады и полной беспомощности. Но реви - не реви, от этого понимать её лучше не станут. Нужно как-то попробовать наладить контакт.

- Ни...хао?.. – маленькая даже вздрогнула, услышав свой, ставший вдруг совсем чужим, голос. Дальше она продолжила уже на родном языке:
- Ваташи Мидзуно Юки. Конг-сан? Кораев-сан? – девочка пыталась использовать примитивный японский и казалась себе самым настоящим посмешищем.

Как глупо, глупо, глупо! Невежливо!

Да уж, к своему сожалению, Даниэла лишь убедилась в том, что малышка не говорит на китайском. Хотелось, конечно, верить, что она стесняется и боится даже поздороваться, но почему-то ей казалось уже совершенно неуместным верить в подобные сказки. Дамьян, увы, тоже не успел еще выучить японский. Вот русский, кажется, успел, а японский - нет. Обидно прямо как-то, честно говоря. Но делать нечего. Итальянка лишь едва заметно кивнула болгарину, чуть пожав плечами, мол, сейчас разберемся, как почувствовала попытку чьего-то вмешательства. Возможно, не совсем вмешательства... залезть к ней в голову. И этот кто-то явно наткнулся на ментальный блок. Дани перевела несколько удивленный взгляд на девочку, вглядываясь в ее ауру и пытаясь понять не померещилось ли это ей. Нет, не померещилось. Значит, это уже облегчает задачу - с Юки можно общаться ментально.

- Привет, - вновь повторила девушка, но в этот раз уже ментально, стараясь присоединить к этому разговору еще и Дамьяна, но не была уверена, что переплетение трех ментальных энергий - верное и правильное решение. Впрочем, если не получится, то и фиг с ним, уж с Кораевым общаться явно будет проще при помощи обычной речи. - Меня зовут Даниэла Конг, - она показала Юки собственный образ, то, какой она видела себя сегодня утром в зеркале. не растрепанную и сонную, конечно, а уже после завтрака. - По местному этикету просто сифу Конг. А это, - еще одна картинка, но в этот раз с образом болгарина, - Дамьян Кораев. Сифу Кораев. Предлагаю пойти в столовую и что-нибудь перекусить, - все слова итальянка сопровождались образами: вот дорога от главных ворот к столовой, вот горячий чай и то, что сегодня было на завтрак. - А потом мы отведем тебя в твою комнату. Хорошо?

Вообще, это было впервые, когда итальянке пришлось разговаривать с человеком образами. С фантазией у нее, конечно, все хорошо, ровно как и с памятью, но все равно ощущаешь себя немного глупо, когда честно пытаешься вспомнить все в мельчайших деталях, чтобы у малышки было полноценное представление о месте, в котором она оказалась.

Кораев от неожиданности даже немного дернулся. Нет, он понял, что Дани с ним согласна, но вот такого точно не ожидал. Это что? Ментальная конференция? Болгарин прижал руку к виску и попытался сосредоточится на течениях энергии, которые сейчас соединяли три сознания. А, все понятно, но лучше он помолчит. Сразу два потока информации от двух людей может сильно сбить с толку маленькую девочку. Так что болгарин просто стоял и "слушал" диалог между Даниэлой и Юки, точнее те образы и мысли, которые передает Сифу Конг. Вопрос только был в том, что сейчас испытывает сама девочка, такие вот фокусы не всегда нормально выдерживают и взрослые, что уж там говорить о ребенке.

Кораев осторожно потянулся к сознанию Юки, чтобы понять ее эмоции. осознать не пугают ли они ее и к сожалению, он оказался прав в худшем варианте. Девушке была и напугана, и удивлена, и немного шокирована, хотя внешне это выражалось не сильно, но это было, уж поверьте.

- Дани, ей страшно. Возможно, что-то не так. Мы ее пугаем. Скажи что я к ней подойду. Пусть не волнуется. - Кораев сделал два быстрых шага вперед и присел перед девочкой на корточки, внимательно "вслушиваясь" в то, что за информацию транслирует Даниэла. Когда "прозвучала" нужная фраза болгарин медленно расставил руки и приобнял девочку. Теперь в ее голове уже зазвучал его голос и соответствующие образы, дающие понять, что тут она будет в полной безопасности и никто ее не тронет.

В первые секунды долгожданного «контакта» с сознанием двух новоявленных знакомых у Юки волосы стали дыбом. Она невольно отшатнулась, беззвучно ахнула и едва не распласталась по земле. Вот так сюрприз! Это был самый настоящий шок – оказывается, всё-таки существуют люди, которые помимо её дорогой покойной бабушки способны сопротивляться её попыткам «подслушать» их мысли и чувства. Нет, они не только могут сопротивляться! Они сами проникли в её сознание и стали его частью: она даже блок не успела поставить – не ждала их ответа, не думала, что это вообще возможно.

Юки разинула рот и обратила взор невидящих глаз куда-то туда, где, должно быть, стояла Конг-сан. Э-э-э… Нет, сифу, сифу Конг. Так у них тут в Китае принято. Вначале было тяжело сконцентрироваться – в голове был непонятный, навязчивый, оглушительный шум, которого никогда прежде не было. Это, наверное, потому, что прежде в голову кому-то «лезла» она, а теперь впервые к ней «залезли», причём сразу два человека. Точнее, два их сознания, мысленные барьеры которых были по истине масштабны. Старенькая Мивако тоже иногда слегка «касалась» мыслей Юки, – далеко не самое приятное ощущение на первых порах, - но теперь её сознания не просто коснулись. Его заполнили многочисленные образы, а она никогда раньше их не использовала, хотя могла бы, наверное. И с непривычки у крохи голова шла кругом.

Она, наверное, долго с этим боролась, но шум, наконец, немного ослаб. Ровно настолько, насколько положение Юки и её умения ей позволяли. Во всяком случае «говорить» и «слушать» стало немного легче. Как только девочка осознала этот факт, Даниэла принялась объяснять на «языке образов», что они могли бы направиться в столовую, а потом и её новую комнату показать. Новые места, новая информация снова вызвали головную боль, Юки даже немного сжалась, стараясь спрятаться от шума в голове.

А потом её поддержали чьи-то сильные руки, и сразу стало как-то легче. Не надо было думать, как устоять на ногах и не упасть. Затем опять образы – уже успокаивающие, старающиеся объяснить, что, мол, всё хорошо, всё будет в порядке. Не особо верилось, но с каждым разом шум в голове становился на толику меньше. Юки привыкала что ли?

Юки коротко, даже можно сказать торопливо, кивнула – знак, что она всё поняла и возражений не имеет. Хотелось «выкинуть» новых знакомых из башки и вновь стать хозяйкой собственного сознания.

Брысь отсюда! – проворчала она по-японски.

Даниэла, конечно, даже не подумала о том, что ее попытка общаться с девочкой образами может стать несколько... Неправильной, скажем так. Итальянка благополучно решила, что если девочка пыталась сама залезть ей в голову, то, значит, она вполне себе неплохо разбирается в ментальной магии. В конце концов, новички в этом деле обычно не осмеливаются пытаться забраться в чужое сознание, по крайней мере в сознание мастера, да и силенок и знаний для этого еще не хватает, ведь на первых порах учишься элементарным вещам.

- Ой, - только и смогла выдать итальянка, потому что на более уже не была способна. Во-первых, Дамьян ее пристыдил, а во-вторых, Юки явно было не очень хорошо. Девушка разорвала всю связь с малышкой в ту же секунду, когда поняла, что переборщила. - Гоменасай, - она сама даже не вспомнила откуда знает еще и это японское слово, зато очень отчетливо видела по ауре ученицы, что у той болит голова, что было более чем логично, увы.

Даниэла виновато взглянула на болгарина, чуть пожав плечами, мол, пардон, и вправду не подумала и не хотела, после чего потянулась золотистого цвета энергией к ауре Юки, подпитывая ее и, так сказать, латая те пропьет гы, которые образовались исключительно из-из ее стараний. Так что оставалось надеяться, что голова у нее перестанет болеть довольно быстро (по крайней мере все именно так должно действовать).

Как-то все немного не ловко получилось, на самом деле. Болгарин явно ощущал себя не в своей тарелке. Вот он сейчас замер обнимая запуганного ребенка, которому даже сказать ничего не может, а попытка ментального контакта ее пугала. Что дальше-то? Отойти на безопасное расстояние и больше не отсвечивать, или наоборот. взять на ручки и отнести куда нужно. Вопрос оставался открытым, пока болгарин не нашел отличный компромисс. Мастер отпустил девочку и поднялся на ноги. После чего вложил руку девочки в свою, слабо ее зажал пальцами и ждал ответной реакции. Захочет - уберет руку, не захочет схватится за него посильнее. Он тут явно был не тем, кто должен принимать подобное решение. А вот с малышкой общий язык как-то находить надо было.

- Я думаю нам стоит хорошенько подумать, как объяснить ей то, что сейчас происходило. Иначе мы общаться не сможем, но пока ее это пугает. Как думаешь, наши лекари смогут сделать что-нибудь с ее глазами. - Эта мысль появилась у болгарина почти в тот же момент, когда он увидел слепую девочку. А вопрос вообще копошился в сознании уже давно, но по отношению к Роберту, который тоже был слеп. Задавать он его не решался, но сейчас стесняться было нечего, Юки его точно не поймет, а Дани может ему открыть глаза на эту "великую тайну". -Куда мы сейчас? Столовая, комната? Ее вообще можно селить в обычную комнату, рядом с такими кадрами как Мишель или сестренка Рейса?

- Дайдзёбу! (Ой, да всё в порядке!) – тут же выпалила Юки, окончательно запутавшаяся и испуганная. С незнакомыми людьми она довольно редко пересекалась, что уж говорить о ментальном общении. Это было страшно, это было непривычно, это казалось опасным, и в тоже время это было в новинку, а от того становилось интересным и увлекательным. Приведя мысли в порядок после первого потрясения, девочка с невинным детским любопытством снова осторожно коснулась мыслей сифу Конг. Если бы она могла видеть и спокойно передвигаться, она бы просто коснулась руки девушки. Это «вторжение» было похоже именно на такое безобидное требовательное касание, с каким маленький ребёнок пристаёт к матери. Если посмотреть на это с другой стороны, то Юки сейчас походила на волчонка, впервые познакомившегося с иголками ежа. Но ведь хочется узнать, что будет дальше!

Чтобы окончательно уладить все недоразумения этой нелепой ситуации малышка показала образы, в которых мысленно общается с бабушкой. Её зажмуренные глаза, неподвижное тело, хмурые брови, положение, а также бабушка, сидящая напротив, молчаливая и такая же сосредоточенная и неподвижная – всё говорило о том, что Юки уже сталкивалась прежде с ментальной магией и умеет немного ей пользоваться. Не умея контролировать «картинки» в голове она передавала свои воспоминания то слишком медленно и непонятно, то слишком торопилась и сбивалась, «захлёбывалась» в собственных мыслях.

Всё то время, что девочка общалась с сифу Конг, глаза её были закрыты. Когда же она, пусть и с ужасной неловкостью, передала всё то, что в ней накопилось за эти несколько минут, глаза резко распахнулись и уставились куда-то в сторону. У мага с низким уровнем ментальной магии голова бы уже треснула. Представьте, что на вас разом скинули громадный ком чувств – от сильного страха до огромного любопытства. Тут главное себя самого не потерять, не то, что какую-то малявку понять! Юки это прекрасно осознавала, а потому и краской залилась очень эффектно. Прямо помидор какой-то. В общем – проблем вам с ней разгребать…легион!

Когда девочка всё разложила по полочкам, страх исчез. Потому она вполне спокойно отреагировала на то, что её взяли за руку с явным намерением куда-то тащить. Это был сифу Кораев, а его бояться в сложившихся обстоятельствах надо в последнюю очередь. Наверное. Ладонь была большая, широкая, сразу понятно, что мужская. Чем-то напоминала отцовскую, но совсем немножко. Чуть-чуть.

Знаете, то, что сейчас происходило, было чем-то... необычным. Даниэла испытывала легкий стыд из-за того, что вот так вот "набросилась" на малышку на ментальном уровне. Иногда все же стоит чуть больше думать головой, а не вестись за своим желанием рассказать девочке обо всем и сразу, да еще и в такой необычной форме. Дамьян же вел себя, как и полагается взрослому и разумному мужчине, практически по-отцовски обходился с малышкой, взяв ее за руку. Ах, да, еще и недовольство же свое выразил поведением собственной же наставницы. Ну и что, подумаешь, будто бы мастера не ошибаются...

А когда итальянка почувствовала, как Юки коснулась ее сознания своей энергией, она замерла. Дани уже успела даже решить, что в прошлый раз ей это показалось, потому что она вполне могла выдать желаемое за действительное, но нет. Японка на самом деле знакома с ментальной магией и сейчас охотно показывала все, чем хотела поделиться. Это все было так мило и невинно, но в то же время невероятно интересно. И, конечно же, было любопытно. Естественно, никаких препятствий для передачи желаемых образов у японки не было - в конце концов не просто так Дани так долго училась правильно распределять энергию и уметь контролировать то, что можно оставить "открытым", а что - нет.

- Она нас понимает, - не без гордости сообщила итальянка болгарину, едва удержавшись от желания показать ему язык, мол, нечего тут панику наводить, - Она общается ментально. Думаю, нужно ее сначала накормить. - Теперь уже Даниэла обратилась к ученице, как ментально, аккуратно показывая ей образ столовой, где пахнет едой и все напоминает место, где люди кушают, так и словесно. Все же, наверное, она слишком поторопилась, решив попробовать устроить ментальную "конференцию" на троих.