Невеста не волк - в лес не убежит!

Бледные пальчики дрожали - она без конца теребила белоснежное кружево. Подружки невесты уже давно ушли, оставив Лолли наедине с мыслями, но она все никак не могла с ними собраться. Лолли стояла напротив большого зеркала, и рассматривала себя, у нее никогда не было такого взгляда - потерянного, загнанного, обреченного.

Именно этот взгляд уставился на носочки ее туфелек, пока она шла к алтарю (Господи, она даже туфли купила на прямой подошве, потому что жених был ниже нее ростом!). Это был какой-то кошмар наяву. Гости, рассевшиеся по церковным скамеечкам, улыбались и смотрели на нее. Они все думали, что она счастлива. Это же самый важный день в жизнь любой молодой девушки! А Лолли... она просто смотрела себе под ноги, чтобы не споткнуться. Обзор к тому же закрывала полупрозрачная фата, и девушка ни разу еще не упала лишь потому, что шла торжественно медленной походкой под руку со старшим братом.

Жером, счастливый, ждал ее. Он сложил руки в замок и наблюдал, как Юлайи идет. Они знакомы с самого детства. Она... она не любит его! Это неправильно! Так не должно быть! Девушка, горестно шмыгнув носом, вспомнила лицо Роберта. Улыбку. Запах. От него всегда приятно пахло... не только одеколоном или туалетной водой, а еще каким-то своим запахом: лимона и перца. И только мысли об этом человеке заставили губы Лару дрогнуть в легкой улыбке. Которая тут же исчезла - они остановились, торжественная музыка смолкла, и Жером взял ее руки в свои. Вот. Сейчас. Сейчас все закончится.

После долго перелета из Лхасы в Бордо граф сопровождении Вероники долго путешествуя по залам и коридорам своего отеля, отделанным таким количеством гранита и мрамора, что хватило бы на целую гору, и, пройдя в двери из черного дерева, оказался в огромном зале с куполообразным потолком, который служил местом проведения разных торжеств. С фресок, которыми он был расписан, на вошедших смотрели божественные лики. Через окна у основания купола струился мягкий свет, и за ними виднелось затянутое облаками серое небо. В этот раз здесь венчался какой-то наследный аристократ или просто большая французская шишка, но графа он не интересовал. Он преодолел несколько тысяч километров ради той, которую этот аристократ подведет к алтарю.

Церемония уже началась, и граф занял место в самом конце зала самостоятельно, тогда когда Вероника куда-то отлучилась. В роскошных одеждах присутствующие были похожи на декор зала. Никто не изумлялся вслух убранством отеля, и граф предположил, что большинство из них были здесь частыми гостями. Граф никого здесь не знал, но лизоблюдов и льстецов мог узнать всегда. Сжимая в руках аккуратно сложенный лист бумаги с надписью «Её последнее письмо», Роберт повернул глаза, скрытые за темными очками туда от, куда звучали слова священника. По правде говоря, это было единственное письмо от нее и графу не хотелось оставлять его без ответа. Не хотелось, чтобы не осталось ничего недосказанного. Так как неизвестность и сомнения убивают человека. В свое время он не рассматривал их отношения как что-то серьезное и постоянно твердил, что девушка заслуживает молодого и сильного, а не старого избитого жизнью старика от которого остались одни руины. И хотя до старика графу было далеко, и выглядел он получше человека, который стоял перед алтарем, но он не хотел отнимать у Лару жизнь, которой она заслуживает, не хотел спешить сделать её взрослой, ведь было так приятно смотреть на её беззаботный и несколько детский нрав. Но она заслуживала счастья, а граф не мог её его дать.

Возможно, еще тогда нужно было стать эгоистом и взять счастье в свои руки? Но смог бы он тогда терпеть себя? Терпеть за то, что мог погубить судьбу совсем юной девушки? Нет, он не смог сделать этого тогда, и не сможет сейчас, возможно именно поэтому он не ворвался в зал скриком «Нет! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! Я ЛЮ..,», а решил в последний раз услышать столь дорогой и прекрасный для него голос. К тому же видимо он сам себе не мог признаться в своих чувствах к Лару. Вдруг рядом снова возникла Вероника, и граф опираясь на свою трость тихо спросил:

- И?

Вероника держалась поближе к Роксбери. Она практически не смотрела по сторонам и не замечала ни поклонов слуг, ни удивленных взглядов которые были обращены к ней. Юная, но очаровательная виконтесса, само воплощение женственности и чистоты, аккуратно придерживала графа за руку. Ее простое, но очень изящное платье из бледно-кремового шелка с открытыми плечами струилось в такт её шагов. Свободная от украшений и колец, она все ровно выглядела роскошно. Когда они оказались в зале, то виконтесса заметила, что лишь некоторые устремили свои взгляды к опоздавшим и то, скорее всего, рефлекторно, чем в качестве знака вежливости.

Гости были больше увлечены беседами друг с другом и обсуждением самых экстравагантных нарядов, чем парочкой ни чем не привлекающих опоздавших. Вероника обвела зал внимательным взглядом, но её интересовала отнюдь не роскошь убранства и не количество букетов желтых роз, которые заказала мать жениха назло невесте. Она оценивала обстановку с тактической точки зрения для выполнения своего задания: где стоят брачующиеся, какие выходы ближе к алтарю и к какой из подружек невесты можно будет подобраться быстрее и незаметней всего.

Оставив Роксбери одного, Вероника вышла из зала и через базилику ловко проскользнула к выходу, где в основном ходили алтарные мальчики. Выцепить одну из дюжины подружек невесты оказалось проще просто, а передать ей письмо, которое нужно вручить в указанное время немного посложнее, но все-таки осуществимо. Благо письмо было на китайском языке и даже если эту пигалицу в лиловом одолеет любопытство, то понять она все ровно ничего не сможет. Вернувшись обратно, девушка отрапортовала:

- Все сделано, - подобрав платье, Вероника уселась, подвинувшись поближе к Роксбери.

Лолли подняла глаза, замерев, как испуганная лань. Для всех казалось, будто она смотрит на своего жениха, но нет - девушка смотрела на свою фату, как на единственную преграду между ней и этим совершенно чужим ей человеком. Когда-то давно они с Жеромом играли в саду, общались... но потом он подрос, стал называть ее неуклюжей, некрасивой, дылдой, и детская дружба развалилась. Даже воспитанные мальчики порой ведут себя, как сволочи. Он объявился полгода назад, стал ухаживать. Сейчас Лолли осознавала, что толком выбора ей никто не дал. Ее просто выдают замуж.

Святой отец заговорил. Они все для чего-то собрались здесь. Для чего? Кого сочетать? Два любящих сердца?! Девушку затрясло, и ее лично любящее сердце готово было выскочить из грудной клетки и радостно проплясать лезгинку на лысеющей голове оратора. Жером... он ведь тоже не любил ее. Что это за брак такой получится? Крепость их "ячейки общества" будет поразительна, но они же будут как соседи друг другу, а не как муж и жена. Неожиданно для себя Лолли поняла, каких усилий ей будет стоить лечь в одну постель со своим будущим мужем.

Невидящим взглядом француженка обвела замерший в ожидании зал. Что-то рушилось, крошилось под ее ногами, уходило сквозь ее пальцы, заволакивало глаза... Ужас, который она испытывала в данный момент, никак нельзя было отнести к предсвадебному мандражу. Девушку на самом деле обуял дикий страх предстоящей "новой жизни". "Господи, кто-нибудь, остановите этот бред! Я ж не проживу и полугода под гнетом этой семейной жизни... Братья, милые, вы что, не видите, что я не хочу? Подружки, пожалуйста, скажите им, что это неправильно!" Но все молчали и улыбались, как дебилы, пока у Лолли ноги отнимались, пока слова священника звенели у нее в голове медной монеткой... Всем было наплевать на ее отношение к происходящему, а у самой Лару пропал голос, слова застревали в горле, она отчего-то не могла ничего возразить.

- Хорошо, - коротко ответил граф , не сводя взгляда от жениха и невесты. – Надеюсь, что все получиться, как задумано.

Церемония была красивой, наверное, все люди мечтают о чем-то подобном в свой самый счастливый день, но иногда пышность значительно уступает скромности, ведь главное это не то где молодые произнесут клятвы, а то, как они это сделают. Граф всегда уставал от излишней помпезности свадеб. Ему казалось, что на таких мероприятиях молодая пара походит на пленников, которые подвергаются пыткам смыслом которых есть выслушивание и ублажение гостей и родственников, которых по большей части видишь впервые. Начали читать Экклезиаст, а значит, что скоро время письма. Граф снял с пальца свой изумрудный перстень и, положив его в карман, дал Веронике знак, что пора уходить. Вероника, правда, сначала упрямилась стараясь убедить графа досмотреть все до конца, но, в конце концов, поддалась и аккуратно взяв графа за локоть направилась вместе с ним к выходу.

Пусть граф сбегает сейчас, но он уже и так достаточно сделал. Он не может дать Лару то, что она хочет, но не увидеть её он не мог и как хорошо, что судьба подарила ему такой шанс благодаря магам бонского города, которые одарили его поистине королевским подарком. Роберт не знал, какую реакцию вызовет его письмо, но надеялся, что это расставит все точки над «и».

Вероника не очень любила свадьбы, так как эти мероприятия были по большей мере достаточно скучны и не занимательны. Но данная свадьба обещала быть весьма запоминающей и хотя вряд ли бы она дотягивала до уровня голливудский историй, но в нашей жизни все может быть. К тому же невеста вроде была милой, правда девушка видела её только ссади и в профиль, но судя по этим данным, было понятно, чем она могла покорить графа, а может все дело в душЕ? Или у них что-то было в дУше? Это всего лишь шутки, но что-то было это точно. Кстати пигалица в лиловом уже задергалась, правда не только она. Граф тоже решил уходить даже со скамейки поднялся, а Вероника так хотела досмотреть все до конца.

- Я бы хотела досмотреть шоу до конца, - с ехидной улыбкой ответила Алигьери, но даже сквозь очки она почувствовала взгляд валлийца и решила больше не испытывать свою судьбу. Она, конечно же, сделала бы все по своему и закатала такой скандал, что если бы даже эти незнакомцы поженились, то об этом не переставали говорить даже на их золотой свадьбе. Это жестоко, но в этом вся Вероника, возможно сейчас в её душе просыпался бунтарский характер свойственный всем ирландцам.

- Зачем было снимать кольцо? – негромко поинтересовалась Вероника, но медлить не стала.

Виконтесса осторожно взяла графа за руку, и они направились к выходу из зала, благо экклезиаст уже закончился и уже звучали первые звуки свадебной песни.

В ушах стоял такой гул, что толком вычленить из него отдельные важные детали было трудновато. Жером все еще держал ее за руки, и пальцы начало покалывать. Ощущения были совершенно неожиданные: когда Роберт держал ее за руку, это было по-другому, приятно и волнующе, а руки ее жениха казались какими-то ледяными, потусторонними, неприятными. Юлайи передернуло.

Дороти, стоявшая в нескольких шагах от алтаря, в розовом платье, которое ей совершенно не шло, и активно помахивала каким-то бумажным флагом, привлекая внимание. Вот именно сейчас: "пусть тот, кто считает, что по каким-то причинам эта пара не может быть вместе, скажет это сейчас или замолчит навсегда". Гул рассеялся, и в голове эта фраза зазвучала прямо-таки набатом. Лолли, прокашлявшись, тихим голосом попросила прощения у жениха и святого отца, и мелкой рысью, подобрав белые юбки, бросилась к подруге, отнимая у нее письмо. Гости зароптали: неслыханное поведение! Музыка стихла, как оборванная у скрипки струна - как-то уж очень обреченно.

- От кого оно? - прошипела невеста, но Дороти лишь пожала плечами и кивнула в сторону выхода. Лолли повернула голову. И, представьте себе, в нужном направлении, едва не свернув себе шею от стремительности этого поворота. Подступающая к горлу тошнота усилилась, закружилась голова. Дороти, заметившая реакцию француженки, вовремя подхватила ее за локоть, помогая устоять на ногах. Гости, смекнувшие, что в дверях что-то происходит, обернулись туда, загомонив еще активнее. Среди догадливых оказался и Жером, не сводивший взгляда с пары, стоявшей у самых дверей. Одного взгляда на конверт оказалось достаточно, чтобы понять, от кого письмо. Лолли, включив абсолютный пофиг на всех, кроме себя, не открывая письма, принялась рвать его на кусочки с редким ожесточением.

- Постойте, г'раф, - на китайском прозвенела на весь зал Лару. Она уже направлялась к двум гостям, собиравшимся покинуть зал. Она мягко ступала в своих лодочках без каблуков по ковровой дорожке, будто летела по ней крупным белым облаком, и резко остановилась у Роберта и его спутницы. Ей понадобилось ровно пять секунд, чтобы совладать своим голосом, и все это время в зале была г.р.о.б.о.в.а.я тишина. Высшее общество жадно до зрелищ больше, чем другие, но уж больно на них бедны. Еще секунда, и клочки, оставшиеся от конверта и письма, которые Юлайи зажимала в руке, полетели прямо в лицо Роберта. Девушка сглотнула вставший в горле ком.

- Вы, - скрипнув зубами, едва слышно начала Лолли, но, взяв себя в руки, продолжила с нормальной интонацией. Интерес гостей до происходящего утолился только у тех, кто владел китайским. - Вы лично являетесь на мою свадьбу, мисте'р 'Роксбе'ри, и единственное, что я получаю от Вас, это какое-то письмо? Я могла ожидать чего угодно, но не этого. Если, в этом письме есть то, что, явившись сюда со своей изб'ранницей, Вы не можете мне п'росто сказать, то я не хочу знать его соде'ржания. Всего Вам доб'рого, г'раф, я Вас больше не побеспокою.

Знаете граф уже был уверен, что все будет в порядке и вряд ли кто-то заметит их исчезновение, но Дороти в лиловом видимо неверно подгадала время. К тому же, вот кто её просил приходить на помощь к Лару. Пусть бы грохнулась себе немного это ведь не смертельно, а в таких вот ситуациях даже полезно, но удача была не на их стороне. Лару их увидела, и надо было графу снимать кольцо в самый неподходящий момент, он уже двадцать раз успел об это пожалеть. К двери оставалась еще пара шагов, но француженка догнала их быстрее, и пришлось следовать правилам хорошего тона и все-таки развернутся к девушке. После конфетти из письма брошенного ему в лицо граф начал задумываться, что появиться здесь было ошибкой, но мы всегда делаем ошибки, а потом думаем над тем, что следовало поступить по-другому.

- Вы все не так поняли…, - начал граф, но даже не знал, что сказать. Всегда веселая и временами чуткая и добрая Лару была похожа на разъярённого носорога. Правду говорил Джек Воробей: «Брошенная женщина это ничто по сравнению с фурией в аду». Вряд ли она проявит благоразумие. Но к большому удивлению между графом и Лару возникла преграда в виде Вероники. Неожиданный поворот, даже учитывая, что все взгляды были обращены к ним.

- Вероника не надо это тебя не касается, - пытаясь угомонить брюнетку, прошипел граф, но тщетно с огромным семейным состоянием ирландской мафии, полученным от матери, она унаследовала своего отца.

План уйти незаметно с треском провалился, вернее, провалился он вместе с бумажным конфетти, которым их осыпала невеста, а она даже в гневе была ничего себе так. Но сейчас не о красоте и не о гневе. Виконтесса уловила суть всего, что сказала Лару хоть из-за ужасного французского акцента, китайскую речь было разобрать весьма затруднительно. Как граф мог стерпеть нападки от этой выскочки в своем собственном отеле, она не знала, но раз валлиец не решался поставить её на место, то она сама это сделает. Выйдя вперед, она прямо-таки грудью заслонила слепого графа и теперь с вызовом смотрела на незнакомку. Вернее она больше оценивающее её рассматривала, чтобы знать с кем имеет дело.

- Теперь я понимаю, чем она тебе понравилась…, - ответила Вероника. Графу всегда нравились девушки с некой перчинкой, но в этой уровень перца в данный момент явно зашкаливал, и спастись от нее мужчине будет весьма не просто. – Я с ней разберусь!

- Не смей предъявлять претензии, письмо ты порвала, а не мы, так что успокой свои нервы и пошевели мозгами, - но когда виконтесса уловила весь разговор, то издала короткий смешок. – Я и он? Ты в своем уме? Или ты Шанеля хлебнула для храбрости?

Нет, ну додуматься до такого! Конечно, стоящая перед Алигьери невеста была не намного её старше, но по сравнению с графом Вероника была как дитя, и как такое могло ей в голову прийти. Святые угодники, да это просто мексиканский сериал с китайским дубляжом. И старнно было, что гости могли понять только слово "Шанель". Вот это настоящая трагедия.

- Я вообще склонна все не так понимать, мисте'р 'Роксбе'ри, - она грустно улыбнулась. Гнев не то, чтобы совсем сошел на нет, просто сменился каким-то недовольством. Причем, недовольством собой, а не Робертом. - Я... я п'росто не ожидала Вас здесь увидеть, это... большой сю'рприз... тем более с девушкой, еще младше меня.

Эта самая девушка стояла между ними, словно стена. Лолли тогда еще подумала с грустью - граф ведется на молоденьких. Она сама не исключение, все же у них было... некое недолгое подобие отношений. Просто девушка теперь... гораздо моложе. С удивлением посматривая на шипящего Роберта и ухмыляющуюся девушку, француженка вдруг застыдилась своего поведения. То есть с одной стороны все еще хотелось недобро так прищурить глаза, тыкнуть пальцем в грудь выскочке, и продолжать тыкать, пока не выскажет этой девице все, что думает о ней, о ее пристрастии к зрелым мужчинам, а так же о пристрастии с этими самыми мужчинами являться на свадьбу к девушке, которая любит его больше всего на свете уже много-много лет. А с другой стороны... Лолли скорее умрет, чем перейдет дорогу графу. Пришлось смириться, а задорные высказывания о состоянии ума самой Лару она проигнорировала, как непонятные.

- Очень жаль, - едва заметно улыбнулась она, - что не выпила, мисс. Он бы мне, наверняка, очень помог. Г'раф, я п'риношу свои извинения, я не имею п'рава что-то от Вас т'ребовать. Я повела себя импульсивно, это было глупо. Еще 'раз п'рошу п'рощения. Мисс, - Лару перевела взгляд на требовательную гостью, - если мое поведение как-то задело вас, я очень надеюсь, что вы тоже п'римите мои извинения.

Она кивнула обоим, опустив взгляд на пол, и, присев, начала шумно подбирать ошметки письма в надежде, что когда весь этот аншлаг закончится, она соберет его, склеит, и письмо Роберта даст ей дополнительный повод улыбнуться, что бы в нем не было написано.

- Вы как всегда видите то, чего нет, и мне кажется, что из нас двоих в этом момент Вы больше слепы, чем я, - спокойно ответил граф, смахнув остатки своего письма с волос. – Никаких неожиданностей не должно быть, так как этот отель, как и тот, что в Лхасе принадлежит мне.

И все-таки Лару была как всегда в своем репертуаре, сначала кричит, а потом разбирается в чем дело. Все-таки видимо не надо было приходить на свадьбу, а вообще отказать семейству жениха в проведении церемонии здесь, тогда и проблем было меньше и головной боли. Но мы, Его Светлости Роберт Роксбери, как всегда не ищем легких путей. Да еще и Вероника тут решила поиграть в эдакую роковую женщину все знающую и все понимающую. Единственное, что было неприятно, так как это испорченная свадьба.

- Извинения приняты, а Вы в свою очередь примите извинения от нас, видимо, что с моей стороны было весьма опрометчиво появится здесь, - граф как всегда был учтив и не старался повышать голос так как чтобы человека услышали не надо кричать. К тому же надо было еще как-то успокоить гостей и недоумевавших свидетелей и жениха брошенного у алтаря в самый интересный момент. Жених то видимо не определился, что ему делать вроде и отказа он не получил, но и пауза в церемонии это тревожный сигнал.

- Теперь нам пора. Поздравляю с таким важным днем. Я хотел пожелать Вам, Юлайи, всего доброго. Вероника пошли.

Девушка быстро сдулась, сменив гнев на милость, ну не то что на милость, а на какое-то непонятное поведение учтивостью с примесью извинений и разочарования в себе и в окружающих. Но в отличие от невесты, сама Алигьери сдаваться еще не спешила, никто не имел права говорить с ней и с графом таким тоном и бросать в лицо всякие бумажки. Она обожала хвастаться своим статусом, но не любила нерешительности и мягкости. Когда-то её дед, один из лидеров ирландской мафии, сказал, что у нее глаза Калигулы, а губы Мерлин Монро. Она никогда не витала в облаках от радости, а могла заставить окружающих говорить тише в своем присутствии. Хотя у нее были свои собственные женские слабости.

- Ну что дорогой ты так просто её отпустишь, скучный ты, однако, - театрально обратилась к графу брюнетка. – Я извинятся перед ней не собираюсь. Для тебя я Мисс Виконтесса или Виконтесса Роксбери, так что раскинь мозгами и все поймешь. И может я настолько молодая, потому что на самом деле я его дочь, так что на следующей свадьбе пей две бутылочки Шанеля, а то одной точно будет мало!

Вероника уже представляла выражение лица незнакомки, так как сейчас она должна почувствовать себя неприкрыто глупо и слегка морально убитой. Так опростоволосится это же очень и очень неприятно. Нет, не подумайте, что Вероника ни какая-то там баба-яга просто любила она сдувать раздутые пузыри чужого самомнения.

- Я пришел сюда с намерением ответить на Ваше письмо, но вижу, что Вы как всегда нетерпеливы и своенравны, - на чистом французском языке ответил граф, в его голосе не было даже намека на британский акцент. К тому же надо было дать повод пошушукаться гостям, а то даже как-то нечестно это было по отношению к ним, а они ведь сюда за зрелищем пришли. – Единственны девушки, которые имели ко мне отношение, покоятся теперь на глубине семь футов под землей. Извините за вторжение.

Граф уже забыл, какой бывает Лару, когда её слегка заносит, но в принципе во всем, что произошло, он виноват сам, так что нечего теперь нарекать. Масла в огонь подливала и Вероника, которая решила не вовремя показать свое упрямство и продемонстрировать любовь к родителю и нелюбовь ко всем остальным.

- Вероника хватит! Леди так себя не ведут, - спокойно, но сказал граф. Он никогда не повышал голоса на дочек и теперь не собирался, но он еще поговорит с ней о её поведении. – Я приношу извинения за её слова. Вас ждет жених, и я считаю, что неприлично заставлять его ждать. Прощайте, больше мы не встретимся.

И граф не дожидаясь ответа и реакции Лару развернулся и опираясь на трость пошагал к выходу вместе с Вероникой.