Черт и Ангел...

Это было странное место, этот монастырь. Оно ее пугало, а еще навевало смертную скуку, что было гораздо хуже. Поэтому, наверное, Ангел везде старалась таскаться с Казанцевым. Нравилось ему это или нет, но какое-то время она была его хвостиком. А сегодня, он сбежал… Нет, вот ей богу, взрослый человек, а сбежал, она уже второй час ищет его, а он как под землю провалился. Хотя он может…
Ангелина вышла к странному месту. Если еще по всей территории росли какие-то более или менее симпатичные растения, то тут голь и ветер. Где-то вдали виднеется что-то похожее на беседку, и больше ничего… «Веселенькое местечко….» - усмехнулась Подольская и подошла к самому краю обрыва. Ей всегда нравилось то ощущение, когда смотришь вниз с небоскреба, щекотно в животе, но невозможно оторвать глаз. Это место было самым правдивым в монастыре для Ангела. Почему правдивым? Тут все как на ладони, вернее отсутствие всего, эта пустота была очень символична. Что это за место, Линь Ян Шо? Великий монастырь с секретными знаниями? Лично Ангелине от этого хотелось смеяться? Это всего лишь кучка людей, которые засели в этом месте, которое волшебным образом никого случайного не пускает… А как же весь мир? Что ж вы тут все такие смелые и умные, а там… Если честно, Ангел до последнего не верила, что попадет сюда, потому что она была отнюдь не доброй, а Казанцев уверял, что тут самое главное быть светлым. Может монастырь ошибся? Она темно-черного цвета внутри, если мерить добродетель в цвете. Саму себя она, конечно, не считала мировым злом, но… от слова добродетель хотелось блевать. А тут у всех прям нимбы над головой. И как ее сюда занесло?
Перед глазами встала сцена, когда она в последний раз убила человека, кстати, не в первый раз… Ну его было точно не жалко. Жирный потный извращенец, ну и что, что он полицейский? Извращенцев Подольская определяла на три счета. Она с детства к смерти имела своеобразное отношение, поживи с такими родителями. Не то, чтобы она испытывала радость от смертей мало знакомых людей, но и не печалилась. И тут ситуация в корне поменялась… Это как из ада, к которому уже привык, вдруг попасть в рай. Но можно ли назвать это место раем? Можно ли назвать этих людей добродетельными? Кто это определяет?
Ангел так и стояла на краю обрыва, ветер развивал ее светлые волосы, а мысли неслись вслед за ним.

Знаете... а в религии вуду черт не один. Ну, один-единственный чертик на весь громадный пантеон - это было бы, согласитесь, как-то нелепо. Поэтому в вуду их целая толпа. Проворных, хитрых чертенят, изобретательных бесят, порой изящных, как сам барон Самди... И общее их название - эшу. Хорошо, когда твоим покровителем является Йеманжа, или тот же Шанго, или пусть даже сам барон Суббота, хозяин кладбищ... А если покровителем является эшу? Трудно ли молиться... черту?

Легко...

В последнее время Джильди приходил на обрыв чаще обычного - в конце концов, это же было его место Силы... а сила португальцу была нужна как никогда раньше. Где же ее брать, как не в месте инициации? В получасовых, обрывках сна, похожих на насмешку? В ночных бдениях над кроваткой дочери или у изголовья жены? В ежедневных столкновениях с учениками? Правда, наиболее буйные, словно почувствовав, что наставнику только их выходок сейчас и не хватало, подутихли - что ж, и на этом им спасибо... А сила сейчас была нужна, особенно сбивающейся с ног Мишель. И ради своей черноглазой возлюбленной Джильди держался - расплачиваясь за свою любовь к ней бессонными ночами и бесконечной усталостью... И раз за разом возвращался к обрыву - молиться своему эшу. Своему черту-хранителю...

Как обычно - легкая, безбашенная, бодрящая эйфория охватила еще на подходе к обрыву, с каждым шагом незаметно сводя все глубже в транс и расцвечивая обычно темные глаза - в них теперь плавились, перетекая друг в друга, десятки оттенков изумруда... Есть ли кто посторонний на обрыве, португалец не примечал - не до того сейчас было. Выйдя на самый край, Джильди опасно наклонился вперед - да так и остался, легонько покачиваясь под порывами бушующего на обрыве ветра и словно жадно ловя и впитывая всем телом разлитую в воздухе перламутровую милость лоа...

Так и следуя за своими мыслями и воспоминаниями, Подольская-младшая не сразу заметила еще одну живую душу в этой пустоши. Она склонила голову, наблюдая за балансирующем на краю мужчиной. Странный он, да, если честно, тут они все странные, чудики одним словом. Стоит себе на обрыве, то ли прыгать собрался, то ли взлететь. А тут и такое могут?
-Я не мешаю? А может помочь? - Ну а вдруг боится сделать первый шаг. Ангел была все-таки уверена, что он точно не вниз собрался. Хоть он и выглядел, как будто сбежал из тюрьмы. Худой, тени под глазами, волосы взлохмачены, одет, как будто торопился очень. Но каким-то шестым чувством Ангелина понимала, что парень еще не перешел черту, за которой идет небытие, скорее, наоборот, в его жизни, слишком много этой жизни.
Потом Ангел пожалела, что вообще заговорила. Постоял бы он себе и ушел, ей нет никакого дела до чужих проблем или до чужого счастья, ей бы в себе разобраться.

Оказывается, порой не смотреть по сторонам бывает очень вредно. Прямо-таки опасно для психики окружающих - не каждый же день наблюдаешь, как люди с обрыва свешиваются... Сперва Джильди просто чувствовал, что рядом кто-то стоит - но никак на это не реагировал, может, человек тут по каким своим личным делам стоит. Но нет - неизвестный обратился к португальцу, оказавшись на поверку звонкоголосой девушкой. Вести диалог, когда один из разговаривающих свешивается с края обрыва, то ли собираясь взлететь или спрыгнуть, то ли просто заигрывая с равновесием - это все же не дело... Рейс нехотя втянул собственное тело обратно на твердую землю, чтобы уже не балансировать на краю - и смерил девушку своим по-прежнему изумрудным взглядом.

- А в чем именно ты собралась мне помогать, позволь поинтересоваться? - заинтригованно спросил Джильди.- Неужели же - взывать к черту? Думаешь, без твоего участия он меня не услышит? - Хотя так пугать красивую девушку, с места в карьер рассказывая ей про чертей, наверное, не стоило... С другой стороны - столь требовательная красота португальца отчасти пугала - роковая вспоглощающая красота, из водоворота, в который она затягивает, не выбраться обратно - и не проскочить через него уцелевшим... А еще - девушка неуловимо кого-то напоминала... но вот с этим, наверное, стоит разбираться уже в последнюю очередь...

А внутри Ангела было все очень плохо. Вот когда такое настроение наступало дома, то под рукой всегда был телефон с номерами знакомых и малознакомых людей, клубы, выпивка, веселье… Чего только она не придумывала, что бы только не обращать внимание на серый цвет, в который окрашивалось все вокруг. Что угодно, только бы не чувствовать какую-то безысходность… Она угоняла машины, пьяная кутила с байкерами, прыгала с парашютом, разного рода интимные приключения… Это на какой то момент помогало. А тут ничего не было, чтобы помогло. Ангел обхватила себя руками, как будто чувствуя холод. Люди тут жили странной жизнью, как будто собирались жить вечно. Где веселье, где острота этой самой жизни, ведь завтра может и не быть… Но они все тут были уверены и в своем завтра и в послезавтра…
-О, ты взывал оказывается, в я думала кидаться пришел, вид у тебя как раз подходящий, - Подольская уселась прямо на землю в позу лотоса, глядя на горы, которые возвышались за обрывом.
-Научи меня черту молиться, может будет весело… - попросила Ангел этого странного юношу, ну а чем черт не шутит, может и есть этот загробный мир, хотя она в него и не верит.
-Думаю, если взывать вдвоем, то будет громче, - блондинка усмехнулась и как то грустно, она была уже почти уверена, что он пошутил над ней.

-Не знаю, какому черту молились мои предки, но я умею вот так, - она показала юноше язык, на кончике которого горел маленький огонек. Этот жест говорил о многих чертах Ангельского характера. Во-первых она терпеть не могла разговоров по душам с искренней жалостью в голосе собеседника. Во-вторых, ей и так хреново, поэтому серьезные разговоры только усугубят ее состояние. Этого Ангелина допустить не могла. Она ж вроде сказала, «а вдруг будет весело…».
-Меня, кстати Ангел зовут, а тебя случаем не Мефистофелем кличут? – они говорили как это ни странно по-английски, ну не давался блондинке китайский, хоть ты тресни.
-Да, я вообще не молиться сюда пришла, - созналась Ангел этому зеленоглазому юноше, - а что я ищу? Хороший вопрос, но хочется пойти, как в сказке, не знаю куда и принести то, не знаю что. Мне просто тоскливо тут. Все какие-то странные, да и ты на нормального не похож.
Подольская замолчала, наклонилась в положении сидя вперед и посмотрела вниз.
-А ты какому черту молился? Я думала чертям не нужны молитвы, им главное, твои поступки… а может и жертвы.

Ух ты. Это что, попытка продемонстрировать собственное превосходство? Джильди с любопытством взглянул на огонек на кончике языка блондинки, на мгновение задумался - а потом практически в точности повторил жест девушки. Шальная Манипура на эту авантюру отозвалась с энтузиазмом - и даже ничего не испортила, хотя ранее подобных рискованных фокусов с огнем Рейсу выполнять не доводилось. Как-то всегда работал с пламенем руками, огнеедом быть еще не приходилось... а сейчас именно так себя и почувствовал. Почти как шпагоглотатель... только огнеед...

- Очень приятно, Ангел, - вежливость, сухая банальная вежливость. Нет, его кличут не Мефистофелем - хотя до клички "Эшу" когда-то вполне мог дотянуться... Не похож на нормального? Тоже верно. Шаманы, они вообще, наверное, нечасто нормальными бывают - а уж когда на все это накладываются три стихии, принимаясь лепить и менять по-своему...вот тут уж точно о нормальности забыть можно. - Я молился... скажем так, черному черту. Черту напастей, черту чужих дорог... - Как же необычно, как странно пытаться объяснить специфику вуду обыкновенными, простыми, плоскими словами... даже самого коробит от этих формулировок - но Джильди, в конце концов, хотя бы героически попытался...