Да просто рисуночек...

Бывает такая вещь у людей, как смежные таланты. Ну, когда один талант прицепом волочет за собой какой-нибудь второй, может, вовсе и не нужный даже талант. Ну, например... нет, над примерами Лионелю трудиться было лень. Вот на его конкретном примере, пожалуй, разобрать эту ситуацию можно, а дальше лезть - это уже не надо, это народ сам разберется...

Вот первым талантом у Эпинэ было пение. Это всем понятно, это уже, наверное, все тут знают, как Ли периодически свой голос по монастырю использует то там, то сям, по поводу и без... Нет, игра на синтезаторе не считается. Во-первых, это не талант, это просто сел и заставил себя, и вымучил эти несчастные ноты. Во-вторых... да просто не подходит, не приставайте к человеку. А вот что касается второго таланта...

А вторым талантом у Лионеля оказалось рисование. Ну, как талантом... так, талантиком, еле-еле. Который Ли в данный момент сидел и вымучивал. Конечно, одним простым карандашом много не наваляешь... даже двумя простыми карандашами, ибо с цветовой гаммой небогато. Так, ерунду какую-нибудь разве что... Зато у француза был целый здоровенный альбом, в котором можно было страницы рисунками хоть увазюкать. Собственно, вот, Лионель как раз первую страницу в альбоме и открывал... смутной калякой-малякой на цветочную тему. Уж извините, а что еще в парке глициний рисовать прикажете?... Тут фантазия как-то откровенно пробуксовывает...

Рисунок Лионеля, если что

Глицинии. Эти цветы девушка видела разве что по телевизору. Мама любила выращивать всякие гортензии, астры, пионы и прочие садовые растения, а глициния у девушки ассоциировалась с чем-то диким и, скорее, восточным. Также нельзя было эдельвейс выращивать в домашних условниях. Но не о том сейчас речь. А о том, что Лиз решила прогуляться по парку глицинии, посмотреть, понюхать, добыть информацию. Может, можно их разводить в саду у Альпийских склонов.
День выдался солнечный и достаточно тёплый. Лиззи направилась в парк глицинии, думая, чем ей всё-таки здесь заниматься. Изучать камни? Или вернуться во Францию и поступить в Сорбонну? Или... Её от мыслей отвлекла фигура сидящего к ней спиной парня, и она тихонько подошла к нему. Заглянула в альбом.
- Ах, какой красивый цветок, - восторженно воскликнула девушка, глядя на рисунок. - Извините, если отвлекла вас. Лиззи Данглар, - и она обошла парня, остановилась напротив него и протянула руку для знакомства.

Лионель. Красивое имя. Что-то романтичное в нём присутствует. Наверное, в человеке с таким именем присутствуют скрытые таланты. По крайней мере, такой рисунок, названный им халтурой, был прекрасен. Может быть из-за того, что он нарисован с душой. Великие личности рождаются из таких вот романтиков, которые могут нарисовать цветок или бабочку, которые, глядя на закатное солнце, могут сочинить стихотворение. И посвятить его избраннице своего сердца. Наверное, это интересно послушать стихотворение любимого человека под луной. Только не было у неё молодого человека. Пока.
На ответный жест парня Лиз смущённо улыбнулась, опустила глаза, а её щёки налились слабым румянцем смущения. Так женственно ей ещё никто не целовал руку, было в этом жесте что-то особенное и страстное.
- Нет, всё-таки этот цветок прекрасен, у Вас прямо талант, Лионель, - улыбнулась она. - А Вы давно здесь?

Омм... Ли, поздравляю - ты балбес. Вогнал-таки девочку в краску, как будто без этого не пережить было... Ну, тут уж либо натягивать на лицо маску овоща, мол, "это не я", что в данной ситуации, очевидно, будет неправильным, лишним и неуместным - либо продолжать гнуть свою линию. Самозабвенно и вдохновенно. Ну понятно же, что вариант нужно выбирать второй, другие даже не рассматриваются - проще говоря, их вообще и нет. И не потому, что Эпинэ так страстно хочет засечь, на какой минуте общения с ним девочка бесконечно запунцовеет и бросится прочь - а потому что сам себя загнал в такой вот очаровательный тупичок. А из тупика, как известно, путь к отступлению всего один, там судьба десятка вариантов не предоставит...

- Ну... очень вымученный талант, - улыбнулся Эпинэ, продолжая держать Лиззи за руку. Раз свою ладошку она у него вырывать все равно не спешила?... - Прямо-таки издеваюсь над своими руками и глазами, думаю, в течение ближайшего месяца больше к карандашу не притронусь... Вообще-то мне лучше удается глотку драть и серенады петь... Да, ко мне можно на "ты"! Можешь тыкать меня куда вздумается, я не обижусь! - жизнерадостно сообщил Лионель. И на пару мгновений задумался - после чего уточнил: - "Здесь" - это в смысле в парке? Тогда примерно один карандашный цветок. Если же в том смысле, как долго я уже каждой своей иголочкой радую здешний монастырь... а не помню, не засекал. Вроде прилично уже... - легкомысленно пожал плечами француз. Серьезно - красного дня в календаре не заводил под день своего прибытия и юбилеев тоже никаких не отмечал... существовал себе и существовал! Куда уж лучше?

Молодой человек начал быстро и много говорить, но при этом продолжал держать её ладонь в своей руке. Лиз не стала вырывать ладонь, ей было приятно, да и кому не приятно, когда оказывают знаки внимания? Пусть даже и такие банальные, как этот? Недаром по миру ходит множество слухов, что именно французские мужчины самые очаровательные любовники. Про национальность этого парня девушка стала догадываться из-за его имени - Лионель. Лион. Был такой французский киллер, чуть ли не знаменитый. В фильме с Жаном Рено. И манеры у Лионеля были французские. Но о национальности пока лучше не спрашивать. А то вдруг он окажется каким-то американцем или ирландцем? Или вообще русским? Нет, русским он не окажется, хотя об этой стране девушка знала мало.
- Серенады? - спросила удивлённо девушка, когда он перестал говорить и уступил ей место в "чесании языком". - Очень романтично, наверное. И я могу с тобой поспорить, что твой "вымученный" талант - очень даже хороший талант. Я бы так не нарисовала, я не люблю рисовать цветы, но они мне нравятся... - она осмотрелась. - Значит, уже долго? И как тебе живётся здесь? - спросила она.

- А неплохо живется, - пожал плечами Лионель, легко и радостно уходя от темы серенад и цветов. Потому что тема тяжкая. Она легка для одного, когда сам с собой, или для нескольких парней - в случае, когда серенада и цветы нужны для любимой девушки, и ходишь - ломаешь голову, пытаясь выбрать как можно удачнее и одно, и другое... У Эпинэ с любимыми девушками все как-то не складывалось. Ну... как-то не находилось пока ни одной красавицы, на которой бы взгляд остановился. Может, эта прекрасная девушка была еще где-то впереди, в очаровательной голубой дали... А может, француз просто не туда смотрел. Такой вариант тоже есть.

- А что это - ты стоишь, а я сижу, почему так? - запоздало спохватился Лионель. - Слушай, давай тогда - или я встану, или ты присядешь? Тебе как лучше кажется? Если решишь присесть - я за чистоту поверхностей в этом парке не отвечаю. Зато отвечаю за чистоту своих коленей, и они в твоем полном распоряжении! - Да, своеобразная манера вести беседу, это есть. А Ли вообще под штампы попадать не стремится... зачем оно ему надо? Штампов много, на все самого себя не напасешь...

И повисло молчание. Девушка вздохнула и слабо улыбнулась. Убрала прядь волос за ухо и посмотрела на цветы. Испанские женщины, танцующие фламенко, часто закалывали в волосы заколку с большим красным цветком. Лиззи представила себя с цветком в волосах. Но её мысли и представления были жестоко прерваны голосом парня. Надо заметить, он обладал удивительным тембром, бархатистым голосом. Он сам по себе был симпатичным, и девушка вернула к нему взгляд. Лионель, его Ли она звать не желала, всё ещё продолжал сидеть, и она усмехнулась, когда он предложил ей сеть на его колени. Лиззи, конечно, была скромной, но парень явно старался ей понравиться, да и нечего скрыать, что он ей понравился. Всё-таки только французы способны делать такие комплименты.
Оказавшись на его коленях и удобно устроившись на них, она улыбнулась и заглянула в его глаза. Сидеть на коленях Лионеля оказалось удобнее, чем на горбуне, и это ей нравилось. Единственное, что на горбуне было выше сидеть, но тогда не было так тепло, как сейчас.
- А ты откуда? Не из Франции ли случаем? - поинтересовалась она, накручивая на палец прядь своих волос.

О, девушка все-таки выбрала колени Ли в качестве сиденья. Это же замечательно! Всегда замечательно, когда прекрасная, как говорится, дочь Евы делает такой приятный во всех отношениях выбор... Правда, пушинкой девушку назвать было нельзя - но это даже и к лучшему, прелести невесомых, эфемерных созданий Эпинэ никогда не понимал. Когда держишь на руках или вот так же, на коленях, девушку - хочется и правда чувствовать, что держишь. Изображать из себя галантного кавалера, когда ноши не чувствуешь - это, с точки зрения Лионеля, как-то... ну, не по-настоящему, что ли... не от души, не от сердца, не от почек...

- Случаем из Франции, - легко согласился Лионель. Значит, все-таки музыкальный слух не глючит, не подводит, не отказывает - и Эпинэ действительно расслышал в произносимых девушкой словах некоторое подобие грассирования... или это просто он сам так подозрительно выглядит, что за километр несет Версалем, Лувром и Эйфелевой башней?... Альбом и карандаш уже были позабыты, и руки Ли уже обвились вокруг талии Лиззи. Пока никаких сигналов в остановке Эпинэ не слышал - вот и продолжал свое "лирическое наступление"... - Из Марселя. А почему ты спрашиваешь? Неужели я имею честь лицезреть перед собой прекрасную соотечественницу? - и Лионель расплылся в широченной улыбке - совсем ак кот, почуявший, что где-то рядом есть крынка вкуснейшей сметаны. Ну, то есть, коты не улыбаются, конечно - но с морды лица в этот момент Ли наверняка смахивал на довольного кошака...