Игры разума

Тан пришел в Храм впервые за долгие годы. Он никогда не страдал повышенной религиозностью, не интересовался колесами Махаяны и не возжигал благовоний в молитвах. Все, что нужно было ему сейчас - это немного побыть одному в тихой полутьме, где только лица немых божеств бесстрастно взирают сверху вниз, предоставляя свободу размышлениям. И хотя религия Просветления была общей для этих двух стран, храмы всеже были очень разными. Здесь не было цветной мишуры, пламенеющей ввысь резьбы покрытой дешевой позолотой, что так популярна в больших городах южных широт, здесь, в Тибете, Будды были истинно аскетичны. Среди толстых каменных стен, простой, но тщательной обработки, они выглядели не изнеженными святошами королевских дворцов, но существами, воистину познавшими тяготы земного существования. И хотя изначально монастырь казался Тану забытой богом дырой на окраине мира, то теперь он оценил эту полудикую безыскусность горцев сполна.

Тан бродил между колонн, вслушиваясь в тихое потрескивание свечей в многоярусных лампадах-лотосах, и, постепенно, его переполненный тревогами и сомнениями ум выравнивался и успокаивался. Малозначимые детали отходили на второй план, оставляя лишь самое важное. Таец вытащил небольшую циновку почти на центр зала и уселся у подножия главного изваяния, внимательно рассмаривая проступавшие в полутьме черты Гаутамы. А тот, так же внимательно рассматривал сидящего перед ним маленького человечка, пытающегося найти ответы на свои вопросы. "Не стоит полагаться на иллюзии разума - вспомнились парню слова бродячего монаха, обернутого в шафраново-желтую тряпицу - Так же, как не стоит полагатся на иллюзии эмоций. Ни то, ни другое не является твоим истинным Я"

Хэ забрел в эту часть Храма, пока бродил по территории монастыря осматриваясь и осваиваясь на новом месте. В Храме юноша решил задержаться, не преследуя никакую цель, а лишь получая эстетическое наслаждение, потому что там было действительно красиво. Чадящие лампады-лотосы, отбрасывающие неясные тени на колонны и стены здания настраивали Дзюнь Сяна на философский лад, заставляя его думать о Вечности и быстротечности Времени. Такое состояние не было характерно для послушника. В какой-то момент разглядывания стен с пляшущими тенями, он поймал себя на мысли, что возможно медитация на самом-то деле нужна не для сна, а для того, чтобы думать о Вечности. Но эта мысль быстро испарилась.
Пройдя чуть дальше, он заметил, что у статуи главного изваяния ко-то сидит. Хэ никогда не жаловался на зрение, но видно великолепие здание так его потрясло, что другого послушника он по попросту не замел. Подойдя близко к незнакомому юноше, Дзюнь Сян кивну и тоже расстелил циновку и сел. Рядом с собой он положил сумку-переноску, в которой была доска для го. Почему сегодня Дзюнь Сян взял ее с собой оставалось загадкой даже для него. Помолчав пару минут для приличия, юноша заговорщическим шепотом сказал:
-Привет, а меня Хэ зовут.

Тан был настолько углублен в себя, что не сразу заметил присутствие в храме другого ученика, чьи, вобщем-то достаточно тихие, шаги отдавались глухим стуком, теряясь среди толстых каменных стен. В Храме все становилось тише само собой, замедляясь и замирая, и даже само время приостановило свой бег, принося дань уважения Будде. Будда был совсем не против - время для него не значило абсолютно ничего. А Тан со своими проблемами значил для него еще меньше, что вполне устраивало тайца.
Он не любил, когда лезут в его дела или мысли, что периодически происходило в контактах с христианами. "Бог карает за грехи!" - многозначительно воздев указательный палец к небу учили суровые длинноносые мужи из воскресных школ для богатых и приютских часовен для бездомных, пытаясь оправдать результаты многолетней интервенции и загнать под ноготь растерянных азиатов. Судя по цвету их болезненно-серой кожи и наличию выразительных алкоголических мешков под глазами суровых мужей, кара господня настигла их уже давно. Но Будда был не такой, по большому счету ему было наплевать на этот никчемный мир, на грехи и страдания - он-то своего добился. Остальное - за личным выбором верующих. С другой стороны, в нем совсем не было тепла, он не любил людей так, как, судя по разговорам, любил их Иисус. "Так и промаешься всю жизнь, выбирая между любовью и отрешенностью, - думал Тан, вспоминая европейских неофитов Буддизма с весьма неустойчивой психикой и склонностью к психоделическим веществам - Конечно, кому захочется просто так расставаться с теплыми объятиями вечной бесплатной любви?" Таец хмыкнул под нос и прислушался к шагам посетителя храма.

Гость, парень чуть младше его, видимо тоже пришел поразмыслить о Вечном. Он расстелил свою циновку рядом с циновкой Тана, положил сумку на пол и сел. Тан почувствовал его желание заговорить еще спиной, и, когда тот устроился рядом, таец, наблюдая за ним боковым зрением, ожидал начала наметившегося в натянутой тишине разговора. Когда парень шепотом представился, Тан развернулся к нему и, окинув взглядом, ответил:

- Ну здорОво, Хэ! Я Тан. Ты тут тоже, типа поразмыслить? Что-то я тебя раньше не видел в монастыре, ты здесь недавно? - Тан и сам пробыл в Линь Ян Шо немногим больше, чем Хэ Дзюнь, но привычка сразу же определять позиции себя и собеседника была у него в крови.

Хэ почесал затылок, услышав, что собеседник так громко разговаривает в Храме. Для юноши это было странно, потому что для него место для медитаций приравнивалось к библиотеке, то есть место, где можно поспать и... в общем поспать.
- Да я здесь недавно, - промямлил почти не размыкая рта Дзюнь Сян. Прошла всего неделя с тех пор как юноша стал послушником, и он еще не до конца адаптировался в монастыре. Особенно Хэ напрягали новые люди, с которыми было необходимо знакомиться. не то чтобы послушник был против новых людей, но в таком большом количестве, а еще и в малознакомом месте - они вводили юношу в ступор. А тут еще и прошел прогуляться, помедетировать, так сказать, в тишине и спокойствии пока наставники не видят. Во время медитации в самые яркие сны, знаете ли. В смысле не сны, а видения.
- Да не то чтобы поразмыслить, - Хэ еще раз почесал затылок, - просто ноги сами принесли.
Дзюнь Сян тяжело вздохнул и посмотрел на свою сумку с спрятанной в ней доской. Послушник еще раз вздохнул, удивляясь себе - раньше его в храм и за пряник затащить не возможно было, а тут сам пришел, да еще и случайно.

- Даа, дружище, и куда только нас наши ноги не заносят... - протянул Тан, оценивающе оглядывая паренька, который то ли не доспал свое, то ли, наоборот, стремился доспать.

Таец и сам не дурак был поспать часок-другой подольше, да только тренировки сурового Лю не давали ему этого сделать. Ну что ж, если у пацана есть возможность поспать - повезло ему. Хотя, под воздействием ровного приглушенного голоса Хэ, глаза начинали сходиться на переносице сами собой. Тан помотал головой, чтобы разогнать сонливость и, с нарочитой бодростью в голосе, спросил:

- А так-то ты вообще как в монастырь попал? Чем занимался по жизни? - он усмехнулся - Кто твой наставник из здешних?

Все равно присутствие другого человека уже не позволяло ему сосредоточиться как следует на своих планах, поэтому можно и потрепаться немного. В конце концов, если бы Хэ не хотел общаться, то не сел в такой непосредственной близи от Тана, а значит общая тема для разговора у них обязательно найдется.

Хэ тряхнул головой, стряхивая с себя оцепенение и пытаясь избавиться от непонятного настроения.
- Ну... - Протянул он, - у меня два наставника Сифу Конг и Сифу Ху, - Хэ помолчал немного, потому что не знал, что еще сказать. Вроде ничем особым в жизни он не занимался. Дома ничего не делал. Подвигов не совершал : не убивал драконов, как в европейских сказках (и вообще зачем их убивать? Они же пусечки), не спасал принцесс. В общем рассказывать незнакомому послушнику интересные байки из жизни не было возможности. Поэтому после минутного молчания Дзюнь Сян решил честно ответить, - да ничем интересным особо я и не занимался. Жил в доме с родителями, спал, ел. Как и все в общем. Родители пытались сделать из меня толкового сына, а потом отправили сюда.
Хэ поерзал немного на циновке, устраиваясь по удобней.
- А ты чем занимался до монастыря?
Хэ повернул голову вправо-влево, чтобы она похрустела. Он недавно обзавелся этой дурной, но приятной привычкой и приготовился слушать Тана, надеясь, что его рассказ будет более многословен и интересен, чем его собственный.

Taн подмигнул Хэ: "А с наставниками тебе повезло. Гарантирую! Наверное и поспать подольше разрешают? Завидую! Мой вот учитель, Папаша Лю, мужик жесткий. Раз сказал, и попробуй не сделать, хе-хе... Но вообще он крутой, думаю ему по жизни тоже досталось немало.."

Тан усмехнулся, вспоминая первые дни тренировок и обучения Началам дисциплины, что было совершенно противоестественно его натуре. А чем занимался он сам? Хм...

- Да, ничем, точнее всем понемногу. У нас в Бангкоке все так живут - девочки, клубы, тут подработка, там шарашка...Знаешь, - он улыбнулся и почесал затылок - А еще в шахматы играл. На деньги конечно! Это тебе не наперсточки на рынке перекидывать, тут, дружище, соображать надо! Ты кстати играешь? Или у вас тут свое, китайское есть по типу того?

Таец заинтересованно глянул на мальчишку. В тихом омуте, много чего может водиться интересного, и Тан это знал на собственном опыте, встречая порой совершенно просветленных личностей, которые вдруг оказывались похлеще демонов - и хитростью, и умом, и проворством. Было бы интересно испытать парнишку в игре - ведь по тому как человек играет, можно многое сказать о нем самом!